Друг моря

Юра пожал плечами. Выбора у него особенного и не было, а «краб» все правильно подметил: получать даже такую зарплату на маяке, а не гроши на складе, все же лучше. У юноши не было времени как следует обдумать положение, так, чтобы посмотреть все варианты – голод и нужда поджимали его все сильнее, нужно было принять хоть какое-то решение. Сама мысль о сне в рыбной груде вызывала почти физическое отвращение, такое, что у Юры начинались рвотные позывы, а перед глазами плыли силуэты рыбных объедков и гнилых плавников. В таких декорациях место на «Белом» казалось спасительным выходом, сияющей открытой дверью среди закрытых, перемотанных грязными корабельными канатами. Юра отметил про себя, что глаза клерка точно должны сидеть на тонких длинных ножках, а собственно ног под массивным письменным столом должно быть никак не меньше десяти. Сесть на моторную лодку, доехать до острова, познакомиться с чудаком-смотрителем и попотеть месяц. Только и всего. План не казался таким уж провальным.

– Хорошо, – наконец, утвердительно кивнул Юрий Морской, – я согласен. Отправляйте. Как скоро можно будет плыть на остров?.. Меня же там накормят, да?

– Конечно, накормят! Уж Жорж-то накормит! – поспешил заверить Юру работник Гидрографической службы. – Сейчас все организуем. Позвоню в пару мест, оформлю твои документы, а ты пока выйди, посиди в коридоре. Давай бумажки вчерашние. Вот так! Сейчас все сделаем…

– Спасибо, – Юра пожал «крабу» клешню, – огромное вам человеческое спасибо. И за то, что на ночь оставили, и за этот маяк…

– Не стоит благодарности. Несправедливо тебя наши-то кинули. Давай, подожди немного, а лодка тебе будет. К обеду, наверное. Не переживай.

Юра вышел из кабинета и в изнеможении рухнул на скамью. Те же самые лица, что и вчера, уже появились в здании; люди, сами не понимая точно, зачем пришли, слонялись из кабинета в кабинет, из угла в угол, бесцельно шагая по коридору или с глупыми выражениями лиц стуча в закрытые еще двери. Юрий Морской чувствовал себя подобно водолазу в рыбном косяке – все те же взгляды больших водянистых глаз и ничего не выражающие чешуйчатые морды. Через щель, которая давала возможность подсмотреть за тем, что происходит в кабинете «краба», Юра видел, как толстяк совершенно зарылся в бумажки; вид у него был самый что ни на есть довольный, как будто от этой вакансии Гидрографическая служба не могла избавиться со времен той самой Гражданской войны белых и красных.

«Жорж, – мелькала мысль в голове Юры, не желая уходить, – Жорж Дюбуа… Странное имя для маячника. Тем более на Дальнем Востоке». Юноша пожал плечами и прикрыл глаза, концентрируясь на пульсирующей боли во лбу. Он ей почти наслаждался: с переживаниями ночи и вчерашнего вечера никакая головная боль не могла идти ни в какое сравнение, и все, что Юра испытывал – безбрежное злорадство к самому себе и собственным неудачам. Если бы они обрели форму человека и возникли сейчас посреди коридора, Юра непременно стал бы показывать им неприличные жесты. В одно мгновение все заботы и страхи, а также стыд за собственную никудышность, улетучились прочь, впитавшись в тяжелые облака Южного Солнцевска.

Юрий Морской крепко задумался. Что, по существу, он вообще знал о том, как трудятся маячники? Мало чего: так сразу он и припомнить не мог. Интернет не пестрел историями о бравых смотрителях, а уж о тяжкой ноше техников и механиков и вовсе было ничего не найти. Не придавал уверенности также факт, что все маяки считались войсковыми частями, и потому имели определенную секретность. В Подмосковье настоящих маяков не водилось, поэтому и на экскурсию Юре съездить не довелось. Маяк представлялся юноше чем-то сказочным, старым – даже древним; неприступной скалой высился он среди волн на одиноком уступе, и корабли в ярости шторма цеплялись за его свет, как за спасительную соломинку, пытаясь добраться до гавани. Маяки вызывали в Юре чувство чего-то чуждого самому человечеству, как будто первые неандертальцы и люди разумные бродили по джунглям и саваннам, а в будущей России уже стояли маяки, построенные чужими руками и выдуманные недоступным для понимания разумом. Смотритель маяка лишь наблюдает работу иного мира. Если маяк захочет, он за ночь встанет и уйдет с мыса, пересядет куда-то поудобнее. Он просто не хочет.

С мыслями, обволакивающими голову, как густой сок, Юра сидел с мечтательно прикрытыми глазами на неудобной скамье, а проходящие мимо местные бросали на него удивленные взгляды. Как это, в Южном Солнцевске, в дождливый день – и кто-то радуется?! Но юноша не обращал на проплывающих «рыб» внимания. Пусть себе таращат мокрые глаза и безмолвно открывают глубокие рты. Он так замечтался, что не заметил, как стрелки часов в кабинете «краба» показали одиннадцать. Голод превратился из надоедливого урчания и отвратительного ощущения, будто рвота подкатывает к горлу, в тупую боль где-то внизу живота, которую Юра уже научился не замечать совсем. Стоило только «крабу» встать с насиженного места, как Юра весь подобрался – он едва не сел с ногами на скамье, стараясь даже не моргать, чтобы не упустить ни одного движения, ни одной самой незначительной эмоции на лице толстяка.

– Ну вот, – радостно воскликнул «краб», как только выполз из своей раковины, – все готово! Позвонил, оформили тебя как надо, принимай командование, как говорится. Сейчас у нас… – работник Гидрографической службы одухотворенно посмотрел на старенькие наручные часы, – одиннадцать часов утра. В двенадцать будет тебе моторка. Отвезут на Тихий и как раз позавтракаешь и пообедаешь сразу. Жоржа обещались предупредить по рации, он тебе прием подготовит.

– Отлично, – выдохнул Юра, вскакивая с места, – спасибо вам большое! Просто отлично! Не знаю даже, как и благодарить!..

– Да брось, – усмехнулся «краб», – не бери в голову. Радуйся, что у нас хоть что-то было, что предложить, а то и впрямь судьба была бы незавидная…

– Там, на Тихом, есть ведь барак какой-то, да? Меня там разместят?

На секунду лицо толстяка не выражало совершенно ничего, потом подернулось гримасой легкого удивления. «Краб» разразился гомерическим хохотом и не мог остановиться никак не меньше минуты. Юра молча стоял, чувствуя необъяснимый стыд; он хотел, чтобы все люди, что сейчас пялились на смеющегося мужчину, ушли по своим делам. Подбородки «краба» неистово тряслись. Наконец, он утолил свое веселье и, утирая слезы, похлопал новоиспеченного механика маяка по плечу. На том разговор и окончился – сотрудник службы ушел, сказав, что дел у него еще по горло, а Юре вкратце описал, куда подойти и кто его встретит. Так юноша и сделал, закинув верный рюкзак на плечо: он отправился на пристань, затерянную среди сотни таких же, где его должна была ждать спасительная лодка, которая отвезет едва ли не домой. По крайней мере, туда, где можно будет достать денег на билет до дома.

Условия, которыми пугали Юру, юношу не особо волновали – он считал, что служба на флоте закалила его для такой работы, а по пути он вспоминал, как устроен дизельный двигатель. Юра был уверен, что сможет собрать и разобрать его, если понадобится, а также что-нибудь починить, если запасные детали найдутся. Сквозь пелену размышлений и предвкушений юноша смотрел по сторонам, едва замечая проплывающие мимо полуразрушенные здания и далекие советские панельные дома, примостившиеся в самых неожиданных местах. Вывески на домах пестрели так сильно, контрастируя с серыми стенами, что разобрать, что на них написано, не представлялось никакой возможности. Редкие люди, что попадались на улицах, спешили по своим делам, низко надвинув капюшоны или напялив шапки так, что глаза с бровями скрывались за толстой материей. Весь Южный Солнцевск походил на старую улитку, ползущую по берегу моря. Жители же города представлялись Юре мыслями улитки, серыми, скучными и одинокими. В сущности, так оно и было.

Чем ближе юноша подходил к пристаням, тем сильнее становился запах рыбы, который стремился полностью подменить собой весь пригодный воздух. Сами рыбины, целые и выпотрошенные, стали попадаться то тут, то там, лежа прямо на земле или грязных паллетах. Рыбины, блестящие и пятнистые, были похожи на обмытые морской водой камешки в крапинку. Лодки и корабли покачивались в медленном танце, следуя ритму волн, и весь порт представлял собой грандиозный бал с напыщенными многопалубными пассажирскими судами и наряженными маленькими моторками. Одна из таких застенчиво ждала на самом конце одного из пирсов, вдали от остальных участников бала, все еще скованно взлетая и опускаясь на волнах. Часов у Юры не было, но по оживившемуся «капитану» он понял, что именно эта лодчонка отвезет его на Тихий. Утренний туман отступал, рассеивался, открывая взору морские просторы, где на металлическом листе воды жуками ползали суда. Островки показывались то тут, то там; их серо-зеленые берега, где крутые, а где пологие, спали, все еще укрытые травой и осыпаемые брызгами волн.

– К Жоржу? – потирая руки, прохрипел мужчина в ободранной синей шапке.

Он сидел в лодке так, будто это был его дом – не хватало только потолка да люстры с телевизором. Мужчина был стар и потрепан жизнью, и из-за плотной щетины казалось, будто его покрывают рачки, что обычно ковром стелятся по днищам кораблей. Только глаза в рамке морщин – светлые, почти белые – сияли на лице как два бриллианта в оправе из простой глины. В зубах мужчина держал сигарету, и сизый дым ветром сносило за лодку, как будто «капитан» пытался подражать пароходам и подарить и своей лодочке чадящую трубу.

– … да, к нему, – неуверенно ответил Юра, – на Тихий. Вас прислали?

– Кого же еще, – проворчал старик и протянул юноше руку.

Юра пожал ее и отдернул почти поспешно – он будто схватил острый камень, покрытый зазубринами. Мозоли на руках «капитана» могли, пожалуй, царапать металл.

– Меня кличут Володей, – снова прохрипел мужчина, – и ты называй, не смотри на возраст. Володя Шершавый.

Юра едва сдержался, чтобы не рассмеяться, но тут же подумал про себя, что более подходящее прозвище трудно было бы найти.

– Очень приятно. Юрий Морской.

Хватка Владимира ослабла и он насупился.

– Смешно, не могу. Я, что ли, себе прозвище придумывал? Еще и передразнивает, эх ты…

– Нет-нет, – запротестовал Юра, – у меня и вправду фамилия такая. Все здесь смеются. Могу хоть паспорт показать!

– А ну, покажи, – Владимир сощурился с напускным подозрением.

Он взял каменной рукой паспорт и стал листать страницу за страницей, изучая его целиком. Только после того, как он одобрительно кивнул, разглядывая отметку о воинской службы, Владимир обратил внимание на фамилию. Он ухмыльнулся и не то засмеялся, не то зашелся кашлем. Содрогаясь с каждым лающим смешком, владелец моторной лодки стал похож на трясущуюся старую ель с темной корой. Юра посмотрел Шершавому под ноги, но ни иголок, ни шишек там не оказалось. Юноша забрал свой паспорт и аккуратно положил в карман, убедившись, что тот никуда не вылетит.

– Ладно, добро. Садись. Повезу тебя к Жоржу… готов спорить на что угодно, уже через месяц мне прикажут плыть назад и забирать тебя на большую землю, хе-хе!

Юра только пожал плечами и не стал спорить. Все эти разговоры о сложности работы маячника стали ему порядком надоедать; вместо пустой болтовни Юра уселся в лодку и стал смотреть на шныряющих туда-сюда по пристаням людей. Хотя сказать, люди это были или нет, оказалось сложно; по пирсам перемещались, скорее, волшебно оживленные груды грязного тряпья. Юра присоединился к грандиозному балу кораблей и лодок, и в животе затянулся знакомый узел – качка не давала вестибулярному аппарату спокойно жить. Юра успел даже соскучиться по этому чувству, усиленному стократ нервным ожиданием встречи даже не со смотрителем маяка, а самим маяком; еще на службе он понял, что качка будет жилы из него тянуть, поэтому придется как-то перебарывать телесную слабость. Юра так и сделал – и теперь вместо бесконечной рвоты в животе просто ощущался дискомфорт, с которым хотя бы можно было мириться.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.