Обреченный на скитания. Книга 2. Графство пограничья

Спустившись со ступенек и обернувшись, замер поражённый. Я вышел не из дома! Я вышел из огромного дерева, в стволе которого была дверь. Куда же я попал в этот раз? Присмотревшись, вдруг понял, что прекрасно вижу в темноте. Это мне понравилось.

Вокруг было тихо. Обойдя дерево, туалета не нашёл. Облегчился в дальних кустах. Беспечно живут, никакой охраны… да и вставать уже пора. В деревнях, насколько я знал, просыпаются очень рано. Повернувшись, заметил какое-то движение справа. Немного погодя из-за ствола вышел мужчина средних лет. Борода и усы скрывали его лицо. Он подошёл:

– Рановато ты вышел, найдёныш.

– Алекс, – я протянул ему руку, – да вот, по нужде вышел.

– Боромир, – он пожал руку, – я видел. Только другой раз вон туда ходи. Там специальное место.

– Не знал, – пожал я плечами.

– Ничего страшного. Как ты себя чувствуешь? Племянница говорила, ты ещё слаб, а ты ходишь.

– Спасибо, мне уже лучше. Милёна – ваша племянница?

– Да. Славная девушка. Родители погибли, вот бабушка её и воспитала. Заодно, учит всяким лекарским премудростям.

– Ты знаешь, мне до сих пор кажется, что она мне привиделась. Не встречал такой красавицы! Уж до того хороша, даже не верится, что она живая и всё это на самом деле, – задумчиво проговорил я.

– Да ты никак влюбился? – усмехнулся Боромир. – Смотри! Жизнемира бережёт внучку, как зеницу ока. Прознает – несдобровать тебе!

– Нет, дядька Боромир. Я не знаю, что такое любовь, да и на жизнь смотрю трезво. Я ведь никто, и имя моё – никак. Да и она ещё ребёнок, какая уж тут любовь? Вырастет, отбоя от парней не будет.

– Вырастет, говоришь? – ухмыльнулся мужчина. – Когда любовь приходит, её все узнают, и ты не исключение. А возраст, что возраст? Ей уж двадцать первое лето минуло. Давно пора в семью идти, но она всё никак не определится. Не нужен, говорит, мне никто. Буду, как Жизнемира, знахарством заниматься. Да и то правда – призвание у неё к этому делу.

– Думал, ей лет пятнадцать, – удивлённо проговорил я и, помолчав, добавил: – Насчёт любви, может, ты и прав. Но у меня столько проблем, что меня обходить нужно десятой дорогой. Я это знаю и стараюсь ни с кем не сходиться близко.

– А вот это ты зря! Один в поле не воин! Ты откуда? Где твои корни?

– Издалека. Нет у меня корней. В том-то и дело, что один я в этом мире. Ну, ничего, прорвёмся! – сказал я несколько наигранно.

– М-да! – крякнул Боромир. – Не кручинься. Поутру придём с Быславом, старейшиной нашим, поговорим. Может, не всё так страшно, как тебе кажется. Он мужик мудрый. Пойду я. Надо ещё два поста обойти.

– Хорошо. Я посижу тут на ступеньках, подышу свежим воздухом, – кивнул я.

Воин ушёл. Я устроился на ступеньках. Утро было свежим и тихим. Не пели птицы, не трещали кузнечики. Ничего! Странная тишина для леса. Лишь иногда вдалеке крикнет ночная птица. Сидел, стараясь вспомнить что-нибудь о себе. Всё было смутно и как будто не со мной. Сзади раздались осторожные шаги. Я не оборачивался, и так было понятно, что это Милёна.

Мне на плечи легла накидка.

– Ты зачем встал? – спросила девушка. – Тебе нужен покой.

– По нужде вышел, – ответил я.

– Пошли, давай, – настойчиво проговорила Милёна.

– Пошли! – согласился я. Да уж, характер ещё тот, нужно с ней поаккуратней, а то напридумывает себе, чёрт знает что. Разбирайся потом. Мы вернулись назад в дом-дерево.

Я лёг, постарался расслабиться и ни о чём не думать. Нужно просто заснуть и проснуться здоровым. Вспомнил, что когда был пацаном, вычитал где-то, что если болеешь и перед сном пожелаешь проснуться здоровым, то так и будет. Вот и сейчас, проваливаясь в сон, убеждал себя, что проснусь совершенно здоровым и всё вспомнившим.

* * *

Мне снился дом. Наш старый дом, где прошло моё детство. Снились мама и папа, бабушка и дед. Мы все отдыхали на реке, купались, и тут пошёл дождь. Все спрятались, а я решил переплыть на другой берег. И переплыл. Стоял на берегу совершенно счастливый и махал рукой своим, а они, на противоположном берегу, махали мне в ответ.

Проснулся я резко, как будто лампочка зажглась. Раз – и сна уже нет. Что-то туловище затекло. Видимо, спал долго в одной позе. Потянулся, пропуская энергию через всё тело, на автомате просматривая состояние органов. Да, неважно выгляжу. На ноге краснота, и рёбра фонят розовым.

– Твою же мать! – выругался, вспомнив, где я. Сел и осмотрелся. В окне брезжил рассвет. Время 08:29. Боже мой, за что же мне это наказание? Тут я услышал, что в дом кто-то вошёл, и замер, прислушиваясь. Потом снова лёг.

– Это ты, Боромир? – раздался приглушённый голос Жизнемиры. – Что-то хотел?

– Там патруль вернулся, Тихомира стрелой зацепили. Нужно бы посмотреть.

– Рана серьёзная?

– Бок пробили, мы его домой отнесли, не стали сюда… Тут и так…

– Сейчас приду, посмотрю, – перебила Жизнемира.

– Как Алекс? Не очнулся? – прогудел Боромир.

– Нет, всё так же трупом лежит. Милёна меня беспокоит, сутками возле него сидит. Не каждая мать так с дитём носится, как она с ним… Ох, чует моё сердце, добром это не кончится, – проговорила Жизнемира. – Ладно, ступай. Я только что уложила девчонку спать. Иди, я сейчас.

Боромир ушёл. Я пригасил ауру и расслабился. Не хотелось, чтобы какой-то Тихомир пострадал оттого, что ведунья задержится со мной. Вовремя принял меры. Заглянув ко мне, Жизнемира вздохнула, быстро собралась и ушла. Я остался лежать, обдумывая своё положение.

Похоже, долго тут провалялся. Как же так получилось? Что-то опять не срастается у меня с памятью! Нет, всё отлично помню. Даже то, что в прошлый раз, когда проснулся, не помнил ничего. Нужно выяснить, сколько тут валяюсь? Где теперь пластуны и Зула? А Первый? С ними, или ушёл к своим?

«Ох, и дурень же я, из-за меня погиб Второй!» – на душе стало мерзко, так бывает, когда что-то плохое сделаешь и исправить уже нельзя.

«Что же я за гад такой, ведь отговаривали от прямой дороги… Нет! Я же крутяк, сам чёрт не страшен. А вот нашлась сила сильная… твою ж мать!!! Такой кот славный был!»

Сердце учащённо забилось, в горле пересохло, в глазах защипало.

– Так. Не раскисать!

Наложил на себя слабую руну безразличия – не время реветь и предаваться самобичеванию, а вот выводы сделать нужно.

И что имела в виду Жизнемира по поводу Милёны? Нехватка информации, решил я, потому нет смысла что-либо предпринимать. Чтобы не терять зря время, занялся ремонтом себя любимого.

А ремонтировать было что. Нашёл вверху, над собой, струящийся живительный поток, подцепился к нему и начал прогонять энергию через проблемные участки тела. Прошёлся по костям и мягким тканям. Поправил центральные энергетические каналы.

Эх! Встать бы да ЦиГун покрутить, но, думаю, не стоит шокировать своих спасителей. Если они ведуньи, сразу почувствуют искривление естественных потоков, а оно мне нужно, объясняться с ними?

Услышал, что стихло сопение Милёны, а кто ещё может сопеть в соседней комнате?

Послышались лёгкие, осторожные шаги. Я замер. Нежные пальчики поправили мне прядь волос на лбу:

– Какой же ты лохматый, сокол мой ясный! – ласково прошептала девушка. – Нужно будет вымыть тебя, постричь, напоить отваром. Вот придёт бабушка, и все сделаем.

Я попытался потихоньку приоткрыть глаза, но Милёну не так-то просто обмануть:

– Алекс, – прошептала девушка, – ты меня слышишь? Алекс, это я – Милёна.

– И даже вижу и чувствую! – прошептал я.

– Алекс! О, Мать Природа, ты очнулся! – из глаз девушки покатились слезы, – что же ты нас так пугаешь?

– Не плачь, всё уже позади, – с трудом проговорил я, и легонько сжал ладонь девушки. – Ты хотела покормить меня? Я не против. Только давай, не отваром, а мясом?

– Мясо тебе пока нельзя, – улыбаясь сквозь слезы, проговорила девушка. – Сейчас принесу бульон.

– Милёнушка, мне можно мясо, правда, можно. Ну, хоть маленький кусочек! – взмолился я. Голос, ещё плохо слушаясь меня, прозвучал негромко и чуть хрипло. Эка же меня зацепило! Милёна вздёрнула брови и строго выговорила:

– Не спорь. Ты десять дней пил одни отвары.

– Сколько? – я аж привстал и закашлялся, – десять дней? Ты серьёзно?

– Да какие уж тут шутки! – возмутилась девушка. – Лёг спать и все! Как неживой лежал. Мы сначала испугались, но бабушка сказала, что ты ушёл в сон, исцеляться.

– Я иногда сам себя пугаюсь, – проговорил я, откидываясь на подушку, – неси еду.

Пока девушка ходила, я надел на себя штаны и безрукавку. Что за привычка раздевать наголо сонного мужчину? Простое и привычное действие далось мне с трудом. Я не чувствовал тело своим. Как будто моё, и в то же время, как со стороны всё.

Милёна принесла тарелку с тёплой пищей. Когда я начал есть, понял, насколько я голоден.

– Девушка, вы рискуете остаться без посуды, – проговорил я, вылизывая тарелку, – этого даже котёнку мало будет, а тут молодой красивый мужчина! Ну, принеси ещё, а?

– Нет! – категорично ответила Милёна, – посмотрим, как это у тебя усвоится. Не усложняй мне и себе жизнь!

– Как скажите, о, великая спасительница, – патетически поговорил я, протягивая тарелку, – буду питаться вашим присутствием!

– А вот этого не надо! – Милёна вмиг стала серьёзной, – давай, я лучше тебя к источнику свожу, там и напитаешься.

– Не хотел тебя обидеть, радость моя, – примирительно сказал я. Лицо девушки вспыхнуло нежным румянцем.– Правда, есть сильно хочется. Пока не начал есть, не чувствовал, а сейчас, кажется, слона съем!

– Что такое слон?

– Это огро-о-мный такой зверь… У меня на Родине такое выражение есть, шутка такая!

– Понятно, но все равно не проси. Не дам! – девушка строго сдвинула брови.

– Ты знаешь, тебя просто невозможно не слушаться. А у меня есть хорошие новости!

– Правда?! – куда делась строгая сиделка, глаза цвета весеннего неба, вспыхнули любопытством.

– Правда! Я все вспомнил! Вот! И я совершенно здоров!

Милёна недоверчиво посмотрела на меня.

–Ты меня обманываешь?!

– Я хочу выйти на улицу, подышать.

– Вот бабушка придёт, тогда и пойдёшь! – ответила Милёна и вышла в другую комнату.

Я сел на кровать. Нужно уходить, но я не знаю, насколько мой организм окреп. Энергетически все, вроде, в порядке, но глаза говорили, что на таких мышцах далеко не уйти. Ну почему я не отдал портал Зуле или Идару? Раз! И уже был бы там. Пожадничал, придурок! Теперь придётся переться фиг знает куда. И где теперь искать своих спутников? Хорошо, если догадаются в Озерске меня ждать, а если нет?

Через некоторое время, дверь скрипнула и вошла Жизнемира.

– Алекс очнулся! – радостно выпорхнула и доложилась Милёна.

– Все очень рады! – язвительно буркнула женщина. Не спеша, поставила корзину с собранными травами, – не прошло и месяца.

– Бабушка, ну зачем ты так… – шёпотом проговорила Милёна.

Пожалуй, я им докладывать о своих сверхспособностях пока не буду.

– Потому что не вижу причин для радости, – так же шёпотом ответила Жизнемира, – ты на себя посмотри! Я ж тебя чую, да и глаза ещё мои видят. Ты же девушка! Гордость нужно иметь!

– Бабушка, перестань, – ещё тише зашептала Милёна, – где была твоя гордость, когда ты за Ротомиром ушла?

– Много ты понимаешь! – поджав губы, огрызнулась женщина.

Дверь в мою комнату открылась, и ведунья удивлённо уставилась на меня.

– Что-то не так? – спросил я.

– Всё не так. Ты чего вскочил? Уходила, ты трупом лежал, а сейчас сидишь, как ни в чем не бывало…

– Мне уже гораздо лучше. Но, если честно, лучше б сдох, – грустно проговорил я и добавил, – жрать хочу, а Милёна не даёт. Говорит, что без тебя не даст ни кусочка. Вот сижу, думаю, кого из вас съесть первой.

Девушка озорно хихикнула, но ведунье удалось спрятать улыбку.

– Алекс, не морочь мне голову, достаточно того, что Милёне заморочил, – с досадой проговорила Жизнемира, – давай, раздевайся, раны буду смотреть. Оделся он, понимаете ли…

– И когда это я успел ей голову заморочить? – рассуждал я вслух, раздеваясь, – я ж без сознания лежал.

– Не знаю, – отмахнулась женщина, помогая мне снимать повязку.

Осмотрев грудную клетку и ногу, она задумчиво посмотрела перед собой.

– Что-то не так? – спросил я. – Или ты на меня ещё сердишься?

– Да не сержусь я. Странно, вчера раны ещё сочились, а сейчас выглядят, как будто им уже месяц. Странно! – ещё раз проговорила Жизнемира и опять внимательно посмотрела на мою ногу.

Действительно, на ноге остался тонкий шрам. Я знал, что ещё несколько часов – и следа вообще не останется. Но говорить об этом посчитал преждевременным.

– Я же говорю, я здоров, а вы меня кормить не хотите, – продолжал я, надеясь отвлечь ведунью.

– Это действительно странно,– сказала она, не обращая на меня внимания.

– Вас не поймёшь. Не заживает – плохо, заживает – странно. Никакой логики. Будьте, по крайней мере, последовательны!

– Давай голову разбинтую, – Жизнемира стала снимать повязку.

– А с головою-то что было? – спросил я, – меня, вроде, по голове не били.

– Не знаю. За ухом кожа язвой воспалилась, потом заражение пошло. Если бы не вскрыла, худо тебе пришлось бы. Думаю, яд там был. Ты так и не сказал, с кем ты сцепился.

Меня обдал холодный ужас понимания. ЧИП! Господи, там же ЧИП! Я быстро посмотрел внутренним взглядом в то место. Девственная чистота. Тут же был клубок энергетических нитей! Я резко отстранился от Жизнемиры и проговорил мёртвым голосом.

– Всё! Вот теперь я действительно никто и никак! Довыпендривался!

– Что случилось? – забеспокоилась женщина, а наблюдавшая за нами Милёна побледнела.

– Я умер. Всё. Меня нет, – простонал я, садясь на кровать, обхватив голову руками, и моё отчаяние отразилось ужасом в глазах девушки.

– Поясни! – строго сказала ведунья.

Ну, как это сделать? Рассказать всё-всё? Тогда мне может не поздоровиться. Старая друидка владеет недюжинной силой и пользуется ею получше меня. Как она среагирует на то, что иномирянина спасала? Это большой вопрос. Она и так относится ко мне с явным недоверием, а тут такая история.

– Там клеймо было, татуировка. Родовое. Без него я ничего не смогу и …

– Фу ты! Напугал, – выдохнула женщина, – сила, данная тебе Матерью-Природой, от тебя ж никуда не делась.

– Я не знаю, как тебе рассказать. Но, поверь, я теперь, как младенец,– я посмотрел в глаза женщине.

– Из младенцев вырастают взрослые мужи, дай срок, и все образуется, – не согласилась Жизнемира.

– Нет у меня этого самого срока. После того, как я вышел из портала, вся моя жизнь превратилась в погони, драки, убийства… Бл@@ские монстры! – выругался я. – Ну почему они меня не прибили?! Почему из-за меня умирают другие? Ведь ничего не делаю такого, просто живу! – я обхватил голову ладонями. На душе было холодно, и появилось мерзкое ощущение надвигающихся неприятностей. Злость понемногу проходила, уступая место опустошённости.

– Дай-ка, гляну, – женщина посмотрела на злополучный шрам, – не паникуй! По крайней мере, самозаживление у тебя никуда не делось.

– Ага, не сразу сдохну, помучаюсь ещё, – грустно усмехнулся я.

– Поживёшь тут. Милёна тебе поможет восстановить твою силу. Время всё лечит!

– Послушай меня, – шёпотом проговорил я, – ты отлично знаешь, что мне нужно убраться отсюда поскорей. А ты – «тут поживёшь…» Ты ещё не поняла? Чем быстрей уберусь, тем лучше будет всем! Тебе, твоей внучке, вообще всем!

– От себя не убежишь! – так же тихо ответила Жизнемира. – Не думай, что весь мир крутится вокруг тебя. А что касается Милёны, да, её сердечко потянулось к тебе, не зная тебя совершенно. А вот побудешь тут, она посмотрит на тебя и поймёт, что все это её девичьи придумки. Поостынет. Тогда и иди куда захочешь. Влюблённость проходит быстро.

– Сколько тебе лет? Сорок? Пятьдесят? Ты что совсем ничего не понимаешь? Да? Причём здесь это? – зашипел я на женщину. – Влюблённость, не влюблённость! Меня ждут друзья, у меня есть обязательства, я шагу ступить не могу, чтобы с кем-нибудь не подраться. Ты думаешь, я сам хочу такой жизни? Да я пока не попал в ваш долбанный лес, был сугубо мирным человеком! А сейчас те, кто рядом со мной – гибнут! Понимаешь? Я остаюсь жить, а они умирают! Из-за меня умирают!

– Ты мне льстишь, юноша, мне уже далеко за сто, и повидала я в этой жизни много всякого!

– Тем… более…, – я с трудом справился с удивлением. – А выглядишь на сорок. Ну, а что касается Милёны… Тебе ли не знать, что делает любовь с человеком? Хоть настоящая, хоть придуманная. Я не хочу подвергать её опасности. Понимаешь? Лучше сам пять раз сдохну за каждую слезинку из её глаз! Уже слишком много смертей было из-за меня…

– А может, меня спросим? – раздалось за нашими спинами. Картина – «К нам едет ревизор»! Видимо, мы слишком увлеклись разговором и забыли о присутствии девушки. Я обернулся на голос и внимательно посмотрел ей в глаза. От её взгляда захотелось стать маленькой мышкой. Как говорится, гвозди можно забивать таким взглядом. Только многочисленные тренировки по гляделкам в той, прошлой, жизни позволили мне не отвести глаза.

– Милён, послушай меня. Мужчине свойственно ограждать близких ему людей от всяких неприятностей. Я хочу, чтобы ты была счастлива и самое главное – жива. А со мной рядом это очень и очень проблематично!

– А ты у меня спросил? – горячо повторила девушка. – Почему ты решаешь за меня?

– Потому, что ты не знаешь, как я живу. Ты не знаешь, кто я. Не знаешь, какой я. Не зная ничего обо мне, ты многое додумала сама и сделала неверные выводы. Я за тебя ничего не решаю, просто ограждаю от неверных выводов. Пойми ты! Я – скиталец. Сегодня тут, завтра не знаю где. Ты об этом мечтала? Быть одной, но не дома, а хрен знает где! Ты ведь ничего не знаешь!

– Он дело говорит! – согласно кивнула Жизнемира.

– Так расскажи! – Милёна подошла ко мне очень близко. Запах! Я впервые почувствовал её запах! Свежесть утреннего воздуха и раздолье полей, запах скошенных лугов и неуловимое дыхание морских просторов.

– Я не могу тебе всего рассказать. Это не моя тайна.

– Ну, тогда расскажи то, что можешь. Я пойму!

От Милёны шла волна спокойствия и нежности. Новая для меня способность – улавливать настроение других. Между тем, Милёна мягко проворковала:

– Зачем убегать от себя? Я же всё вижу, и ничего я не придумала. Ты добрый, сильный и любишь жизнь. И за тебя просил Лес. Как ты не поймёшь? Только это одно многое значит. Я – видящая и слышу, как Лес тянется к тебе и просит защиты. У тебя просит защиты. Ты что, не чувствуешь? Или это и есть твоя тайна?

– Милёна, ты о чем? – встрепенулась Жизнемира, – про какую защиту ты плетёшь?

– Бабушка, ты слишком переживаешь за меня, потому не слышишь то, что лежит на поверхности. Пойди к Лесу, послушай, о чем шумят его деревья, – пояснила Милёна.

– Мы не можем быть вместе, пойми. Ты заботилась обо мне и эта вынужденная близость ко мне… ты восприняла это, как чувство… Это не так!

– Не решай за меня! – твердо ответила девушка. Ну, если пошёл такой откровенный разговор, нужно расставить все точки над «i».

– Ты хорошая девушка, но ты очень молода для меня, – выдвинул я довод, – Понимаешь? Я раза в два старше тебя. Зачем тебе я? Ты божественно хороша, ты найдёшь себе достойную пару!

– И вовсе, я не так хороша. Это ты ещё не видел наших девушек…, – кокетливо отмахнулась Милёна, заливаясь румянцем, и вычленив из моей речи только то, что ей нужно, – и не такая я и маленькая. Мне уж двадцать первое лето миновало. И вообще, когда дед Зимогор в сто пятьдесят лет взял четвёртой женой двадцатилетнюю Святославу, это как?

– Так ты что, за меня замуж собралась? – прямо спросил я.

– А ты что, против? – искренне удивилась Милёна.

– М-м… – я даже не нашёлся, что сразу сказать. Напористая девочка! – Ну, во-первых, в том мире, откуда я родом, это мужчина решает, кого и когда он будет брать в жены. Во-вторых, у меня уже есть женщина и о замужестве не может быть и речи!

Милёна ненадолго задумалась.

– Ты прав, но не во всем. Да, ты вправе отказать мне, но это признание своей слабости! А ты сильный, так что я не боюсь, что ты откажешь. А вот то, что у тебя есть старшая жена… Если она будет против, я, пожалуй, не пойду за тебя. Ты будешь в отлучке, мужчины всегда куда-то уходят по своим делам, а нам жить с ней под одной крышей. Нет, если она будет против, я не пойду за тебя!

– Она обязательно будет против, так что, – начал было я, ухватившись за предрассудки, которые у них тут царят.

– Не решай за неё! – прервала меня Милёна.

Мне это начало надоедать. Без меня меня женят!

– Знаешь что, девочка. Тебя не учили, что перебивать старших некрасиво? И вообще, я сам решаю, кто со мной, а кто нет! Я, конечно, благодарен за то, что вы для меня сделали, но не настолько, чтобы мной понукали! Если тебя это не устраивает, я сегодня уйду, и мы больше никогда не встретимся. Я понятно объяснил?

Говоря это, я смотрел Милёне в глаза. И по ходу моих слов в её глазах стали собираться слезы. Вот, только этого не надо. Не переношу женских слез, но и понукать мной нельзя, даже с их помощью. Проверено!

– Извини. Я все поняла и согласна, – просто ответила Милёна. Вот же, блин! Она, оказывается, не так проста, как хочет казаться. – Я прошу, давай спросим согласия у твоей женщины. Как её зовут?

– Зула её зовут, – отмахнулся я.

– Жизнемира, ты то, что молчишь? – повернулся я к ведунье.

– А что я должна сказать? Милые бранятся – только тешатся!

– Да ну вас! – с досадой махнул я рукой и добавил последний довод, – я не готов быть с тобой! Понимаешь? Дело во мне. Я не готов!

Милёна приблизилась, взяла меня за руку и сказала:

– Алекс, я буду ждать. Только не гони меня, прошу! – тому, как она это сказала, позавидовал бы Станиславский.

– Нет, Милёна, – вздохнул я, – мой ответ, нет. Прости.

Девушка посмотрела долгим взглядом мне в глаза, потом, не выдержав, повернулась и вышла из дома. Наступила тягостная тишина.

В дом кто-то вошёл. Это были Боромир и ещё один мужчина, седой и бородатый.

– Смотрю, ты уже встал? – удивлённо сказал Боромир.

– Да, мне уже лучше, – я представился пожилому мужчине, – Алекс.

– Быслав, – ответил мужчина твёрдым голосом, – раз ты уже ходишь, может, поговорим?

– Конечно.

Жизнемира внесла кувшин с квасом и блюдо с выпечкой. Боромир кивнул на стол, стоявший почти в центре комнаты. Быслав сел напротив. Дверь распахнулась и вошла Милёна. Обвела всех взглядом и, гордо пройдя, села рядом со мной. Кто бы сомневался! Видимо, первый раунд за мной. Но он явно не последний! Боромир улыбнулся в усы.

– Расскажи-ка, кто ты и откуда? – обратилась ко мне Жизнемира.

– Зовут меня Александр. Я из России. В вашем лесу недавно.

– Не слышал про такую страну, – вставил Боромир.

– Она далеко, очень далеко. Как-то раз, я с ребятами пошёл в горы, и мы нашли пещеру, а это оказался портал, который взял, да и сработал. Вот так я и попал к вам. Больше ничего сказать не могу. Не знаю ни названий городов, ни кто у вас тут живёт. Ничегошеньки не знаю, потому и вляпываюсь во всякие дурацкие истории. Когда выбрался из портала, шёл через лес и нарвался на эльфов. Убежал. Потом встретился с девочкой Лизой и её наставником Саймоном. С ними ещё была их телохранитель Зула. Собирался дойти с ними до Восточной долины. Чтобы срезать путь, пошли через Проклятый лес…

– Первозданный! – на автомате поправил Боромир, я кивнул:

– А там нарвались на монстров с четырьмя лапами. Они подобрались незаметно, не пойму, как такие огромные твари смогли подойти так незаметно. Мой арвенд увёл всех, пока я отвлекал монстров.

– Надо же! – крякнул Боромир. – И откуда арвенд-то у тебя?

– В лесу нашёл, – продолжил я, – когда от эльфов убегал, нарвался на кошку с котёнком. Помог ей отбиться от крысовидных собак. Ну, через неё и вышел на других котов. Мы подружились. Коты пошли со мной… Погибли коты. От монстров защищали меня, бестолкового.

Я замолчал, вспоминая Второго. Все, молча, ждали продолжения.

– Первый точно ушёл. Это имя у него такое. Первый. И увёл остальных уцелевших, – я замолчал, потом посмотрел на всех. – Ещё с нами были Идар и Варун. Это – пластуны. Я с ними столкнулся в одном из городков. Мы немного повздорили, но потом помирились, и они пошли с нами. Эти монстры ментально по голове лупили, не хуже тарана. Зулу пластуны унесли и Лизу, это помню. А потом… Потом я не знаю. Рекс превратился в огромную кошку и бился с этими…

– Харглами, – подсказал Быслав, – судя по описанию, боевые харглы эльфов!

– Может быть, может быть, – задумчиво проговорил я. Опять эльфы, может, они специально за мной послали этих монстров? Очень может быть.

– Пусть будут Харглы, – продолжал я, – Вот Рекс меня и спас. Меня, конечно, тоже потрепали, но что мои зубочистки против этих монстров? Единственно, что глаз сумел одному выбить. А потом Рекс стал опять собакой, весь израненный. Он умирал, а вокруг было все серо и пусто. Как будто вся сила ушла из мира. Я не мог ему помочь. Вот и нёс его из этого Проклятого, извините, Первозданного леса. А потом потерял сознание. Вот и всё. Как оказалось, всё зря, нет Рекса…