Затянувшийся отпуск

– Однако вы не согласились с ним?

– А вы бы согласились? Он и потом несколько раз подкатывал ко мне с тем же предложением. В последний раз – совсем недавно, месяца два назад. Он вел себя очень уверенно, был весел, даже добродушен, как бы вскользь упомянул о наших неудачах и громогласно – о своих победах.

– Это была случайная встреча или вы заранее договорились?

– Меня пригласил Машеров. Позвонил и сказал, что у него есть информация, которая может меня заинтересовать. Когда я ответил, что меня не интересует его фикс-идея объединить наши банки, он начал уверять, что давно выкинул эту идею из головы, что у него есть куда более интересное предложение.

– Оно действительно оказалось таковым?

– Никакого нового предложения не последовало, и никакой интересной информацией он со мной не поделился. Просто хотел продемонстрировать свои успехи, свои силы и возможности. Я застал его в окружении известных политиков, бизнесменов, представителей силовых структур. Только разговор у нас не получился.

– Вы рассказывали об этом Максу?

Он покачал головой.

– Я как раз начал замечать в нем перемены, о которых говорил.

– И вы даже сейчас не поняли, чем они вызваны?

Он вскинул на нее быстрый пристальный взгляд:

– Если вы знаете… Если Макс вам что-нибудь говорил…

Наргиз, не сдержавшись, с такой силой стукнула кулаком по столу, что чашка с остывшим кофе опрокинулась, и темно-коричневая жидкость медленно потекла по гладкой поверхности стола.

– Черт побери, да ничего он мне не говорил! А вот вам бы стоило с ним поговорить. Неужели вы не поняли, что он вас, именно вас, подозревал в том, что вы хотите отдать свой банк со всеми потрохами его давнему недругу, договорившись с ним о совместном бизнесе?

– Что?! – Чингиз был как громом поражен. – Как он мог такое подумать?

– А что ему оставалось? Думаете, что он так глуп и не догадался о том, что в банке происходит утечка информации? Да нет, догадался. И понял, что причастным к этому может только тот, кто имеет доступ к этой информации. Но полной информацией обладали только двое: вы и он. А так как он не мог подозревать себя, то оставались вы. И то, что вы избегали его, не были с ним откровенны, как раньше, только подтверждало его мысль.

– Чушь какая! – пробормотал Чингиз, вытирая со лба выступивший пот. – Да я ему всю физиономию раскрашу за такие мысли.

– Оба вы хороши, – проворчала Наргиз. – Напортачили тут.

– Да уж, – тихо засмеялся Чингиз.

Она заметила, как просветлело его лицо. Кажется, он даже позабыл о том, что человек, которого они ищут, не найден и они по-прежнему далеки от разгадки. Должно быть, то обстоятельство, что теперь нет никаких неясностей с Максом, для него важнее. Что ж, если так, то это характеризует Чингиза не с самой худшей стороны.

Занятая своими мыслями, она не заметила, как Чингиз вскочил с места, стремительно подошел к ней, наклонился и расцеловал ее в обе щеки.

– Спасибо вам.

Он улыбнулся одними глазами и вышел из кабинета, а Наргиз осталась, думая о том, что, если даже не справится с заданием, одна мысль, что она способствовала сохранению дружбы двух людей, будет долго тешить ее самолюбие.

– 7-

Наргиз увиделась с двумя друзьями ближе к обеду. Кажется, они успели объясниться: оба выглядели довольными и счастливыми.

– Так значит, вы наш новый детектив? – Максим, широко улыбаясь, шагнул ей навстречу и протянул руку. – Я начну вас бояться. Признайтесь, вчерашняя история с милицией была задумана вами заранее.

– Признаюсь. Мне надо было как-то попасть к вам домой и поговорить с вами. Я считаю, что у себя в доме человек раскрывается несколько иначе и полнее чем где-либо.

– Я мысленно прокрутил весь наш разговор, но так и не понял, как вы пришли к своим выводам. Вроде бы я не сказал ничего такого, что подтолкнуло бы вас на мысль о моей виновности или невиновности.

– Это трудно объяснить. Никакой логики в моих умозаключениях не было.

– А я только что убеждал Макса в том, что у вас железная логика, – вмешался в разговор Чингиз.

– Вы преувеличиваете мои способности. Давайте не будем о них. У нас есть разговор важнее. Надеюсь, вы не забыли о том, что нам, точнее мне, предстоит еще выявить уродов в вашем семействе?

– Урода, – поправил Чингиз.

– Ошибаетесь. Вам не приходило в голову, что вашим конкурентам удалось подкупить не одного, а, как минимум, двух ваших сотрудников? Только так можно объяснить, почему им становился известен каждый предпринимаемый вами шаг, хотя обо всех вместе знали только вы двое.

Эта мысль явно не приходила в голову ни одному из них, и теперь Наргиз явственно читала на их лицах растерянность.

– Я с трудом согласился с мыслью, что в нашем коллективе есть одна паршивая овца, а вы говорите сразу о двух.

– Я не вижу другого объяснения, – повторила она. – Поэтому мне нужно ознакомиться с личными делами одиннадцати ваших сотрудников. – Наргиз передала президенту банка список, написанный от руки мелким убористым почерком. – Вот этих.

Вернувшись в свой кабинет и получив вскоре личные дела, которые она запросила, Наргиз принялась тщательно их изучать и анализировать. На это у нее ушло два дня. Следующие два дня она бесцельно бродила по всему зданию банка, не зная, за что зацепиться. Ничего интересного в личных делах тех, кто подпал под подозрение, не было. Одни сухие факты. Ничего криминального, ничего порочащего.

Было одиннадцать часов, когда Наргиз зашла в приемную президента банка. Секретарша приветствовала ее дружеской улыбкой. За эти дни Наргиз успела поближе познакомиться с ней. Длинноногая красавица была смешлива, любила поговорить и посплетничать. За шесть дней Наргиз узнала от нее столько любопытного о сотрудниках банка, сколько при других обстоятельствах не узнала бы и за полгода. Кажется, не было в их жизни ничего такого, что могло бы укрыться от зоркого глаза Наташи. Вот и теперь, стоило Нинель Шаховой появиться в приемной и исчезнуть за начальственной дверью, как она наклонилась к Наргиз и заговорщически произнесла:

– С нашим «синим чулком» последнее время что-то происходит. Смотри, она сменила прическу. Не удивлюсь, если окажется, что она в первый раз в жизни побывала в парикмахерской, – съязвила Наташа. – Помнишь, какие жуткие волосы у нее были?

Наргиз покачала головой.

– Ах да, ты не можешь этого помнить, ты ведь работаешь у нас всего шесть дней. А ногти? Представляешь, она сделала маникюр. И одежда. Обычно она одевается во что-то серое и бесформенное – и где только она покупает эти платья? – а в последнее время приоделась. Сегодня она в приталенном костюме. Я и не знала, что у нее есть талия.

Если поначалу Наргиз слушала в пол-уха – она терпеть не могла сплетен, – то постепенно заинтересовалась ее рассказом.

– И давно ты заметила в ней эти перемены? – стараясь скрыть интерес, равнодушным тоном спросила она.

– Месяца три, если не ошибаюсь.

– А что, раньше с ней ничего подобного не случалось?

– Не припоминаю. А вот сейчас с ней явно что-то происходит. Она позвонила утром и попросила устроить ей встречу с боссом пораньше. Обычно она заходит к нему к двум часам дня, но сегодня предупредила, что после обеда задержится. Интересно, куда это она собралась?

Наргиз пожала плечами.

– Трудно сказать. Шахова кажется очень скрытной особой. Поди разберись, что творится в ее душе. А как ты думаешь, что с ней происходит?

– Если бы я не знала ее хорошо, то подумала бы, что она влюбилась.

Наргиз быстро поднялась.

– Ну да ладно с Нинель. Я пойду.

– А разве ты не хотела зайти к боссу?

– Приду попозже. Сейчас у него и без меня посетителей хватает.

Наргиз вернулась в свой кабинет, прихватила сумочку, заперла дверь на ключ и вышла в коридор. Кабинет, который занимала Нинель, находился на третьем этаже. Она спустилась на один этаж и встала так, чтобы не выпустить из виду Шахову, когда та войдет, а потом покинет свой кабинет. Нинель появилась в коридоре минут через десять. В кабинете она задержалась ненадолго. Дверь открылась буквально через пару минут. Не глядя по сторонам, женщина быстрым шагом спустилась вниз и заспешила к остановке такси. Наргиз шла за ней, стараясь оставаться незамеченной и в то же время не терять ее из виду. Вслед за Нинель она остановила такси и попросила водителя следовать за бежевыми «Жигулями». Тот с подозрением посмотрел на темноволосую пассажирку и неохотно сдвинулся с места. Через сорок минут такси, в котором ехала Нинель, остановилось возле японского ресторана у метро «Октябрьская». Наргиз подождала, когда та войдет в ресторан, и только потом, нацепив на нос темные солнцезащитные очки, закрывавшие пол-лица, вошла следом.

В небольшом уютном зале ресторана посетителей в этот час было немного. Наргиз села у окна спиной к свету так, чтобы видеть весь зал, а самой остаться незамеченной. Нинель она увидела сразу. Та сидела боком к ней, а напротив нее расположился поразительно красивый юноша. Светлые длинные волосы, вьющиеся от природы, синие, как море, глаза, нежная, как у девушки кожа, ямочка на подбородке, стройное и сильное тело – он привлекал к себе внимание всех сидящих в зале женщин.

Наргиз не слышала, о чем они говорят. До нее долетали лишь обрывки фраз. Выражение лица Шаховой невозможно было описать. В нем отразились и любовь, и нежность, и затаенная боль. Оно было мягким и трогательным. Открыв сумочку, она извлекла из нее маленькую бархатную коробку и со счастливой и вместе с тем застенчивой улыбкой протянула юноше. Тот нетерпеливо раскрыл ее и с минуту разглядывал то, что в ней лежит. Со своего места Наргиз не видела, что находится в коробочке, но заметила, как заблестели его глаза. Внезапно он нахмурился, попытался вернуть коробку, начал что-то объяснять Шаховой, однако, в конце концов, выслушав ее возражения, спрятал коробочку в карман брюк. Они просидели вместе чуть более часа, потом Нинель встала, наклонилась к юноше, что-то прошептала ему на ухо, ласково взлохматила белокурые волосы и вышла. Юноша остался сидеть, лениво ковыряя палочками по тарелке.

Наргиз следила за ним, не сводя глаз и не особенно скрываясь. Очень скоро юноша почувствовал на себе чужой взгляд и повернулся в ее сторону. Они встретились глазами, и Наргиз поманила его пальцем. Чуть поколебавшись, тот поднялся и направился в ее сторону. Она молча указала на стул рядом с собой, он сел, мило улыбнулся и проговорил глубоким бархатным голосом:

– Вы так пристально меня разглядывали.

– Думаю, вы должны были давно привыкнуть к подобным взглядам.

Он промолчал, только брезгливо поморщился.

– Вы о чем-то хотели меня спросить?

– Нет. Просто я подумала, что такой красивый юноша не должен сидеть за столом один или в компании скучной и занудливой старой мамаши.

Она заметила, как его передернуло при этих словах.

– Она мне не мамаша.

– Можно было не признаваться. Это и дураку ясно. Не хотела вас смущать.

Юноша высокомерно вскинул голову.

– А почему я должен смущаться?

– Действительно, почему? – охотно согласилась Наргиз. – Сегодня нет ничего постыдного в том, чтобы быть альфонсом.

В ее тоне не было ни намека на иронию, однако ее слова задели парня.

– А вы, конечно, осуждаете?

– Нет, что вы. – Она говорила искренне. – Я придерживаюсь принципа: не судите и не судимы будете. Какое право я имею вас осуждать?

Кажется, он успокоился.

– Вам заказать что-нибудь? Составьте мне, пожалуйста, компанию.

– С удовольствием. – Юноша подозвал официанта и сделал заказ, а потом представился своей новой знакомой: – Данила.

– Красивое имя. Старинное и редкое. Сейчас все больше Алеш и Саш.

– А как зовут вас?

– Наргиз.

– Тоже красивое имя, – вернул ей комплимент Данила. – Кажется, так звали какую-то восточную актрису.

– Она из Индии и играла еще в старых фильмах. Моя мама поклонница индийского кино и назвала меня в ее честь.

За едой Данила разговорился, проклинал наступившие времена, говорил о желании уехать за границу.

– Попробуй, поживи здесь. Зарплаты на проезд в метро не хватит. Вот и приходится дурить головы разным старухам. Они готовы последнее отдать, только бы еще немного почувствовать себя молодыми.

– Ты бы со своей внешностью мог и лучше занятие найти, – не выдержала Наргиз, переходя с ним на «ты». – К примеру, стать фотомоделью или манекенщиком.

– Все-таки осуждаете, – вновь обозлился юноша.

– Да нет, просто жаль тебя. Не очень-то, наверное, приятно ублажать выживших из ума старух.

– Вы думаете, модели много получают? Кстати, я работал одно время у Юдашкина. Ничего хорошего. Работа каторжная, платят гроши.

– А молодому человеку твоей наружности нужны деньги, много денег. Женщины, дорогие рестораны, приличная одежда, развлечения, азартные игры…

Наргиз заметила, как при последних словах легкое облачко пробежало по лицу юноши. Ах, вот как! Он, оказывается, к тому же и игрок! Ну что ж, посмотрим, что дальше.

– Ты считаешь, что только вам, мужчинам, трудно в этой жизни? Думаете, нам легче? Нас, женщин, одолевают те же страсти, что и вас. Тоже хочется расслабиться, поразмяться, отдохнуть. Одно огорчает – потом приходится дорого расплачиваться за то, что отпустил тормоза. Но тут уж ничего не поделаешь. Однажды я проигралась в пух и прах. Двести тысяч, представляешь! – вдохновенно фантазировала Наргиз.

– Рублей?

– Шутишь? Долларов.

Данила даже присвистнул от удивления:

– Долларов?!

– Много, правда? Я вступила тогда в полосу невезения. Это, знаешь, как в анекдоте: в жизни бывают белые и черные полосы.

– В каком анекдоте?

– Не слышал? Хочешь, расскажу? Встречаются двое старых друзей. Один другому: «Как живешь?» «Да вот, – говорит тот, – купил жене черный „мерс“, а ей цвет не нравится, соорудил бассейн с голубым кафелем, ей опять цвет не по душе. Никакой жизни. А ты как?» «Плохо. Жена ушла, с работы уволили, машину угнали, дом ограбили». «Да ничего, – успокаивает его друг, – в жизни бывают белые и черные полосы». Проходит время, и один из них звонит другому: «Помнишь, ты говорил про белые и черные полосы?» «Помню». «Так вот, та была белая полоса».

Данила расхохотался, потом посерьезнел и спросил:

– Как же вы вышли из положения?

– Пришлось продать трехкомнатную квартиру в самом центре Москвы, машину, дачу, – на ходу сочинила Наргиз. – Целых два года расплачивалась с долгами. Проценты накрутили дай Боже. Зато после все воздалось сторицей. Я опять рискнула и вернула себе и квартиру, и машину, и еще кучу денег.

У Данилы заблестели глаза.

– Вот и я прошу Михаила дать мне шанс. Я смогу отыграться.

– У тебя большие долги?

– Не то что бы очень, только сейчас я на мели.

– А знакомая, что была здесь полчаса назад, помочь не может?

– Она уже помогла. Если бы не она, не знаю, как выпутался бы из всей этой истории. Она обещала дать еще денег, но попросила подождать.

– Богатая баба, наверное?

– Она в каком-то банке работает.

– Менеджер?

– Не знаю, но платят там неплохо, судя по тому, что в первый раз она заплатила за меня тридцать тысяч долларов.

– Значит, был и второй раз? – небрежно спросила она.

– Да, когда я проиграл в казино сорок шесть тысяч долларов.

– А ты крупно играешь.

– Я не хотел играть в тот день, чувствовал, что проиграюсь в пух и прах. – Данила нахмурился, воспоминания были не из приятных. – Это Антон и его девица… В общем, они умеют сделать так, что последние штаны снимешь, лишь бы играть еще и еще.

– Не мне об этом рассказывать. Я знаю, как это делается. После того как я избавилась от долгов и поправила свои дела, зареклась больше не играть. Пока это у меня получается.

– И чем вы сейчас занимаетесь?

– Являюсь консультантом в одной фирме.

– За это много платят?

– Достаточно, чтобы позволить себе мелкие шалости.

Наргиз шаловливо улыбнулась, Данила понимающе улыбнулся в ответ.

– Дашь мне свой номер телефона?

Данила кивнул, вынул из кармана записную книжку, что-то быстро в нее записал, оторвал листочек и протянул Наргиз.

– А я могу узнать ваш номер телефона?

– Я позвоню сама.

Наргиз расплатилась с официантом за обед, на что у нее ушло почти все содержимое кошелька, попрощалась с Данилой и направилась к выходу. Юноша проводил ее долгим взглядом.

Из японского ресторана Наргиз направилась в Центральный парк культуры и отдыха. Когда-то это было ее излюбленное место прогулок. За последние годы здесь многое изменилось. Да, цветной музыкальный фонтан остался на месте, были на месте и пруд, и кафе, где она любила перекусить. Но сейчас парк больше напоминал один большой аттракцион. Наргиз стало грустно. Она дошла до Москвы-реки и по берегу прошла в Нескучный сад, где в студенческие годы, растянувшись на траве, не раз готовилась к экзаменам. Однако она недолго предавалась воспоминаниям. Сейчас ее больше занимали другие мысли.

Первую часть своего задания она выполнила: она нашла одного, точнее одну из двух сотрудников банка, кто предал интересы своих работодателей. Она не сомневалась в том, что это Нинель. Шаховой были нужны деньги для юного красавца, которого она боялась потерять. Поначалу Наргиз решила, что Данилу специально подослали к ней, но тот был слишком глуп, его наверняка использовали вслепую. Недруги Чингиза, должно быть, очень пристально присматривались к каждому сотруднику банка и выбрали среди них тех, кто нуждался в деньгах, больших деньгах. Они использовали чужие слабости и пороки в собственных целях – что ж, это всегда приносило дивиденды. Она представила себе, как трудно было Шаховой решиться на предательство. Однако она пошла на это, потому что уже полностью зависела от юного красавчика, присосавшегося к ней как пиявка и вытягивающего с нее все, что только можно. На что рассчитывала Нинель? Что ее предательство останется в тайне, никогда не выплывет наружу? Она ведь не так наивна, чтобы надеяться на это. Нет, она знала, что все, в конце концов, станет известно, и, тем не менее, согласилась на сделку. Возможно, Данила был первым мужчиной в ее жизни, первым, кто обратил на нее внимание как на женщину. Возможно, в глубине души она понимала, чем вызван его интерес к ней, но уже ничего не могла с собой поделать, шла на все, чтобы еще немного удержать его рядом с собой. То, что он когда-нибудь уйдет от нее, она прекрасно знала. Уйдет, как только она будет не в состоянии оплачивать его счета, одаривать дорогими подарками. Она знала, знает об этом. Тем не менее… Наргиз вдруг вздрогнула от дурного предчувствия. Как наяву она увидела перед собой Нинель, точнее ее ноги. Вот они оттолкнулись от стула и повисли в воздухе. Она почувствовала, как мурашки пробежали по всему телу, и поежилась, словно от холода.

Она вернулась в банк, когда рабочий день уже подошел к концу, однако ни Чингиз, ни Максим еще не покинули свои кабинеты. Она зашла к Максиму и уже вместе с ним направилась к главе банка.

Они сидели втроем за журнальным столиком в глубине комнаты. Наргиз уютно расположилась в кресле и, закрыв глаза, слушала разговор двух друзей.

– Устали? – услышала она сочувственный голос Максима. – Вы что-то бледная сегодня.

Наргиз открыла глаза, поправила сбившийся локон и слабо кивнула:

– Сегодня был не очень легкий день.

– Что-нибудь случилось? – вскинул голову Чингиз. – Вас не было почти весь день, я уже начал беспокоиться. Так что произошло за это время?

– Ничего особенного. – Она выдержала паузу, но не ради эффекта – она действительно очень устала за этот длинный день. – Если не считать, что теперь я знаю одного из тех, кого мы ищем.

– Да? Как это вам удалось? – оживился было Чингиз, но вдруг как-то сник. – Не очень-то приятно сознавать, что человек, которому ты верил, обманул тебя.

– Кто это? – с нетерпением спросил Максим.

– Шахова, – последовал короткий ответ.

– Что?! – воскликнули оба друга одновременно. – Не может быть!

Наргиз подробно рассказала о том, чему была свидетельницей: о встрече Нинель с Данилой, о своем разговоре с юношей, о выводах, к которым она пришла. Когда она закончила, в комнате несколько минут царило молчание.

– Вы уверены в том, что говорите? – наконец спросил Чингиз. Ему не хотелось верить, что происходящее правда. Одно дело предполагать, что кто-то тебя предал, совсем другое – знать.

– Это нетрудно проверить. Спросите Нинель.

– Вы думаете, она сознается?

– Я уверена в этом. Она не станет ничего отрицать.

– Нинель, – тихо произнес Чингиз и опять повторил: – Нинель. Я мог подумать на кого угодно, но только не на нее. Такая тихая, спокойная. Никаких эмоций, желаний. Исполнительная, дисциплинированная, отлично знающая свою работу.

– Вы мало знаете о своих сотрудниках, об их мечтах, страстях и желаниях, – проговорила Наргиз. – Для вас Нинель бесполое существо, у которой не может быть иных желаний, как верно служить вам. Вы хоть раз спросили ее, каково ей – одинокой, некрасивой, вынужденной прятать свои чувства, усмирять желания?..

Чингиз молчал, не зная, что ответить на ее неожиданную тираду. Но Наргиз и не ждала от него ответа. Она только попросила:

– Будьте с ней деликатнее.

– Деликатен с человеком, которого можно купить за деньги? – Чингиз был потрясен. – Я, конечно, не передам ее в руки властей, обвинив в экономическом шпионаже, не стану мстить, что-то требовать от нее, но быть деликатным? Она занимала в банке довольно высокое положение, получала зарплату, в разы превышающую зарплату академиков, с ней обращались вежливо, приветливо, ее ценили…

– Вы как будто не слышали ничего из того, что я вам говорила, – холодно прервала его Наргиз. Она встала и со словами: – Впрочем, вы здесь начальник и можете делать все, что вам угодно, – вышла из кабинета.

Максим догнал ее в коридоре.

– Вы не должны быть так строги к нему. Вы не представляете, как ему тяжело и обидно. Предательство трудно простить.

– Я знаю, и просто хотела, чтобы он был осторожен. У меня плохое предчувствие.

– Вы верите в предчувствия? – очень мягко спросил Максим.

– Верю. К сожалению, мне не раз приходилось убеждаться в том, что они меня не обманывают.

Он увидел в ее глазах тревогу и растерянность.

– Я очень хотела бы ошибиться на этот раз.

Она сделала шаг в сторону своего кабинета, но Максим удержал ее.

– Я поговорю с Чингизом.

– Спасибо.

– 8-

Наргиз не присутствовала при встрече Чингиза с Нинель: никто в банке не должен был знать истинную причину ее появления здесь. По словам Максима, все прошло предельно просто, даже обыденно. Чингиз вызвал к себе Нинель и ровным бесцветным голосом предложил ей написать заявление об уходе. Он не стал ее ни в чем ни обвинять, ни упрекать. Никаких объяснений. Просто придвинул ей чистый лист бумаги и ручку. Но она все поняла. Сначала ее лицо залила краска, потом оно стало белее бумаги, лежащей перед ней. Нинель жалко улыбнулась, низко наклонила голову над чистым листом и негнущимися пальцами написала несколько строк. Не сводя с нее немигающих глаз, Чингиз взял заявление и, не прочитав, подписал. Только перед самым ее уходом он не сдержался и с горечью произнес:

– Вы разочаровали меня. Я верил вам, а вы меня обманули. Уходите, я не хочу больше вас видеть.

Через окно своего кабинета Наргиз видела, как Нинель вышла на улицу и медленно, словно под тяжестью неимоверного груза, двинулась в сторону метро. У нее защемило сердце. Что бы там ни было, а ей было жаль эту женщину. Она долго стояла у окна и смотрела вслед Нинель, пока та не исчезла из виду. Здесь, у окна, ее и застал Максим. Его поразило каменное лицо Наргиз, когда она повернулась на скрип открывающейся двери.

– Как все прошло? – дрогнувшим голосом спросила она.

Наргиз слушала внимательно, и только к концу рассказа ее лицо несколько смягчилось.

– Вы так переживаете, словно знаете ее много лет, а не несколько дней.

– Разве это зависит от того, сколько времени ты знаешь человека? – в ее голосе сквозили непривычные горечь, тоска и уныние.

– Что вас так тревожит?

– Не знаю. Может, то, что вольно или невольно я оказалась причастной к ее разоблачению, а теперь еще и к увольнению.

– Рано или поздно, с вами или без вас она все равно была бы разоблачена, – попытался успокоить ее Максим.

– Да, наверное, – тяжело вздохнула Наргиз, – но это нисколько не меняет того факта, что именно я оказалась в роли ее злого ангела.

– Не корите себя так.

Максим приблизился к ней вплотную, мягко обнял за плечи и привлек к себе. Она охотно прислонила голову к его широкому плечу. С ним было так спокойно и просто, куда-то прочь ушли все страхи, тревоги и сомнения, но они вернулись, как только она отстранилась от него. Он поймал ее испуганный взгляд.