Как мы не стали бандой

Сдулось все за пару лет.

В 2011 году Хубариев с однопартийцами ходил сначала на Болотную, а потом на Сахарова. Соседство либеральчиков, левых и просто дамочек в дорогих шубах его несколько смущало. А когда на втором большом митинге на трибуну вышла Ксения Собчак, Дима и его соратники с удовольствием засвистели и заулюлюкали. Впрочем, в отличие от радикального крыла партии, Дима считал, что люди вокруг в массе своей хорошие, только заблуждающиеся.

На президентских выборах Хубариев записался в наблюдатели и совсем не удивился, зафиксировав на своем участке победу Путина. К нему он по старой памяти относился неплохо.

Игрища кончились в мае на Болотной. Дима сначала толкался с ОМОНом, потом прорывал оцепление, потом отступал по набережной…

– Как там мой Квака? – Люся не умела ходить бесшумно, но Хубариев так прочно задумался, что не услышал, как открылась дверь.

– Люка, Люка, – радовался Квака, махая рукой Диме, он же Дука.

Прозвища им придумал сын, по родительскому недосмотру не спавший, когда папа с мамой вечером сели пересматривать «Звездные войны». Родители не возражали, новые имена отлично рифмовались с Квакой – это прозвище Костя Хубариев заработал в три месяца.

Дима поставил лист ватмана сушиться, кивнул Люсе, чтобы она не пускала к нему Кваку, и, подхватив телефон, пошел на лестничную площадку. Перед тем как набрать номер, выкурил полсигареты.

– Широпан, добрый день, это Картонин, нет ничего особого не случилось, хотя… тут такое… Я завтра на митинг иду… не, не протеста, даже не митинг, одиночный пикет, нас там несколько будет… не протеста, не политический, но там единоросс гад… Хорошо, по порядку… Мы в жилье на уровне котлована вложились… Да, я и Люся практически все вложили, нам жить тесновато… Ну вот, а застройщик нас кидает, обещали еще в 2013-м, но теперь, кроме котлована, ничего, а он банкротиться решил… Мы уж и письма писали… Спасибо, что понимаете… Вот завтра к его офису на одиночный пикет… никакой политики… да, конечно, подумайте… ага… Нет, Квака нормально, ноги почти в норме… занимаемся… Как раз почему жилье нужно… ему бы стенку для занятий… (Смеется.) Понимаю, что к стенке всегда успеем… Да, очень… спасибо… мы там без шума… Спасибо, что понимаете: мы правда без политики… Человека пришлете? Спасибо… главное, чтобы не ОМОН… А письмо потом писать? Позвонить? Хорошо, хорошо, спасибо, до завтра, ой, что я – позвоню, и вы всегда звоните.

Закончив разговор, Дима закурил, как выяснилось, уже третью сигарету.

Летом 2012 года, когда он сидел дома и приводил в порядок несколько запущенный из-за революционных дел кинологический форум, посетитель под ником Широпан очень убедительно попросил о встрече.

Полковник расследовал «попытки свержения конституционного строя», осуществляемые в том числе и партией, в которой активничал Дима. Подстрекательство к мятежу, участие в массовых беспорядках и драка с омоновцем (что ты там носишь в портфеле, как ты этого гавкнул по кумполу, по портфелю тебя и вычислили) тянули на срок. По городу прошли первые аресты.

Полковнику, впрочем, совсем не хотелось, чтобы такой хороший человек стал бы подследственным и уж тем более осужденным. Гражданину Хубариеву предлагалось подписать ничего не обязывающую бумагу о сотрудничестве. Тем более что, – тут товарищ полковник перешел уж совсем на доверительный тон, – такие бумаги подписали уже многие оппозиционеры, в том числе и в больших антиправительственных чинах.

Полуторагодовалый Квака то и дело болел, Люся одна бы не справилась. Бежать было некуда. Защиты от очевидно бестолковых товарищей по партии ждать не стоило. Дима подписал бумагу, получил агентурную кличку.

И ничего не случилось. Их партию зарегистрировали без всякого, надо сказать, толку. Дима ходил на собрания и оппозиционные митинги, но делал это, скорее, по инерции. И нарываться не стоило, и поводов для протеста, с точки зрения Хубариева, становилось все меньше. После каждого мероприятия он писал докладную. Пару раз закашивал и митинги, и объяснительные, мотивируя болезнью Кваки.

Полковник сочувствовал и даже помог с врачами для ребенка.

Присоединение Крыма Хубариев приветствовал изо всех сил. О чем и сказал согласному с ним Широпану.

Как раз в этот момент партия рассосалась совсем, и полковник велел, не теряя связи, заниматься своими делами.

Так оно и было целых полгода. Но теперь Дима решил подстраховаться.

Беседы с Широпаном не приносили радости, но Квака и Люка без Дуки бы никак не обошлись.

Первый тайм

2002 ГОД

Владимир Путин объявил о завершении военной стадии операции в Чечне.

Россия проиграла в четвертьфинале олимпийского турнира по хоккею.

Состоялся чемпионат мира по футболу в Японии и Южной Корее, сборная России не вышла из группы, считавшейся до начала турнира самой простой.

Выходят фильмы: «Властелин колец: Две крепости», «Одиннадцать друзей Оушена», «Любовник», «Гарри Поттер и тайная комната», «Шпионские игры», «Антикиллер».

Станислав Линькович

(РОССИЯ – БЕЛЬГИЯ, 2:3)

«Мы себе давали слово, не бухать до полвосьмого», – совсем тихо мурлыкнул себе под нос Стас, глядя, как весело смеется одутловатый мужчина на весь экран большого телевизора. Через мгновение тот же экран показал двух футболистов, совсем еще мальчишек: один плакал, другой, чуть постарше, его утешал.

– А кто второй? – шепотом спросил Линьковича сосед справа.

– Кержаков, – так же в восьмушку голоса ответил тот.

Про первого все было ясно: Дмитрий Сычев, надежда сборной и московского «Спартака».

Вопреки усилиям за главным столом обмен репликами, кажется, услышали. Стасу показалось, что Федор Петрович, председатель правления банка, неодобрительно покосился в их сторону.

Кабинет самым неравным образом был разделен на две части. В большей располагался стол для членов правления, рядом баловал глаз заполненный бокалами и бутылками сервировочный столик. Прямо перед конструкцией вольготно расположилась огромная плазма.

В меньшей части выставили стулья для приглашенных сотрудников. Посмотреть в дальнюю приглядку матч вместе с членами правления считалось великой честью. Эмоции полагалось проявлять в унисон с главным столом: смеялись там – хохотали и в людской. За пять минут до конца матча, когда Россия забила важный гол, один из членов правления скаканул около стола, несколько его непосредственных подчиненных тут же почтительно, не слезая со стульев, повторили его движения.

Идиотские посиделки в одной комнате наладил зачем-то взятый на работу в банк специалист по HR. Кто это и чем хорош, так никто и не понял. Ходил, светил бритым черепом, все время пошучивал, как правило, не смешно. Одной из идей весельчака и балагура Миши было совместное проведение досуга руководства и сотрудников. Как шептались в банке, сделано это, чтобы начальники своих девок вывозили на природу в составе большой группы, а то жены заподозрят.

HR-директора уволили за неделю до начала чемпионата мира. Творческое наследие сразу изжить не получилось. Страдали все.

Стас был даже рад, что чемпионат мира для сборной России закончился. Бар, расположенный наискосок от входа в банк, нравился ему куда больше – хозяева сориентировались и подавали к ранним матчам недурные завтраки.

– Ну что, господа, нам пора поработать, да и вы, пожалуй, потруди́тесь хоть немного бы, – подвел итоги выступления сборной России на чемпионате мира в Японии Федор Петрович.

Людская резво двинулась к выходу. Скорость, однако, получилась совсем невысокой: участники просмотра пятились задом, не решаясь показать спину членам правления. Чтобы не давиться со всеми, Стас только привстал с места.

Он офигевал от банковских порядков. Низший боялся высшего, а тот, в свою очередь, – высочайшего. Страх по вертикали усугублялся ненавистью по горизонтали. Люди зарабатывали не деньги, а преференции по службе. Взаимные подставы были нормой жизни.

Стас считал первый опыт работы в большой структуре явно неудачным. Ни друзей, ни перспектив, ни серьезных прибылей.

Платили негусто, правда, регулярно: 4-го – аванс, 19-го – основная часть. В конце года обещали премию, впервые за пять лет. Стас даже и думать не хотел о том, что начнется в банке месяца за три ее начисления.

Около дверей всплеснулся говор. Два опытных в банковских церемониях сотрудника пятились, пятились и столкнулись. Один из них вполголоса матюгнулся и тут же обмер от невольной дерзости.

Члены правления внимательно и немного гневно посмотрели на толпень около дверей, а потом один из них обратил внимание на человека поодаль.

– А у вас дел, что ли, нет? – ехидно поинтересовался небожитель.

Стас выругался про себя. Член правления Константин Николаевич Косиевский славился поганым характером. Линькович это знал отлично.

Судьба сводила их три года назад в споре о некой консервной фабрике, продукция которой оказалась страшно востребованной как раз после дефолта. Отжимали ее другие люди, а Стас только готовил заключение для суда и хорошо помнил истерику бывшего вице-губернатора, оставленного без собственности и денег.

Линькович искренне надеялся в правдивость слуха о хреновой памяти гнойного небожителя на лица.

– Ну, я вижу, вы мечтатель, так вот нам такие… – продолжил Косиевский.

– Да подожди ты, Константин, – прервал его член правления Тимичев. – Подойдите сюда, мы на вас кое-какие мысли свои проверим.

Линькович приблизился к столу.

– Вот ты скажи, парень, может, стоило Кержакова на поле выпустить сразу? Может, повеселей бы дело пошло?

Стас не растерялся:

– И его надо было, и Аршавина в сборную взять, нашлось бы место на поле.

Тимичев приехал из Питера. Это в банке знали все, но Стас однажды невольно подслушал телефонный разговор члена правления – он вспоминал с каким-то старым знакомым, как «надергались в 1984 году по случаю чемпионства».

Ставка сработала. Тимичев и правда болел за «Зенит».

– Вот молодой-молодой, а понимает в футболе, – обратился сразу подобревший член правления к Федору Петровичу.

Тот скептически хмыкнул:

– Твой Аршавин в школу поступил, в которой Мостовой преподавал, садись, юноша, про футбол поговорим.

От двери, где все еще толпились остальные участники просмотра, донеслись ненавидящие и тоскливые стоны.

Следующие полчаса члены правления и Стас провели в оживленной беседе о российском и международном футболе. Даже и стакан виски новичку дали, из которого он очень осторожно прихлебывал.

Недовольный рухнувшей субординацией Косиевский несколько неприятных минут пристально всматривался в лицо Линьковича. Тут Стас мысленно поблагодарил жену. Она через месяц после свадьбы настояла, чтобы муж отрастил усы. Сегодня они наконец оказались кстати – Косиевский явно его не узнал.

Когда секретарша принесла несколько листочков бумажки – ровно по числу членов правления – Стас понял, что это обеденное меню, щей на него не наварили и пора валить. Он называл это рейдерским чутьем, но свойство убирать задницу вовремя проявилось еще до того, как страна узнала про ваучеры. «Жаль не семейный талант, не передался из поколения в поколение», – почему-то вспомнил об отце Линькович, вежливо прощаясь с правлением.

Остаться не попросили, видать, котлеток авторского приготовления и правда было считано.

Рабочий день продолжился и закончился как-то ни о чем. Коллеги Стаса требовательно попытали о том, как и зачем его задержали начальники. В честный ответ никто не поверил.

К вечеру позвонила Карина, чтобы продиктовать список продуктов. Еще в начале совместной жизни Стас попытался поспорить о том, что именно и как именно надо покупать, пережил средней руки скандал и зарекся перечить. Все бы было ничего, но именно сегодня после работы Линьковичу предстояло заплатить квартирной хозяйке. Обе траты были запланированы, но вот улегшийся с самого утра в портфель диск с новой версией ФИФА – нет. Предстояло или найти недостающую сумму, или убедить хозяйку в том, что он сегодня очень занят и приедет завтра.

Последнее на самом деле было невозможно.

Вопрос о месте для свиданий встал практически сразу после того, как Стас начал ухаживать за Кариной. Почти сразу он перерос в вопрос – где жить. У родителей Линьковича – не вариант, особенно с учетом всех медицинских обстоятельств. У родителей Карины тем более. Жилье нашлось рядом с метро «Автозаводская». Место выбрали, потому что Карине было по прямой до работы на «Павелецкой», однокомнатная – потому что только на это хватало денег, сталинский дом – потому что так получилось.

Квартирная хозяйка, дочь секретного академика, получила в наследство только привычку к ежедневному употреблению хорошего коньяка и две квартиры: трехкомнатную у метро «Университет» и вот эту на «Автозаводской». Сдавала она обе, сама жила в Подмосковье на папиной даче и аккуратно пьянствовала вместе с сожителем. Его Стас видел только один раз – к бизнесу дочь академика никого не подпускала ни на секунду и с квартирантами старалась не знакомить.

За выплатами она следила плотно и просьбу об отсрочке воспринимала как оскорбление.

Переезжать было не на что, к тому же Карина потратила кучу денег на благоустройство. Разговор о смене квартиры неизбежно привел бы к долгой дискуссии об отсутствии денег и перспектив. Стас хорошо помнил, как осенью прошлого года он не соглашался купить дорогие билеты на концерт «Депеш Мод». Разъяренная Карина уехала с частью вещей к родителям – вызволение ее оттуда обошлось дороже.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.