Нерусская Русь. Тысячелетнее Иго

Андрей Буровский

Нерусская Русь. Тысячелетнее Иго

©Буровский А.М., 2013

©ООО «Яуза-пресс», 2013

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Введение

Поразительно несчастливый русский народ.

А. Янов

О том, что русские на редкость несчастливый народ, писали многие – кто со злорадством, кто с иронией, а кто и с тоской. Эмоции разные, а суть одна: приходится приходить к выводу, что русским поразительно не везет.

«Невезение», конечно, относительное: легко показать, что Россия развивалась и росла быстрее, жила богаче, а хотя бы в некоторые периоды истории была динамичнее других стран Европы – даже громогласно объявляемых самыми что ни на есть передовыми и счастливыми.

Московия за XIV–XV столетия увеличилась в 20 раз. В XVI–XVII вв. территория Московии выросла еще в 12 раз и в числе прочего «обрела» ТРИДЦАТЬ ПРОЦЕНТОВ всего мирового чернозема! Еще почти столько же она приобретет в XVIII веке, став обладателем ни много ни мало 55 % всего мирового чернозема, – 130 миллионов гектаров из 240 миллионов на всем земном шаре…

Добавим еще, что овладение Уралом и Сибирью сделало невозможным никакой сырьевой голод. Ни в СССР, ни в Российской Федерации, судя по всему, и не очень понимают, что такое «металлический голод» или «дефицит нефти».

Так что не во всем мы такие уж «самые несчастные буратины», и уж конечно, наша история совсем не похожа на «застой».

И все же – много раз Россия шла к чему-то ценой огромных усилий, расточения богатств, природных и культурных ценностей, даже человеческих жизней… И не получала ничего. Или получала намного меньше, чем ей полагалось по любому раскладу.

Судите сами.

Древняя Русь побеждает своего самого страшного врага: Хазарский каганат. Русы плавают по Каспийскому и Черному морям, твердой ногой становятся в Причерноморье. В Крыму возникает Тмутараканское княжество (античная Гермонасса, Тумен-Тархан тюрок, Таматаха византийцев, сегодня – Тамань).

И теряет Русь Причерноморье, утрачивает Тмутаракань всего через 100 лет после завоевания! Явно без всякой связи с монгольским нашествием: за сто пятьдесят лет до монголов.

Идет стремительное расширение Руси на север и восток, перестройка всей инфраструктуры Руси. В.В. Иванов не случайно полагал, что и ста годами раньше, и ста годами позже «военное соперничество с монголами окончилось бы иначе»[1]. Но тут, как назло, как волей какого-то зловещего рока, обрушиваются монголы, отбрасывают Русь на века назад. Да еще разрывают Русь фактически на две разные цивилизации!

Поднимается Великое княжество Литовское и Русское… Литовцы-аукшайты практически поголовно растворяются в более культурной русской среде, исчезают как системное целое. Летописи ведутся на древнерусском, официальный язык культуры, науки и администрации – русский… Остается один шаг до того, чтобы русские уже официально стали во главе государства…

И тут же большая и самая богатая часть Княжества уходит под коронные земли польского королевства, а меньшая и сравнительно бедная тоже вступает в неравноправный союз с Польшей. К XVII веку на юге Западной Руси, на современной Украине, идет полномасштабная гражданская война, а на севере, в будущей Белоруссии, летописание ведется уже по-польски, всякий образованный человек естественным образом становится польскоязычным.

Московские подданные ханов Золотой Орды разоряют и грабят собственный народ похлеще татар. Формируется вполне рабское отношение к труду: работать надо, но труд заведомо не приносит материального достатка, тем более – материальной независимости. Ведь все сверх самого минимума все равно отнимут!

Несмотря на это, вопреки политике правительства, в Московии весь XV и в начале XVI века идет стремительное экономическое и общественное развитие. Московия становится современным для того времени, могучим и культурным государством. И все обрывает погром собственного общества Иваном Грозным!

За годы правления Ивана IV с Московией происходит одна удивительная вещь: если в начале XVI века она становится все лучше известна европейцам, включается в границы Европы, то к концу как будто снова погружается во тьму полного неведения.

В начале правления Ивана IV русские воспринимаются довольно благоприятно, и во всяком случае они хорошо известны.

После разгрома русские (имеются в виду, конечно, московиты, а не обитатели Киевщины) становятся не знакомым никому народом, который чуть ли не «открывает заново» Ченслер, открывший Северный морской путь вокруг Скандинавии в Белое море.

Но этого мало, что страна Московия становится на рубеже XVI и XVII веков «никому не известной». Сам народ начинает оцениваться весьма негативно[2].

Иван IV завоевал Казань и Астрахань, при нем Россия ступила к востоку от Урала… но что проку побеждать татарские ханства, если сам русский царь становится то ли русским православным ханом, то ли немцем?

По крайней мере Штаден передает историю того, как Иван сказал ему: «На Руси я немец». А после отмены опричнины Иван пытался бежать из Московии в Англию, даже списывался по этому поводу с королевой Елизаветой.

Что же до мнения о народе…

Рейтенфельс передает историю того, как Иван IV велел некоему ученому немцу сказать, что думают о нем за границей. Немец все боялся говорить и, наконец, получив обещания не гневаться, сказал, что Ивана за рубежом считают кровожадным тираном.

Покачав головой, Иван ответил ученому немцу, что иностранцы ошибаются, не зная в точности всех обстоятельств. Ведь иностранные владыки повелевают людьми, а он – скотами.

Собственный царь «побеждает», отбрасывает на века назад свой же собственный народ. Скотов, вероятно. Его политика совершенно логично приводит к череде событий, которые современники, а за ними и потомки назвали не шибко весело: Смутным временем. Погибает четверть, если не треть населения, к 1612 году страна лежит пустая, с полуразрушенными городами и незасеянными полями, по обочинам дорог тлеют человеческие кости.

После Смутного времени весь XVII век в Московии опять идет стремительное развитие. Сменилась династия; худородные Романовы волей-неволей опираются на народ, поднимается политическая система, не менее демократичная, чем в странах Европы. Усложняется структура общества, развивается русский капитализм, Россия шагнула к Крыму и Черному морю…

А завершается все новым погромом, теперь связанным с именем Петра I. Новый виток уничтожения уже достигнутого, бессмысленное расточение богатств, усилий и жизней в скачке за нелепыми выдумками. Петр «поднял Россию на дыбы», – и опять исчезла четверть населения, страна чудовищно обнищала, целые губернии контролировались не правительством, а бандами разбойников.

Самое же удивительное: «допетровская Русь», когда все было богаче, культурнее и лучше, объявляется временем жуткого мракобесия и дикости, сплошным мраком невежества и бескультурья. И в это многие верят до сих пор.

Многие считают Императорский период – 1721–1917 годы – веком высшего взлета России. Для этого есть много оснований, но ведь и в эту эпоху не раз происходит то же самое!

Весь XVIII век после смерти Петра в 1725 году – подъем экономики, выздоровление общества после петровского погрома. И тут приходит «матушка Екатерина»… «Золотым веком» назвали годы ее правления, 1762–1796, холуйствующие дворянские историки. У нас и сейчас ее нечистое царствование порой считают каким-то раем на земле, совершеннейшей эпохой русской истории.

А ведь Екатерина – это время полного, доведенного до фактического рабства крепостного права. Для 2 % населения России, развращенных сказочными привилегиями, все сравнительно хорошо… Хотя и они одной рукой получали эти неправдоподобные привилегии, а другой – лишались остатков любых человеческих прав.

Для 90 % населения России правительство Российской империи было примерно тем же, чем власть поляков в Галиции или татарских ханов над Рязанской землей. А попытки протестовать оборачивались примерно тем же, чем нашествие Неврюя или Челкана-Щелкана на Тверскую землю.

Забывают и о том, что даже большевики не закрыли столько монастырей, не разогнали столько монахов, как «матушка Екатерина». Венчать священника с кобылой придумала не она, это татарское «изобретение» – причем не татар-мусульман, а татар-шаманистов, но вот разгонять – разгоняла.

Правление Екатерины стало очередным погромом Руси, учиненным собственным правительством. Идет планомерное торможение экономического развития, бессмысленное и жестокое расточение жизней и судеб.

Вспомним же Российскую империю, в которой до 1861 года совершенно официально 85 % населения рассматривалось как «вонючие мужики», подлежащие перевоспитанию. А дворянство и интеллигенция всерьез спорили, кому из них руководить народом… Но самих себя, что характерно, ни дворяне, ни интеллигенты частью народа не считали. Образованный слой жил «опричь» собственного государства… Бессмертные традиции «опричнины».

В геополитике – взлет, решение вековых русских проблем?

С одной стороны – да! Эпоха Екатерины – объединение земель Восточной и Западной Руси. Выход к Черному морю, присоединение Крыма, выход за Кавказский хребет… появляется целая новая страна: Новороссия.

Но и здесь Россия ухитряется получить намного меньше, чем могла бы. В ходе войн с Турцией Екатерина готовится к взятию Константинополя и восстановлению Византийской империи; она даже назвала Константином одного из внуков – всерьез готовила к византийской короне.

А расклад в мировой политике таков, что не только Византию не удается восстановить, но и с Турцией приходится воевать еще много раз.

Так происходит почти всегда, до самого конца царской России… Судите сами: вот грандиозная, мирового значения победа над Наполеоном! Никто и не отрицает, что Россия сыграла решающую роль в этой войне. А странный мир в Вене 1815 года никак не учитывает этого факта. Вообще. Франции дают возможность быстро подняться. Русское присутствие в Германии сходит на нет к 1820-м годам, причем в германских газетах ведется ожесточенная антирусская кампания. Российская империя все больше превращается в международного изгоя.

1820-е годы – фактический провал долго подготавливаемого греческого восстания. Россия уже готова взять Грецию под свою руку, но не берет, а роль европейского спасителя от турок выполняет Британия.

1855 год – выигранная Крымская война удивительным образом превращается в провал и в поражение.

1878 год – русские войска громят турок, они готовы к взятию Константинополя и расчленению Турецкой империи. Но Константинополь не берут, результаты войны во много раз скромнее того, на что может рассчитывать Россия.

Самый конец XIX века: после реформ Александра II идет новый бурный экономический подъем. Менделеев предсказывает, что к середине XX века Россия будет самой богатой и сильной страной мира, что в ней будут жить больше 300 миллионов человек.

Этот подъем буквально сходит на нет в цепи войн и революций 1904–1907 годов.

Грандиозные проекты присоединения Центральной Азии и Тибета сводятся, в конце концов, к одной Русско-японской войне, нужной только одной из придворных группировок. К тому же к проигранной войне! К тому же к войне, ставшей детонатором революции.

К тому же Портсмутский мир намного хуже, чем можно было бы ожидать по итогам Русско-японской войны.

В логике непостижимых для ума, роковых для России событий – и ее вступление в Первую мировую.

Во-первых, сама эта война была России совершенно не нужна.

Во-вторых, если уж воевать – то вместе с Австро-Венгрией и Германской империей, как часть континентальной Европы.

В-третьих, война велась какая-то непонятная: больше в интересах союзников, чем самой России. Россия же регулярно платила СВОЕЙ кровью за удовольствие союзников наступать… То есть за ЧУЖИЕ успехи.

В-четвертых, для России Первая мировая война оборачивается революцией, обвалом, катастрофой. После превращения большевиками России в сателлит и союзника Германии она не вошла в число держав-победительниц. И за свой подвиг Россия не получает буквально НИЧЕГО. Вообще ничего.

Все как всегда: почти выигранная Великая война оказалась проигранной. Русские оказались виноваты уже в том, что они существуют. Ни к чему миллионные жертвы, невероятное напряжение, лишения и утраты.

А разве при советской власти было не так?

Для начала: по крайней мере до 1937 года Советская Россия и весь Советский Союз вполне официально считался вовсе не самостоятельным государством, а территорией, где правит Третий Интернационал. Все ее колоссальные ресурсы – опять же вполне официально – были направлены на подготовку Мировой революции.

«Чтобы выиграть Гражданскую войну, мы разорили Россию», – вслух признавался лучший друг пролетариев всего мира Лева Троцкий.

Теперь, чтобы начать и выиграть Мировую гражданскую, разоряли весь Советский Союз.

Переворот Сталина покончил с этим маразмом, но и Вторая мировая война показывает ту же самую схему: ценой неимоверных усилий, потерь, расточений богатств и жизней СССР получает намного меньше, чем заслужил. Срабатывает какая-то зловещая алхимия, и выигранная борьба за мировое господство оборачивается появлением локальной Империи. Вроде бы что-то и получено, но во много раз меньше возможного.

И потом несколько раз правительство СССР пресекает то, что делает народ своим талантом и трудолюбием. И потом СССР не раз спасает западный мир – хотя бы во время мирового экономического кризиса 1974–1975 годов.

Не хочется писать о последствиях 1991 года… Я сделал это в другой книге[3], здесь же отмечу главное: вся история России вполне плавно ведет и к стабилизационному фонду Российской Федерации, хранимому с США и использованному для спасения ЧУЖОЙ экономики, для проведения ЧУЖОЙ политики. И для регулярного уплывания НАШЕГО капитала за рубеж.

ПОЧЕМУ? Что за зловещая «алхимия», раз за разом на протяжении тысячи лет превращающая в пшик колоссальные усилии народа?!

Объяснения даются порой довольно остроумные.

С точки зрения Александра Бушкова, тут все дело в православии. То-то все православные страны знают массу исторических трагедий, внезапных обрывов исторического развития, попятных движений и катастроф[4].

Эту точки зрения неожиданно поддерживают два филолога и семиотика: они считают, что в западном христианстве с XIII века появилось представление о нейтральном – о личностях, явлениях и поступках, которые не грешны и не праведны. Пока прямо не затрагивалась религия, западное общество могло изменяться, не ставя под сомнение свои важнейшие ценности. Научившись у арабов делать бумагу и создавая горнорудную промышленность, западные христиане и не грешили, и не приближались к святости.

А восточная церковь по-прежнему видела мир как столкновение абсолютного Добра и абсолютного Зла. Добрых и злых сил. Не было в мире ничего, что не было бы или праведным, или грешным.

Чтобы провести любые, даже самые скромные реформы, нужно было «поменять знаки»: провозгласить прежде считавшееся абсолютно праведное – грешным, а абсолютное Зло – таким же абсолютным Добром.

Для того чтобы учиться у Европы, Петру «пришлось» разрушить представление о странах «латинства» как о грешных странах, религиозно погибших землях. Одновременно надо было разрушить представление о России как совершенной стране, в которой все свято и ничего нельзя изменять.

Петр I объявил Святую Русь отсталой и дикой, несовершенной и грубой. Грешные западные страны, населенные чуть ли не бесами, объявил цивилизованными и просвещенными, источником знания и культуры. В такой перевернутой системе ценностей само собой получалось, что грешная, ничтожная Русь просто обязана перенимать мудрость у праведного ученого Запада. Теперь как раз немецкая одежда повседневна на обритых дворянах, на свадьбе же бородатых шутов их одевают в русскую народную одежду, а в гимназиях XVIII века русскую одежду будут заставлять надевать лентяев и двоечников. В НАКАЗАНИЕ – как столетием раньше надевали немецкую[5].

Вот и получается – любые изменения, любые движения культуры в православной стране должны приводить к разрыву с прошлым, к катастрофам. Точка зрения интересная, но берусь дополнить ее не менее красочным и довольно-таки мрачным повествованием о точно таких же катастрофах, разрывах, обрывах и катаклизмах, произошедших абсолютно во ВСЕХ странах, включая и западнохристианские.

Приведу только два примера: Тридцатилетняя война в Германии 1618–1648 годов по своему ожесточению, непримиримости сторон, чудовищным последствиям была несравненно страшнее и нашего раскола XVII века, и даже Гражданской войны 1917–1922 годов. Это «наша» Гражданская, продолжавшаяся 30 лет и приведшая к исчезновению трети, а в некоторых областях Германии и половины населения.

Масса протестантов бежала из Франции, Берлин в середине XVII века на треть был населен французами и баварцами. До сих пор в Германии много людей с французскими фамилиями… Они имели порой довольно большие неприятности в годы гитлеризма: даже если совершенно забыли о своем происхождении от французского предка.

В Африке возник новый народ африканеров (то есть африканцев), или буров (то есть бауэров – крестьян). Это потомки голландцев, французов и жителей северной Германии, вынужденные бежать из областей, где правили католики и где протестантов ждала смерть.

Второй пример – промышленный переворот в Англии XVIII столетия. Все ужасы «нашей» коллективизации – это пикник воскресной школы в сравнении с обрушившимся на Англию сюрреалистическим кошмаром. Половина населения стала «лишней», смерть от голода сделалась массовой. Даже в первой половине XIX века восстания подавлялись с устрашающей жестокостью, по стране бродили то ли банды, то ли повстанческие отряды «луддитов».

Когда забавный мистер Пиквик у Диккенса провоцирует губернатора на подготовку вооруженных сил для возможной попытки штурма города, российский читатель считал это лишь веселым проявлением чудачеств сословия джентльменов[6]. Но роман писался в 1836–1838 годах о событиях 1828 года. Упоминание о повстанческих отрядах было мужественным поступком со стороны Диккенса, и англичане прекрасно понимали, о чем идет речь.

Высылка в колонии «бездельников» – безработных, чудовищное законодательство и массовая ссылка в колонию «каторжников», продажа в рабство плантаторам англичан сыграли роль клапана; вследствие того «выброса» многих людей в колонии сама Британия в конце концов не взорвалась. Но в памяти британцев события эти были довольно жуткие… В литературе, в том числе в художественной, они отражены очень и очень широко.

Не хочется здесь рассказывать о таком страшном событии, как Французская революция 1789–1794 годов, которая была ничуть не менее страшной, чем «наша» Гражданская 1917–1922 годов.

В общем, никак не в православии тут дело.

С точки зрения Александра Янова и Игоря Бунича, правительство России ведет со своим народом войну. А. Янов пишет в основном об эпохе Ивана IV[7], но И. Бунич подходит к вопросу масштабнее: он полагает – война ведется уже добрых 500 лет![8] и рассказывает о ней таким образом: «Жестокая борьба номенклатурно-мафиозных кланов, отчаянные попытки любыми способами вернуть страну в коммунистическое прошлое, противостояние региональных «баранов» центру, смертельные схватки в Чечне и за кремлевскими стенами – все это является не чем иным, как новыми событиями Пятисотлетней войны, продолжающей пылать на огромной территории России»[9].

Тоже красивая картинка, но главное остается непонятно: с какого бодуна вдруг правительство России развязало эту самую Пятисотлетнюю войну?

На этот вопрос отвечает американский историк Ричард Пайпс, по своим корням – польский еврей Пипер. Он считает, что в России всегда жили очень бедные и очень жестокие люди, а государство не считалось с ними и тоже было чрезвычайно агрессивным и жестоким.

Этому находятся причины: на Руси очень бедная природа – намного беднее, чем в Европе. «В случае России географический фактор особенно важен, поскольку (как будет указано ниже) страна в основе своей настолько бедна, что позволяет вести в лучшем случае весьма скудное существование. Бедность эта предоставляет населению весьма незначительную свободу действий, понуждая его существовать в условиях резко ограниченных возможностей».

В общем, даже переход к земледелию со стороны славян был не лучшим выбором, потому что земля давала мало, а ввезти из-за границы продовольствие почти невозможно: «Если бы не водные пути, до появления железной дороги в России можно было бы влачить лишь самое жалкое существование. Расстояния так велики, а стоимость починки дорог при резком перепаде температур столь высока, что путешествовать по суше имело смысл лишь зимой, когда снег даст достаточно гладкую поверхность для саней».

Приходилось все время переселяться с места на место, что и обусловило «общеизвестную «безродность» русских. Отсутствие у них корней, их «бродяжьи» наклонности, столь часто отмечавшиеся западными путешественниками, привыкшими к людям, ищущим своих корней (в земле ли, в общественном ли положении), в основном проистекают из скверного состояния русского земледелия, то есть неспособности главного источника национального богатства – земли – обеспечить приличное существование»[10].

К тому же славяне – народы с жестоким и грубым характером, они любят грабить и убивать. А христианство мы взяли в Византии, а потому у нас не развивался «аналитический разум», как на Западе, и утверждалась жестокая верховная власть. В XIII веке нас завоевали монголо-татары, они навязали нам азиатское общественное устройство.

По всем этим наслаивающимся друг на друга причинам в России не было и нет оснований для демократии. В России всегда будет колоссальная нищета и злоба, люди будут необразованные и тупые, а государство жестоким и деспотичным.

Конечно же, это не объективное научное мнение, а пропаганда: представление России и русского народа такими, какими их удобно видеть нашим врагам. Но по крайней мере, скотская сущность русских у Пайпса-Пипера получает материалистическое объяснение.

Удивительное дело, но до сих пор никто не замечал вроде бы очевидной, но просто поразительной закономерности русской истории: практически никогда русские не имели своего национального государства.

Во-первых, практически всегда, на всех этапах, Русь, Россия, объединялась и сплачивалась не русскими, а каким-то другим народом.

Сначала части Руси все время оказывались в подчинении то у хазар, то у готов. Потом ее объединила не какая-нибудь, а именно варяжская династия.

Не успела эта династия в основном обрусеть, как Русь раскололо монгольское нашествие. Четвертая часть населения Руси после этого жила под властью части Монгольской империи, Золотой Орды. Три четверти Руси оказались подчинены литовцам и полякам. Восточная Украина с середины XVII века ушла под Московию – кстати, для нее режим иноземного владычества никуда не исчез, потому что к тому времени русские и украинцы – совершенно разные народы.

Остальная же и большая часть Западной Руси оставалась частью Речи Посполитой до самых разделов Польши 1772–1795 годов.

Часть областей и независимой России причудливо резервировалась под ее внешних хозяев. В Московии создавалось особое Касимовское ханство – осколок Золотой Орды на территории Московии.

И Российская империя, словно назло собственным победам, упорно закладывала новые мины на своей собственной территории! Присоединена Западная Русь? И превращена в польский заповедник, с польскими помещиками, сдающими землю в аренду и правящими с помощью местных евреев.

Завоевана Прибалтика? И превращена в какой-то причудливый немецкий заповедник. Для всех в России это казалось настолько естественным, само собой разумеющимся делом, что только в XXI веке А. Широкорад задал простейший вопрос: почему за сто пятьдесят лет так и не была русифицирована Прибалтика?[11] До него даже вопрос никто не задавал – все считали, что Прибалтика и должна быть эдаким причудливым осколком исторической Германии.

Во-вторых, сама политическая элита России формировалась как компрадорская.

Слово «компрадорская» от португальского слова comprador, то есть покупатель. Так называли сперва прислугу, которую португальцы в колониях отправляли на местные рынки покупать продукты – ведь эта прислуга знала языки и местные условия. Потом компрадорами стали называть местных дельцов, посредничающих между иностранным колонизаторами и национальным рынком своей страны[12].