Зеркало судьбы

Андрей немного виновато улыбнулся жене и продолжил:

– В любом случае, нужен осмотр. Так что придется немного потерпеть! Да вот и мы с Наташкой к тебе пришли!

–Да. Так намного веселее, – ответила Настя, прижала к себе дочку и посмотрела в окно.

На улице было темно, как ночью. Вдалеке горели огни парковых фонарей.

– Который час? – спросила Настя.

– Почти пять.

– Еще так рано…

– Как только мне позвонила твоя подруга, я тут же примчался!

– Людка?

– Да. Она и рассказала, что случилось, Наташка у нее была. Она ее сразу взяла, как только тебя увезли. Все очень перепугались…

–Как мальчик, Мишутка?

– Да все с ним нормально, – процедил Андрей. – Я переговорил и с его родителями, и с заведующей. Никаких последствий для нас не будет. Она сама вокруг виновата. Эта заминка с воспитателем… Короче, там много к чему могут прицепиться при проверке.

– Значит, ты знаешь, что меня уволили?

Андрей утвердительно кивнул головой и, улыбнувшись, добавил:

– Ничего страшного, займешься чем-нибудь дома. Сидела же ты до этого. Можно найти какую-нибудь работу в интернете, если тебе так важно приносить пользу миру. Тебе нужно отдохнуть. Впереди новогодние праздники, так что наберешься сил за эти дни, а там видно будет.

– Обещай, что завтра, после осмотра врача, ты меня заберешь отсюда.

– Я тебе обещаю! – нежно произнес Андрей, проведя ладонью по ее волосам.

– Посидите со мной, пока я не усну, – сказала, зевая, Настя.

– Посидим, посидим. Спи.

Глядя на засыпающую жену, Андрей думал о том, как кардинально изменилась его жизнь. Еще недавно, он чувствовал себя мальчишкой, который находился под родительским крылом и ни в чем не нуждался. Он мог гулять и развлекаться в свое удовольствие, тратя отцовские деньги и не задумываясь о том, каким трудом они достаются.

Теперь, посмотрев на себя со стороны, он чувствовал, что стал человеком, на котором лежит груз ответственности не только за себя, но и за своих близких. Пусть что-то он делал еще неуверенно, но уже чувствовал удовольствие и радость от возможности защищать семью. В это мгновение он ощущал себя настоящим мужчиной, главой семьи, как его отец. Пусть он еще не достиг того уровня, когда можно, опираясь на большой жизненный опыт, решать все проблемы. Пусть он это делает осторожно, проверяя каждый свой шаг и почву под ногами, но он делает этот шаг самостоятельно, как тяжелый локомотив, прокладывающий себе путь по заснеженному, труднопроходимому пространству. Он делал все молча, не обременяя семью своими переживаниями и заботами. И от этого чувствовал себя еще сильнее и решительнее.

…Состояние отца, у которого он был пару дней назад, сильно расстроило Андрея, но он старался не показывать этого и ни с кем не делился своими мыслями о будущем.

Прошло уже два месяца с того момента, как Петр Иванович Немчинов попал в больницу со страшным диагнозом, но, несмотря на незначительные улучшения, кардинально ничего не менялось.

Тяжелая болезнь не отпускала: Немчинову-старшему становилось то немного лучше, то хуже. Поразив оба легких, опухоль проникла в лимфу и распространялась по всему организму, охватывая все новые и новые участки.

Терапия с применением препаратов, которые были назначены пациенту, лишь немного облегчала его существование, практически ничего не меняя. Да и изменить что-то было уже невозможно.

В хорошие моменты Петр Иванович находил в себе силы, чтобы поработать с документами, которые привез ему Андрей. Но за два месяца он успел подготовить только те бумаги, которые давали возможность Андрею владеть всем имуществом и распоряжаться им по своему усмотрению. Так же Андрей получил право подписи, при составлении основной документации, при заключении всех видов сделок, направленных на дальнейшее ведение экономической деятельности компании. Отец передавал сыну все свои права, целиком и полностью надеясь на его здравый смысл и на то, что будущее того, ради чего он жил и работал, находится в надежных руках.

…Михаил Борисович за это время успел успокоиться и пришел в свое обычное, рабочее состояние. Вспышки ярости, которые он проявлял после возвращения от своего «друга», он объяснил себе как усталость после продолжительной напряженной и нервной работы.

В течение последних дней, окруженный заботой «любящей» жены, он стал снова рассудительным, вспомнив свою истинную роль в деле, где он являлся основным действующим лицом.

– Да что это я, в самом деле?! – произнес он в сердцах, сидя у себя в кабинете за рабочим столом и просматривая отчет одного из своих сотрудников. – Ведь моя идея, чтобы этот парень встал у руля организации воплотилась! Так и было задумано. Ведь я хотел этого, чтобы впоследствии иметь возможность, сблизившись с ним, выйти на первый план. Ну же, Борисыч! Неужели ты забыл это!

Михаил Борисович захлопнул папку с документами и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза. «Теперь моя главная задача, сделать так, чтобы этот парень не слишком глубоко вникал во все дела. Андрей ведь привык жить под опекой. Вот и надо опекать его, давать ему все, и в то же время не давать ничего. Главное, чтобы Немчинов понял, что он что-то делает и это у него получается. Я просто покажу ему мнимый результат его работы, чтобы он потерял бдительность и успокоился. Тогда я и смогу расставить все фигуры в том порядке, в котором считаю нужным…»

Михаил Борисович не заметил, как снова заговорил вслух:

– Насколько я знаю, у Петра состояние здоровья не позволяет переработать тот бумажный материал, который ему поступил. Тем лучше, значит, я могу в этом направлении плодотворно поработать…

Ему не терпелось заполучить бумаги, которые он успел подержать, но не успел с ними познакомиться. Но и тех минут, когда они были у него, ему хватило для того, чтобы почувствовать, какой важности документы находятся в этих папках, уж очень сильно они жгли ему руки. А тот всплеск ярости, который последовал вслед за тем, когда эти бумаги у него отобрали, был обоснованным, ведь он почувствовал, что у него отбирают власть, к которой он так долго стремился.

– Михаил, – послышался из спальни игривый голос супруги. – Время было уже позднее. – Не пора ли нам пора?

Михаил Борисович, посидел еще минуту, вздохнул, легко поднялся с кресла и, выключив свет, на ощупь вышел из кабинета, закрыв его на ключ.

…С утра Андрей спешил к супруге. Несмотря на свое врожденное легкомыслие, он старался выполнять те обещания, которые давал. Уверенный, что Настя его ждет, он, не теряя времени, направился в больницу.

В спешке забыв надеть бахилы в фойе, он был остановлен на входе охранником. Стараясь не портить себе с утра настроение, Андрей не стал вступать в перепалку и натянул синие пакеты на ноги.

В больнице уже вовсю шла активная жизнь, которая для ее обитателей начиналась рано утром. Народ с озадаченными и озабоченными лицами сновал по коридорам медицинского учреждения. Кто-то передвигался самостоятельно, кого-то везли на каталках. Все были в поисках процедурных кабинетов, лабораторий, УЗИ, рентгенов и прочих. Народ толпился у лифтов, на лестничных пролетах, создавая впечатление массового исхода.

Андрей уже начал заметно нервничать, ведь ему нужно было еще успеть на работу, а тут такое. Наконец, добравшись до палаты, в которой лежала Настя, он открыл дверь и в изумлении застыл. На кровати, где вчера лежала его жена, находилась совершенно посторонняя женщина. Это была полная дама средних лет, в очках, с химической завивкой на голове. Она сидела боком к двери и ковыряла чайной ложкой в стаканчике с йогуртом. Завидев незнакомца в дверях, она отвлеклась от своей трапезы и вопросительно уставилась на молодого человека.

Андрей нерешительно поздоровался и вежливо спросил:

– А где девушка? Она вчера лежала в этой палате.

– Никакой девушки здесь не было! – грубо ответила женщина. – Я поступила час назад, здесь было пусто, и кровать была застелена, узнавайте все у врачей.

Андрей извинился и закрыл дверь, оставив женщину наедине с ее завтраком.

В ординаторской молодой человек узнал новость, которая его и обрадовала и потрясла одновременно. С Настей было все в порядке. Все те страшные картины, которые возникали в голове молодого человека после того, как он не застал своей жены на месте, улетучились. Ее перевели в отделение женской консультации, которая находилась в соседнем здании.

Как оказалось, Настя была на втором месяце беременности, и Андрей застал ее в прекрасном расположении духа. Она находилась среди сверстниц, которые были здесь по той же причине. Девушки мило болтали, трещали и смеялись, сначала даже не заметив появления мужчины. Увидев мужа, Настя спорхнула с кровати и повисла на его шее, со словами:

– Дорогой, у нас будет ребенок!

– Я знаю, – сдержано произнес Андрей. – Ты ложись, тебе не стоит делать резких движений. Мне сказали, тебе ночью опять плохо было?

– Ничего страшного, по-видимому, просто давление упало.

– Я тебя оставлю ненадолго, мне нужно переговорить с доктором.

Информация, которую он узнал от медиков, была не очень благоприятная и радостная.

Организм Насти был слишком слабым, чтобы самостоятельно выносить ребенка. Ей рекомендовали лечь на сохранение. В противном случае могла быть угроза выкидыша.

Все попытки Андрея уговорить врачей забрать супругу домой ни к чему не привели: категорический отказ всех, включая главврача, вынудили молодого человека согласиться, ведь на кону были жизнь его жены и будущего ребенка.

Вернувшись в палату, Андрей жестом дал понять Насте, что хорошо бы поговорить наедине.

– Я поговорил с врачом и…

– И мне надо еще полежать здесь? – поняла та намек мужа. – Да? – легко продолжила Настя.

– Да, – кивнул Андрей. – Ты готова? Вчера ты хотела домой. Я думал…

– Готова, конечно! – Настя светилась радостью. – Это же для нашего ребенка! Только вот как Наташа? Она же будет в тягость тебе. Может, привезешь мне ее сюда?

– Не стоит, – ответил спокойно Андрей. – Ей не место в больнице. Да и потом, тебе нужен покой. А если… – он замолчал на мгновение, но тут же продолжил: – А что если Наташку отправить к бабушке?! Ведь Марина Ивановна всегда жаловалась на нехватку общения с внучкой. Вот и представился случай для этого. Она всем поможет и будет чувствовать себя благодетельницей!

Андрей невольно улыбнулся, и это не осталось без внимания Насти.

– Что тебя рассмешило? – спросила она.

– Да, так вспомнил кое-что, – резко ответил он. – Все, малыш, я побежал, а то у меня еще масса дел! Вечерком загляну.

Он поцеловал жену и скрылся за дверью фойе.

Настя рассеяно посмотрела ему вслед, пожав плечами, и, вернувшись в палату, продолжила прерванный разговор, с соседками по палате.

…Спустя несколько месяцев, Андрей уже освоился в компании и приобрел некоторые навыки, но, при всем своем стремлении к самостоятельности в принятии серьезных решений, Немчинов-младший по-прежнему оставался легкомысленным человеком.

Попытки возвысить себя среди окружающих и показать свою значимость, постепенно стирали в нем хорошие человеческие качества. Он пыжился и старался вести себя, как ему казалось должен вести человек его уровня и положения. Но у кого-то это вызывало усмешку и непонимание, а кого-то откровенно раздражало. В первые месяцы управления компанией он усиленно пытался произвести приятное впечатление на своих подчиненных, тем, что показывал свое стремление сохранить традиции, которые были заведены в их семейном бизнесе. Но спустя некоторое время все пошло по-другому, и причина тому была активизация старшего компаньона Немчиновых, Михаила Борисовича – он решил взять быка за рога.

Чтобы дать почувствовать молодому руководителю, что дела его идут в гору, Михаил Борисович решил передать в компанию Андрея часть своих активов, мотивируя тем, что увеличение основных фондов позволит повысить объем выпускаемой продукции. Это польстило Андрею. Но так как он мало разбирался в делах, то решил оценить этот щедрый жест со стороны компаньона по его результатам.

Результаты не заставили себя долго ждать, и были положительными. Андрей Немчинов испытал восторг, когда закупленное немецкое оборудование показало себя только с лучшей стороны. Рабочие были довольны, хвалили молодого хозяина и уже подсчитывали не только прибыль предприятия, но и личные премии.

Буквально на следующий день, Андрей явился в офис к Михаилу Борисовичу, и прямо с порога, принялся рассыпаться в любезностях, не зная, как выразить свою признательность старшему компаньону. Ведь еще недавно он воспринимал его не более как завистника отцовского дела.

– Михаил Борисович! Дорогой! – восторженно говорил Андрей. – Вы – настоящий воротила бизнеса!

– Да ладно, Андрюш, – скромно отмахнулся тот. – Ты проходи, рассказывай отчего такой поток красноречия. Раньше–то я помню, ты меня постоянно подозревал в чем-то. Букой смотрел.

–Михаил Борисович…

– Ладно-ладно, – перебил молодого человека старик. – Я понимаю. Но и ты пойми! Мы делаем общее дело на благо компании. А компания должна приносить прибыль! Согласен?

Андрей только кивнул. Михаил Борисович налил виски и подал Немчинову-младшему стакан.

– Говори отцу, что все идет своим чередом. Что ты постепенно во всем разбираешься, – сказал он Андрею. – Главное, ни о чем не переживай, все у нас на мази. Кстати, можешь порадовать его скорым рождением внука.

Конечно, Андрей не догадывался, да и не мог догадаться о той игре, которую вел старый плут вместе с зарубежными подельниками.

Бизнес Михаила Борисовича уже давно целиком и полностью находился в руках немецких кампаний, а он лишь пользовался дивидендами, которые ему в виде подачек присылали из-за рубежа.

…Петр Иванович был плох. Говорить об улучшении состояния больного уже не приходилось, врачи делали все возможное, чтобы оно не ухудшалось резко. Во время последней встречи с лечащим врачом, Андрей узнал, что отец постепенно начинал слепнуть, и в скором времени мог совсем потерять зрение, так как метастазы стали проникать в головной мозг. Молодой человек не стал нагружать его ненужными вопросами и сообщениями, лишь попросил назад те бумаги, которые ему привозил.

Петр Иванович вернул сыну документы и спросил:

– Ну как ты? Справляешься?

– Все нормально отец, не переживай!

– Как в семье дела? Как невестка? Я скоро, наверное, совсем ослепну, повидать бы ее.

– Если получиться, обещаю что привезу! Ей сейчас тоже нелегко, беременная она. На сохранении.

– Беременная! – Петр Иванович от подобного сообщения приободрился и даже встал с инвалидного кресла, на котором сидел до этого неподвижно.

– Да отец, уже на пятом месяце!

– А кто будет, еще неизвестно? – взволнованно продолжал расспрашивать Немчинов-старший.

– По предварительной информации – мальчик.

– Мальчи-и-и-к, вну-у-у-к, – протяжно произнес Петр Иванович, опускаясь назад в кресло. Лицо его засияло улыбкой, и на глазах показались слезы.

…Маленькая Наташа, находилась в том возрасте, и относилась к тому типу детей, которым бывает одинаково хорошо, как с родителями, так и с чужими людьми, если последние оказывают должное внимание и проявляют заботу. Конечно, Марину Ивановну – в чьих руках оказалась девочка, нельзя было назвать чужим человеком, как-никак она была родной бабушкой, и когда Наташка попадала к ней, та делала все от нее зависящее, чтобы понравиться и угодить ребенку.

Под маской любящей бабушки скрывался своеобразный, твердый и волевой характер женщины, которая привыкла во всем следовать тонкому расчету. Узнав о причине, по которой ей передавали ребенка, она не сказать, чтобы обрадовалась, но сделала из этого определенные выводы.

«Что ж! – подумала Марина Ивановна. – Если мне доверили эту девочку, придется сделать из нее человека!»

Женщина очень тяготилась мыслью, что не смогла привить своей дочери те качества, которыми обладала сама. Она постоянно убеждала себя, что Настя просто неудачница и никогда не сможет устроить свою жизнь так, как ей, ее матери, этого бы хотелось.

Глядя на маленькую Наташу, Марина Ивановна придумала план, по которому решила воспитывать ребенка. Но она не хотела ограничиться временем болезни Насти, ей необходимо было привязать к себе девочку настолько, чтобы та смогла самостоятельно сделать выбор, кому она отдаст предпочтение. Конечно, пока что отобрать ребенка у матери не было целью Марины Ивановны, она решила действовать постепенно, мягко внушая внучке мысль о том, с кем лучше.

Каждое утро Настина подруга Людмила забирала Наташу в детский садик. Вместе со своей дочкой, они заходили за ней, и девочки дружно, взявшись за руки, отправлялись в группу и точно так же возвращались обратно.

Как-то утром Людмила позвонила в дверь Немчиновых. Открыл глава семьи. Андрей уже собирался на работу и застегивал пуговицы на рубашке.

– Как наша девочка, готова? – спросила Людмила с порога.

– Ее здесь нет, она у бабушки, – спокойно ответил Андрей.

– Ну вот! А мы надеялись, что она составит нам компанию, – с сожалением произнесла девушка, и, обратившись к дочке, добавила: – Ну, ничего! Увидитесь в садике.

Но в садике Наташи тоже не оказалась. Марина Ивановна посчитала, что не стоит ее внучке быть вместе с обычными детьми. Да и само заведение не внушало женщине доверия. Она твердо решила сама заняться воспитанием девочки, и никто другой не должен в это вмешиваться.

Между тем, Людмила, не увидев Наташу в группе, сразу забила тревогу и позвонила Андрею. Зная, что Настя в больнице, она решила не волновать подругу, а во всем разобраться сама.

Немчинов успокоил девушку, сказав, что возможно она заболела, и бабушка просто не повела ее в детский сад.

– Люда, спасибо за беспокойство, – сказал Андрей в трубку. – Я все узнаю и дам знать. Пока для паники нет повода.

…Вечером в квартире Марины Ивановны и Михаила Борисовича прозвучал звонок домофона. Хозяин отложил газету, встал с кресла и, подойдя к двери, снял трубку.

– Папа пришел! – после некоторого молчания крикнул мужчина игравшей на полу Наташе. – Беги, встречай.

– Какой он ей папа?! – недовольно фыркнула Марина Ивановна. – Не родной он ей!

– Ну ладно, ладно, ты при девочке могла бы не распространяться.

– Она сама решит, кого и как называть! – почти что прошипела женщина.

Спустя некоторое время на пороге появился Андрей. Он держал в руках большого плюшевого медведя и коробку конфет. Увидев что-то огромное и мягкое, и поняв, что это что-то предназначалось именно ей, Наташа подбежала, вцепилась в игрушку обеими руками и прижалась к ней лицом.

– Что надо сказать папе? – с усмешкой спросил Наташу Михаил Борисович.

– Пасиба! – пролетела девочка.

– А это вам! – Андрей сунул в руки Марине Ивановне огромную коробку конфет.

– Ну что вы, молодой человек! Это совершенно лишнее, – запротестовала та, но, тем не менее, взяла конфеты и унесла их на кухню.

Михаил Борисович, не приглашая Андрея войти, спросил:

– Что привело тебя к нам в столь поздний час?

– Да, – послышался из кухни голос женщины. – Мы уже собирались ложиться спать.

– Не беспокойтесь, я ненадолго! – ответил Андрей. – Просто зашел узнать: все ли в порядке с девочкой. Она сегодня не была в садике, воспитатели беспокоятся, вот я и решил удостовериться и навестить.

– У нас все нормально! Правда, мой хороший? – Марина Ивановна погладила Наташу по голове и продолжила: – С сегодняшнего дня в садик она ходить не будет. Я сама буду за ней смотреть, и делать все что необходимо! – твердо произнесла женщина.

Андрей хотел было что-то возразить, но стоящий рядом Михаил Борисович толкнул его в бок, давая понять, что спорить бесполезно.

– Поверьте, у меня достаточно опыта в воспитании детей, – не унималась Марина Ивановна. – И у меня Наташенька получит больше, чем ей смогут дать в каком-то второсортном учреждении. И потом, вам же будет лучше, если она останется со мной. Не придется ни о чем беспокоиться. Все расходы на ее содержание я возьму на себя.

Андрей, молча и с удивлением, смотрел на свекровь и не мог понять, что могло подвигнуть такую женщину как Марина Ивановна на то, чтобы добровольно стать нянькой маленькому ребенку. Этого не знал даже ее муж, Михаил Борисович. Он так же молча стоял и слушал, с какой ревностью его супруга отстаивала свои права на ребенка, который еще каких-то пару недель назад, казалось, был ей совершенно не нужен.

– Ладно, – выдохнул Андрей. – Я пойду. Действительно поздно.

Он чмокнул Наташку в макушку и скрылся за дверью.

…Рано утром явившись на работу, Андрей столкнулся в дверях со своим секретарем. Было видно, что женщина спешила. Опустив глаза в пол и стараясь ни на кого не смотреть, она не заметила своего начальника и отреагировала лишь тогда, когда он остановил ее словами:

– Елена Михайловна, далеко ли вы собрались? Все на работу, а вы с работы!

Елена Михайловна Шадрина, долгие годы верой и правдой служила в компании под руководством Петра Ивановича. Это была женщина лет пятидесяти пяти, высокая, худощавая с курчавыми черными как смоль волосами. Несмотря на свой возраст, внешне она выглядела очень эффектно и даже те, кто знал ее давно, удивлялись, как ей удается так себя сохранять. Елена Михайловна была для отца Андрея гораздо больше, чем штатная сотрудница и секретарь. Она была его верная боевая подруга, а после смерти жены и вовсе стала самым близким человеком.

С того момента, как Андрей занял пост главы компании, он стал замечать, что с женщиной что-то происходит. Поначалу он не придавал этому значения, но впоследствии стал догадываться, что она тяготится его обществом.

Как-то он заговорил с Еленой Михайловной и попытался выяснить истинную причину ее перемен. Та ответила ему, что опасается, как бы в компании с отходом от дел его отца не произошли перемены к худшему. Тогда ей придется покинуть место, на котором она проработала четверть века. Но молодой человек лишь усмехнулся и легкомысленно уверил женщину в незыблемости структуры, выстроенной его отцом, и что волноваться совершенно не о чем.

– Почему вы молчите? – не дождавшись ответа на первый вопрос, снова спросил Андрей.

– В приемной на столе, я оставила заявление, в котором все объяснила, – не поднимая глаз, произнесла Елена Михайловна. – Там же вас ожидают два человека, которые тоже, наверное, захотят своими разъяснениями что-то дополнить, – прибавил она. – А теперь… извините, мне необходимо уйти!

Андрей был неприятно удивлен такому утреннему сюрпризу. По дороге в свой кабинет, он думал, кто могут быть те люди, которые ожидают его в приемной.

– Только бы не налоговая инспекция или еще какие-нибудь проверки, – произнес он вслух.

Но поднявшись на этаж и войдя в холл, улыбка непроизвольно расползлась по его по лицу от того, что он увидел.

В кожаных креслах расположенных в приемной, сидели две молоденькие девушки, они с интересом разглядывали журналы, которые лежали на столике. Их внешний вид, не смог бы оставить равнодушным ни одного мужчину. Пожалуй, они являлись олицетворением женской красоты. Прекрасно сложенный фигуры, тонкие, правильные черты лица, на которые грамотно и аккуратно был наложен макияж, подчеркивающий их природную красоту. Строгий, деловой стиль одежды, который предпочитали девушки, придавал им эротичность и легкую недосказанность. Их бедра были прикрыты обтягивающими черными мини-юбками, а шпильки еще больше удлиняли и без того длинные ноги.

Андрей некоторое время стоял и буквально пожирал глазами незнакомых красавиц, которые, казалось, специально не замечали его, давая возможность насладиться зрелищем.

Наконец, молодой человек собрался и заговорил:

– Здравствуйте барышни! Кто вы? Откуда? И зачем пожаловали?

Девушки тут же вспорхнули со своих мест и приблизились к Немчинову.

– Ой, здравствуйте, Андрей Петрович, а нас к вам отправили!

– Ко мне? Кто? Зачем? – еще больше удивился Андрей.

– Михаил Борисович! – дружно ответили девушки. – Он сказал, что у вас расширяется производство, и вам требуются молодые, активные кадры. Тем более, как мы успели узнать, у вас теперь нет специалиста по работе с производственными бумагами.

Девушки умолкли, и в ожидании хлопая ресницами, не сводили глаз с растерянного Андрея.

– Мы будем вашими новыми сотрудницами. снова почти хором заверещали они. – Будем помогать вам с делопроизводством и компьютерными программами.

– Ну, э-э, ладно. Поживем, увидим! – выдавил, наконец, из себя молодой человек. – Когда приступаете?

– Сегодня! – радостно воскликнули красотки.

– Я – Таня! – первой протянула руку черноволосая девушка.

– А я – Лена! – вторила ей подруга.

– Очень приятно, я – Андрей Петрович! – произнес Немчинов, потом немного подумал и добавил: – Если хотите, можно просто – Андрей.