bannerbanner
Гадко. Грустно. Глумливо. Сборник рассказов
Гадко. Грустно. Глумливо. Сборник рассказов

Полная версия

Гадко. Грустно. Глумливо. Сборник рассказов

Язык: Русский
Год издания: 2020
Добавлена:
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
3 из 4

Мужчина достал из платинового портсигара фиолетовую сигариллу и пристроил в уголке губ. Мальчишка, не отводя глаз, сглотнул слюну.

– Тоже хочешь? – вальяжно спросил мужчина, протягивая Чёртику портсигар.

Тот с опаской оглянулся на ворота, потоптался в нерешительности и замотал головой.

Мужчина усмехнулся и прикурил.

– Открывай шлагбаум и сам запрыгивай, – кивнул мужчина на заднее сидение, – Смотрю, у вас большая территория.

Чертёнок подхватился и припустил к воротам. Лязгнул рычажком – балка с противным скрежетом поднялась, открывая въезд. Автомобиль заехал на территорию и остановился.

– Охренеть! Тут и от «Ламборджини» резина! – мужчина рассматривал забор. От изумления его лицо глуповато вытянулось, нижняя челюсть карикатурно отвисла. – Постояльцев разуваете?

Паренёк смутился, почесал кудлатую голову и молча шмыгнул в салон. Устроился на сидении и блаженно растёкся на нежной мягкой коже. В салоне стоял густой и удушливый запах мужского парфюма. Ноздри Чертёнка защипало, конопатая мордашка сморщилась. Рот разверзся в преддверии оглушительного чиха.

– Эй, пацан! Даже думать не хочется, что может вылететь из твоей пасти! – беззлобно предостерёг мужчина, наблюдавший спазматические кривляния Чёртика в зеркале. Его спутница звонко расхохоталась и обернулась на мальчика.

Чертёнок тихо взвизгнул. Перевёл выпученные от удивления глаза с девушки на её приятеля и наоборот. Дивясь контрасту. Розовый ёжик в стиле гранж с наклоном вправо, левый висок причудливо выбрит, чёрные «сколопендры» бровей, макияж смоки айс и тёмно-вишнёвые губы, слишком пухлые, слишком жирные, как незастывший сургуч. Девица насмешливо смотрела на Чёртика, перекатывая в приоткрытом рте жвачный комок.

– Вы оба… сюда? – выдавил из себя Чёртик.

Парочка рассмеялась. Девица выразительно кивнула. Чертёнок хмыкнул и пожал плечами.

– Что, нравится? – девушка заметила, как парнишка рассматривал её розовую шевелюру.

Мальчик покраснел, опустил глаза и буркнул почти под нос:

– Мамке вряд ли понравится…

Мужчина обернулся назад и вылупился на Чёртика. Девушка вульгарно фыркнула:

– Твоей, что ли? А с какого хрена?

Чертёнок замялся, ещё сильнее покраснел, но решился поднять глаза на девицу.

– Мамка говорит, что у женщины должны быть длинные волосы. Их удобнее наматывать на кулак. Мужчинам такое нравится.

– Это тоже тебе мамка сказала?

– Я сам… сам видел. – почти прошептал Чёртик, хлопая рыжими ресницами.

Мужчина запрокинул голову назад и покатился со смеху.

– Видали сучонка? Подкованный на порнушке! Мы с Пупсиком как-нибудь без твоей матери разберёмся. – Девица прыснула и положила руку на дёргающееся от смеха колено Пупсика.

– Так ведь… – пискнул Чёртик, но осёкся.


Автомобиль остановился у двухэтажного дома. Компактного и приземистого, с квадратной террасой.

– Маловат для мотеля, – заключил Пупсик. – Тут точно есть номера?

– У нас всегда есть свободные! – заверил Чертёнок, выбираясь из машины.

Он чуть отстал от парочки, чтобы беззастенчиво любоваться крепенькой, но стройной фигуркой девушки. Она шла не спеша, будто нехотя, вихляя бёдрами и равнодушно осматриваясь. Чёртик завороженно уставился на её обтянутый голубыми джинсами-скинни зад. Красный флажок с надписью «Levis» на заднем кармане плавно, как яхта на волнах, покачивался вверх-вниз. Под этим же карманом в прорези выглядывал полумесяц загорелой ягодицы.

Ручонка одуревшего мальчишки невольно потянулась к источнику соблазна.

– Глянь-ка, он на твой бампер залип. Всегда тебе говорил, что он классный. – Мужчина оскалился в белозубой улыбке и стиснул ту самую, с флажком, ягодицу. Девушка хохотнула и бросила Чёртику через плечо:

– Ну шлёпни, раз так неймётся. А то слюни вон – до колен распустил.

Чертёнок снова залился краской, хлюпнул носом и обогнал смеющуюся парочку. Молодые люди, отсмеявшись, оглядывались по сторонам. Мужчина не переставал удивляться окружающей обстановке: чудным сооружениям из шин, хаотично расставленным по территории двора; дорожке, вымощенной из автомобильных дисков, по краям которой громоздились неуклюжие конструкции из элементов автомобильной светотехники, оборудованные под уличные фонари-прожекторы. В качестве основного биологического компонента ландшафтного дизайна – кучные заросли клещевины и борщевика, заполонившие все свободные от «архитектуры» клочки пространства.


На террасе в бежевом автомобильном кресле, установленном на две шины, сидела женщина. Второе, такое же, пустовало рядом. Завидев прибывших, женщина медленно, царственно встала и спустилась по ступенькам навстречу.

Парочка, слегка опешив, остановилась. Чертёнок по-кошачьи льстиво приник к женщине, не переставая глазеть на розоволосую девицу.

– Добро пожаловать! – хлёстким, как плётка, властным и, в то же время, деликатным и любезным голосом женщина поприветствовала гостей.

Рослая, статная, плечистая, как гренадёр, с длинными охристо-ржавыми волосами, прямыми и гладкими, как медная проволока, с меловой кожей на крупном скуластом лице. Карие, почти чёрные с красными зрачками глаза смотрели прожигающе и внимательно. Хозяйка была одета в плотное, ушитое в талии, с драпированной юбкой платье из чёрной саржи, с воротником-стойкой. Наряд походил бы на костюм для охоты поздневикторианского периода, если бы не надетый поверх него тёмно-коричневый кожаный фартук с прямоугольными карманами, какие бывают у кузнецов или мясников.

– Дьяволица. – шепнула своему спутнику девушка, не отрывая взгляда от пары крупных, чуть клонящихся друг другу, будто отшлифованных до блеска рогов, венчавших рыжеволосую голову хозяйки.

– Атмосферно тут у вас, стилизовано, – нервно хихикнул мужчина.

Чертёнок хрюкнул и потупился. Женщина жестом пригласила гостей следовать в дом.

Ветер усиливался. Колошматил растительность, свистел в окружностях шин и вертел-подбрасывал висевшую на террасе ветряную мельницу из оловянных шестерёнок и велосипедных цепей. Зубчатые колёсики, тараня друг друга и путаясь с цепями, тряслись как в ознобе и обиженно бряцали.

– Интерьерчик что надо! – неприлично присвистнул мужчина, увидев на террасе два автокресла. – Чей порш раздербанили?

Чёртик снова хрюкнул и захихикал, затренькал, как балалайка. Мать осадила его суровым взглядом. Мальчишка проскочил к двери и притулился у стены. Девушка нагнулась к одному из кресел и подняла с сидения пригорюнившуюся тряпичную куклу с острыми рожками.

– Твоя подружка, малыш?

Парнишка забавно нахохлился, надул щёки в детском гневе и вырвал куклу из рук девушки.

– Она не моя! – запальчиво выкрикнул и спрятал за спину.

Его рогатая мать усмехнулась.

Небо исказилось судорогой молнии, рыгнуло раскатами и хлынуло гремучим, яростным градом. Градины замолотили по земле, по дорожкам, крыше, по барабанным перепонкам и заросшим повседневной коростой мыслям.

Хозяйка решительно открыла дверь, призывая гостей переступить порог:

– Проходите. Внутри точно распогодится.

Её тщедушный вихрастый сынишка засуетился, завертелся волчком, подталкивая притихшую парочку к входной двери. Розоволосая девица отпихнула руку мальчишки, подошла к краю террасы и вытянула руку наружу. Тут же, ойкнув, отпрянула.

– Стёкла какие-то с неба. – проворчала, стряхивая на пол вонзившуюся в ладонь градину.

Чертёнок незаметно поднял градину и принялся рассматривать. На костлявой ладошке лежал осколок от фарфорового кукольного личика. С частью носика-кнопки и капризными губками-«бантиками». Паренёк сунул осколок в бездонный джинсовый карман и юркнул за остальными.

– Ма, она похожа на Гвен Стефани! – шепнул матери, нагнав её у двери.

– Скорее на Пинк. – улыбнулась глазами и ущипнула сына за щёку.

– Джипарь мой не расхерачит ваш град? – опомнился мужчина и сделал шаг назад, к двери.

– Не переживайте. Отдайте мальчику ключи – он отгонит под навес. – повелительно сказала хозяйка.

– Сопляк умеет водить? Ой, пардон… – стушевался красавчик и кинул Чёртику связку. «Сопляк» ловко поймал ключи и протолкнул в карман.

– И град кончился! – воскликнула девица, обернувшись к окну.

– А долго никогда не идёт! – авторитетно ответствовал Чертёнок. – А ваше авто я всё равно отгоню. На стоянку.

Мужчина подмигнул и показал большой палец.


***


Прибывшие осматривались в прихожей. Обычная прихожая обычного дома. Деревянная лестница, ведущая на второй этаж, открытая дверь в гостиную. И узкий коридор.

Уводящий куда-то.

– Где тут ресепшн? Пацанёнок сказал, что у вас полно номеров. Нам бы с двуспальным траходромом. Необязательно кинг-сайз. – мужчина деловито достал бумажник и выжидающе посмотрел на медноволосую хозяйку.

– Бумажник уберите обратно, он вам не нужен. Мальчик проводит вас в мужское крыло, а я провожу девушку в женское. – бесстрастно ответила Хозяйка и повернулась к вмиг погрустневшему сыну.

– Не понял. Мальчики налево, девочки направо? Это общага? Или община? – завёлся мужчина.

– Ни то, ни другое. – спокойно ответила Хозяйка. – Здесь такие правила.

– Херня какая-то. Ну нет у вас двухместного, давайте одноместный, нам переночевать. Утром свалим. Да, детка?

– Я с Пупсиком не расстанусь! – девушка встала за спиной спутника и обвила руками его талию.

– Нахера одного туда, другого сюда? Мы по-тихому, сильно шуметь не будем.

Девушка развязно рассмеялась и чмокнула мужчину в выбритую щёку. Чертёнок обиженно скуксился, сжал маленькие кулачки.

– Там, откуда вы приехали, вы всегда вместе? – от колкой интонации в голосе Хозяйки парочка вздрогнула.

– Ну… – оторопел мужчина. – Всякое бывает…

– Вот и здесь так: всякое бывает. Как в жизни.

– Если свезёт! – подал голос Чёртик и балалаечно залился. Мать отвесила ему шуточный подзатыльник. Парнишка умолк, давясь беззвучным смехом.

– Там, откуда вы приехали, – продолжала женщина, – вы тоже перемешиваетесь, чтобы потом встретиться или пройти мимо. Каждый приходит из толпы, потом снова уходит в неё. Как и здесь: захотите – встретитесь, а нет – пройдёте мимо.

– Похоже, тут реально какой-то тематический расколбас, типа костюмной вечеринки. – приободрился мужчина.

– Вечеринки каждый день! – хитро прищурился Чертёнок.

– Глянем, детка, что они тут замутили, а утром уедем.

– Как скажешь, Пупсик, хотя всё это странно…

Молодые люди расцепили объятия. Женщина повела девицу по узкому коридору вглубь дома. Мужчина прокричал вдогонку:

– Детка, я тебя найду!

Девушка шла за Хозяйкой, боязливо оглядываясь по сторонам.

– Не волнуйтесь, никто его не съест.

– Странно у вас всё, стрёмно. Дом этот, шины повсюду, антураж этот ваш… чертовщина. И подвал. – девушка заметно нервничала.

– Какой подвал? – Хозяйка полуобернулась на гостью.

– Ну мы же куда-то спускаться будем. Других комнат у вас тут нет.

– Не бойтесь, не в преисподнюю. – женщина озабоченно нахмурилась.

– Кстати, от вас приятно пахнет. Нежно даже. – девушка впервые улыбнулась.

– Почему «кстати»? По-вашему, чем от меня может пахнуть – серой? Это «Angel innocent», Мюглер.

– Не знаю такого. Вот Пупсик от брендов прётся, а мне фиолетово.

Мгновение спустя Чертёнок повёл по тому же коридору мужчину. Они остановились перед металлической решётчатой дверью – кабиной лифта.

– Лифт в этой халупе? И куда он привезёт?

– Вниз. Под землю. – деловито ответил Чертёнок и нажал красную кнопку.

– Мать его, бункер? – присвистнул мужчина.

Кабина, сколоченная, спаянная из автомобильных днищ, фрагментов дверей и крыш, арматуры неизвестного происхождения, дребезжа, поползла вниз. Мужчина, продолжая присвистывать от удивления, перечислял себе под нос марки автомобилей, по его мнению, задействованных в строительстве самопального лифта.

Ехали медленно. Наконец кабина остановилась, грохнув звуком гигантской выхлопной трубы. Мужчина матюгнулся и вздрогнул. Чертёнок тихонько затренькал в кулачок. Дверь с громыханием отъехала в сторону, выпустив пассажиров.

Коридор со стенами, обшитыми резиновыми автомобильными ковриками, разветвлялся на несколько переходов. Каждый из них преграждала решётка с массивным замком.

– Что за помещения? – мужчина растерялся.

– Женское крыло, мужское крыло и… и остальные. Нам туда! – кивнул Чертёнок налево и поманил мужчину за собой.

Отпер одну из решёток, они миновали узкий коридор и остановились перед очередной металлической дверью. Мальчик хрустнул ключом в замке, оттолкнул скрипучую дверь, пропуская мужчину:

– Любая свободная комната. Из тех, что с открытой дверью.

– Мать его, гетто! – услышал Чёртик очередное восклицание с присвистом и захлопнул за мужчиной дверь.

Поднялся наверх и вышел на улицу. Мать прибирала двор после распоясавшегося града, выметая фарфоровые градинки.

– Отвёл? – не оборачиваясь, поинтересовалась.

– В лучшем виде! – отрапортовал Чертёнок. Ковырнул нос и в нерешительности остановился на террасе. Его подмывало спросить у матери про девушку, но он колебался. А по её затылку понять не мог.

– Ну что ты измаялся? – женщина, по-прежнему не оборачиваясь, спросила. – У меня тоже всё в лучшем виде. Отвела твою Гвен-Пинк.

Чёртик скривился в неуклюжей ухмылке и, подбросив связку с ключами в руке, полез в автомобиль. Распростёрся на водительском сидении, похлопал по рулю, погладил обивку, скорчил серию смешных рожиц в зеркало и полез в бардачок. Вытащил портсигар с пахучими сигариллами, прикурил одну и со смаком затянулся. Мать спиной к нему, не видит.

Отогнал машину за дом, с блаженством докурил, определив портсигар в свой безразмерный карман, и вылез наружу. Бесконечный пустырь, простиравшийся от заднего двора, на несколько километров вперёд был заставлен-завален старыми и новыми автомобилями, целыми и частично разобранными. Тут же валялись каркасы велосипедов и бесколёсные байки. И шины… ровными стопочками, кучками, рядками.

Инсталляциями.

Мальчишка приволок домкрат и примерился к колесу. Несколько раз обошёл внедорожник, постоял, почесал голову и отложил домкрат в сторону. Решительным шагом, почти бегом покинул пустырь.

– Так быстро разобрал? – удивилась мать. Она уже сидела на террасе и пила чай.

– Завтра разберу. Спину ломит. – Чёртик демонстративно закряхтел и осторожно опустился в кресло.

– Заварить тебе борщевика?

Мальчик, прикрыв глаза, мелко закивал.

Он шевелил мозгами, маленькими, детскими, но уже проворными и сметливыми. Размышлял, как ему исхитриться и увидеть предстоящий ночной разгул. Как обмануть мать и стать если не участником, то хотя бы безмолвным наблюдателем. Раньше у него было укромное местечко с неприметным оконцем, через которое он, затаившись, подсматривал за происходящим. Но мать рассекретила, заколотила. Молча, не пеняя, не стыдя. Теперь нужно организовать новое убежище, а времени у него не так много.

Беспрепятственно он мог наблюдать только дневную деятельность «заезжих», ночная была под запретом. Днём он не просто праздно шатался по подземелью, он контролировал работу. Тщательно следил, чтобы все трудились усердно, без устали, без халтуры. Проверял качество работы и скорость. В новых помещениях не должно быть недостатка. Заблудившиеся приезжают практически регулярно, потому территорию нужно беспрерывно расширять.


***


Женщина поставила перед сыном поднос с дымящейся чашкой и уже протянула руку, чтобы расправить его спутавшиеся рыжие спиральки и смахнуть с щеки такого же задремавшего бражника, но остановилась. Она озабочено смотрела на сына: умиротворённая мордашка, лоб гладкий, несосредоточенный, губы не поджаты – дрыхнет без задних ног. А мысли так и роятся, так и мельтешат. Лукавые, по-взрослому расчётливые. Так и проступают на его покатом гладком лбе каиновой печатью. Она развернулась и бесшумно удалилась.

Паренёк так глубоко увяз в своих замыслах, что даже не заметил прихода матери. Увидел только чашку с душистым борщевиком. Повёл носом, фыркнул и шумно отхлебнул. Вторым глотком осушил чашку и прокрался в дом. Спустился в бункер в поисках нового схрона. Он припомнил, что «ночной» зал тоже расширялся, а ремонтные работы были в самом разгаре. Значит, где-то есть лазейка.

Чертёнок нашёл её сразу – в вентиляционном отверстии мальчик его комплекции поместится без труда и ущерба для осанки. И обзор то что надо! Мать будет править бал ночью, а, значит, некому за ним уследить. Чёртик торжествующе заверещал и, весело подскакивая, направился к выходу. Вряд ли, думал он, увиденное ночью будет чем-то отличаться от тех, предыдущих беспутств, но сегодня частью этого разнузданного и ненасытного копошения будет она – девушка с розовыми волосами…

Всё свершилось и сошло Чертёнку с рук. Мать его не пасла, только зашла пожелать спокойной ночи. Мальчик выждал с полчаса, выпрыгнул из кровати, соскоблил с тельца фланелевую пижаму и переоделся в чёрное. Бесшумным и невидимым ниндзя он скользнул в бункер, забрался в вентиляционную нишу, настроил самодельный бинокль и затаился.

Вечеринка-вакханалия была в самом разгаре. Чёртик не стал сразу искать в толпе извивающихся-содрогающихся тел знакомые лица сегодняшних прибывших. Он поглощал зрелище целиком: фантасмагорические корчи, изгибы, прогибы, выгибы, неправдоподобные акробатические трюки, скотские, уродливые и притягательные. Хитросплетение потных, распалённых, полу- и обнажённых тел, вибрирующие в мышечных спазмах чресла, хватающие воздух рты, разорванные в криках, стонах, воплях разочарования, яростном рычании и плаксивом скулеже. Чертёнок и раньше видел это свирепое смешение тел, отбивающихся рук, скрестившихся ног, спутавшихся волос. Жмурился и широко открывал глаза, рассматривая, как женщины седлают мужчин, а мужчины терзают женщин и друг друга, расцарапывая спины, ягодицы и бёдра. Что-то похожее он смотрел по телевизору на «дискавери», но там вонзались друг в друга звери, а тут… Впрочем, мальчик уже не видел разницы.

Он мотнул головой и сфокусировался на деталях. Вот мать, управительница блудящего вертепа, вышагивающая мимо бьющихся как в лихорадке тел, сплетённых змеиным клубком, перешагивающая через раскоряченных на четвереньках, блюющих развратников, отравившихся похотью. Разносит алкоголь, траву и снежно-белый порошок, насыпанный ровненькими горками, как кучевые облачка. К подносу тянутся десятки, сотни алчущих рук, ухоженных, с ярко-красным маникюром или потрескавшиеся, с облупившимся лаком и изжелта-синими ногтевыми пластинами. Мать заливает ледяной хмель прямо в распахнутые ковшами глотки. Складывает губы трубочкой-жерлом и выдыхает, поджигая косячки в окривевших от сладострастия ртах.

Вот тот самый, сегодняшний пижон Пупсик, в накрахмаленной сорочке, разорванной на груди, безвольной куклой разбросался на диване. Смятые брюки валяются рядом. Пуговицы уже растащены и проглочены неразборчивыми хищными шлюхами. Уложенное лучшим барбером каре топорщится вороньим гнездом. Остекленевшие глаза остановились на поблёскивающем в пупке пирсинге у скачущей на нём обкуренной молодой девахи. Вторая, чуть постарше и попотрёпаннее, сидит в изголовье и водит руками по его впалой безволосой груди, выкручивает, как колёсики приёмника, его соски. Опрокидывает свою голову назад и гортанно хохочет. Третья, лет шестидесяти, золотозубая, с искусственным загаром, выжженными «супрой» волосами, как изголодавшаяся шавка, вылизывает его ступни, обсасывая напедикюренные пальцы. Пупсик закатывает глаза и протяжно мычит. Вокруг дивана столпилось несколько десятков одурманенных мужчин и женщин, жаждущих урвать свой кусок свежей проклятой плоти.

Тошнота комочком иголок подкатила к горлу Чёртика. Он сделал глубокий вдох и снова всмотрелся в агонизирующий человеческий муравейник. В дальнем углу он заметил её. Девушка, вжимаясь в стену, затравленно озиралась по сторонам. Жирный, заросший густой чёрной порослью гориллоподобный мужик в полуспущенных трусах надвигался на неё, косорото скалясь и рыча. Он сграбастал девушку в обезьяньи объятия, одной рукой разрывая футболку на её груди. Она отчаянно отбивалась, но волосатая глыба распалялась ещё сильнее. Его ручища уже вовсю шарили по обнажённой груди девушки, ошмётки разодранной футболки болтались по бокам. Чёртик, сжав зубы, не отрываясь следил за происходящим. Глаза приникли к окулярам бинокля, врезающимся в кожу. Он радостно вскрикнул, когда разглядел, как его Гвен наклонилась к лицу гориллы и укусила его за ухо. И тотчас же поддала ему коленом в пах. Мужик взвыл и мешком повалился на пол.

Она, придерживая края разорванной футболки, решительно рассекала беснующуюся толчею, отмахивалась от липких, хватких щупальцев, протягивающихся к ней со всех сторон. Пока не набрела на окольцованный сотрясающимися от рукоблудия телами диван, где распластался её парень. Пупсик, облепленный хихикающими шлюхами, безучастно смотрел в потолок. Между ног у него равномерно двигалась вверх-вниз лысая татуированная мужская голова. Крупные пальцы в золотых перстнях по-орлиному цепко сжимали обмякшие колени Пупсика. Девушка растолкала толчею мастурбирующих зевак и обкуренных шлюх, наклонилась над бойфрендом и принялась исступлённо хлестать его по щекам. Бритоголовый оторвался от своего занятия и осоловело рассматривал розоволосую девушку в разорванной футболке.

Пупсик с трудом расклеил глаза и, вывалив язык, промямлил (а Чёртик прочитал по губам):

– Отвали от меня, сука…

Зеваки взорвались пьяным смехом, противным, как стариковское хныканье. Чьи-то руки теперь потянулись к девушке, заелозили по её обнажённой груди.

Вдруг все притихли и расступились. Девушка обернулась – позади неё колоссом выросла Хозяйка и, приобняв её за плечи, увела из зала. Чертёнок, взмокший от напряжения, расслабленно выдохнул. Отложил бинокль и опустил голову на руки.

Он вспоминал свои первые впечатления от массовой ночной оргии. Возрастающий интерес вперемешку со страхом, острое, даже агрессивное возбуждение и чувство непреодолимого и гадкого стыда. И руки. То правая, то левая. То обе сразу. Они почему-то его совершенно не слушались. Как две прыткие и любопытные змейки, они скользили под резинку его безразмерных, пришпиленных булавкой боксеров и варварски душили его третью, беззащитную и безотказную. Чертёнок устыжался и что было сил приказывал рукам остановиться и вернуться обратно.

А сейчас, в этот раз, он испытывал отвращение и какую-то тягостную, изнурившую его тоску. Ему было жаль розоволосую фурию «Гвен», отчаянно сопротивляющуюся растлевающей бесповоротной действительности. И вместе с тем он чувствовал, как что-то навалилось ему на грудь, сдавило сердце, стянуло, запылало раскалёнными углями. Его болезненно скрутило и вырвало. Чёртик сморщился от горьковатого привкуса борщевика и безнадёги. Утёр рот и пополз к выходу.

Вернувшись в комнату, он, не раздеваясь, лёг на кровать, укрылся лоскутным одеялом и сорвался в пропасть муторных, уродливых видений.


***


– Ты плохо спал, сын? – обеспокоенно спросила мать за завтраком. – У тебя глаза ввалились. Нельзя смотреть столько снов.

Чертёнок, отгоняя от лица настырных бражников, откликнулся не сразу. Булькнул чем-то нечленораздельным в ответ, повращал глазами и тяжело вздохнул.

– Кофе остынет. И ватрушки.

Мальчик лениво потянулся за чашкой. Широко зевнул и внимательно посмотрел на мать.

– Удалась вечеринка? – с деланным равнодушием спросил он, примеряясь к ватрушкам.

– Пожалуй. Новеньких неплохо встретили. Если ты об этом спрашиваешь. Мужчина полностью освоился и принял правила. А девушка… она со временем тоже привыкнет.

Чёртик залился краской и отвернулся, смущаясь матери. Дожевал ватрушку, допил кофе и решился спросить:

– Ма, а кто-нибудь отсюда уезжал? Ну, обратно?

– Уехав отсюда, сюда же и вернёшься. Да и какой смысл уезжать? Тут всё, как и там, откуда они приезжают.

– Но они несвободны…

– Ты так считаешь? Хм. – женщина сложила руки на коленях и посмотрела вдаль. – Как раз свободны, дружочек. От обязательств, стремлений, амбиций, ответственности. Ты сам видел и знаешь: утром-днём они работают, а вечером отдыхают. Без запретов и пределов. И никакого порицания. Думаешь, кто-то захочет вернуться туда, где за всё это нужно платить и нести ответственность?

Чертёнок размышлял. Накручивал рыжий завиток на палец и рассматривал кофейную гущу на донышке чашки. Вдруг спохватился, подпрыгнув в кресле:

– Я понял, мамк!

Женщина хитро прищурилась и посмотрела на сына.

– Их выпихивают сюда, выплёвывают. Ну, это… Жизнь! Она отхаркивает их, как сгустки пыли с лёгких. Как, помнишь, я несколько дней назад поперхнулся рыбьим хвостом. Ты жарила камбалу без кляра. Я больше люблю в кляре – она хрустит и не такая затхлая на вкус. Я ел быстро, почти не жевал, чтобы поскорее её проглотить и добраться до десерта. Хвост был жёсткий, как занозистый. Зацепился в горле. Помнишь, ма?

На страницу:
3 из 4