Пастор Иоганн Кристоф Блюмгард. История одной жизни

Главный предмет, который он преподавал, был древнееврейский язык, открывший ему и его любимым воспитанникам путь в глубины Слова Божьего, позволявший Блюмгарду систематизированно излагать свои мысли, плоды собственного постижения Библии. Он всегда с особой благодарностью вспоминал о тех годах, и прежде всего потому, что именно тогда ему удалось заложить фундамент своего будущего (поистине исключительного) трудолюбия, умения упорядочивать мысли и облекать их в правильную, то есть предельно простую форму. Особую роль в этом сыграл весьма трудный предмет, преподавание которого наряду с другими непростыми дисциплинами было возложено именно на Блюмгарда. Назывался он «полезные знания» и представлял собой смесь знаний по физике, химии, математике, которые, как полагалось, могут пригодиться миссионерам. Ученики любили Блюмгарда, хотя некоторым была не по душе его энергичная манера своими неожиданными вопросами как бы вовлекать их в учебный процесс, и они с явным удовольствием иронизировали над его отдельными высказываниями, отражавшими его оригинальную трактовку Библии. Какой бы по-детски наивной вера Блюмгарда ни была, но, к примеру, в трактовке личности Христа он неизменно отмечал Его человеческую сторону, за что ему пришлось держать ответ перед тогдашним президентом комитета Базельской миссии, господином пастором фон Брунном, который, однако, его любил и уважал. Не случайно их встреча прошла в форме задушевной и полезной для обеих сторон беседы. Сколь высоко Блюмгард чтил фон Брунна, исполнявшего свою должность по величайшему благословению Божьему, подтверждает стихотворение, написанное по случаю юбилея пастора.

Вот что пишет о нем один из хорошо знавших его тогда коллег: «На Блюмгарда возложили множество обязанностей, но, несмотря на свою загруженность, он всегда оставался бодрым и жизнерадостным. В целом его можно охарактеризовать так: за что бы он ни брался, у него все получалось; и делал он это легко. Все, кто общался с Блюмгардом, его любили». Другой очевидец рассказывает: «Многие важные люди, сблизившись и обстоятельно побеседовав с ним, вскоре уже не считали, что он стал учителем лишь благодаря своему родству с инспектором, и проникались к нему уважением за его трудолюбие и добропорядочность». Прямодушие, свойственное ему на протяжении всей жизни, проявилось в нем уже тогда. «И хотя он никогда не кривил душой и всегда говорил правду, это никого не оскорбляло, ибо произносилась она неизменно с любовью и во благо».

С дядей, инспектором Блюмгардом, у него были очень доверительные отношения; он был другом многих базельских семей – честь, заслужить которую непросто. Искренняя дружба связывала его и с коллегами: учителями Вернером (упоминавшимся выше), Элером (позже профессором в Тюбингене), испытывавшим к нему сердечную привязанность, и младшим Штаудтом (его будущим свояком, впоследствии знаменитым пастором Корнталя), призванным в Базель, по всей вероятности, по его инициативе. Поддерживал он отношения и с доктором де Валенти, удивительно одаренным и безмерно чтившим Евангелие врачом из герцогства Саксен-Веймар, успешно сдавшим в Базеле экзамен по теологии, и не прекратил их, когда от того по причине его крутого нрава отвернулось большинство прежних друзей. Сохранилась тетрадка, в которую Блюмгард записывал преимущественно истории и разные поучительные высказывания, на которые был горазд жизнерадостный де Валенти.

Священники города, его швейцарской и в особенности баденской окрестностей, нередко обращались к Блюмгарду за помощью в службах. Позже он часто выступал с лекциями на воскресных собраниях и уже тогда, по свидетельству очевидцев, говорил проникновенно и убедительно. Иногда он замещал учителей воскресной школы для молодежи и завораживал учеников и учениц своей живой трактовкой библейской истории.

Порой он отправлялся с проповедями в окрестности Базеля, случалось, и в неспокойное время, когда сельские местности восстали против своей бывшей столицы и провозгласили независимость от города. Как-то раз во время одной из таких поездок (вероятно, на обратном пути домой в Базель) ему повстречался неизвестный мужчина почтенного вида, который попросил его подвезти и, получив, естественно, согласие, намеренно уселся в глубь кареты. Проезжая через одну деревню, они вынуждены были остановиться посреди разгоряченной толпы крестьян, и тут мужчина попросил Блюмгарда, сколько возможно, загородить его, сев впереди. Все закончилось благополучно, и когда они отъехали на безопасное расстояние, благодарный незнакомец открылся Блюмгарду: это был Иоханнес Линдер, пастор из Цифена, впоследствии старший ассистент в Базеле, за поимку которого была объявлена награда.

В другой раз, в одной из поездок по баденским окрестностям, с ним произошел такой памятный случай. Молодой возница, с которым Блюмгард ездил и прежде, подвел его, и Блюмгард оказался в крайне затруднительном положении. Когда же тот в самый последний момент неожиданно появился, Блюмгард дал волю своему негодованию, разразившись упреками. И тут он, к своему удивлению, заметил, как меняется выражение лица возницы: на нем отражаются недоумение, разочарование и чуть ли не презрение. Юноша, не ожидавший такого, пусть заслуженного, гнева с его стороны, явно потерял к нему прежнее уважение, что естественно; Блюмгарда это неприятно поразило, и он признался себе, что возница прав. «Я покраснел до корней волос», – вспоминает он.

Случались любопытные моменты и по пути на каникулы, которые Блюмгард проводил когда дома, на родине, когда в Швейцарии. На родину его влекло главным образом желание повидаться с матерью, о ней он никогда не забывал и частенько посылал из Базеля сердечный привет: то утешительное стихотвореньице, то подробное истолкование какого-либо места из Библии, по большей части Нагорной проповеди. Уже тогда его мысли о заповедях блаженства отличались глубиной и оригинальностью; позже они прозвучат в его проповедях на эту тему (например, в Эльберфельде). Как правило, эти путешествия Блюмгард проделывал пешком с рюкзаком за спиной. По рассказам его друга юности, дорога, постоялые дворы приносили ему массу ценных впечатлений, многие из которых он заносил в свой дневник. Чаще всего это были беседы с людьми, которые по воле случая становились его попутчиками. И что примечательно, они всегда расставались друзьями. Располагающая к себе натура Блюмгарда склоняла иного собеседника поделиться с ним своими бедами и печалями, а то и богатым жизненным опытом; другого, чуть ли не враждебно настроенного к христианству, делала добрее сердцем и наводила на размышления, что приносило Блюмгарду немало слов благодарности. Блюмгард любил рассказывать о том, как однажды в одной гостинице хозяйка спросила, чем он занимается в жизни, и он в ответ подробно рассказал ей о Базельской миссии. Тогда она, схватившись за голову, воскликнула: «Значит, скоро настанет Страшный суд!» Это ее с библейской точки зрения столь верное заключение тронуло его до глубины души, и он с радостью вспоминал о нем всю свою жизнь. По сложившейся тогда традиции воспитанники, равно как и учителя миссии, бывая на каникулах, в особенности в Швейцарии, отыскивали повсюду друзей Евангелия, чтобы в личном общении с ними или на «штундах» (собраниях) укреплять их в вере и пробуждать интерес к миссии. Однажды во время такого путешествия Блюмгард оказался в Лаутербруннене (Бернский Оберланд), где жила горстка верующих, которых изредка навещали странствующие проповедники-гернгуттеры. Там к нему обратились два брата Лауенер с просьбой произнести проповедь в соседней горной деревушке Венген, что неподалеку от вершины Венгерн-Альп. Они увещевали его не отставать от тех незаурядных мужей, что успешно служили Царству Божьему в этих горах. Конечно же, он согласился и, с трудом пробираясь по заснеженной и обледеневшей дороге, «жутко» опасной зимой для всякого шваба, поднялся в эту деревушку. Его мучения были щедро вознаграждены, поскольку от двух «штундов», проведенных им с ее жителями, остались на всю жизнь прекрасные воспоминания не только у него, но и у местных жителей. Люди стекались к нему со всех сторон, и он, воодушевленный этим, говорил особенно вдохновенно. В заключение, по свидетельству потомков участников тех «штундов», он торжественно призвал их регулярно так же собираться вместе и впредь, и, взяв обоих Лауенеров за руки, словно заключая с ними договор, посоветовал им учредить такое «собрание». Тем самым он, по сути, уже учредил его, дважды облагодетельствовав затерявшуюся в горах деревушку. Из Базеля Блюмгард выслал обоим Лауерам сборник проповедей (Баттиера, тогдашнего базельского проповедника), чтобы читать их вслух на этих собраниях, которые проводятся и поныне, заботливо поддерживаемые бернским Евангелическим обществом. Благодаря его усилиям и помощи друзей у собрания есть теперь и своя капелла.

Об одном из таких каникулярных путешествий Блюмгарда домой рассказывает доктор Гундерт, тот самый его друг, который, будучи учеником монастырской школы, частенько навещал Блюмгарда в Дюррменце, а теперь оказался в семинарии в Тюбингене. «Между тем я отдалился от Блюмгарда, репетент Штраус завладел нашими умами, и старое христианство было для нас уже позади. Но прошло время, и я вновь обратился к Господу. Жарким июлем 1834 года меня одного из первых в штифте сразила холера, начинавшая распространяться в наших краях. Вот лежу я на больничной койке, исхудавший, обессиленный и безучастный ко всему, отдавшись на волю судьбе. И тут открывается дверь и входит Блюмгард, целует меня и садится на мою кровать. Его сердце исполнилось благодарности, когда он понял, что я вновь со Христом. Он лучился радостью, рассказывая о своей жизни в Базеле, мне же оставалось только радоваться вместе с ним, не имея сил выразить это внешне, как будто во сне. Блюмгард спокойно продолжал свой рассказ, и тут сознание полностью вернулось ко мне, болезни как не бывало, и я встал, желая насладиться братским общением с ним. Позже, когда я пошел на поправку, я постоянно возвращался в мыслях к тому событию».

Блюмгард же, окутанный, казалось, невидимым облаком благодати, по всей видимости, этого не заметил. Но вскоре нечто подобное произошло и с ним. А именно: его одолела очень серьезная болезнь, которая сжигала его изнутри и ослабила его душевные силы, внешне же проявилась в мучительной сыпи на коже. По совету врача он проводил каникулы на вюртембергском серном курорте Себастьяншвейлер. Достаточно окрепнув, Блюмгард вернулся в Базель, где вновь погрузился в работу. Но болезнь быстро напомнила ему о себе, и Блюмгард с нетерпением ожидал следующих каникул, чтобы вновь найти облегчение в Себастьяншвейлере. Но в этот раз существенного улучшения не произошло, и он, собравшись с духом и уповая на Бога, вернулся к исполнению своих обязанностей. Однако вскоре, как-то утром накануне трудного дня, он почувствовал болезнь с такой силой и немощь охватила всего его столь глубоко, что ему казалось невозможным даже одеться. Однако он попытался взять себя в руки; когда же ему это не удалось, его охватил неописуемый страх. Его сердце затрепетало в груди при одной только мысли о том, какая немощная, бесплодная жизнь ждет его впереди. И осознание того, что все сейчас для него стоит на кону, пронзило его. И, бросившись в углу комнаты на колени, Блюмгард возопил к Богу, моля его о помощи. Встав, он почувствовал, как болезнь, словно спускаясь по телу, покидает его через ноги. Он был совершенно здоров!

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

В этих словах Барта лежит ключ к пониманию Блюмгарда. Ему действительно пришлось сразиться один на один с самим «князем тьмы». Побеждены ли эти темные силы сегодня? А что, если они никуда не девались, и мы их просто не замечаем, потому что не в состоянии их различить? Или говоря по-другому: кто из молодого поколения, после всех постов в фейсбуке и сообщений в мессенджерах вспоминает об Иисусе или читает Библию? И есть ли еще вообще у кого-нибудь дома Новый Завет? Совершенно очевидно, что кто-то очень постарался, чтобы все так и было.

2

Иоганн Альбрехт Бенгель (1687–1752), основоположник текстологии Нового Завета, автор трудов по Священной истории.

3

Филипп Якоб Шпейер (1635–1705), основатель пиетизма.

4

Из биографии [Людвига Фридриха Вильгельма] Гофмана (1806–1873) мы узнаем немало интересного об этих учителях. Так, например, Абель прежде был учителем Шиллера в «школе Карла», и именно он первым обратил его внимание на Шекспира; позже он стал профессором в Тюбингене, обучал Шеллинга и Гегеля психологии. Его коллегами были профессор Гаубер (выдающийся математик, видный латинист и ориенталист), Фишер (прославившийся как переводчик «Луизы» Фосса и «Германа и Доротеи» Гёте на латинский язык), Германн (позже прелат в Людвигсбурге) и будущий эфор (директор семинарии) Вундерлих (мудрый администратор и талантливый математик). Все свои знания и опыт они направляли на подготовку к университету вверенных им тридцати учеников, проходивших под их руководством четко спланированный четырехлетний курс обучения. Наконец, нельзя не упомянуть всеми любимого учителя Керна, у которого позже, когда он уже был пастором в Дюррменце, служил викарием Блюмгард и чьи «просто восхитительные» проповеди в содружестве с Людвигом Фёльтером издал Вильгельм Гофман.

5

Эфорами в древней Спарте называли пять ежегодно избиравшихся народным собранием лиц, обязанностью которых было руководство всей политической жизнью государства. – Прим. перев.

6

Среди молодых преподавателей того времени был и [д-р Фердинанд Кристиан фон] Баур (1792–1860). Но Блюмгарду не нравился тот критический подход к исследованию Библии, который применяли Баур и некоторые другие преподаватели, поскольку он вскоре уловил наполовину подсознательную тенденцию приписывать Библии то, чего в ней нет, и в его душу закралось сомнение в плодотворности такой работы.

7

Лк 10:22. – Прим. перев.

8

Ин 20:29. – Прим. перев.