Не по совести

– Но ведь я вроде его… того… – попытался возразить огромный детина, недоверчиво вглядевшись в самовлюблённого предводителя.

– Вот именно, – жёстко отрезал беспечный преступник, привставая от мертвого тела, – вот именно! Ты лучше скажи: чего мы будем делать с убитым? Может, как и обычно, окажем последние почести да где-нибудь захороним.

– Не знаю?.. – ответил Михайлов, пожимая неимоверно большими плечами. – Можно оставить и здесь – чего зря с «жидким ушлёпком» таскаться?

– Так я и думал, что ничего более умного – как, впрочем, и всегда – ты сейчас не предложишь, – с недовольством сплюнув на неподвижное тело, озадачился Беркутов, – бери его за руки и помогай снести до машины.

Дважды повторять не пришлось, послушный бандит, хотя и обладавший массивным ростом, но отлично осведомленный о вздорном характере отмороженного приятеля, приподнял человеческий труп за обозначенные конечности, а дождавшись, когда второй «работяга» как следует схватится, направился в сторону стоявшего неподалеку таксомоторного транспорта (Константин умышлено выбрал себе нижнюю телесную часть, так как нести за нее представлялось намного легче). Пройдя те пять метров, что отделяли их от захлопнутого багажника изрядно потрёпанной «Волги», они открыли заднюю крышку, а затем забросили туда отставного офицера Арсентьева, безвременно ушедшего из жизни, точнее беззастенчиво ими убитого.

– Смотри-ка, и «сетка-рабица» есть – глядишь, как удачно! – машинально заметил разумный преступник, моментально предположив, что с ее помощью станет делать. – Предусмотрительный водила как знал, что она пригодиться, – и злобно рассмеялся пришедшейся мысли.

Закончив с несложной погрузкой, оба отпетых негодяя облегченно вздохнули: они наполнились осознанием исполненного жуткого долга, а главное, чёткой уверенностью, что им наконец-то можно заняться насущным делом, ради которого, собственно, все ужасное лиходейство и было затеяно. Не сговариваясь, рьяные подельники проследовали в ветхий сарай, где, прижавшись к дощатой стене, сидела дрожавшая девушка (она пришла в себя) и где в полуметре, рядом, лежал бесчувственный водитель такси [его пришлось оглушить гораздо сильнее, чтобы избежать ненужных телодвижений (по-видимому, не обошлось и без закрытых черепно-мозговых повреждений)].

Зажигаясь безжалостным гневом, Костя присел перед пленённой жрицей-любви, а глядя ей прямо в заплаканные глаза, грубо, но и настойчиво произнес:

– Ты ведь не будешь кричать и брыкаться?

Красивая проститутка была крепко связана клейкой лентой, выделявшейся серебристым оттенком; с ее же помощью заклеивался и миленький, но голосистый рото́к. Трясясь от бессознательного страха и непроизвольно обливаясь слезами, она помотала головой то кверху, то книзу, давая понять, что впредь окажется гораздо покладистей. Не без причинения чувствительной боли, одним резким движением сорвавши тот липкий «скотч», молодой «беспредельщик» предоставил ей отвечать. Скосив зарёванные глазёнки и посмотрев на лежавшее поблизости безвольное тело, Анжелика с дрожью в голосе попыталась себе прояснить:

– Что вы с ним сделали?

Перехватив напуганный взгляд, а соответственно сразу определив, что конкретно она имеет в виду (опасаясь такой же нелепой участи в том числе для себя), Беркутов обернулся к стоявшему сзади редкостному верзиле. Сделавшись удивленным, с наигранным интересом спросил:

– Ты чего это, Слон, ему сделал?

– Ничего серьёзного, – равнодушно отвечал огромный преступник, – он пока еще жив.

– Видишь, – придавая лицу любезное выражение, продолжал Константин, – он пок-а-а ещ-ё-о жив; но, опять же, как говорит мой большой товарищ, – это пока. Кстати, а ты как… случайно присоединиться к нему не желаешь?

– Нет, – откровенно отвечала молодая путана, – но что вы всё же таки хотите?

– Алёха, объясни красивому тугодуму, что от нее теперь нужно, – сказал беззастенчивый предводитель, прытко вставая и отстраняясь чуть в сторону, – только, гляди, будь, пожалуйста, добр, не сильно усердствуй: нам на сегодняшний день случайных покойников, походу, достаточно.

Ясно слышав на улице пистолетные выстрелы, громкие крики и характерный шум ожесточённой борьбы (сейчас же видя перед собою живыми обоих преступников), догадливая девушка закономерно предположила, что именно до неё пытаются сейчас донести; она испугалась гораздо сильнее, и не заметила, как не нарочно описалась. Наступил черёд бандита Михайлова. Заменив перед трясшейся жрицей-любви говорливого предводителя, он ухватил ее огромной ручищей за тонкую шею, легко, без видимых усилий, высоко поднял над землей, громоподобно рыкнул, а затем, обдавая беспомощную жертву вонючим дыханием и забрызгивая омерзительными слюнями, озлобленным голосом прокричал:

– Будешь работать на нас!!!

– Тише ты, Слон, – осадил неуёмного сообщника Беркутов, обратив внимание, как на Гордеевой интенсивно намокают сетчатые колготки, что отчетливо замечалось даже в предрассветном, небольшом полумраке, – смотри-ка, она невольно обоссалась!.. Как бы от сердечного приступа «кони не двинула»?

От последних слов здоровенный детина презрительно сморщился и резко бросил ссанную позорницу оземь – та больно ударилась и жалобно застонала. Нетрудно понять, все те ужасные страдания, что испытала по их прямой вине Анжелика, остервенелым преступникам виделись полностью безразличными: им требовалось побыстрее презренную проститутку «сломать» (по правде, она уже и так не помнила себя от неподдельного страха). Теперь к ней приблизился Константин; он пренебрежительно ухватился за шикарные волосы, приподнял верхнюю часть бесподобного туловища от земляного покрытия и, переместив обратно к стене, прислонил ее спиной с таким расчётом, чтобы непременно оставалась сидеть.

– Все ли ты, милая крошка, сейчас поняла? – наполнившись выразительным, хотя и искусственным сладострастием, дикий отморозок вернулся к недавней беседе. – Что еще тебе объяснить?

– Что я должна на вас делать?.. – потерянным голосом поинтересовалась молодая путана. – Я согласна на всё.

– Хм? – скривившись в задумчивой мине, с явным недоверием промолвил закоренелый бандит, – это точно?

– Абсолютно, – беспомощно закивала укрощённая Анжелика.

– Вот это деловой разговор, – почувствовав, что зашуганная девушка «обратного хода» не даст, начал напыщенный деятель ознакомительный инструктаж, – благополучно отсюда выбравшись, ты пообщаешься с тремя остальными подругами; сама их попытаешься убедить, что с вашей «точки» каждый текущий месяц должно «прилетать» не менее тысячи баксов – больше можно, но меньше нельзя!

Здесь в серьёзном наставлении вознамерился поучаствовать заодно и Михайлов, который громко рассмеялся, порадовавшись плоской, но убедительной шутке. Вмиг осаженный гневным взором бесшабашного предводителя, он немедленно замолчал и прикрыл неуёмный рот огромной ладонью. Беркутов меж тем продолжал:

– Если кто-то по какой-то причине не захочет тебя поддержать, то ты им доходчиво объясни, что они удостоятся чести познакомиться с непревзойденным «слонищем»; с ним, между прочим, уже довелось иметь дело и лично тебе, и еще одной вашей, излишне дерзкой, шалаве.

Говоривший уголовник взял короткую паузу, чтобы убедиться, что доведённые слова и осознанны, и поняты правильно; он придирчиво осмотрел внимавшую девушку и, удовлетворившись испуганным видом, продолжил злободневные наставления:

– Сверх прочего, разъясни им, пожалуйста, что я не потерплю никаких закулисных инсинуацией и, если кому-то взбредет неразумная мыслишка «потравить нас местной милицией» – тьфу, дьявол, уже, наверно, полицией?! – гнев и мой лично, и моего огромного друга окажется беспощадным. Короче, недовольного человека, мелкими кусками, станут разыскивать по всей Ивановской области! Все ли, мерзкая шлюха, тебе понятно?

До настоящего момента разговаривая любезным, вкрадчивым тоном, последнюю фразу Константин произнес с такой безграничной ненавистью, что заставил перепуганную блондинку затрястись значительно больше (хотя, казалось бы, уже невозможно).

– Да, – подтвердила она дрожавшим голосом, вот-вот готовая рухнуть наземь и остаться без чувств.

– Раз всем всё становится ясно, – добавил злорадный бандит, обращаясь к большому товарищу, – тогда, Слон, сломай-ка ей – но только так, для приличия! – несколько ребер. И постарайся, безмозглый детина, на этот раз все же не убивать: она нужна нам живая, а то, как я уже и говорил, вместо неё сам на блудливую панель отправишься подрабатывать.

От вида продвигавшейся махины зачумлённая девушка закрыла глаза и еще до первого удара полностью лишилась сознания.

Глава VI. Знакомство с родителями

– Как проститутка?! – ошалело воскликнул Холод, широко раскрывая смущённые очи и привставая с колена. – И… давно?

Бестактный вопрос вырвался слишком громко. Сидевшие рядом ресторанные посетители невольно оглянулись в их сторону и презрительно зашушукались. Азмира, давно смирившаяся с неприязненным отношением, ни на кого вокруг не обратила внимания, а напротив, нисколечко не смутившись, сама поинтересовалась, утирая глаза от жгучих слез и зажигая их притягательной нежностью:

– Разве это чего-то меняет? По-моему, если человек по-настоящему любит, то какая ему, «на хер», разница, кем являлась супруга до свадьбы? Заметь, ей пришлось заниматься грязным, развратным делом с шестнадцати лет, чтобы прокормить и себя, и непутёвых родителей – разве не все ли оно равно искренне полюбившему человеку?

– Да… но проститутка?.. – опечаленный парень уселся на прежнее место, продолжая вертеть бесценный подарок. – Мои родители не поймут: они у меня из аристократических, самых благородных, кровей.

– Так я всегда и знала, что ты родительский, никчёмный сыночек и что у тебя вообще не существует личного мнения – и зачем я только с тобой, сопляком молочным, безрадостная, связалась?! – Тагиева резко привстала, решительно собираясь покинуть элитное здание. – Ты меня подвезешь?.. Теперь нет смысла скрывать в каких убогих трущобах я проживаю.

Действительно, до сегодняшнего случая Азмира всегда находила любые, пускай и неправдоподобные, предлоги, лишь бы обеспеченный кавалер (кстати, он обладал автомобилем хорошей иностранной модели «тойота») никогда не сопровождал и не довозил до обшарпанного, полусгнившего дома – она предпочитала ходить либо пешком (если не поздно), либо же вызывала такси (если темно). Андрей, ослепленный безграничной любовью, целиком доверял возлюбленной девушке; он так и не удосужился разузнать, чем же по-настоящему живет его суженая, мысленно себя убеждая: «Раз она так поступает, значит, так надо».

Озарив лицо непринужденной улыбкой, Тагиева постояла, не двигаясь с места, ровно двадцать секунд. Видя, что впечатлённый воздыхатель настолько ошарашен преподнесённой новостью, насколько никак не может оправиться от нервного шока, она презрительно усмехнулась и уверенной, горделивой походкой направилась к выходу. Порочная красавица была уже почти у са́мых дверей, когда Холод наконец-таки вспомнил, что он, помимо прочего, еще и галантный молодой человек. Бросив на круглый стол наличную плату, содержавшую хорошие чаевые, он быстрым шагом кинулся догонять.

Так получилось, что из здания они выходили вместе. Вдруг! В тот же самый момент (словно по какому-то роковому стечению обстоятельств) они столкнулись с родителями Андрея, точно так же решившими провести вечернее время вдвоём и потратить его на посещение элитного ресторана, оказавшись там как бы случайно… Однако на самом деле всё обстояло не так.

Отец молодого курсанта являлся полковником полиции УМВД России по Ивановской области и занимал один из высокопоставленных, влиятельно весомых, постов. Он слыл человеком властным, облеченный огромным авторитетом. Пройдя нелёгкий жизненный путь, Холод Вячеслав Александрович давно перешагнул сорокапятилетнюю возрастную отметку и уверенно стремился к сорока семи годам, прожи́тым с биологического рождения. Статный мужчина, при высоком росте, он имел стройную, подтянутую фигуру, облачённую в дорогой светло-серый костюм, одетый под белую мужскую сорочку, с красивым галстуком; да, смотрелся немолодой человек солидно, изящно, а внешний вид его впечатлял безраздельно. Особо можно выделить следующие основные черты: широкоскулое, чуть вытянутое, лицо, имевшее на удивление гладкую кожу, как будто бы отливалось из бронзы; голубые глаза казались настолько светлыми, что походили на ясное небо (их уверенный взгляд сверлил любого, кто с ним не общался, стараясь проникнуть в глубокую душевную сущность); нос прямой, небольшой, без признаков курносости либо иной кривизны; ровные продолговатые уши чуть отступали, не создавая значительной лопоухости; короткие волосы, неестественно блондинистые (словно у девушки), укладывались аккуратной прической – словом, все те отличительные признаки, способные передать, что его высоконравственная натура отличается непререкаемыми принципами, а заодно и интеллектуальным, великосветским снобизмом.

Именно Вячеслав Александрович, узнав, что непутёвый отпрыск во время важной экзаменационной сессии беспричинно приехал в родимый город, взял на себя несложный труд и поручил подчиненным сотрудникам, дабы те незатейливо, не привлекая внимания, но и немедленно установили побудительную причину, казалось бы, неразумного поведения. Через пару часов ему подробно докладывали о Тагиевой всю её подноготную, не забывая уточнить, что у них назначена вечерняя встреча; она планировалась в «респектабельной забегаловке», расположенной на площади Пушкина. Страшное негодование охватило закаленного, обычно беспристрастного, человека! Он в ту же секунду подумал, что истинной целью презренной личности, обладающей чувством заниженной социальной ответственности, является только одно: затащить неразумного сыночка в постель, а потом быстренько на себе, непристойной, женить, испортив благополучную жизнь и сломав блистательную карьеру. Последние известия принесли к концу рабочего дня, поэтому он и не успел попасть к началу провокационного, отчасти практичного, рандеву. Едва получив тяжелую весть, он сию же секунду забросил служебные надобности и стремительно поспешил домой. Он рассказал супруге о свалившемся великом несчастии, а заодно и предложил немедля вмешаться в сыновью судьбу (чтобы тот – не приведи Господь! – не наделал непоправимых ошибок). Мать, как ей и положено, всплеснула руками, чуть не повалилась без чувств, но все-таки сумела взять себя в руки, причем не преминула изъявить неотъемлемое желание поучаствовать в вечернем посещении злачного ресторана (где их доверчивого мальчика попытается облапошить коварная проститутка).

Холод Ирина Васильевна, давно уже немолодая, она прекрасно сохранила девственную фигуру, не наделив ее ни излишней полнотой, ни другими внешними недостатками (достигнув сорокалетнего возраста, находилась в естественном теле). Сегодня, в тревожный день, ее изумительные очертания подчеркивались красивым зелёным платьем, расшитым золотой тесьмой и усыпанным бесконечными блестками. Весь остальной, не менее восхитительный, облик выглядел невероятно эффектно: невысокий рост удачно компенсировался удобными черными туфельками, отмеченными слегка завышенным каблуком и одетыми в тон спускавшейся с плеча дамской сумочке; круглое симпатичное лицо казалось чуть вытянутым, что придавало видимую продолговатость; мягкая, нежная кожа в области щек выглядела в меру напудренной; зеленые глаза, излучавшие бескрайнюю доброту, окаймлялись густыми, изящно затушеванными, ресницами; на веках присутствовал незначительный макияж, однотонный коричневатой помаде, украшавшей тонкие губы (они плотно сжимались от общей нервозности и материнского недовольства); маленький нос смотрелся прямым, несколько вздернутым, обозначая непримечательную курносость; аккуратные уши, плотно прижатые к голове, на верхних окончаниях отходили немного в стороны; светло-русые волосы, длинные и волнистые, с правого края распускались пышной прической, с левого закладывались за ухо, где отмечалась золотая сережка, увенчанная отнюдь не маленьким изумрудом.

Вот с такими представительными людьми и пришлось столкнуться и лично Азмире, и ее беспечному, крайне доверчивому, приятелю. Видя, что молодые люди собираются уходить, и, как водится, заподозрив неладное (как бы подлая девчонка не начала склонять нерадивого парня к непоправимому, до крайности опрометчивому, поступку, а затем и к прямому сожительству), влиятельный офицер остановил их обоих на выходе и властным тоном, не терпевшим никаких возражений, сурово распорядился:

– Вы куда это, дорогие ребятки, собра́лись? Нет, не уходите так скоро, а давайте-ка вернитесь назад: нам нужно с вами серьёзно поговорить.

Выражая явное недовольство и еще не зная, с кем конкретно имеет дело, Тагиева бесцеремонно спросила:

– А какого, извиняюсь спросить, непонятного перепуга я с вами должна беседовать? Ты кто вообще, мил дядя, такой?

– Мой отец, – тихо промолвил Андрей, печально потупившись, но и не позабыв, однако, представить почтенных родителей, – Вячеслав Александрович; моя мама, Ирина Васильевна.

– Извините, – чуть стушевавшись, искренне повинилась Азмира, – я честно не знала… Насчет разговоров?.. Здесь, я думаю, вы с ними чуть-чуть опоздали: мы с вашим сыном встречаться не будем.

Уверенная, что успокоила любые сомнения, способные возникнуть к беспутной особе, она уже совсем хотела отправиться дальше; но тут… Холод-старший заметил у легкомысленного чада крепко сжимаемую подарочную коробочку. Не будучи дураком, он мгновенно предположил, что раз у них дошло до душевного предложения, то здесь, уж точно, ничего еще не закончилось; а значит, требовалось предпринимать целенаправленные, скорые меры – открыть неразумному сыну глаза, причем в обязательном присутствии «мерзопакостной шлюхи». Не теряя зря времени и продолжая напускать на грозную персону представительный вид, высокопоставленный офицер беспрекословно промолвил:

– Останьтесь ещё на одну минуточку, а там можете отправляться, куда бы только не захотели. Полагаю, дольше мы Вас не задержим.

Хотя Тагиева и считалась девушкой в себе уверенной, но под властным взглядом опытного полковника, излучавшего непревзойденную силу, не нашла ничего лучшего, как податливо согласиться:

– Хорошо… если это так важно.

Увлекаемые умудрёнными родственниками, молодые люди прошли обратно, в ресторанное помещение; они направились прямиком к недавнему столику, только-только ими оставленному (с него ещё ничего не успели убрать, за исключением, правда, оставленных в уплату немаленьких денег). Уселись друг против друга: отец смотрел на Азмиру, мать – на беспечного отпрыска. Являясь бывалым оперативником, Вячеслав Александрович не спешил начинать основной разговор, предпочитая более плавное течение мысли. Чтобы к нелёгкой беседе как следует подготовиться, он подозвал угодливого официанта и сделал приличный заказ. Пока готовились горячие блюда́, они пили сухое вино и говорили на отвлеченные темы. Тагиева нетерпеливо ёрзала на «раскалённом» стуле, показавшимся ей едва ли не пыточной дыбой. Находясь в тревожном ожидании, мысленно недоумевала: «Что же интересно мне собирается поведать великосветский папа несостоявшегося супруга?» Наконец, когда принесли приготовленные яства, влиятельный мужчина, неторопливо приступая к еде, перешел к насущной теме, волновавшей более всего остального:

– Скажите, Азмира, – имя он знал из подробного отчета подчиненных сотрудников, – как давно Вы знаете нашего сына?

Вопрос выглядел обычным и не содержал (вроде бы?) никакого подвоха, поэтому простодушная девушка, не считавшая себя ни в чём виноватой, не замедлила честно признаться:

– Мы вместе учились в школе; правда… он – классом старше… а, разве это так важно?

– Нет, – промолвил полицейский полковник, невольно нахмурившись, – просто мне любопытно: как давно вы встречаетесь и далеко ли продвинулись ваши близкие отношения? Насколько я успел узнать, – с официального тона он перешел на обычный, – хотя ты и не получила достаточного образования, но особой числишься далеко не глупой, то есть должна себе понимать, что для любящих родителей похожие вопросы стоят не на самом последнем месте. Если здесь всё понятно, давайте вернемся к главной проблеме. Потрудись-ка все же ответить: давно ли вы тесно дружите, раз дело у вас дошло, скажем такю… до откровенного предложение?

Тагиева одарила недавнего кавалера таким презрительным взглядом, что тот готовился провалиться на месте; она же беззастенчиво проясняла:

– Если Вы беспокоитесь в плане порочного секса, – она самым наглым способом усмехнулась, – то у нас его еще не было – и теперь никогда не будет! Почему? Ваш родительский сыночек оказался бесчестным трусом и, вопреки сильным любовным чувствам, испугался взять в жены презренную проститутку. Да, да! – отреагировала она на изумленный взгляд чувствительной матери. – Я ему искренне во всем повинилась, аккурат когда он делал драгоценный подарок. Извините, я не хотела, чтобы между нами оставались серьёзные недомолвки… Идиотка! Я полагала, что если он действительно любит, то не испугается взять в жены развратную де́вицу, обладающую заниженным социальным статусом. Но сказочного чуда не приключилось – все безвольные мужики одинаковы! В любом случае я поступила честно, а главное, правильно… Полагаю, я развеяла Ваши сомнения – именно это Вы хотели узнать?

Сохраняя напыщенный вид, полицейский офицер выслушал пламенную тираду молча и никак не прерывая порочной красавицы, отважившейся на беспрецедентный, если не дерзкий поступок и попытавшейся «поставить на место» (целого!) влиятельного полковника. Однако одного чистосердечного признания ему оказалось мало (неравнодушного родителя заботил внутренний мир удручённого сына), поэтому, едва Азмира закончила говорить, он снова спросил:

– Хорошо, пусть будет так. Другой вопрос: зачем ты влюбила в себя молодого, несмышленого человека? При первой же встрече надо было ему открыться, а не затягивать неразумного юношу в коварные сети. Почему ты, – Холод хотел назвать развратную оппонентку «грязной шалавой», но все же сдержался, – позволила неразумному парню зайти в тех искренних желаниях так далеко?

– Она здесь не виновата… – попытался встать на защиту усовестившийся поклонник, ранее стыдливо молчавший.

Закончить он не успел, так как его беспардонно прервал амбициозный отец, сверкнувший на непослушного сына яростным взглядом:

– Ты вообще, доверчивый разиня, молчи, пока тебя не спросили! Ты уже и так чуть-чуть не натворил непоправимого дела, связавшись с развратной женщиной, падшей до наиболее низкого уровня. Хорошо еще, втайне от нас она не успела тебя на себе женить – несмываемого позору было б на всю ивановскую!..

Удивительное дело, на этот раз молодой человек проявил такую черту характера, как мужественная твердость. Словно и не обращая внимания на разгневанный вид, он убедительно заявил:

– Я люблю Азмиру еще со школы, а точнее с пятого класса, когда она не являлась ещё проституткой. Долгое время, заметьте себе, она и не подозревала, что я питаю к ней страстные чувства. Так что если кого и винить, то только меня – а правая девушка здесь вообще ни при чём!

Поражённая благородным поступком, совершённым застенчивым кавалером, Тагиева окинула его выразительным взглядом, выражавшим и неподдельное восхищение, и огромную благодарность; они возникли в результате немаловажной поддержки, как нельзя вовремя оказанной в сложной словесной борьбе. Вдохновленная отважным поступком, она не смогла обойти любезного кавалера признательным изречением:

– Спасибо, Андрей, ты поступил как настоящий мужчина, – выразив искреннее радушие и желая закончить тягостный разговор, униженная путана приготовилась уже подниматься. – Надеюсь, засим вечер воспоминаний можно считать законченным? Если, да, то, простите, я и так здесь у вас изрядно «подзадержалась»; а меня еще ждут состоятельные клиенты, за счет которых приходится жить, ведь у меня не было таких благополучных родителей и влиятельного папаши, способного хоть чему-нибудь нормальному научить. Я прекрасно понимаю, что каждый должен быть на собственном месте – я внизу, вы вверху; и недаром говорится: рожденный низко ползать, летать высоко никогда не сможет. Ох! На что я только могла надеяться, связавшись с вашей чрезвычайно завышенной личной самооценкой? Найдите родительскому сыночку достойную девушку, а я личную жизнь устрою без вашей весомой поддержки, и притом обязательно. Потом? Я с гордостью смогу смотреть всем вам, заносчивым богатеям, в лицо…

Невзирая на обильные слезы, двумя нескончаемыми ручьями струившиеся по испачканным тушью милым щекам, несравненная красавица ослепительно улыбнулась, поднялась с «позорного места», вдруг ставшего убедительно неудобным, распрямилась горделивой осанкой и бесподобной походкой направилась к выходу.

Глава VII. Окончание ночных откровений

Пока одна из самых красивых девушек, уподобившись плывшему по волнам великолепному лебедю, мягкой поступью выходила из развлекательных помещений и, гордая, покидала элитное заведение, отец состоятельного семейства поневоле провожал ее взглядом, наполненным подчёркнутым уважением. Едва лишившись объекта восхищённого созерцания, он посмотрел грозным взором на удручённого сына и торжественно произнес: