Мрачные дни в Саннивейле

По смущенному виду копа я догадался, что идти туда придется самому. Виновато разведя руками, он исчез. Я бросил быстрый взгляд за окно, по которому дробно стучали капли дождя, застегнул плащ и зашагал к выходу. Уилкинс старательно пыхтел над бумагами, ссутулившись над столом. Я подбросил ему блокнот, раскрытый на странице с допросом Меган, и поскорее смылся. Не хватало новых нотаций по поводу корявого почерка.

Мне почти удалось выскочить на улицу, когда бархатный голос произнес:

– Мистер Бойд!

Я обернулся. Она стояла передо мной во всей красе. В руках – влажный носовой платок с пятнами от чернил. Какой болван посмел грубо измарать это чудное творение природы? Что за идиот мог заподозрить в чем-то дурном эти пальцы и потребовать снять с них отпечатки? Ах, да! Это был я. Наверняка она меня ненавидит.

– Я должна остаться для допроса? – осведомилась мисс Гувер.

Обычно с дамами я вполне обходителен, но тогда ответил отрывисто и грубо:

– Не думаю, что сейчас подходящее время…

– Скорей всего, опрашивать соседей придется завтра. Мне тут работы невпроворот, – проворчал Уилкинс, щурясь над моим блокнотом.

– Пожалуй… Мы навестим соседей жертвы в их домах с утра, – согласился я.

– Завтра я работаю. Буду дома с часу до двух.

Я смог лишь кивнуть и не прощаясь вышел за дверь. День клонился к вечеру, и на площади показались первые гуляки. Невзирая на дождь, местные щеголи были разодеты в пух и прах. Я в своем мятом плаще выглядел полным дегенератом. И чувствовал себя соответственно. С мисс Гувер я вел себя как мальчишка! Когда такое бывало?

Не оглядываясь, я зашагал в сторону мэрии. Больница оказалась ровно там, где было обещано. Среди окружавших площадь зданий прошлого века трехэтажная кирпичная коробка смотрелась как одинокий прыщ на подбородке. Внутри тоже все было устроено по-современному: прямые линии, неудобные кресла для посетителей, бледная краска на стенах… Симпатичная медсестричка, которая встретилась в холле, подсказала, где искать морг. Я прошел по длинному прямому коридору со множеством дверей и свернул на неприметную лестницу, ведущую в подвал.

Внизу было холодно. Я плотнее затянул пояс плаща и стукнулся в дверь с табличкой «Морг». Ответа не последовало, поэтому ничего не оставалось, кроме как войти без разрешения. Внутри оказалось просторное помещение с белым кафелем на стенах и бетонным полом, натертым до блеска; было ослепительно светло от лампы над прозекторским столом. После полумрака, царящего на лестнице, я на секунду растерялся. Встал в дверях и сощурился, будто застенчивый очкарик, подпирающий стенку на школьном балу.

– Доктор Белл! Вы здесь?

– Детектив! – фигура в белом выплыла из-за огромного шкафа с заспиртованными препаратами, – Я почему-то думал, что за отчетом вы пришлете напарника.

– Ему и так работы хватает в участке, – глаза потихоньку привыкли к свету, и я разглядел знакомую лысину патологоанатома, – Значит, пуля у вас? Что удалось узнать?

– Немногое. Отчет пока не готов, я к вечеру занесу его в участок, а сейчас так все расскажу и покажу. Идемте.

Белл поманил меня за собой. Обойдя шкаф, мы оказались перед распахнутой дверью, откуда так и тянуло морозным воздухом. Вот где располагалась настоящая покойницкая! Здоровенная квадратная комната с каменными стенами, покрытыми инеем. Четыре каталки для мертвецов: три пустые, а на четвертой – труп, прикрытый белоснежной простыней с багровыми пятнами.

Парень, который проектировал это уродливое здание, по-видимому, планировал устроить здесь мясную лавку с огромным морозильником или логово психопата. Готов поклясться, что в полу я увидел сток для крови. Меня передернуло – разумеется, только от холода. Белл сделал вид, что ничего не заметил, и откинул простынь. Шумер лежал все в той же скрюченной позе. Одежда на спине была задрана, а кожу украшал свежий аккуратный разрез.

– Трупное окоченение еще не разрешилось, так что пришлось повозиться, – заметил док с недовольной миной, – Самому мне его не разогнуть, а звать наших санитаров не хочу, эти амбалы от улик места на месте не оставят.

– Позднее тело можно будет выпрямить? – поинтересовался я.

– К похоронам будет как огурчик. Думаю, я проведу нормальное вскрытие завтра. В целом картина такая: пуля пробила печень. Парень наверняка вырубился от болевого шока и истек кровью, скорее всего, не приходя в сознание. Время смерти, как и предполагалось, от полуночи до половины первого.

– Пулю извлекли?

– А как же! Вот она, – Белл порылся в кармане халата и протянул мне полиэтиленовый пакетик с уликой внутри, – В калибрах я не разбираюсь, уже не обессудьте. Пусть и полицейские специалисты поработают чуть-чуть.

– Кое-что уже можно сказать, – я вышел в прозекторскую, где было больше света, – Калибр 45.

– Лихо, – одобрил док, накрывая тело простыней, – И к чему это вас ведет?

– К тому, что парня не могли пришить из его собственного ствола. Скорее всего, в ход пошел сорок пятый кольт – шумная игрушка… Впрочем, экспертиза скажет точнее.

Белл нахмурился и сказал:

– Знаете, пожалуй, я позвоню и замолвлю за вас словечко баллистику, чтобы поторопился… Мы играем в покер по четвергам, для меня Сэм не откажется поработать сверхурочно. Отнесете пулю дежурному в участке, а к вечеру получите его отчет.

– Это будет просто здорово.

Док захлопнул дверь огромного холодильника и подошел к письменному столу, приютившемуся в углу прозекторской. Он снял трубку с телефонного аппарата, но запамятовал номер и вытащил засаленную записную книжку. Я собрался уходить и, пряча пакет с пулей в карман, поинтересовался:

– Не сочтите за наглость, но… Сами-то вы хорошо были знакомы с жертвой?

– Вообще не был. Знал вприглядку, все-таки видный был парень, звезда спорта местного пошиба и так далее. А в целом ни разу не пересекались – не нашлось повода.

– Спасибо. Буду ждать вашего отчета.

– Постараюсь как можно скорее… Сэмми! – крикнул он в трубку, – Рад, что тебя застал…

Я вполголоса попрощался с доком и вышел на лестницу. Ноги сами понесли меня наверх, к солнечному свету и живым людям.

Глава 4. Лучший друг

В участке мало что изменилось после моего ухода. Уилкинс корпел над бумагами, дежурный ловил мух за стойкой, а шериф Мердок бил баклуши в собственном кабинете, время от времени окидывая взглядом вверенные ему владения. Грохот входной двери слегка оживил это сонное царство. Молодой коп подскочил на стуле и затараторил:

– Мне уже звонил баллистик, он подъедет через четверть часа. Пуля у вас?

Я положил пакетик на стойку.

– Ого, сорок пятый, – дежурный поднес улику к глазам, близоруко щурясь, – Остается порадоваться, что это – не кто-то из своих.

– В участке никто не вооружен кольтами?

– Из наших ребят – никто. Сорок пятый обычно носят ветераны войны и парни из управления вроде вас.

– У вас-то есть алиби, детектив? – хохотнул Мердок, из-за открытой двери кабинета.

Я смолчал, задумавшись, а потом предположил:

– Шумер ведь воевал. У него мог остаться кольт в качестве личного оружия.

– Если и остался, то я его не видел. Впрочем, мы с ним не особо дружили, – хмыкнул дежурный.

– Дочь может знать, – предположил Уилкинс. Он закончил с бумагами и встал из-за стола – усталый, но готовый к дальнейшей работе.

– Куда там! Скорее вам Хэйнс об этом может порассказать, – шериф тоже выбрался из своего кабинета, чтобы подключиться к общему разговору, – Они с Шумером во время войны служили вместе, да и у нас были напарниками несколько лет.

– А что потом случилось? – полюбопытствовал Уилкинс.

– Хэйнс получил травму на баскетболе – они играли в местной команде ветеранов – охромел и служить больше не мог.

– Это Шумер его тогда с ног сбил, – припомнил дежурный, – Хотел мяч перехватить и всей массой налетел – тот долго подняться не мог, потом его в больницу увезли… Я в тот день за брата болеть пришел, все видел.

– Да… Не повезло парню, хороший коп был.

– А чем он теперь занимается? – спросил я.

– Охранником в банк устроился. Работенка дерьмовая, конечно, – покачал головой шериф, – А куда ему деваться. Пенсия-то маленькая; если бы травму на службе получил, а так…

Отвздыхав положенное о нелегкой доле отставных копов, мы с Улкинсом принялись прощаться. Пуля осталась у дежурного, а шериф обещал задержаться на службе и лично проследить, чтобы баллистик получил ее в собственные руки. Рабочий день был окончен. Мы надели шляпы и вышли наружу. Дождь разогнал площадных гуляк; открытые двери магазинов безуспешно ждали вечерних посетителей. Жизнь кипела только ресторане напротив: там светили огни и разогревался оркестр.

– Может, поужинаем? – предложил Уилкинс, – Я кроме пары сэндвичей, которые Мэри дала в дорогу, ничего за день не перехватил.

– Я давно забыл вкус домашней еды, – урчание в животе подтвердило мои слова, – Подкрепиться надо бы, но сперва я хочу заглянуть в банк.

– Ушам не верю: у тебя остались силы для нового допроса?

– Пока просто поговорим с Хэйнсом. Может, его и на месте не будет. Охранники обычно работают посменно. Заглянем в отделение, а там посмотрим.

– Черт с тобой… Лезь в машину, банк через два квартала отсюда.

Отперев дверцу, он сел за руль. Я устроился на пассажирском сиденье и сказал, чтобы разрядить обстановку:

– Как раз зайду в кассу и верну тебе долг…

Уилкинс молча бросил мне на колени блокнот. По его лицу я понял, что отсрочка ужина даром не пройдет. Он повернул ключ в замке зажигания, и мы покатили вокруг площади. Старик то и дело нажимал на клаксон, чтобы согнать зазевавшуюся парочку с дороги, хмурился и чертыхался под нос: когда дело касается еды, мой безобидный напарник становится сущим дьяволом.

Отделение банка располагалось в старом трехэтажном здании красного кирпича. Дверь из пуленепробиваемого стекла была заперта, но внутри горел тусклый свет. Надежды рассчитаться с долгом растаяли как лед в бокале с виски. От этого настроение Уилкинса лучше не стало. Он яростно принялся колотить по стеклу, и через минуту в глубине помещения показался молодой охранник. Высказав напарнику все, что он о нем думает, парень рассмотрел полицейские значки в наших руках, успокоился и назвал нам адрес Хэйнса, который третий день сидел дома на с простудой.

К счастью, друг Шумера жил совсем недалеко от своего места работы. Пройдя еще немного по улице, мы свернули в проулок и оказались в сумрачном дворе. Верхние этажи почти всех зданий по улице были жилыми, однако попасть внутрь можно было только из таких вот закоулков. Мы нашли табличку с нужным номером и поднялись по заплеванной лестнице. В воздухе носился запах горелого лука и в целом впечатление от дома было удручающим. Стараясь поменьше дышать, мы постучали в квартиру 7.

С минуту внутри было тихо, а потом раздались шаркающие шаги – слышно было, что хозяин подволакивает ногу – и дверь распахнулась. Хэйнс оказался высоким и сутулым. В целом вид он имел помятый: темные волосы с проседью всклокочены, под старой футболкой обозначилось брюшко, руки безвольно свисали вдоль тела – не верилось, что этот человек три года назад был таким же подтянутым красавцем, как наша жертва. Впрочем, карие глаза смотрели ясно, а многочисленные морщинки вокруг них говорили в пользу веселого характера. В общем, свой в доску парень. Наверняка пьет.

– Чарльз Хэйнс? Я детектив Бойд, это мой напарник детектив Уилкинс. Мы пришли поговорить…

– Насчет Генри, – закончил он за меня, – Я так и думал, проходите. Простите, дома бардак. Я третий день на больничном, а жена вчера уехала, мы с сыном вдвоем. Правда, он где-то шатается.

Он посторонился, пропуская нас в квартирку. Неуютное жилище, чего там говорить. Засаленные обои в цветочек когда-то были желтыми, потолок просил побелки, а старый паркет вспучился в самых неожиданных местах. Я успел трижды запнуться, пока дошел до гостиной и уселся на скрипучий диванчик.

– Может быть, хотите выпить? – поинтересовался Хэйнс.

Воздух в комнате был тяжелым; в заботе о собственном здоровье охранник отдавал предпочтение старому доброму виски. И средство определенно помогало: простуду выдавал лишь покрасневший кончик носа.

– Благодарю, мы на службе. Время позднее, так что лучше сразу разберемся со всеми вопросами и разбежимся по своим делам.

– У меня никаких дел на сегодня, – невесело ухмыльнулся хозяин, устраиваясь в кресле, возле которого на полу красовалась початая бутылка с ободранной этикеткой, – Но задерживать не стану. Помню еще, каково это: трудиться сверхурочно.

– Вы занимались следственной работой в полиции?

– Нет, выше патрульного так и не поднялся. Но участок маленький, людей порой не хватало, вот и приходилось пахать за двоих.

– Вашему другу повезло больше.

– Генри это заслужил, – серьезно ответил Хэйнс, – Мы дружили со старших классов. По молодости он много валял дурака, но последние годы был молодцом.

– С тех пор как ушла его жена?

– Он тяжело пережил это, первое время даже выпивал… а потом взялся за ум, слава богу. Стал помощником шерифа, серьезнее относился к службе, брал больше дежурств.

– Кажется, начальство и коллеги это не слишком ценили?

– Мне трудно судить, – нехотя сказал он, – К тому времени меня в участке уже не было. Шериф Мердок простой человек, даже слишком простой. Стареть никому не хочется, так что амбиции Генри его наверняка настораживали. Карьеристов нигде особо не любят, да и резких перемен в характере человека – тоже.

– А ведь эти перемены случились с покойным Шумером после вашей отставки… – заметил я, – Насколько нам известно, травму вы получили его стараниями – может быть, тут есть какая-то связь?

Хэйнс заерзал в кресле. Разговор ему определенно не нравился.

– Это была всего лишь игра, с любым могло случиться. Я зла на Генри не держал, но он и сам себя винил в случившемся.

– А вы – нет?

– Это была только игра, – повторил он, глядя прямо мне в глаза.

– Вы были его единственным другом?

– Пожалуй. Ребята из баскетбольной команды неплохо относились к Генри, но до дружбы там было далеко. Они, как и парни из участка, просто отдавали ему должное.

– Мне все ясно. Что ж, давайте перейдем непосредственно к делу, – я раскрыл блокнот с набросками по следствию и приготовился записывать, – Когда вы последний раз видели Генри Шумера?

– Третьего дня. Я заглянул к нему вечером, посидели немного, посмотрели бейсбол…

– Вы часто бывали у него в гостях?

– Раз в неделю точно заходил.

– Тогда вам стоит отправиться в участок и сдать отпечатки пальцев, – подал наконец голос Уилкинс.

– Я проходил дактилоскопию при поступлении на службу. Если личное дело сохранилось…

– Наверняка сохранилось. Если нет, вас позднее вызовут в участок, – сказал я, – Следующий вопрос: у Шумера, помимо служебного, был собственный пистолет? Наградное оружие или, может быть, трофей…

– О чем вы! Мы служили в пехоте, кроме винтовок в руках ничего не держали. Он особо не геройствовал и остался без наград. А если Генри и привез какой-то трофей с войны, то наверняка оставил его у венеролога, – усмехнулся Хэйнс.

– Значит, он был любителем прекрасного пола? – подмигнул Уилкинс.

– В чужих краях трудно держать себя в узде, тем более когда речь идет о француженках. Впрочем, он никогда не распространялся на эту тему. Дома ждали жены, а мы были хорошими парнями.

– Вы с Шумером вместе ушли на фронт?

– Меня призвали на пару месяцев позже. Женился буквально накануне того как Штаты вступили в войну и получил небольшую отсрочку; Оливер родился, когда я уже был в Европе, он на полгода младше Мег. Мы с Генри вместе проходили подготовку в лагере, а позднее оказались в одном полку.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.