Как склеить разбитое сердце?

– «Феррари»! – завопил малыш, направляя на экзотический автомобиль камеру. – Самая настоящая! Вот повезло!

– Кому – нам или им? – решила уточнить я.

– Нам, конечно! Такое в жизни разве увидишь? Их в Москве всего несколько штук!

– Может, догоним, попросим автограф? – съязвила Каринка.

– А ты догонишь? – Вовик недоверчиво покосился на сестру.

Каринка хмыкнула и так резко нажала на педаль, что нас снова припечатало к спинкам сидений.

Начались «гонки века». Никогда и не подозревала, что в подружке столько азарта! Мы с Вовиком чуть коньки не отбросили – такого страху натерпелись. Хорошо, дорога была пустой – не представляю, как бы нам удалось лавировать между машинами! От воя мотора и визга Вовика (а может, это я сама так визжала?) у меня заложило уши, а от ускорения и перегрузок тут же затошнило. Это было похоже на взлет космического аппарата и на «Такси-1, -2, -3», вместе взятые!

А Каринка, наоборот, вошла во вкус: вцепилась в руль, пригнулась, глаза горят, щеки красные, волосы растрепались… На наших глазах рождалась очередная кандидатка в гонщицы – Шумахер отдыхает! «Железная леди» была совершенно глуха к нашим воплям – а может, у нее тоже уши заложило? Во всяком случае, она никак не реагировала, пока мы наконец не сели «Феррари» на хвост. Несколько мгновений машины шли почти вровень, и Вовка что-то безумно верещал, не отрываясь от камеры. А потом красная машина свернула с шоссе и скрылась из глаз.

– Она же скоростная, – пробурчала Каринка, насупившись.

– Вы подумайте! – всплеснула я руками. – Она еще и выиграть собиралась! Да кто ты против них – девушка на телеге!

– Но я люблю выигрывать! Особенно у парней, – продолжала жаловаться Каринка. – И гонки, как выяснилось, тоже люблю!

– А я люблю жизнь! – отрезала я.

– Эй, телки, глядите сюда! – выкрикнул вдруг мелкий, возбужденно размахивая камерой. – Вы только посмотрите, кто тут сидит!

– Что-о?! Как ты нас назвал? – нахмурилась Каринка.

– Да ладно, расслабься! Ты лучше на экран посмотри!

– Да ты… Ты у меня… – Каринка стала надуваться, как рыба-еж, которая выражает свое недовольство, умело превращаясь из рядового обитателя морской стихии в гигантский кактус.

– Девки! Глядите! Вон там, справа! – игнорируя наше недовольство, Вовик тыкал пальцем в экран камеры, но на этот раз наше с Каринкой терпение лопнуло. Мы не для того угнали тачку и удрали ото всех парней, чтобы один из них безнаказанно оскорблял нас!

Машина остановилась, и мы выволокли упиравшегося малолетку на обочину. Каринка щекотала его, а я норовила подобраться к рукам, чтобы шлепнуть по ним пучком молоденькой крапивы, которую сорвала у дороги. Не знаю, досталось ли ему, а вот мои руки эта молодая, но злобная крапивка искусала, как целое полчище ос.

– А-а-а! Хватит! Я больше не могу! – заливался смехом Вовка, катаясь по траве.

– Вот тебе! Вот тебе! – шипела я, из последних сил сжимая истрепанный крапивный пучок.

– Обещаешь больше не выражаться? – грозно вопрошала Каринка, тряся братца. – Обещаешь?

– Да, да! Только отстаньте! – сломался наконец ребенок.

После экзекуции я почувствовала неожиданное облегчение. Каринка, похоже, тоже. Наши мысли озвучил проницательный братик.

– Нашли себе мальчика для битья, да? Сорвали злость? Все предкам расскажу, так и знайте! – ворчал ребенок, стряхивая с джинсов траву.

– Марин, может, нам продолжить? – предложила Каринка и состроила такую физиономию, что «исчадие ада» испуганно затихло.

Я подняла камеру, посмотрела на экран и разглядела на заднем сиденье красной «Феррари» – кого бы вы думали? – того самого парня с собакой, мимо которого мы не так давно промчались на полной скорости. На лице нашего несостоявшегося пассажира ясно читалась злорадная ухмылка.

– Карин, ты только посмотри, кого они подобрали! – я перекинула камеру подруге. – И он еще смеется над нами! Его собака, кстати, тоже…

– А чего ты ждала? Все они собаки, – пробурчала Каринка, бросив хмурый взгляд на экран. – Ничего! Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Будет и на нашей улице праздник! Посмотрим, как мальчик развеселится, когда узнает, сколько ему будет стоить поездка на «Феррари».

– Есть хочу! – вдруг захныкал Вовик. – Девчо-о-онки, дайте поесть!

– Там, на заднем сиденье, где-то щавель валяется! – сказала Каринка. – Можешь съесть его. Только мне оставь!

– Уже не валяется! – быстро сообщила я, на всякий случай отступив назад. И вовремя, потому что сердитый взгляд подруги не предвещал ничего хорошего.

– Почему не валяется? – строго спросила Каринка.

– Я его съела.

– Съела? Все-все-все? Тайком? И нам ничего не оставила? – Каринка смотрела на меня так, словно это я только что обогнала ее.

– Почему же… Там еще кофе есть… В пакетиках… – залепетала я, прячась за ствол сосны.

– А кофе можно есть прямо так? Из пакетиков? – поинтересовался ребенок. – Или его обязательно водой разводить надо?

– Можно прямо так, – сказала Каринка. Не глядя на меня, она развернулась и почти бегом направилась к машине, буркнув напоследок: – Предательница!

– Карин, ну прости! – бросилась я следом за ней. – Я не нарочно! Сама не знаю, что на меня нашло! Я такая голодная была, что ничего не соображала!

Не отвечая и не оборачиваясь, Каринка принялась что-то делать с верхним багажником. В результате мой баул, освобожденный от пут, тяжело плюхнулся на землю.

– Эй! Ты что? Ты что делаешь?! – всполошилась я, бросаясь к рюкзаку.

Ответом мне был звуки захлопнувшейся двери и взревевшего мотора. Когда до меня дошел смысл произошедшего, было уже поздно. Машина сорвалась с места и умчалась, обдав меня клубами выхлопов и пыли. Все еще не веря, я стояла и смотрела ей вслед. Меня что, кинули?! Второй раз за день? Ну, это уж слишком!

Я пнула рюкзак ногой, а потом бросилась на траву и разревелась.

23.00

Как всегда, когда плачешь об одном, вспоминается другое, потом третье – и в результате рыдать можно бесконечно, по крайней мере, пока в организме не исчерпаются запасы влаги.

Первым делом я, конечно же, вспомнила о Петюне. Гад, гад, гад! Это из-за него я оказалась одна «в темно-синем лесу, где трепещут осины…».

Потом мысли мои перескочили на несправедливую двойку по географии. Гадская училка! Как она сме-е-ла… Из-за нее мне родители отключат Интерне-е-ет…

Подумав о школе, я тут же вспомнила, как в первом классе Сережка Жуков украл у меня из рюкзака заводную мышку и пугал ею на уроках девчонок, а Анна Васильевна конфисковала игрушку, и я ее больше не видела. А ведь это был бабушкин подарок на день рождения! Я так по ней скучала! И сейчас скучаю. Моя мы-ы-шка…

Следующий приступ рева вызвали мысли о Каринке, оказавшейся такой безжалостной. Она сама – предательница! Бросить меня одну посреди дороги из Москвы в Петербург, голодную – нет, об этом лучше не надо, – беспомощную, с огромным неподъемным рюкзаком, на ночь глядя! И все из-за чего? Из-за пучка щавеля и красной «Феррари», оказавшейся быстрее Евгеновой «шестерки»!

Тут мне в голову пришла крамольная мысль: а может, не только все парни гады? Может, и среди девчонок попадаются не самые лучшие экземпляры? Одни бросают парней, другие – подруг, третьи, вроде меня, уводят у них из-под носа последний листочек ща-а-авеля…

Если вокруг и бродили дикие звери, можно было не бояться – мой отчаянный рев наверняка распугал их всех.

Когда я открыла опухшие глаза, небо потемнело, стало прохладнее. Но, как всегда после плача, градус эмоций, наоборот, пошел вверх. Жажда деятельности сменила недавнюю апатию, и я была готова продолжить Путешествие, невзирая на приключившиеся со мной беды. Надо как-то выбираться отсюда, и побыстрее!

Однако, когда я накинула на плечи лямки рюкзака, оптимизма у меня значительно поубавилось. Мне едва удалось сдвинуть эту гору с места, не говоря уже о том, чтобы приподнять. Но слез уже не осталось, реветь я больше не собиралась, поэтому с несвойственной для самой себя решимостью я открыла рюкзак с намерением вытащить оттуда ровно столько, сколько смогу унести. Только самое необходимое! Это оказались: паспорт, деньги, маникюрный набор, темные очки, косметичка (здорово я Каринку надула, ха-ха!), пачка носовых платков, зубная щетка и розовое бикини – все, что влезло в карманы моей джинсовой рубашки. Немного подумав, я натянула на шорты новенькие, купленные специально для поездки серые вельветовые обтягивающие джинсы, а под рубашку поверх топа надела бордовый меланжевый вязаный джемпер – как раз то, что требуется прохладным вечером. Еще немного поразмышляв, я вытащила парочку узконосых босоножек – не пропадать же добру! – и, связав их ремешками, перекинула через плечо. Когда я начала затягивать рюкзак, под руку попался сложенный конвертиком полиэтиленовый плащ. Эту штуку мама навязала мне вопреки моей воле. «В дождь можно спрятаться в музее или в кафе!» – объясняла я ей, но она, бывалая походница, не слушала, и теперь плащ оказался среди немногих нужных вещей. Надо же, какими проницательными бывают иногда предки!

На этом сборы закончились. Налегая на рюкзак, как на ком снега, я перекатила его в ближайшие кусты: «Пусть полежит, пока не вернусь, или даже навсегда останется там!» – решила я с воодушевлением, представляя, как вместо утерянных надоевших вещей покупаю совершенно новые. Вот было бы клево! Можно хоть каждый год собирать такой рюкзачок и оставлять в лесу – если бы позволяли финансы, конечно.

Обо всем этом я размышляла, идя по дороге, поэтому не придала значения раскатам грома и не сразу заметила поднимавшиеся из-за леса клубы черного дыма. Вначале мне показалось – собирается гроза, и лишь приглядевшись повнимательнее, я обнаружила, что это не тучи, а самый настоящий дым, как при пожаре. Я еще ни разу в жизни не видела настоящего пожара, но по телевизору и в кино чего только не насмотришься! Дым был как раз в той стороне, куда уехала Каринка, и, терзаемая дурными предчувствиями, я прибавила шагу. За поворотом резко посветлело – зарево освещало дорогу, и я побежала, а потом услышала собачий вой, и мне стало страшно, как никогда в жизни.

Еще поворот – и под ноги мне бросилась знакомая собака. Черно-желтый пес дрожал, скулил и терся о мои ноги, а потом поймал за полу рубашки и потащил за собой – словно я была единственным живым существом, способным ему помочь. Босоножки болтались на плече и мешали бежать; лишь секунду поколебавшись, я скинула их на дорогу.

Картина, открывшаяся моим глазам, была ужасна. В канаве, уткнувшись капотом в толстый сосновый ствол, догорала красная «Феррари». «Значит, мы их все-таки догнали», – мелькнула неуместная мысль, и тут же сердце сжалось от боли: вряд ли кто-то уцелел в покореженной машине. В первый момент мне показалось, что вокруг никого нет, однако, оглядевшись, я увидела возле кустов какие-то фигуры. Одна была распростерта на земле; в другой, копошившейся рядом, я узнала Каринку. Собака с лаем бросилась вперед, я – за ней. В три скачка добежав до людей, пес, поскуливая, улегся рядом с ними. И я поняла, что этот человек – хозяин собаки, тот самый бородатый парень, которого мы видели сначала на дороге, а потом в «Феррари». Он лежал на спине, раскинув руки, спутанные волосы закрывали лицо.

– Он мертв?! – выкрикнула я в страхе. Мертвецов я тоже никогда в жизни не видела, если не считать прабабушкиных похорон. Но когда она умерла, мне было шесть, а прабабушке – девяносто три, и я помню только ее острый желтый нос, казавшийся мне каким-то ненастоящим. А сейчас был полный кошмар – еще час назад человек был жив, а теперь его нет, и это так ужасно…

– Я… я не знаю, – заикаясь, пролепетала Каринка. – Он еще ни разу не шевельнулся. Как хорошо, что ты пришла!

Она заплакала – громко, навзрыд, и я тоже – а ведь была уверена, что во мне ни слезинки больше не осталось!

– Дуры! – завопил возникший рядом Вовик. – Ой, опять, блин, сорвалось… Сколько же можно реветь? Вы что, слезный завод открыли? Да живой он, живой!

– Откуда ты знаешь?

– Вы че, сериал «Скорая помощь» не смотрите? У него вот здесь, на шее, есть пульс! Да вы сами попробуйте!

Он чуть ли не силой заставил нас приложить руки к шее парня – и действительно, под пальцами я ощутила слабое биение. Отняв ладонь, я увидела на ней кровь и пустила слезу с новой силой.

– Больше я вокруг никого не нашел. Остальные, похоже, смылись. Если выжили, конечно, – бодро сообщил Вовик, а я вдруг ощутила тошноту, представив, что стало с пассажирами, если они не успели выбраться. Я вытерла ладонь о траву и подумала: «А вдруг они все еще там, в машине?» – и мне стало совсем плохо, но в то же время отчаянно захотелось подойти к «Феррари» и заглянуть в салон.

– Там тоже никого, – хмыкнул Вовик (неужели я выразила свои мысли вслух?). – Я уже все снял! – он помахал камерой. – С подсветкой отлично вышло. Люди, похоже, сами выбрались. Может, проголосовали, поймали тачку или пешком ушли.

– А почему здесь нет никакой милиции? И пожарных? И где «Скорая»? – залепетала я.

– Вы же сами мобильники дома оставили, – хмыкнул малец, крутя пальцем у виска. – Значит, никого сюда вызвать нельзя. Надо справляться самим!

Самим? Но как? Что можно сделать тут, в глухом месте, без взрослых?

И вдруг я кое-что вспомнила.

– Каринка, аптечка! – закричала я. – В нашей машине! Ты же, когда права получала, проходила первую помощь!

– Да и ты ее проходила! – отреагировала подруга. – Помнишь, по ОБЖ в третьей четверти? У тебя даже «пять» было!

– Что-то не помню… Наверное, я ее пропустила, когда болела. А отметки, сама знаешь, нам всем «нарисовали». Так что давай уж лучше ты командовать будешь, ладно?

– Ладно, трусиха… Сейчас посмотрю… – С этими словами Каринка открыла аптечку и вывалила ее содержимое на землю. – Сильного кровотечения у него нет, значит, жгут не понадобится, – сказала она и схватила какой-то пузырек и пачку ваты.

Оторвав клок, она смочила его жидкостью из пузырька, и до меня донесся резкий запах нашатыря.

– Попытайся привести его в чувство! – приказала она, протянув комочек мне. – Хоть это-то ты можешь?

Я поднесла вату к носу парня, он дернулся, застонал, но глаз так и не открыл. Я попробовала еще раз – бесполезно, нашатырь на раненого не действовал. Зато он действовал на меня. Противный запах остановил головокружение и помог удержать сознание – а ведь я чувствовала, что вот-вот грохнусь в обморок.

Каринка тем временем продолжала исследовать содержимое аптечки.

– У него большая ссадина на голове… Чем бы это перевязать? Тут должны быть стерильные салфетки для остановки капиллярного кровотечения… Ага! Вот! – она быстро разорвала упаковку, приложила салфетку к ране, начала обматывать бинтом. – Да помогите же! – прикрикнула она, и Вовик придержал голову парня, пока Каринка кое-как не закрепила повязку.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.