Выйти из поезда

Но я знала, что нужно быть борцом. Одного знания, конечно, мало. Нужно и чувствовать себя таковым, но, тем не менее, я пыталась не сдаться окончательно. Странная, конечно, душа человеческая… не связанная с разумом напрочь. Почему наперекор всем доводам твое тело подчинено именно внутреннему состоянию? Нельзя просто захотеть или приказать себе. Но если что-то постоянно делать, «взбивать лапками молоко», оно как-то и наладится само… возможно… И будучи таким вот лежачим на лопатках бойцом, я заставила себя через два дня улететь в запланированное еще давно путешествие. Психоаналитик хвалила меня за такое «взрослое решение», но в ее глазах я читала пристальное беспокойство. Она знала и понимала больше, чем говорила мне. И мы играли с ней в эту игру. С моим максимально высоким уровнем дистимности и тревожности, с засевшей намертво склонностью к рефлексии, с ярко выраженной депрессией, – от меня можно ожидать чего угодно. Сколько их, таких, как я, пятнающих своими печалями ауру этого кабинета? Все сломанные куклы, исковерканные жизни в этой своеобразной ремонтной мастерской.

Исцеляющая сила движения… Все, конечно, знают расхожую фразу, что движение – это жизнь. При этом жизнь не всегда движение. Часто жизнь просто топтание на месте, стагнация во всей ее косности и меланхолии.

Такси, самолет, поезд – и я уже далеко.

Пятьсот метров, километр, четыре – ноги несут меня по маленьким улочкам красивейшего прибрежного городка. Когда заставляешь себя идти, а глаза смотреть – становится легче. Пусть ненадолго, но легче.

Я рассматриваю людей. Хм, никогда не умела я так сидеть за столиком в уличном кафе и неторопливо потягивать кофе, методично и со смаком наслаждаться десертом и размеренно читать газету или журнал. Мое пребывание в кафе – это быстрое и неловкое поглощение пищи, скоростное ее запивание, как бы ни старалась я растянуть это мгновение. Мда… нет у меня способности наслаждаться моментом, нет этого вкуса. Поэтому я предпочитаю идти, причем быстро.

В старинной церкви на мощеной площади зазвонили колокола. В город пришел полдень, скоро станет совсем уж жарко, и мне пора возвращаться в отель. Солнце и жара мне не друзья. Я прячусь от них в лучших традициях вампиров. В просторном светлом номере я снимаю белую шляпу с огромными полями, стаскиваю тунику с длинными рукавами и плюхаюсь в белоснежное облако постели. Сколько белизны вокруг, как же подходит южному лазоревому морю белый цвет. Идеальное сочетание, изысканное дополнение друг друга. И эта смесь запахов, доносящихся с улицы, – пряных цветов, фруктов, соли и дорожной пыли. Руки пахнут солнцем, волосы морем. Глаза мои устремлены в открытую балконную дверь – синева моря сливается с синевой неба и отражается в глазах смотрящего, преображая их, наделяя новым сиянием. Так я засыпаю. Спится здесь мне очень хорошо, даже слишком. И если утром я вытягиваю себя на завтрак, пляж и прогулку, то после дневного сна могу уже вообще никуда не выходить из номера, заказав ужин и читая книгу. Странное путешествие – около двадцати часов проводить в номере, но для меня это вполне даже естественно. Я бы и утром могла не выходить, но моя приверженность ритуалам – мне в помощь. Каждый день должен идти по схеме, и никаких отклонений от плана. Еще в юности определив, что так мне проще и комфортнее жить, я стала следовать этой жизненной схеме. Ритуал систематически делать что-то в одно и то же время – как выступы для альпиниста: только методично опираясь на них, ты не срываешься в пропасть.