Слоновый Фредди

Новый 2017 год я отметила в камере, не скрою, в полной депрессии. Знаете, как было обидно и досадно слышать взрывы салюта за окном? Представлять подарок под искусственной ёлкой. Так как швейцарцы против бессмысленной вырубки деревьев, обычно мы ставим фальшивку. Сложно задаваться вопросом, что подарил бы мне сын и любимый муж.

В голову лезут сволочные мысли, от которых хочется повеситься, представляя, как ребёнок положил под ёлку подарок и попросил швейцарского Сами Клауса, чтобы он вернул домой маму. В тот момент понимаешь, какой ты был счастливый на свободе, даже в те моменты, в которые думал, что самый несчастный на свете…

Отворилась дверь, зашла чёрненькая маленькая девушка с изумительной фигурой формы вазочки и ужасными наращёнными длинными красными ногтями. Глянцевые волосы развевались по тусклому, как казалось на фоне волос, платью сиреневого цвета. Она была истинной красавицей. В России девушки с такой внешностью живут с миллионерами или с простыми дворовыми пацанами. У многих плохих ребят-хулиганов девчонки – красотки, глаз не отвести.

Я сидела за столом, пила чай, отрезая пластмассовым ножом кусок швейцарского сыра. Девушка подошла молча к столу, как бы игнорируя меня. Присела, прикурила сигаретку, выдувая дым в мой сыр. Как она меня этим взбесила! Ведь я в камере почти не курила, проветривала, занималась на полу йогой, медитацией. И тут какая-то, хоть и очень красивая, шлюха, дует мне прямо в лицо вонючим дымом! Скандал!

– Отвернись, а?

– Что?

– Говорю – окно сзади тебя, туда дыми, пожалуйста!

– Хорошо, извини.

Мне стало как-то не по себе. Я к ней с намёком на скандал, она мне «извини».

– Будешь сыр? – спросила я в знак перемирия.

– Нет, не буду, спасибо.

Странно, подумала я, неделю провела в казарме в одиночке, и кушать не хочет. Ведь там не балуют продуктами. В казарме ничего нет. Каменная кровать, тонкий плед. Окно на самом верху, чтобы заглянуть в него, приходилось вставать ногами на каменный прикрепленный цементом к стене столик. И то ничего не было видно. Дыра, одним словом. Подземелье. Там родилось во мне неистовое желание к письму. Именно там, где не было ни бумаги, ни ручки. Пришлось пойти на преступление с авторучкой и вымолить заветные белые листы у надзирателей. Я просила бумагу у каждого сменяющегося и заступающего на службу, пряча пергамент под тонкую подстилку, служащую матрацем на каменной кровати.

– Меня зовут Яна.

– Меня Рокси.

– За что сидишь, Рокси?

– За любовь.

– Это стоит того, верю.

– Вы, русские, любите над нами поиздеваться, да?

– Кто бы говорил! Я про вас, дракул, половину первого криминального романа написала! Вы наших девушек ненавидите.

– Как и вы румынок!

– Ладно, давай дружить? Я, если честно, до тюрьмы вообще ни одной румынки не знала.

– Давно сидишь?

– Не-а. Приехала на Новый год, решила в Швейцарии справлять. В Германии надоело.

– Шутишь?

– Шучу.

– Ты здесь отмечала?

– Да, одна, кстати. Никого, видимо, не поймали в праздник, чтобы развлечь меня в новогоднюю ночь. Пустая тюряга.

– Как там в Германии? Я там работала, но в тюрьме, конечно, не сидела, не успела.

– В их тюрьмах веселее, чем здесь. Хоть попадаются иногда люди, которые сидят за что-то стоящее. Например, в «Кобленце» – «Koblenz» – я встретила девушку по имени Барбара. Она получила 2 года и 9 месяцев за мошенничество в крупных размерах. Отмыла через банки деньги. Заработала три миллиона евро. Купила на Майорке дом, играет в гольф. Должна выйти через год по условно-досрочному освобождению, по идее. Имеет шикарного адвоката. Знаешь, как у неё работает мозг? Поворачиваешь перед ней 20–30 карт, играя в покер. Ей двух секунд хватает пересчитать твои очки. Проверяла её не раз, сидела, полчаса карты пересчитывала, всё верно, представляешь? За такие деньги, как она украла, я бы тоже годик посидела. А-ха-ха! Она не одна, конечно, такая, но телефонами мы с ней обменялись. С удовольствием съезжу на Майорку, посмотрю, ради чего она отсидела. А здесь одни психи в Швейцарии, шлюхи, мелкие воришки и наркоманы. Нет людей с нормальными, достойными внимания преступлениями.

В этот момент в камеру вошёл надзиратель, приглашая меня жестом руки на работу. Рокси недоверительно на меня взглянула, зыркнула змеиными глазками, отчего мне стало не по себе. Во время работы в первую неделю мы шили перчатки для строителей, я познакомилась со многими карманницами, воришками и, конечно, проститутками. Много нового и познавательного узнала от девочек. Например, цыгане всю жизнь воруют и сидят в тюрьмах. Когда беременные, они стараются воровать в Италии, так как по закону макаронников беременных женщин не сажают в тюрьму. Одна из них была интересна тем, что была истинной профессионалкой, в то же время наркоманкой. Зависела она именно от наркотика – воровства. Муж её, честный гражданин, воспитывающий их общих троих детей, писал ей в тюрьму письма с просьбой, умоляя супругу никогда не сбегать из дома и не воровать. Но Джина говорит, что это сильнее её самой, даже собственные дети не могут остановить неистовую тягу к воровству. Когда она не ворует, она болеет, при этом на самом деле тяжело и серьёзно. У неё мигрень, ломка, упадок сил, полное отсутствие настроения. В один момент она срывается, сбегает из дома и улетает в тур по Европе. То, что я прочла в её документах от прокурора, поразило меня. На неё повесили за две недели 36 краж из банкомата. Обналичивала банковские и кредитные карты. Сумок «Луи Виттон» у неё несчетное количество. За час работы в аэропорту она могла украсть на 20000 долларов. Сидит по тюрьмам с детства. Начала ещё с малолетки. Муж говорит, что любит и ждёт. К тому же молоденький, на семь лет младше самой цыганки.

Выслушала и всё в мозгу законспектировала, так рабочее время пролетало быстрее.

Вернувшись в камеру, увидела, что Рокси сидит на моей кровати в ожидании.

– Ну что, ты всё ментам про меня рассказала, шьют дело с пролетарским размахом?

– В смысле?

– Зачем тебя вывели из камеры так надолго?

– Перчатки шила, с Джиной общалась. Классные истории, рассказать?

– Правда?

– Конечно, дурёха малая!

– Говорят, ты убийца, Ян?

– А кто сказал?

– Бразильянка толстая, у неё окно напротив, видишь?

– А, эта? Ну да, мне же нужно как-то держать всех от себя подальше. Эти обезьяны дикие. Получается, способом устрашения, как видишь, можно выжить.

– Это ты так пошутила, чтобы тебя боялись? А-ха-ха! Изобретательно!

– А ты за что сидишь?

– Я ещё та гонщица. Вот, читай документы.

– М-да, я смотрю, нагнала ты себе себе лет на пять лишения свободы?

– Надеюсь, меня оправдают. Я же не виновна.

– Парадокс тюряги – невиновность.

– Что ты пишешь? – взирая на кипу бумаг на столе, спросила Роксана.

– Книгу.

– Да, точно, ты упоминала об этом. Напиши обо мне, опиши мою многогранную и поучительную жизнь, поставь значок 18 плюс и напиши, что книга поучительная, смысл её заключается в трёх простых словах «Как делать нельзя».

– Так ты за любовь, говоришь, сидишь?

– Да, я, кстати, сделала вывод, что мужской член является оружием массового уничтожения!

– Да, но это оружие часто заклинивает.

Мы рассмеялись, развеяв навсегда прах неприязни, схороненной между нами искренней улыбкой.

– Возьми, прочти моё дело.

– Давай, почитаю, но я пока первую книгу не закончу, писать про тебя не буду.

– Сколько тебе осталось страниц?

– За пару дней допишу, потом дома уже буду забивать в компьютер текст.

– Дома? Лет через пять? Вот читаю твои похождения, ну ты, Яна, даёшь!

– У тебя есть крем для рук? Высохла кожа.

– Да, бери в моём шкафчике.

– Ого! Сколько у тебя шампуней! Даже имеется молочко для ванны.

– А-ха-ха-ха! Это мой порядочный муж принёс. Скорее всего, в его голове не складывается реальная картинка о том, где именно находится его ненаглядная супруга. И как круто можно искупаться в тазике, стоящем под раковиной, опираясь одной ногой о туалетный бачок, добавляя в воду неповторимый аромат французского молочка для ванн.

– Смешно.

– Мне не очень.

– Чем муж занимается, Ян?

– Он у меня интеллигент, директор одной из крупных компаний Цюриха.

– Исповедует лицемерную религию денег?

– В смысле?

– В том, что народ не понимает, за что им платят по 20000 франков зарплату! Что нужно для этого делать? Подписать контракт с богом?

– В чём-то ты права. Но, думаю, для этого также необходимо знать немного больше, чем остальные, не правда ли?

– Просто это Швейцария, и всё.

– Но проститутки тоже шикарно зарабатывают. Даже некоторые директоров перещеголяли.

– Я точно всех сделала! Я вообще крутая! – с искрой в глазах вымолвила Рокси, чем естественно зацепила мой больной писательский интерес.

– Почитаю на днях твою историю. Ты меня заинтриговала. Рок, я так скучаю по дому. Где мой любимый муж? Видимо, играет в данный момент в гольф, выкуривая толстую сигару, томно размышляя, чем бы ещё побаловать свою жёнушку в тюряге. В следующий раз, я думаю, он притащит сюда декантер для вина.

– А-ха-ха-ха! Класс! Повезло тебе. Кстати, из твоего ящика для вещей доносится запах мужского парфюма.

– Муж переодически балует меня вещами, обливая те своими любимыми духами. Даже принёс свой мягкий кашемировый шарф, объявив о том, что теперь у нас в семье будет наш личный торжественный день – пятое января, праздник нежности, в который все члены семьи обязаны подарить друг другу шарф, надушенный личным парфюмом, который будет согревать не только горло, но и сердца любящих друг друга людей. С меня якобы шарфик, после освобождения. Загнал меня в долги.

– Какой молодец! Романтик!

– Да, мне очень повезло с семьёй.

– Ты прямо из барских хором в мир отсталых людей.

– К сожалению или к счастью, пришлось посетить и посмотреть мир бездомных б**дей, героиновых страстей и насильников детей. Это не моя жизнь, для меня это сущий ад. Может быть, я наивна, но то, что я увидела, поразило меня, оставив, несомненно, нестираемый след в моей душе.

– Ад – это когда твой любимый не принёс тебе даже пачки сигарет.

– Любимые люди не носят женщинам сигареты, берегут им здоровье. Это из-за твоей работы, моя дорогая! Нет у него к тебе уважения.

– Ой, не нужно ля-ля! Множество мужчин женится на проститутках!

– Я этого не отрицаю. Значит – козёл твой любимый.

– Я проститутка, а последний год ни с одним мужчиной не спала, поверишь?

– Почему? И не работала, что ли?

– Год нет. Сейчас, до ареста пару месяцев поработала, но у меня хватило мозгов с ним не встретиться. До этого была дома, с мамой. Пила успокоительные. Люблю его так, что до сих пор тошнит от других мужиков. Ты знаешь, мне даже всё равно, что я в тюрьме, представляешь? Я не жила и не дышала полной силой последнее время.

– Не радоваться жизни – это грех! Так ты из Румынии к нему прилетела?

– Нет. А может, и да. Не могу ответить на этот вопрос, так как порой сама себя обманываю.

– Однако, лучше не переноси на меня свои чаяния раньше времени. Когда я буду готова, я сообщу. Хочу выслушать всё подробно от начала до конца.

– Как скажешь, мне тоже необходимо немного обосноваться в своём новом амплуа заключённой – обучаясь покорности и инакомыслию…

Следующий день был кошмарным! Спускаясь вниз по лестнице на прогулку, я в первый раз в жизни встретилась лицом к лицу с настоящей убийцей.

Девушке было 27 лет, но выглядела она, признаюсь вам честно, по нашим русским меркам, лет на 38. Их с мужем жертвами стали два молодых парня. Одному из них было 25 другому – 27 лет. Причиной послужила разборка на фирме из-за денег, оба потерпевших лишились жизни всего-навсего из-за 50000 франков – примерно также в долларах. Коренная швейцарка со взглядом песчаной змеи ввела меня в некий шок. Засунув подальше под рукав свои часы с бриллиантами за 20000 франков, я немного опешила. Это практически столько же, за сколько был убит один из парней.

На прогулке в «приятном» обществе убийц и торговцев, я выяснила, что половина женщин, отбывавших наказание за продажу запрещённых препаратов, действовали по указанию полицейских, как их здесь называют «буллы» – быки.

Сотрудники правоохранительных органов целенаправленно выискивают идиотов, не раз привлекавшихся за то или иное преступление. Бывших зеков или просто сумасшедших, зависимых от наркотиков сумасбродов, которые готовы продавать товар, скорее всего, ранее изъятый полицейскими при обыске, у других торговцев. Проворные «буллы», в конце концов, своими же грязными коррупционными руками сажают своих распространителей за решётку. Бедолаги на допросе утверждали, что работали на «буллов», им, естественно, никто не верил, прибавляя срок за клевету. Короче – замкнутый круг. На самом деле мне показалось странным, что в Швейцарии настолько развита коррупция. Но не поверить невозможно, когда тебе рассказывает об этом не один, а несколько человек в день. При этом эти люди никак между собой не связаны. Они не друзья, даже не знакомые. Сидят в различных камерах на разных этажах. Одна из проституток вообще утверждала, что спала со многими полицейскими, которые непосредственно имели отношение к прямым поставкам кокаина, рассказывая по пьяни об этом, не опасаясь разоблачения. Однажды она поинтересовалась у одного из них, что будет в том случае, если на него донесут, подвергнут разоблачению. На что тот рассмеялся ей в лицо, да так интенсивно, что облил ей лоб мелкими капельками вонючих слюней, смешанных с виски. После прогулки я пришла в камеру, мои сигареты, лежавшие на столе, конечно, уже были украдены, сыр тоже. Что за люди, не понятно. Меня даже в тюрьме удивляло, как можно так чётко сп**дить сигареты, быстро обратившись в бегство. Мелкие воришки, мнящие себя солью тюрьмы, неких «псевдомудрых» и разочарованных, без тумаков было не изобличить во лжи.

После закрытия дверей камеры все спокойно ждали своего ужина. Мы с Рокси гадали на картах. Оказывается, она шикарно гадает. Предсказала мне скорый выход из прокуренных стен. В то мгновение я всерьёз задумалась о написании истории её жизни. Только заикнулась, вдруг открывается дверь, вводят девушку.

– Что за мрак! Господи!

Вся изрезанная мелкими, как ниточки, полосками, расцарапанные уши, клок волос выдернут чуть ли не с куском кожи.

– Привет! – рискнула я познакомиться.

– Дайте сигарету!

– Хоть представьтесь, невежа!

– Синди я! Это точно вонючая тюремная камера? Или я попала в кружок интеллектуалов?

– Держи сигарету. Рассказывай, что случилось?

– Меня обвинили в 11 кражах.

– Пускай сначала все одиннадцать докажут.

– Нас с сестрой точно опознают. Мы проникали в дома под видом социальных работников «Шпитекс», крали деньги и золото.

– Это чё такое, Шпитекс?

– Типа Красного Креста, только по уборке и закупке продуктов для немощных и пенсионеров.

– Понятно, и что дальше? Как попались?

– Попались вообще не на воровстве. Сестра ссорилась со своим бойфрендом-сирийцем и сорвала с него цепочку, которую сама ему же и подарила. Тот заявил в полицию. Не смог пережить потерю столь дорогостоящего украшения. Мы, кстати, эту цепь из чистой платины также украли в одном из посещённых нами домой.

– Этот сириец также был вором? Участвовал с вами в кражах?

– Нет, нет. Он порядочный парень. Выпускник национальной школы управления. Ныне консультант страховых компаний, специалист по арабскому и по фарси.

– Ничё се! Правду же говорят: «Хорошие мальчики влюбляются в дерзких сук».

– Сучек! – подсказала милая Роксана.

– Да какая она сучка? Настоящая сука, тварь! – разразилась я гневом.

Представив, как одна из таких, как она, проникнет к моей престарелой бабушке в дом, обнесёт до нитки, чем может вызвать у любого старика инфаркт с летальным исходом. Они же, как дети. В пожилом возрасте начинают всего на свете бояться. Сама при этом здоровая молодая лошадь! Не удивлюсь, если сидит на социальной помощи! Получает квартиру и больше одной тысячи франков в месяц на продукты от государства, с тех самых налогов, которые я за неё оплачиваю! Ну не сука? Хорошо устроилась, мразь!

– Яна, успокойся, пожалуйста! – промурлыкала милая Рокси.

– Ок, мне пофиг, но пускай меня не затрагивает. Ни по какому поводу.

– Да пошла ты! Напыщенная сука! Вы, русские, все шалавы!

– Лучше быть шалавой, чем обкрадывать стариков!

– Ладно, тихо! Я хочу узнать, что было дальше, – проворчала недовольная румынка. – Рассказывай, Синди!

Я решила почитать книгу, натянув её себе на нос, но сама при этом слушала с интересом продолжение гнусного повествования этой гадины.

– В участке с нас сняли отпечатки пальцев, оказывается, мы давно были в розыске.

– Выплатишь штраф, да и всё, – сказала Рокси. – Не переживай.

– Мне нечем платить! Я живу на социальную помощь.

– А-ха-ха-ха! – вырвался из меня истерический смех. – Видишь Рокси, я была права!

– Давай не будем ссориться, пожалуйста!

– Я с тобой и не собиралась ссориться, – надувшись, пробурчала я себе под нос грудным голосом. Но она не успокоилась, задав следующий наглый вопрос:

– Что теперь делать, ты не знаешь, Яна?

– Я тебе не советчик, и не проси у меня больше сигареты, ненавижу людей, которые обкрадывают немощных! Тем более, сидишь, молодая девчонка, не работаешь, на социальной помощи, а я за тебя плачу налоги! Фу! Как не стыдно вообще?

С такой злобой и ненавистью она на меня посмотрела! Рот её сжался, мускул щеки затрясся на правой стороне бледного, местами окровавленного нервного лица. Тяжёлый, леденящий душу взгляд запомнился мне по сей час.

Через неделю привезли ещё одну особу, снова цыганка и опять Джина. Как будто, у них нет других имён. Это как у нас, масса проституток «Наташек», примерно такую же можно рассчитать статистику о Джинах.

Интересная мошенница поведала нам множество уловок, трюков, задуманных черноглазым народом по плану «Как ограбить и облапошить наивного туриста, пьяного мужика, или суеверного человека». Всевозможные фокусы, хитросплетения с ниточками, узелками, гаданием на картах, в которых они сами толком ничего не понимают, и многое другое. Первый раз в жизни я узнала от цыганки, что цыгане не умеют гадать на картах. Вернее гадать могут, но предсказывать будущее не в силах. Карты – это своего рода спиритизм. Люди, одарённые сверхъестественными способностями, не являются цыганами. Они простые мошенники и кидалы, фигли-мигли, плутня, да и только. Всё, что они делают – это их изощрённый привычный гэг, исключительно направленный на заработок быстрых денег.

Когда все ушли на работу, социальная дура Синди осталась в камере одна, так как ей не разрешалось в первые дни ареста работать, лишь после посещения врача. По возвращению в камеру мы увидели на полу огромную лужу крови, в которой лежала девушка. Я кричала громче всех: «Помогите!» Так как ранее в моей жизни не приходилось наблюдать подобные картины, я была просто в шоке. Рокси и Цыганка Джина стояли, пялясь с интересом, пытаясь выяснить, умерла девушка или нет.

Санитары и надзиратели быстро под руки вытянули её в коридор, перематывая порезанные руки резиновыми стяжками. В её ладони была опаска. Из разобранной бритвы вытащила острую серединку. Она внезапно очнулась, приоткрыв глаза. Надсмотрщики громко, приказным тоном спрашивали, кто ей дал бритву. Указав в мою сторону пальцем, сказала, что я заставила её это сделать. Причиной тому послужило то, что она якобы живёт за мой счёт на социальной помощи, я плачу за неё налоги, обижаю, тем самым унижаю беднягу.

Я и в самом деле не уважаю людей, у которых действующие две руки и ноги, а они сидят на шее у других, при этом думая, что самые умные. Умудряясь ещё к тому же обносить других людей. Мало им, видите ли!

Цыганка гордо вышла вперёд, заявив, что это её бритва, и та наговаривает на меня из зависти. Строго и презрительно Синди уставилась на цыганку.

– Ну, ты и сука, коллега!

– Я тебе не коллега! Мы, цыгане, не берём деньги у неимущих и стариков, не обкрадываем инвалидов, наоборот, чем можем, помогаем. У нас есть честь и достоинство, передаваемое нам по наследству из поколения в поколение покойными предками.

– А-ха-ха-ха! Рассмешила. Честная, черножопая. Цыганча – предательница! – при этом лицо Синди приняло тоскливое, даже немного жалобное выражение.

В карцер благодаря Джине я не попала. Слава богу. И срок мне не добавили, хотя я была от этого на волоске. Впервые в жизни я была благодарна воровке. Странное чувство, на самом деле. Даже пообещала найти и отблагодарить её на воле. Она живёт где-то в Болгарии…

– Яна! – окликнула меня Рокси с пришпиленными к затылку косами, дёргая меня за кофточку.

– Что?

– Писать про меня дальше будешь?

– Я не могу до сих пор отойти от истории со слонами! Представляю, какая будет дальше жесть!

– У меня в запасе ещё много смешных историй.

– Валяй!

– С чего начинать?

– Давай с самого детства, хоть знать закономерность, откуда ветер дует, как ты до такого докатилась. У каждой проститутки есть душераздирающая история.

– Ну, это для клиентов, с тебя-то мне нечего взять, поэтому расскажу правду. У меня на самом деле не так всё плохо. Но, конечно, в тюрьме это слышится как-то обречённо.

– Мне, Яна, ничего от тебя не нужно. Просто хотелось бы, чтобы после меня остался хоть какой-нибудь мизерный след для человечества.

– Чёрное пятно, скорее всего, не след. Ну, про грехи, дорогая, мы в этой книге промолчим, конечно. Так как она вся их них состоит.

– Любишь утрировать, Яна! Я, кстати, одна из самых ярких и красивых проституток!

– Так и запишем! Со слов самой классной зечки – шлюшки, Рокси…

– Приступим!

– Родилась я в пригороде города румынских контрастов. В посёлке городского типа, под названием «Lunguletu», в котором единственное красивое место – это река Думбовица, пересекающая Бухарест, протекающая и через мою родную, как говорится, «полную жопу». Родиться в моей деревне – это сравнимо с рождением в 95-ти километрах от Москвы или Киева. Ни туда, ни сюда. Глушь, нирвана.

Сама я в детстве была красивой девочкой, с тоненькими, как лапша, ножками, звонким смехом заражала всех вокруг. Казалось, людям не важен был смысл моего рассказа, так как он изначально заставлял слушателей вытирать накатывающиеся слёзы. Мой особый шарм ни на минуту не угасал. Белые, ровные зубки, игриво расставленные немного в стороны, при этом вовсе не кривые, придавали мне «чертятничества» и «шкодливости».

При выборе игрушек в магазине брала всякие трезубцы, чертей с огнём или виселицей в руках, в игре варя и поджаривая понарошку своих завистливых одноклассниц. Горящие глаза искрились на фоне длинных, густых, чёрных, как смола, волос. Неистовая энергия бурлила во мне – сладенькой малышке.

В семье нас двое. Младший брат, с которым я вечно проказничала, приводя мать в бешенство. Мама наша – очень властная женщина, по гороскопу Лев, требующая безоговорочного подчинения, которое получала лишь от братика, избивая лишь меня до полусмерти.

– Так вот, где собака зарыта? Это твоя семейная травма?

– Не знаю, тебе решать, слушай дальше.

Мать избивала меня всеми подручными средствами в целях моего повиновения, которого в итоге не добивалась. Со мной нельзя бороться силой, я могла извиниться лишь в том случае, если человек проявлял ко мне снисходительность, учитывая мой возраст и упёртость тинейджерского характера. Я ненавидела собственного брата за его слабохарактерность и подхалимство. По моему мнению, он был трусом. В случае семейной взбучки он не только сваливал всё на меня, но при этом падал на колени, прячась за моей спиной, вымаливая прощения у железной леди – Льва. Меня же избивали до последнего, пока не подбегал отец, отнимая ремень или лозину из рук матери, которая была настолько возбуждена, что могла в ярости высечь меня до крови.

Я долго не могла простить эту женщину, не могу даже сегодня сказать, что простила, хотя спустя столько лет мы на самом деле подружились, стали близкими, как никогда. На тот момент она была для меня первым врагом, монстром, извергом. Я думала, что я самая несчастная девочка на свете.

– Почему ты не покорилась воле матери?

– Яна, ты знаешь, может кто-то и не верит в гороскопы, но Девы не умеют прощать людей, требуя к себе повышенного внимания, в противном случае, просто делают всё наоборот.

– Это я знаю… Кстати, по себе. Я не забываю обиды и не прощаю предательства.

– Вот так и для меня на тот момент казалось, что моя жизнь дома не имеет никакого смысла, что меня не любят, я никому не нужна.

– Что говорила мать? Она как-то объясняет ситуацию, в которой проявила жестокость, потеряв на долгие годы собственную дочь?

– Говорит, что я её провоцировала, никогда не плакала и не извинялась, глядя на неё лишь с ненавистью, прямо в глаза, как бы больно она меня ни лупила. Я рада была просить прощение, если бы она не увлекалась рукоприкладством, сопровождавшемся криками. Это глупый, ни к чему не ведущий подход родителей. В свою очередь, я каждый божий день годами разрабатывала план побега из, как мне казалось, домашней колонии пыток.