Перун не просил, чтобы девочку сожгли. Арса

– Слушай, княжна, – Леший просунул голову в дупло, – тебя что, нельзя на минутку оставить? Смотри, своим плачем весь лес переполошила! Скажи спасибо, что князевы охотники далеко ушли, а то даже я ничем бы тебе не смог помочь.

– А где ты был? – всё ещё всхлипывая, спросила Владушка.

– К кроту ходил, спрашивал, нельзя ли воспользоваться его подземным ходом! Ход идёт как раз в том направлении, куда тебе надо.

– А куда мне надо? Я же не знаю, куда мне идти!

– Ну, об этом я уже догадался. Поэтому и пошёл к кроту. В общем, так, пойдешь подземным ходом, он и выведет тебя к древлянам. Если бы ты шла поверху, то есть по лесу, дорога до первого поселения заняла бы у тебя неделю. А так, с помощью хода, доберешься за один день. Правда, не знаю, что тебя там ждёт! Если вдруг каким-то чудом люди твоего отца доберутся туда раньше тебя… Да ладно, не пугайся! Лешак я или не лешак? В крайнем случае, эхом разлучу их и заморочу по одному!

– А ты что, разве со мной не пойдешь? – снова заплакала княжна.

– Ну вот, опять глаза на мокром месте! А ну-ка, где твоя княжеская гордость? – Леший легонько встряхнул девочку за плечи. – Нет, девочка, мне с тобой никак нельзя! Я и так забыл о своих обязанностях. Да пойми ты, преданная душа, там, за моим лесом, пуща. А в пуще свои хозяева. Негоже мне в чужие владения вторгаться! Да и вредно мне долго с человеком рядом находиться. Я чувствую, что от тепла, которое идёт от тебя, постарел лет на сто. Мне уже и играть не хочется, а хочется залезть в дупло и спать. Но ведь нельзя, до зимы ещё так далеко!

– Чем же мне отблагодарить тебя, лесовичок? Эх, оказаться бы мне снова в замке, в своей комнате! У меня там осталось столько игрушек!

– А ты подари мне дудочку Леля. Она тебе всё равно теперь ни к чему. Свое волшебство она уже отдала. А мне будет память о тебе.

– Да, конечно, – девочка чуть помедлила, – возьми!

– Ух, хороша, – Леший дунул в дудочку несколько раз, издавая беспорядочные звуки, – а я тебе подарю на память веточку еловую. Если станет тебе худо, положи веточку между ладоней и дохни на неё. Ты передашь свою беду ветке, а дудочка здесь, у меня, заиграет. Это и будет мне сигналом, что ты в беде! И я помогу тебе, чем смогу. Но я надеюсь, что с тобой ничего страшного не случится! А веточка будет тебе просто напоминанием обо мне, что вот есть на свете такой Леший, с которым ты познакомилась в купальскую ночь. Пойдём, провожу тебя до кротовой норы.

Смотри, когда минуешь поселение древлян и зайдешь в самую пущу, не попадись в лапы Пущевику. А за еду не беспокойся, как проголодаешься, положи ветку на землю. Тут же белки принесут тебе ягод и орех, пчелы отведут к меду. А если застанет тебя голод возле поселения людей, то тогда домашние животные позаботятся о твоём пропитании. Ну вот, опять глаза на мокром месте, да иди ты уже, княжна моя дорогая, иначе скоро в моей бороде ни одного чёрного волоса не останется.

Стих голос девочки. Она ушла по подземному ходу навстречу своей судьбе. Проводив её, ушёл по своим делам и Леший. Тихо в лесу. Он живёт своей обычной повседневной жизнью. Если кто из людей и забредет сюда за шишками да за ягодами, то только для пропитания. Знают они, что если сломаешь из озорства ветку или наберешь грибов или ягод вдвое больше, чем нужно, в другой раз лесовик накажет, попрячет всё, и вернёшься ты домой с пустой корзинкой. Но что это я, девочка ушла уже далеко. Ещё немного, и не догнать уже! Надо поторапливаться. Но как не хочется покидать этот чудесный лес и спускаться вниз, под землю. Но что поделаешь? Надо!

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ПОДЗЕМНЫЙ ХОД. ДРЕВЛЯНЕ

В подземный ход не проникал ни лучик света. К счастью, коридор был ровным и не имел ответвлений. Переставляя ноги в кромешной тьме, Владушка уже давно потеряла счёт времени. Дважды она останавливалась: один раз, чтобы поесть, а в другой – ей показалось, что пришло время спать. Но, посидев немного на холодном полу, девочка решила двигаться вперёд.

Иногда ход сужался настолько, что Владе приходилось протискиваться ползком. А иногда расширялся так, что мог бы свободно пройти самый высокий дружинник её отца, и ещё бы осталось место.

Несколько раз ей казалось, что её ног касается чьё-то тёплое дыхание, но, когда она начинала шарить вокруг себя, никого рядом не оказывалось. Наконец, когда терпение девочки почти иссякло и в её душу начала закрадываться паника, коридор раздвоился. Впереди, в одном из ответвлений подземного хода, забрезжил свет.

Пройдя по ответвлению несколько метров, Владина обратила внимание на то, что брезживший впереди свет мало походил на дневной. Она не могла представить, что может давать такой странный свет. Наконец, когда она приблизилась к свету настолько, что глазам стало больно, то обнаружила, что выхода впереди нет. То, что было перед ней, совсем не походило на выход из подземного хода. Перед глазами Влады мерцал свет и отражался на прутьях диковинной решетки.

Свет был настолько ярок и резок, что у Влады после темноты заболели глаза и потекли слёзы. Может быть, из-за этого скользкое и мешковатое существо, копошащееся внутри клетки, она сразу не смогла разглядеть. Мешали слёзы. Существо несколько минут постояло, к чему-то прислушиваясь, а потом резко повернулось и бросилось вглубь клетки, в темноту. Владина уже совсем собралась развернуться и идти назад, к развилке подземного хода, как вдруг остолбенела. Из глубины клетки раздался до боли знакомый голос – голос её мамы, а потом из темноты вышла и она сама.

– Владушка, доченька, – то ли простонала, то ли прорыдала женщина, пытаясь дотянуться исхудавшими руками до дочери, – наконец-то ты пришла! Твой отец заточил меня сюда! Я думала, что так и умру, не увидев больше никогда, как на небе всходит Ярило – красное солнышко. Спасительница ты моя! Отвори скорее клетку, выпусти меня наружу!

– Мамочка, да как же мне открыть клетку? – с опаской покосившись на источающие жар прутья, спросила девочка. – Здесь нет ни калитки, ни запора!

– А у этой темницы ключ особый, и дверца легко отворяется, надо только знать, как это делается! Твой ключ, дочь моя, всегда при тебе! Приложи свою тёплую ладошку к прутьям решетки, и я окажусь на воле.

– Хорошо, мамочка, я сделаю то, что ты просишь! Я, конечно, очень боюсь обжечься, но… – чувствуя, что спасение уже близко, женщина прильнула к прутьям решетки и стала жадно следить за каждым движением девочки.

Влада сделала последний шаг и протянула ладонь к решетке, как вдруг остановилась, неожиданно поймав взгляд женщины, и отпрыгнула назад.

– Нет, ты не моя мама! У моей мамы были голубые глаза, а у тебя чёрные! Ты не моя мама!

– Это тебе показалось! Просто здесь темно, вот и померещилось тебе, кровиночка моя! Ну открой же клетку! Куда же ты, девочка моя? Вернись!

В смятении бросилась прочь девочка, кляня себя за доверчивость. Как же она могла забыть? Ведь сама видела, как насыпали курган над местом захоронения её мамочки! Захлебываясь слезами, Влада добежала почти до поворота, как вдруг на что-то налетела и упала. Почти теряя сознание от боли, она услышала повелительный голос отца.

– Да не дадут боги тебе ослушаться родителя! Пускай говорит кровь! Вернись и открой клетку! Открой клетку, тебе говорят!

Ноги сами понесли девочку назад к страшному месту.

– Открой клетку, – теперь возле решетки стоял отец и остервенело тряс прутья, – это я велю тебе, твой отец, князь Владетель! Открой, говорят! Надо было скормить тебя свиньям в тот момент, когда ты родилась!

Но твоя мать не позволила мне этого сделать! Она убедила меня, что ты никогда не станешь помехой на пути моих сыновей! Ты, чье имя означает вероломство, ослушалась меня и не пошла на жертвенный костер! Открой клетку, я приказываю тебе!

Внезапно девочка пришла в себя. Упоминание о жертвенном костре разрушило весь гипнотический эффект, который оказывал на нее голос отца. Увидев, что девочка остановилась и, кажется, не собирается открывать клетку, отец внезапно замолчал, и черты его лица начали искажаться. Еще миг – и тело отца превратилось в нечто ужасное. Это существо… Именно его Влада видела в первый раз сквозь слезы, когда только подошла к клетке.

Именно это существо пыталось сейчас управлять волей девочки.

Заметив, что Влада готова повернуть назад, оно остановилось и стало к чему-то прислушиваться. Затем, раскачиваясь из стороны в сторону, ушло вглубь клетки и вернулось уже в обличье мачехи Анны.

– Драгоценная моя падчерица! – обратилась Анна к девочке. – Твой отец запер меня здесь и требует, чтобы я дала ему клятву! – Повисла пауза. – Клятву молчать о том, что он, князь Владетель, заставивший всю Русь креститься, тайно чтит языческие обряды и поклоняется языческим богам! Если я не дам ему нерушимое слово, он не выпустит меня отсюда! А я не могу стать вероотступницей! Я не могу молчать и не буду! Владушка, я же спасла тебя! Отплати и ты мне тем же! Открой клетку, освободи меня!

Это перевоплощение, третье по счету, почти не тронуло девочку. Влада догадалась, что, когда существо замирает и прислушивается к чему-то, оно копается в ее памяти и ищет образы дорогих людей. Голос мачехи Анны звучал, не затрагивая ничего сокровенного. Княжна опять развернулась с твердым намерением уйти, как вдруг услышала драгоценный детский голосок, и все ее разумные мысли словно унесло ветром! Не думая больше ни о чем, она бросилась к клетке. В голове у нее помутилось. Сейчас она понимала только одно: перед ней стоял ее обожаемый младший братик.

– Сестрица, Владушка! Мне здесь так холодно и одиноко! Никто со мной не играет, все обо мне забыли! Даже мама отобрала у меня мою любимую игрушку – дудочку Леля! Мне страшно здесь, а ты ослушалась папу и не пошла со мной, оставив меня в темноте одного! Забери меня отсюда! Сестрица Владушка, я боюсь темноты, выведи меня отсюда!

Ни о чем больше не думая, девочка рванулась к решетке, отделяющей ее от брата. Малыш стоял, цепляясь за прутья решетки. Казалось, что силы его на исходе, еще чуть-чуть – и он упадет на холодный земляной пол. Огромные слезы текли по его впалым щекам, а ручонки тянулись через решетку к девочке.

Вот их руки почти соприкоснулись, и детский пальчик доверчиво лег в ладонь девочки, как вдруг что-то холодное и влажное коснулось ушибленной при падении ноги Влады. От неожиданности она подскочила, и ее рука выпустила руку малыша. Девочка посмотрела вниз. Там стоял и сопел крот. Когда Леший попросил разрешения воспользоваться подземным ходом, крот дал согласие и даже решил проводить княжну. Когда до выхода из подземелья было уже рукой подать, крот, уверенный, что дальше Влада дойдет сама, ушел по каким-то своим кротовым делам.

Зрение кротам заменяет слух. Они не слышат звук как таковой, а чувствуют колебания воздуха. Когда детский плач долетел до крота, животное поспешило назад и, как оказалось, вовремя. Как только девочка убедилась, что источник ее испуга всего лишь крот, и перевела снова взгляд на клетку, оказалось, что чары, наведенные ранее, спали с ее глаз навсегда. Там, где только что стоял ее дорогой братик, теперь корчилось отвратительное существо. Существо тянуло свои отростки к девочке. Наконец, убедившись, что все его усилия тщетны, оно заговорило.

– Много веков назад Арсаны заточили меня сюда! Да, я – зло! Но и я не заслуживаю такой участи! Я устал жить вечно! Сколько веков прошло, а я все живу! Хочешь знать, что произошло бы после того, как ты открыла клетку? Моя сущность вошла бы в тебя! А мое бедное, измученное бессмертием тело перестало бы жить! Нашло бы отдых на этом земляном полу!

И что же? Миг – и вот это маленькое, глупое животное, жизнь которого по моим меркам длится меньше мгновения, все мне испортило!

– Пусть на этот раз воля Арсанов восторжествовала, но и ты, княжна-выродок, не радуйся! – существо глухо то ли завыло, то ли засмеялось. – Посмотри на свою руку, да не на эту, а на ту, которой коснулся пальчик твоего лжебрата. Ну-ка, пошевели рукой! Ну, что ты чувствуешь? Конечно, сейчас ты ещё ничего не осознаёшь! Но ничего! Это только начало! Очень скоро ты на своей шкуре почувствуешь, что сделало с твоей жизнью только одно моё прикосновение! О, скоро, очень скоро ты всё поймёшь! Вон, смотри, один уже улепетывает, твой спаситель! А теперь уходи! Мне надо оплакать своё поражение!

И существо завыло. От его воя у девочки пробрал мороз, и она почувствовала, как начинает кружиться голова. В этом вое звучала такая тоска и страшная боль, что она подумала, что её сердце сейчас же остановится, если она не убежит. Однако ноги уже бежали, выполняя своё нехитрое действие независимо от воли девочки. Ещё один бросок – и Владина оказалась около лаза, который вёл наверх из подземного хода. На этот раз она с лёгкостью нашла правильный выход, потому что на улице уже был день. Получается, что Владина простояла около проклятой клетки около шести часов. Хорошо, что на улице было лето и светало рано. Если бы так светло было несколько часов назад, она бы не обратила внимания на необычный свет, который исходил из второго подземного рукава.

Выкарабкавшись из лаза, который был узок даже для неё, Влада упала в траву прямо возле выхода. Выход находился почти в центре небольшого поля, которое, судя по всему, было выработано и давно заброшено. Довольно далеко стояла небольшая деревушка, дворов пять, не больше. А за деревней был лес. Правда, даже отсюда было видно, что деревья в этом лесу были более мощные и величавые, чем поросль в том весёлом лесу, где девочка познакомилась с Лешим. Было раннее утро, и природа вокруг Влады только просыпалась.

Лежа в траве, Владушка машинально сорвала ещё мокрый от росы яркий полевой цветочек. Она поднесла его к носу, чтобы вдоволь насладиться его чудесным запахом, но её нос вдохнул только запах разложения и тлена. Запах был незнакомый, но довольно мерзкий. Вскочив, Влада с удивлением уставилась на то, что лежало у неё в руке, и тут же с отвращением отбросила. Цветок, который только что был ярким и полным жизни, вдруг превратился в какую-то гниль и слизь. Заставив себя успокоиться, Владина огляделась. Вокруг было много цветов, похожих на тот, который только что побывал у неё в руках. Вдохнув поглубже, девочка стала рвать цветы один за другим, но с ними происходило то же, что и с первым цветком. Цветы гибли. Отряхнув руки от гнили, Влада в отчаянье огляделась, подумав:

«Что за жуткие вещи происходят на этом поле?»

Она в первый раз более внимательно посмотрела на свою руку, которой коснулся пальчик лжебрата, и вспомнила, что говорило ей мерзкое существо. В последние несколько минут у неё просто не было времени задуматься над его словами. Что же оно там говорило о ней и её руке? Что-то о людях и животных, которые теперь не очень-то будут жаловать её, княжескую дочь. Девочка поднесла руку ближе к лицу: рука как рука, вроде всё нормально! Посмотрев вокруг, она снова скосила глаза к руке. Вот тут-то всё и стало видно. Руку окружало тёмное облако.

Это было чёрное, прозрачное марево, наподобие того, что окружало существо из подземелья, таким оно было, когда девочка в первый раз увидела его. Облако состояло из микроскопических звёздочек. Звездочки не закрывали руку, рука была отлично видна сквозь крошечные звёздные лучи, источавшие черно-туманный свет. Больше никаких изменений Владина не заметила. От бессилия и обиды у неё на глазах выступили слёзы. Но почему все эти несчастья происходят с ней, Владушкой? Что она сделала такого, что все ополчились против неё? Ответа не было.

Пусто было на заброшенном поле, никто не спешил успокоить девочку, и поэтому, поплакав немного, она и сама не заметила, как успокоилась. Влада была ещё ребёнком, а дети не могут долго печалиться. Слезы детей, как летний дождик, который тут же испаряется, стоит только ему на смену явиться солнышку. Такой вот характер был и у нашей героини. Как только она обнаружила, что её правая рука, в отличие от левой, ведёт себя вполне обычно и не пытается из живого сделать мёртвое, она тут же перестала думать о плохом. Волновало её лишь одно: долетела ли весть о побеге до поселения Древлян, перед которым она сейчас находилась. И если никто ничего не знает, то дадут ли ей там поесть и приютят ли на ночь?

Дождавшись сумерек, Влада, стараясь не привлекать внимания, пошла через поле к поселению. При ближайшем рассмотрении оказалось, что поле вовсе не маленькое. К первому дому она подошла, когда уже совсем стемнело. Страх охватил девочку, она вздрагивала от каждого шороха, уверенная, что за ней следят дружинники отца.

Сделав несколько шагов к дому, она остановилась и задумалась: стоит ли заходить внутрь или лучше обойти поселок стороной? Пока она решала, давайте поближе рассмотрим поселение древлян. Проход, через который девочка незаметно проникла внутрь, на ночь закрывался.

Со всех сторон поселок был окружён земляным валом с частоколом для защиты от врагов и диких зверей. Первое впечатление не обмануло княжну: в посёлке было ровно пять домов, расположенных на берегу реки.

Решив, что без помощи людей ей не обойтись, Влада вошла в первый же дом на своём пути. Давайте последуем за ней. Это была небольшая полуземлянка с полом, находящимся примерно на метр-полтора ниже уровня земли, деревянными стенами и крышей, обмазанной глиной. Крыша почти касалась скатами земли. Внутри стояла глиняная печь, топящаяся зимой по-чёрному, без дымохода.

Больше девочка ничего не успела разглядеть, потому что из-за печки вышла старушка. На первый взгляд, она была самой обычной, маленькой и сухонькой. Но как только старая женщина подняла на девочку глаза, стало ясно, что всё не так просто.

Вглядевшись в лицо бабушки, Влада с удивлением обнаружила, что у старушки не одно лицо, как у всех обычных людей, а три. Одно лицо было реальным, а два других – призрачными. Они мерцали, растворялись и вновь появлялись, накладываясь друг на друга. Три лица были у бабушки – лица старушки, молодой женщины и девочки. Это были лица её памяти, такой бабушка запомнила себя.

Тряхнув головой, Влада попыталась избавиться от странных видений. Это помогло. Моргнув несколько раз, она увидела лишь лицо доброй старушки, глядящей на неё с удивлением и состраданием. Убедившись, что девочка сбита с толку и не может ничего сказать, старушка спросила:

– Что с тобой, дитя? Почему ты так на меня смотришь? Аль встречались мы где-то? Да я что-то не припомню. Кажись, всех я в нашем поселении знаю, да и в соседнем, что за поворотом реки, тоже. А тебя не помню! Может, ты пришлая?

– Пришлая, – вздохнув, подтвердила Влада.

– Ох, плохо быть старой! Раньше я давно бы уже догадалась и не донимала бы тебя вопросами! Ты же, бедняжка, еле стоишь! И изголодалась верно? Вон сквозь прореху в сарафане ребра проглядывают! Э, да ты сейчас упадёшь, побледнела-то как! Ну-ка, садись сюда на лавку, к окну! А я пока на стол соберу! Так откуда ты, дитя, и как тебя зовут? Я-то – Анкифа!

Такая доброта и забота сквозили в голосе Анкифы, что девочке вдруг захотелось рассказать старушке всё, что с ней произошло за последние несколько дней. Рассказать о жестоком отце, о погоне, об игруне лешем и о зле, затаившемся под землёй. Она набрала побольше воздуха, открыла было рот и… И не смогла сказать ни слова. Голосовые связки не желали ей повиноваться.

Анкифа покачала головой:

– Как же ты устала Ладно, не говори ничего. Потом расскажешь. Да не косись с таким страхом в окно, никто сюда не придёт! Одна я живу. Муж помер давно, а сына в прошлом году на охоте медведь задрал, – бабушка Анкифа смахнула слезу, – нет, соседи меня не забывают, навещают часто, да подружки ещё у меня остались, такие же теперь развалины, как я!

– Ну всё, садись к столу, – подав на стол несколько горшков с едой, бабушка села напротив Влады и покачала головой, увидев, что девочка за несколько секунд опустошила один горшочек с едой и сразу же принялась за второй, – да ты не торопись, эти горшочки лишь присказки, а настоящие сказочки допревают в печи! Хватит тебе еды и на сегодня, и на завтра, сразу много не ешь! Плохо станет. Вот так, понемножечку!

После обильной трапезы девочку потянуло на сон. Впервые за несколько дней она почувствовала себя почти счастливой.

«Как было бы хорошо, – размечталась она, – если бы можно было остаться здесь, с доброй старушкой, навсегда и не думать о завтрашнем дне!»

Но, помечтав немного, она поняла, что её планам не суждено сбыться. Слишком близко поселение древлян находится от Куява. Земля слухом полнится, и рано или поздно, но Владу найдут. При мысли, что от этого пострадает добрая бабушка, девочке захотелось сейчас же встать и уйти.

Однако тело, уставшее от долгого путешествия, не желало слушаться, и ей пришлось приложить усилие, чтобы заставить себя подняться. Постепенно, шаг за шагом, Владина встала и взяла одежду, но тут услышала тихий, но совсем не сонный голос Анкифы:

– Аль сон плохой приснился? Да ты ложись, ложись!

– Но я… – попыталась объяснить свой поступок девочка, но старушка не дала ей договорить:

– Спи. Утром всё расскажешь.

Из Влады словно выпустили воздух. Она обрадовалась, что бабушка Анкифа приняла решение за неё. В постели было так тепло и уютно, что девочка не стала больше сопротивляться зову сна и решила отложить все свои тревожные мысли на завтра.

Проснулась она от прикосновения. Сухая старушечья ладонь тихонько, чтобы не испугать, погладила её по голове.

– Вставай, тебя ищут! – взволнованно прошептала Анкифа.

– Да, я сейчас! Ой, бабушка, откуда вы знаете, что это меня?

– Тсс, потом поговорим! Нам надо добраться до капища, там собаки тебя не учуют! Вчера была тризна, было много люда, приходили даже из соседнего поселения, и, на твоё счастье, осталось много следов. Хорошего человека вчера хоронили. Поэтому, надеюсь, что твои следы там, на капище, затеряются. А чтобы было верней, на-ка, натрись вот этим Да ты не бойся! Это всего лишь настой из трав!

– Бабушка, – не выдержав, перебила её Влада, – если ты знаешь, кто я, почему помогаешь мне? Ведь я ослушалась отца, не захотела взойти на жертвенный костер!

– Зря ты, девочка, думаешь, что я многое знаю! – сокрушенно покачала головой Анкифа. – Да, по молодости был у меня дар! Видела я душу человека. Ведомо мне было, какой она была раньше и какой будет в будущем, я и сейчас иногда вижу. Но редко и как будто через речную гладь. То вдруг очистится вода и тут же снова пойдет рябью. И в том, что приютила тебя, ничего дивного нет. Разве выгнала бы я раненое животное, которое приползло бы к моим дверям, а тем более могла бы я не приютить девочку?

А что касается богов… Слишком уже стара я, чтобы бояться их мести за то, что пригрела тебя. Ведаю я, что не будут боги и тебе мстить! Ты ещё маленькая и не всегда можешь сразу отличить плохое от хорошего. А в том, что произошло в Куяве, ты зря обвиняешь себя. Одну вину я вижу – вину твоего отца. Двуличие – страшный грех. Где это видано, поклоняться новому богу, а старому отдать в жертву свою кровь, свою дочь! Ужас душит твоего отца, по ночам спать не дает, в каждом углу мерещатся боги, что пришли мстить!

– Нет, бабушка! Всё было по-другому… У меня умер братик, и мачеха Анна нечаянно подслушала, что отец велел…

– Эх, дитя, дитя! Тише, мы уже пришли! Негоже тревожить покой ушедших, но что же делать? У нас с тобой нет выбора. Спускайся вот сюда и сиди тихо, пока не услышишь, что лай стих полностью. А я вернусь к дому, отведу твои следы, как будто ты решила вернуться туда, откуда пришла! Дружина твоего отца явилась со сворой собак, как только услышишь, что лай стих, беги к лесу. И не бойся ничего! Путь тебе предстоит нелегкий, но мой дар подсказывает, что ты дойдешь! Цель твою не знаю, путь твой не вижу, зато знаю, что найдешь родного человека. А вот что будет дальше, не вижу! Как ни напрягаюсь, не вижу!

Смерти твоей не вижу, но и среди живых твои легкие следы теряются! Ладно. Пустое это всё. Сейчас главное – добраться до леса. Если не успею вернуться до того, как замолкнут собаки, не жди меня! Ноги мои не столь быстры, как мои видения! Давай лучше попрощаемся сейчас, на всякий случай! И знай, ведомо мне было, что пожалеешь ты меня и попытаешься уйти в ночь! За это, княжна Владина, дарую я тебе свое благословение! А сейчас тсс, я ухожу, а ты сиди тихо, собаки лают совсем близко от капища!

Анкифа ушла. Давайте же, поднявшись вслед за ней и оставив Владушку ненадолго одну, оглядимся вокруг. Капище находилось в небольшом отдалении от поселка, ближе к лесу. В середине обнесенного частоколом городища стояли деревянные идолы, а в центре находился огромный очаг. К валу городища приникал огромный дом-полуземлянка длиной в пятьдесят метров. Туда-то и спрятала княжну бабушка Анкифа.

Внутри, вдоль стен дома, располагались скамьи, врезанные прямо в землю. Очагов или печей в доме не было, лишь небольшие светильники, которые находились друг от друга на равном расстоянии. Святилище было не только достоянием жителей этого небольшого поселка, но и местом, куда сходились люди со всей округи.