Светлячок для Летучего Голландца

На лестнице послышались тяжелые шаги. Дядя Коля ничего, не говоря, прошел мимо меня к кладовке, раскрыл ее, недолго рылся и достал ружье с коробкой патронов. Быстро зарядил. Обратно к дверям возвращаться не стал, а встал за угол, приложив ствол к плечу.

Опять истеричная трель звонка. Я вздрогнула и закрыла глаза.

– Дядя Коля!

Потом немного тише.

– Дядя Коля!

– Кто это там?

– Это Лом.

– Я никого не жду.

– Поговорить бы надо.

– О чем?

– О соседе твоем снизу. Димке.

– А зачем мне о нем разговаривать?

– Может, дверь то откроешь? А то орем на весь подъезд. По-человечески поговорим.

– Я и так по-человечески разговариваю. В гости никого не звал и не ждал. Так что открывать не буду. Про Димку ничего не знаю.

– Так и не знаешь?

– Был днем, потом ушел. Куда ушел, мне не докладывался. Если тебя это интересует.

За дверью тихонько переговаривались.

– А жена его?

– Что жена?

– Не знаешь где?

– Откуда интересно? Что думаешь, все соседи через мою квартиру на улицу выходят?

– Дед, не юли. Мои ребята не видели, чтобы она выходила.

– Что ж твои ребята самого Диму проглядели?

– Не прошляпили. Просто не успели.

– Не успели? Быстрее соображать и двигаться надо.

– Не учи! – рыкнули с той стороны.

– Я здесь причем?

– У тебя она сидит? Так ведь?

– Нет у меня никого.

– Мы просто спросим, знает ли она, куда муж мог пойти.

– Знаю я, как вы спрашиваете. Не знает она ничего.

– Дед, не зли меня.

– Это ты меня, Лом, не зли. И дедом ты меня рано называешь.

– Хорошо. Просто дай, поговорить. Может, вспомнит друзей, родственников?

– Иди к черту!

– Все достал ты меня…

Опять возня и глухой удар в дверь, потом еще один. Я зажала уши ладонями и подтянула колени к подбородку.

– Лом!

– Да!

– Бесполезно. Дверь укреплена и на железном засове.

– Ничего, вскроем.

– А в руках у меня ружье. Так, что не советую упрямиться. Ребят потеряешь из-за ерунды. Оно тебе надо?

– Мне его отыскать надо. Время уходит, а я все больше злюсь.

– Думаешь выплыть с Князем вместе? Не получится, говорю сразу. Так что лучше сматывайся из города, не теряй времени. Она все равно ничего не знает.

Еще удар. Я вздрогнула.

– Чертов, урод, – тихонько ругнулся дядя Коля. – Лом, ты делаешь глупость. Послушай меня, старого человека. Бери ребят и уходи, пока можешь.

Опять слышно переговоры. Видимо авторитет дяди Коли возымел действие, послышалось шуршание, они спускались вниз. Он еще постоял и осторожно двинулся к окну на кухне, отодвинул занавеску и посмотрел вниз во двор.

– Уехали. Идиоты, все равно головы не сносить.

Поставил ружье к стене и подошел ко мне.

– Ну, что? Давай чаю попьем?

Ответить не получилось, только кивнула. Встала с трудом, ноги затекли.

– Поживешь у меня пару дней для верности. Выходить не будем. А запас еды у меня всегда имеется. А потом может и Дима вернется.

– Может?

– Может, а может, и нет. Я не пророк.

Беспокойство охватило меня с новой силой. Возможно, что он не вернется, а мы вот так расстались.

– Не бери в голову, – словно прочитав мои мысли, сказал он. – Ничего ты ему не должна. Муж из него никудышный был.

– Ну и что? Все равно не хорошо, если мы вот расстанемся.

– Какая разница? Ты же так и так уходить собиралась? Так ведь?

– Да.

– Вот и все. Квартира, скорее всего, разгромлена. Что целым найдешь, забирай и подавай на развод. А может, повезет, вдовой будешь. Квартирка тебе останется.

Я вытаращила на него глаза в испуге.

– Ладно, ладно. Пошутил я.

Мы уселись за небольшим столиком, покрытым клеенкой. Кухонька была маленькая, как и у нас. Видно было, что лет десять здесь ничего не менялось.

Дядя Коля разлил по чашкам темный, рубиновый чай. Потянула носом, замечательный, дурманящий запах.

– Чай у меня с травками. Если удается, сам собираю. А так обычно покупаю. Жена моя всегда так заваривала.

Я осторожно прихлебнула горячую жидкость. Под нос мне пододвинули вазочку с сушками и дешевенькими конфетками.

– А где сейчас ваша жена?

Стоило о чем-то завести разговор, но, похоже, тему выбрала не совсем удачно.

– Она умерла. Восемь лет назад.

– Мне жаль.

– Мне тоже, – взгляд его устремился в одну точку. – Хорошая женщина была. А сколько натерпелась со мной? И не перечесть. Раньше все воспринимал, как само собой разумеющееся. Только, когда не стало ее, понял, что друга потерял.

– Друга?

– Конечно. Страсть, влюбленность, романтика, все это уходит. И, если меж вами дружбы нет, то долго не проживете. Друзья опорой становятся в самые тяжелые моменты. Как она всегда была. Понимала, принимала, не оспаривала мои какие-то решения. Молодая совсем была.

– Она младше вас была?

– Да. На два года. Я, когда твою историю услышал, подумал, что очень уж она нашу она похожа. Сразу ее приметил. Другие девчонки глазками стреляют, а она нет. Стоит спокойно, горделиво, точно лебедь. Ухаживал за ней долго. Поженились мы года через полтора. Вроде бойкий парень, а при ней робел. До сих пор не понимаю, почему она выбрала меня. Я вообще шабутной был, непутевый. Все время в какие-нибудь истории влезал, в драки. Потом связался с … Не важно. Чем только по жизни не занимался. Вспоминать не хочется. Выбрала – это полдела. Так осталась со мной, не ушла. В самые тяжелые времена терпела мои пьянки, измены.

– Любила, я так понимаю.

– Да, любила. Иной раз глядит на меня, гладит лицо и улыбается, так светло… Ладно, что-то я слишком в воспоминания ударился.

И, кинув за щеку конфетку, ушел в комнату. Только сначала взглянул за занавеску. Я пошла за ним и уселась рядом на диван.

– Дядя Коля, что происходит? И надолго?

Он пожал плечами, не отрываясь от экрана.

– Территорию опять делят. Уйдешь от Димки, и тебя эти дела почти перестанут касаться. Оно и к лучшему.

– А, если не уйду?

– Твое дело. Но приготовься, что такие встряски у тебя будут часто.

– Но ваша, же жена не ушла?

– Я ее любил и берег. И никогда не оставлял, вот так вот на произвол судьбы. Это я к тому, что не надо тратить свои силы, девочка.

Я тоже уставилась в экран, уйдя в свои мысли. Было тяжело принять решение. Семейная жизнь представлялась такой, как у родителей – поженились и все никого другого. Зачем? Ты же уже выбрал. Детей теперь воспитывай и просто живи.

Пойти по другой дорожке? Трудно представить, почти невозможно. Как перелет на другую планету.

Так мы просидели до вечера, каждый погружен в себя, в свои воспоминания. Попили еще чаю и легли спать. Дядя Коля в маленькой комнате, а я на продавленном диване в большой. Все никак не могла уснуть, прислушиваясь к каждому шороху и негромкому, бодрому похрапыванию за стенкой. Картинки в голове сменялись, метались, к середине ночи мне уже казалось, что голова распухла до невероятных размеров. Наконец, уснула.

Пробуждение было не очень приятным. От неудобного положения ломило все тело. В глаза, будто песок насыпали.

Где-то совсем близко пикало противно радио. Значит шесть утра. В кухне уже слышно шевеление. Похоже, дядя Коля готовит завтрак. Я схватила одежду со стула и быстро пошла в ванную, умылась, переоделась.

На столе стояли две тарелки с яичницей, две кружки с чаем, хлеб нарезан в плетеночке, масло. Все как положено.

– Доброе утро!

– И тебе не хворать. Садись завтракать. Услышал, что встаешь и пожарил.

– Спасибо.

– Пожалуйста. Ты вон сколько раз угощала меня пирожками, плюшками и еще Бог знает чем.

– Это ерунда. Мне в радость.

– Ладно, любезничать. Ешь, а то остынет.

Заняться было нечем, и я затеяла уборку. Видно было, что он недоволен. Но куда меня девать? Целый день без дела с ума сойдешь. Приготовила обед, потом поизучала учебники. Но никакая информация в голову не лезла. Дядя Коля предложил сыграть в шашки. Из вежливости согласилась, но надолго тоже не хватило.

С трудом выдержала еще полдня и вернулась к себе. Дверь была прикрыта, и создавалось впечатление, что все в порядке. Но от легкого толчка она открылась. Не так она выглядела плохо, как представлялось в фантазиях о бандитском налете. Всего лишь легкий бардак и раскиданные вещи. Ничего страшного.

Эта картинка, разгромленная квартира, по ней гуляет ветерок – когда уходила, забыла закрыть форточку – сквозящая в каждой вещи заброшенность и безнадега, напоминали мое внутреннее состояние на тот момент.

Девчонкой я часто гуляла по лесу с подружками, когда отправляли к бабушке на летние каникулы. Мы нашли заброшенную ветку железной дороги. Она шла к карьерам, теперь заброшенным, и была никому не нужна. Была еле видна среди высокой травы. Мы шли по рельсам сначала в одну сторону, потом в обратную.

Забытые пути.

Я стояла перед дверью своей старой квартиры. Теперь хозяева другие люди и сменились, возможно, несколько раз. Двери тоже новенькие.

Дядю Колю видела еще пару раз, навешала. Надеюсь, что за довольно продолжительное время, прошедшее с последнего моего посещения, с ним ничего не случилось.

Достала зеркальце, стерла помаду с губ, потом принялась за парик. С этим вышло сложнее, пришлось попотеть и вырвать пару волос. Выдохнув, нажала кнопку звонка. Ничего, только слышна трель за дверью. Еще раз.

Сейчас мне откроет какая-нибудь заполошная тетка лет пятидесяти или равнодушная ко всему на свете и заспанная молодая мамаша.

Нет. Послышались тяжелые шаги, заскрипел пол.

– Кто там?

Я улыбнулась с облегчением.

– Дядя Коля, это Светлана Земцова. Ваша бывшая соседка снизу. Помните лет тринадцать назад…

Дверь резко распахнулась и от неожиданности, отступила назад и недоговорила.

– Я, конечно, стар. Но склерозом не страдаю пока.

Он нисколечко не изменился, только морщинок добавилось и очки, раньше их не было.

– Заходи что ли. Давненько не было тебя.

И отступил в сторону, пропуская внутрь. Новый линолеум, обои, мебель поменялась, телевизор, но радио так и весело на кухне, на стене.

– Проходи на кухню. Я как раз чайник поставил.

Я присела за столик. Нарядная клеенка, но столик со шкафчиками все те же. Только холодильник современный, а не «Свияга» с морозилкой похожей на обувную коробку. Электрический чайник заходился паром, щелкнула кнопка. Дядя Коля разлил чай, никуда не торопясь, добавил кипятка, отдуваясь, отпил немного.

– Как живешь? Рассказывай. Смотрю, волосы обрезала. Зря, такая коса у тебя была красивая.

– Женщины любят перемены. А все с одной и той же прической скучно. Подстриглась и вроде в жизни что-то изменилось.

– Ну, да. Ну, да.

– А так ничего нового. До сих пор не замужем, детей нет. Работаю в газете. Получила же образование. Вот, наконец, пригодилось.

– Образование оно никогда лишним не бывает. Жалко, что деток нет. У меня ни детей, ни внуков. Жизнь какая-то однобокая получилась. Может, хоть с твоими повожусь. Рожай.

– А с кем оставлять? Мама живет далековато, не наездишься. Няньки дорого.

– Со мной.

– С вами?

– Да. А, что ты так смотришь? Я в семье был вторым из пятерых. Успел нанянчиться с младшими. Потом у старшей сестры детки родились и с ними тоже какое-то время поводился. Со своей дочкой, правда, не довелось. Мало ее маленькую видел.

– У вас есть дочь?

– Она умерла. Давно, еще раньше жены моей.

– Мне жаль.

– И мне.

Он встал, вышел в комнату и вернулся со старым плюшевым альбомом, заполненным черно-белыми фотографиями. Раскрыл не с начала, а где-то с середины.

– Я редко их смотрю. Нет смысла ворошить прошлое. Но хочу тебе ее фотографии показать.

С фото мне широко улыбалась девчушка лет шести в платье с оборочками и бантами. Не очень похожа на отца.

– Вся в мать – красавица.

Перевернул страницу. На них девочка уже подросла лет тринадцати. Длинная коса, неуверенная поза, руки сложены на коленях, глаза с интересом смотрят в объектив камеры.

– Не знаю к лучшему или к худшему красота. Так уж получилось, замуж выскочила рано. Большая любовь, естественно. Жить не могу и все такое. Парень на вроде твоего Димки. Вроде и ничего на первый взгляд, а если глубже копнуть то гниль лезет. Мы не стали упорствовать. Да, и меня она не больно слушала. Я ее не виню. Что я для нее был? Мало уделял внимания, не интересовался почти ее жизнью. Только, когда выросла, вдруг влез со своим мнением. Она взорвалась, нагрубила. Хорошо жена моя человек спокойный. Как она тогда все это пережила? Словно между двух огней.

Он замолк, перевернул страницу. На ней групповое фото. Дочь на стуле и они с женой стоят за ее спиной. Да, красавица. Озорной взгляд, милая улыбка, чуть раскосые глаза и фигурка хорошая. Старые пальцы шершавые с желтыми ногтями погладили фото.

– Прожили они лет пять. Большая любовь и страсть больно быстро прошли. Характер супруга проявляться стал. Жили они отдельно в коммуналке. Общая кухня, общая ванная, очереди, приборка. К такому она не привыкла. Не лентяйка, не белоручка, конечно. Но одно дело в отдельной квартире жить, а другое с чужими людьми. Стенки тонкие, все слышно. Все понимаю, сами какое-то время с женой в общежитии жили. Но были вместе, сообща. Если понимаешь о чем я. И нам все трудности легче давались. И с соседями повезло. Дали им через пару лет однокомнатную квартиру. У черта на рогах, но свое. Вроде и полегче должно стать, а наоборот разладилось еще больше. Люда ездила часто в гости. А я не мог. Хоть и скучал и душа болела. Но думаю, сорвусь, хуже только сделаю. Так что с визитами редко наезжал. А однажды приехал, вижу синяк под глазом. Ох, как я тогда орал. Думал, точно убью. Но она в ногах лежала, плакала, говорила, что это их дело и не надо вмешиваться. Да и что сделаешь, если она сама не хочет уходить от него. Силком же не потащишь.

Глаза его не отрывались от лиц на фотографии.

– Сейчас не знаешь, что и лучше было бы: за косу домой оттащить или вправду этого гада убить, – в голосе зазвенел метал. Сразу становится ясно, что этот человек не шутит. И вполне серьезно рассматривает вариант убийства. Возможно, для него это приемлемо. Но мне сложно было соотнести с ним это злодейство. Хотя прекрасно понимаю, что он не прост, еще как не прост. – Но я ничего не сделал. Поговорил, скрипя сердце, ушел. И простить не могу себе.

– А что случилось?

Дядя Коля, как будто очнулся, услышав мой вопрос, и лицо его закрылось, скрывая эмоции.

– Через пару месяцев они поругались. Очень серьезно. Все соседи слышали их крики. Он неудачно толкнул ее, был сильно пьян. И Поля ударилась об край стола виском. Умерла. Эта скотина испугался и сбежал. Хотя мог вызвать скорую и ее возможно, и спасли бы. Кто знает?

– Его потом нашли?

– Да. Быстро нашли. У дружка одного затихарился. Хоть и неразумно это было. Но сидел недолго через месяц или два погиб.

– Хм?

– Ввязался в драку. Говорю же непутевый, совсем был. Пырнули ножом и все. Не буду врать, что я сожалею о его смерти.

И сложил пальцы в замок на колене, обшарил меня внимательным взглядом.

– Вы устроили эту драку?

Он пожал плечами и лишь один уголок губ чуть приподнялся. Не прост, не прост. По спине прошел холодок.

– Ты прям, как Люда моя, такая же впечатлительная. Чаю подлить?

И пододвинул вазочку с конфетками.

– Это было закономерно. И я нисколько не жалею.

Мы в молчании допили чай.

– Ты просто проведать старика зашла или по делу? А то я со своими откровениями совсем забыл поинтересоваться. Болтать стал много. А ты человек располагающий к откровенности. Есть в тебе что-то такое… ну, так что? По делу?

– Почему вы решили, что сразу по делу?

– Кому ты втираешь? Из сумки торчит парик и сама как-то странно одета. Случилось чего?

Я вздохнула и всмотрелась в мутную жижу, что осталась на дне чашки. Когда шла сюда как-то не задумывалась, что придется многое объяснить. А как?

– Долгая история.

– Я уже давно никуда не тороплюсь.

– И для меня самой не совсем понятная.

– Разберемся.

– Помните тринадцать лет назад, вы спрятали меня на несколько дней…

– Спрятал. Это громко сказано. Все, кому надо, знали, что ты здесь. И?

– А потом я разыскивала Диму по кабакам.

– Да, да. Хотя, то, что ты ушла, он бы и так понял. Незачем было по притонам бродить.

– Я честная была, правильная.

– Была? А сейчас уже нет?

– Не знаю.

– Понятно. Что дальше?

– И меня провожал в один из вечеров молодой человек. Вы еще предупреждали, чтобы я с ним не связывалась.

– Лира? Помню. Очень мутный парень. Появился из ниоткуда и так же исчез. Игрок, шулер, бабник, в целом ничего хорошего. И что? Не помогли советы?

Покачала головой и улыбнулась.

– Ясненько. Ну, мужик он смазливый, такие бабам нравятся. Только не пойму я… Это же давно было. И его уже много лет в городе не видели. Какое отношение он к тебе имеет? Тогда знаю, помог, к подруге тебя отвез. Димке мозги прочистил. Хоть в чем-то не пропащий оказался. Опять я заговорился.

Но память уже унесла меня обратно в прошлое.

Это был третий кабак по счету. Но выглядел почти также, как и остальные. Темная мебель, дым клубами, шум, гам.

Осторожно пробираясь между столиками и качающимися телами, отшатываясь от алкогольных паров, я пробиралась к барной стойке. Бармен, как и предыдущие, удивленно приподнял бровь, разглядывая меня и одновременно разливая из бутылки по рюмкам водку.

Уже не так стесняясь, подозвала его жестом.

– Здравствуйте!

– Здорово. Будете что-нибудь?

– Нет, спасибо. Я хотела узнать, не видели вы здесь Дмитрия Земцова?

– А тебе он на что?

– Я его жена. Мне очень надо с ним поговорить.

Он еще подвигал бровями. Видимо, Дима здесь, но что-то бармену мешает сознаться в этом.

– Погоди. Сейчас Леху пошлю за ним. Леха! Иди сюда.

Подозвал одного из официантов, пошептав на ухо, отправил из зала в боковую дверь.

– Жди. Позовут.

– Спасибо.

– На здоровье.

И отвернулся к посетителям. Похоже, решил, что я пришла устроить драку со скандалом и выяснением отношений. Нет, не это мне было нужно.

Сколько ждать придется было непонятно, поэтому устроилась на высоком стуле в самом углу. Ноги неудобно свешивались. Поправила сумку и огляделась. Ничего особенного люди, как люди.

Взгляд скользил через туман вдоль потемневшего, заляпанного дерева стойки, на котором стояли стаканы, рюмки. На противоположном краю расположился молодой мужчина. Рядом с ним товарищ пытался что-то втолковать ему, время от времени отпивая из большой пивной кружки. Но тот его почти не замечал, изредка, будто нехотя кивал. В глазах скука. «Жигало», подумала я, оценив джинсовую куртку, футболку под ней и не совсем обычную прическу – волосы до плеч, собранные в маленький хвостик. А так же большие глаза, ленивые движения, этакий мартовский кот. Легкая полуулыбка, зажигающая женские сердца призрачной надеждой о неземной любви, расплылась по его лицу и адресована была блондинке, что стояла в нескольких шагах от меня. Ее настрой тоже был понятен без слов по позе и хищному выражению лица.

Для меня подобные вещи на тот момент были коробящими. И чувствовала себя неудобно, будто подслушала чужой интимный разговор. Поискала, на что бы отвлечься, немного поерзала на стуле. Когда же уже Дима выйдет?

Мое замешательство не осталось незамеченным. Через минуту опять обведя барную стойку взглядом – невозможно же сидеть все время, глядя себе под ноги или на руки, что сложены на сумке – наткнулась на красавчика. Он пристально разглядывал меня, но не с хищным, манящим интересом, будто лакомый кусочек, а очень настороженно и недоуменно. Будто спрашивая, что я здесь делаю. Совершенно неожиданно для себя легко улыбнулась в ответ и пожала плечами. Мол, так уж получилось. Темная бровь приподнялась, на лице появилась приятная, мальчишеская, залихватская улыбка, вроде как мы участники маленького заговора и остального мира не существует с дымом, перегаром, громкой музыкой, пьяными разговорами. Ничего. Только глаза напротив, читающие в моих все, как в раскрытой книге. Чувство единения и общности с совершенно незнакомым человеком. Странное, удивительное.

Из забытья меня вырвало чужое прикосновение, не совсем приятное, потому, что трясли за плечо со штормовой силой. В нос ударил запах перегара и знакомого одеколона. Смотри-ка, одеколон дома не забыл, а меня предупредить – забыл.

– Ты чего здесь делаешь?

Как всегда недоволен. И уже изрядно пьян, судя по покрасневшему лицу и взгляду осоловелому.

– Здравствуй.

– Зачем по кабакам шляешься? Почему не дома?

– Потому что дома все разгромили.

– Что?

Видно было, что за несколько секунд Дима протрезвел, если не полностью, то наполовину. Тянуло ответить: «Конь через плечо!». Но, сглотнув досаду и возмущение, повторила:

– Я говорю, дома все разгромили. Меня чуть на ремни не пустили, но дядя Коля помог.

– Черт…

– Не то слово.

– Ждать надо было дома. Я бы вернулся и все решил. Не думаю, что тебе реально угрожали…

– Мне не очень хотелось это проверять на себе. Ладно, я не затем пришла.

– А зачем? Позорить меня? Жена по кабакам шляется, как девка какая-то. Чего ты все копошишься, как курица на насесте? Лезешь, куда не просят? Достала ты меня!

И надвинулся на меня. Пришлось чуть отвернуть голову. Чтобы не задохнуться от алкогольных паров. Краем глаза заметила, что Красавчик о чем-то переговаривается с барменом. Тот махнул полотенцем в нашу сторону, быстро тараторя и пожав плечами, переключился на другого клиента.

Все ясно, понятно – семейная разборка – не обращай внимания и не вмешивайся, а то сам неприятности найдешь.

Как неудобно, гадко, стыдно!

Хотя с чего вдруг? Мы не родственники, не друзья-товарищи и видимся собственно впервые. К чему переживать из-за чужого мнения?

Дима все наступал, бормоча ругательства, которые раньше причинили бы много боли и оставили бы осадок в душе надолго. Но не сегодня. Сегодня я на самом деле твердо решила, что ухожу. Повернулась и он будто споткнулся о мой взгляд и поперхнулся словами.

И тут ему на плечо легла ручка с красными коготками. Холеная такая с парочкой золотых колечек. Ее хозяйку увидела через секунду. Красивая девушка в красном платье, с кудряшками, в вырезе аппетитно покачивалась грудь. Правда, личико было немного оплывшим, но умело накрашенным. Было на что посмотреть.

Она смерила меня презрительно-ехидным взглядом. А на Диму посмотрела по-хозяйски.

– Димуль, ты скоро?

Он скинул ее ручку со своего плеча. Пухлые губки надулись от обиды.

– Надь, иди обратно за стол. Я скоро.

«Надя!». Это имя вызвало в памяти разговор, подслушанный в женском туалете.

– А с кем это ты разговариваешь?

– Не твое дело!

– Как это не мое…

– Я его жена.

Глаза ее в секунду налились злобой, лицо перекосило, она схватила его за руку.

– Жена. Ну-ну. Ты ему никто! Он мой! Слышишь? Мой! Был мой и есть…

– Замолчи!

– Не затыкай мне рот! Она вклинилась между нами, змея подколодная! Продыху тебе не дает. Сюда вот притащилась.

Ее голосок сошел на визг. Дима наливался свекольным цветом. Понятно, что наши милые семейные разборки уже не были сугубо семейными. И часть людей в кабаке, еще не совсем потонувших в алкоголе, наблюдала их с жадным интересом. Видимо ожидали драки с тасканием за волосы, раздиранием платьев и выцарапыванием глаз. Жаль, но придется им без шоу сегодня остаться.

А мне уже порядком все надоело. Хотелось домой, налить чайку и завалиться на диван. И было смешно от абсурдности, комичности ситуации.

– Милая, Надежда…

– Я тебе сейчас покажу милую! Она еще и издевается.

– Господи, – усталость навалилась свинцовым саваном. Как же я устала! Порылась в сумке и достала ключи от дома. – Дима, это ключи от нового замка. Что смогла, я в квартире прибрала. Завтра съезжаю и подаю на развод. Все! Забирайте свое сокровище, милая Надежда!

Она удивленно хлопала густо накрашенными ресницами и была похожа на сломанную куклу. Дима задвинул ее куда-то назад и полушепотом заговорил, положив руки мне на плечи:

– Свет, я не понял. Ты серьезно?

– Абсолютно. Твои уговоры, разговоры и так далее, не помогут. Я устала и все решила. Нет сил моих больше.

Он сжал мои плечи. И от удара, похоже, меня спасло лишь то, что в зале куча народу. И это же обстоятельство было отягчающим. Я бросила его на глазах у толпы. Кроткая, маленькая, забитая жена, что муж держал в ежовых рукавицах, вдруг вырвалась. Его взгляд обещал все ужасы ада.

Но мне было все равно. Чувство облегчения от сделанного дела и предстоящей свободы было одуряющим и пьянящим. Резко дернув плечами, скинула его руки, закинула на плечо сумку и повернулась в сторону выхода.