Луганский разлом

Но это будет потом. Пока что Клинчаев самоотверженно отстаивает права русского языка и собирает деньги на памятник Екатерине.

Идея памятника витала в воздухе. Собирать деньги Клинчаев начал ещё в 2007 году, но поставить удалось только памятник жертвам ОУН-УПА. Сначала заложили камень в сквере «Молодой гвардии». Во время этой церемонии активистов Партии Регионов представители «Свободы» забросали яйцами. При этом в рядах «свободовцев» был один мой знакомый, который всегда голосовал за Партию Регионов и Януковича, но 30 гривен волшебным образом заставили его на пару часов изменить свои убеждения. Вот такие реалии луганской политики.

Памятник жертвам в конце концов установили, только в другом месте, на аллее возле Центрального рынка. А монумент в честь императрицы предполагали разместить на входе в отреставрированный Сквер Памяти. Это было уже в 2011 году. Но под давлением местных активистов губернатор Владимир Пристюк, чтобы не дразнить народ, предложил вместо Екатерины поставить скульптуру ангела. На телеканале ЛКТ прошло голосование на предмет того, какой памятник хотят видеть луганчане на входе в сквер. За Екатерину II проголосовало 980 человек, за ангела-хранителя – 620. Но утвердили всё-таки ангела. Клинчаев вывел на пикет к зданию горсовета толпу городских сумасшедших под знамёнами давно всеми благополучно забытой Прогрессивной партии Натальи Витренко, но это делу не помогло.

В итоге у входа в Сквер Памяти ничего не установили – подготовленная под скульптуру площадка так и осталась пустой. И позже, во время митингов противников Русского мира, её использовали в качестве импровизированной сцены.

Буревестники

В 2008 году в московском издательстве «Яуза» вышла книга луганского писателя Глеба Боброва «Эпоха мертворожденных», посвященная гипотетической гражданской войне на территории Украины. Книга писалась в 2005-2007 годах под впечатлением от событий «оранжевой революции». Нельзя сказать, что роман произвёл фурор и вызвал неописуемый восторг публики, но определённый спрос на него был. По состоянию на 2014 год он выдержал пять переизданий. Полагаю, этот текст было интересно читать тем, кто служил в армии, ибо роман сплошь наполнен казарменной бытовухой и фольклором, марками оружия, автомобилей, стратегическими тонкостями и нецензурной лексикой.

Собственно, «Эпоха мертворожденных» не была чем-то уникальным в своём роде – предчувствие гражданской войны поселилось в литературном творчестве ещё в конце девяностых. За это время вышел целый ряд книг, в которых перемалываются десятки угрожающих сценариев развития событий в Украине. Но большая их часть – халтурно слепленные на скорую руку поделки, причём принадлежащие авторам, совершенно далёким от современных украинских реалий. Например, взять книгу некоего Георгия Савицкого «Поле боя – Украина. Сломанный трезубец», вышедшую в 2009 году. Сюжет вкратце. Украинские националисты в Полтаве устраивают резню и погромы. Руководство Украины приглашает в страну братскую американскую армию, которая марширует по брусчатке Крещатика и сдаёт в утиль красные флаги, а в это время российские агенты совместно с бывшими советскими офицерами на угнанных самолётах начинают охоту на американцев. В небе над Украиной летают канадские украинцы в вышиванках, сражаются с советскими украинцами и наносят ракетный удар по Днепропетровску. В итоге доблестные воины Святой Руси всё же побеждают злобное НАТО – американцев отправляют судить в Гаагский трибунал, а Россия захватывает Украину. Подобные книги, множившиеся всё это время как грибы после дождя, были реакцией на актуализировавшийся спрос, сырым и некачественным продуктом маркетинга, с помощью которого косили бабло скороспелые авторы-футуристы и продвигающие их издательства.

На фоне всего этого литературного ширпотреба роман Боброва выглядит значительно более реалистичным в свете последующих, уже реальных, событий хотя бы потому, что описываемые в нём события разворачиваются именно на Донбассе и по очень похожему сценарию.

Крым, по сюжету книги, уже отделился от Украины, став самостоятельным государством. Военные действия идут между подразделениями Центрально-Украинской республики (со столицей в Киеве) и армией Восточной Конфедерации, в которую вошли Харьковская, Луганская и Донецкая области. Кроме этого, на территории расколовшейся на части Украины существует ещё одно государство – Галичина, или Республика Галиция, объединившая Закарпатскую, Львовскую, Ивано-Франковскую и Тернопольскую области.

Как и в 2014 году, боевые действия в книге начались с северо-западной промышленной агломерации Рубежное-Лисичанск-Северодонецк. Луганск пал, Донецк ещё держится. Беженцы с Донбасса формируют отряды на территории России и начинают отвоёвывать свою территорию.

О романе Боброва вспомнили, когда противостояние на востоке перешло в активную фазу, и заговорили о нём как о пророческом. А наиболее оголтелые ура-патриоты и вовсе увидели в нём признаки много лет готовившегося в глубинах Русского мира масштабного антиукраинского заговора. Мол, вот видите, они на самом деле давно готовились, а Бобров был в курсе и нечаянно проболтался. Вспомнили тут же и реконструкции различных военных событий, объявив их репетицией предстоящих боевых действий. И даже реанимацию памятника Т-34 сюда приплели.

А уже когда эта книга была, в сущности, дописана, мне попался один материал в «Реальной газете» – журналисты раскопали статью 1990 года под названием «У нас это невозможно!» авторства луганчанина Сергея Чебаненко. Независимой Украины ещё нет и в помине, но в статье в мельчайших подробностях очерчен прогноз украинско-российской войны за обладание Донбассом. Конец 1990 года. У власти еще КПСС. Никакой независимой Украиной даже не пахнет. Идет борьба украинской партийной номенклатуры за выгодные условия в рамках «союзного договора». Единства в этом вопросе в рядах КПУ-КПСС нет.

И тут луганская партноменклатура фактически начинает шантажировать Киев отделением Донбасса от Украины, если «союзный договор» не будет подписан. Но напрямую луганские коммунисты это делать боятся, и в ход идут статьи их марионеток из так называемого «Народного движения Луганщины», созданного для противодействия демократам на Луганщине (что-то типа «Антимайдана» тех времен). Лидер НДЛ Валерий Чекер во всесоюзной «Литературной газете» и в областной прессе декларирует позицию луганских партократов: «предоставление Донбассу нового экономического, политического и социального статуса».

Чебаненко в своей статье делает из этих заявлений следующие выводы (цитирую по материалу из «Реальной газеты): «Идея об автономии Донбасса и о возможности его присоединения к РСФСР, в случае если Украина не подпишет союзный договор, вовсе не является такой уж безобидной, как кажется на первый взгляд. Позволю себе рассмотреть два наиболее вероятных сценария отторжения Донбасса от Украины.

Сценарий № 1. Решение о передаче части своей территории в юрисдикцию другого государства может принять только парламент республики. Можно быть абсолютно уверенным, что демократически избранный Верховный Совет Украины никогда не проголосует за такое решение.

Видимо, и областной Совет, из представителей каких бы партий и движений он ни состоял, никогда не решится объявить о выходе Луганской области из состава УССР. Кстати, по Конституции облсовет на это и права не имеет.

Совершенно невероятно, чтобы к отделению Донбасса призвали «Демократическая платформа», Рух, Республиканская партия, «Зелений свiт» или «Мемориал». Никогда не пойдет на это и обком Компартии Украины.

Значит, решения этого вопроса может потребовать только сам народ, только население области. Никакой областной референдум решить вопрос о выходе области из состава УССР не правомочен.

Поэтому, если реально допустить постановку вопроса об отделении Донбасса, должно произойти что-то экстремальное, напоминающее революционный захват власти. Попросту говоря, народ должен выйти на улицу и потребовать отделения Луганской области от Украины.

Но чтобы такое развитие событий стало возможно, должен сначала родиться образ беспощадного кровавого врага, покушающегося не просто на демократию, но и на само право людей говорить на родном языке. Что касается собственно образа врага, то с ним вроде бы все в порядке: достаточно свалить в одну кучу такие разные общественные движения, как Рух, Демплатформа или «Мемориал», и, накрыв их «жовто-блакитним прапором», назвать любое объединение демократов «бандеровско-петлюровским заговором». Замечу мимоходом, что в создание образа врага свою лепту уже сейчас внесла и определённая часть областной прессы, кстати и некстати поминая недобрым словом вышеназванных демократов.

Думаю, вопроса о том, кто должен возглавить «революционное движение масс», не возникает – ну, конечно же, НДЛ и его лидеры.

Конечно, все описанное выше некоторым может показаться нереальным, но если поразмыслить, иного варианта развития событий при реальной постановке вопроса об отделении Луганской области от Украины быть не может.

Как вы думаете, как отнесется парламент и правительство Украины к возможной потере Донбасса? Намеренно не акцентирую внимания на том, чье это будет правительство – коммунистов или демократов, – но «революционная» деятельность НДЛ у любого правительства восторгов, понятное дело, не вызовет. Более того, допускаю, что руководство Украины распорядится двинуть в Донбасс свои войска.

Поскольку своей армии у Луганской области пока нет, НДЛ – и это вполне вероятно – призовёт к формированию рабочих дружин, чтобы «отстоять революцию», а недобитые остатки демократов вынуждены будут взять в руки оружие и начнут формировать партизанские отряды, ведущие борьбу за воссоединение с Украиной.

Предположим, – хотя мне лично это кажется маловероятным,– что Россия с распростёртыми объятиями примет отколовшийся Донбасс. В этом случае, сомнений быть не может, 180-миллионное население России должно быть готово к долгой и изнурительной войне с 50-миллионной Украиной. Хотят ли этого русские и украинцы?

Вряд ли вызовет сомнения и тот факт, что международное сообщество скорее поддержит пострадавшую Украину, чем увеличившую свою территорию за счет Луганской области Россию. Увы, история человечества свидетельствует, что военные пожары вспыхивали от гораздо меньших «спичек», чем та, которую собирается зажечь НДЛ.

Но даже если не возродится глобальное противостояние Запада и Востока, народы Украины и России в результате «революционного выбора» Донбасса ничего хорошего не ждет.

Для полноты картины, думаю, стоит рассмотреть и второй вариант развития событий при отторжении Донбасса от Украины.

Сценарий № 2. До момента непосредственного отделения Донбасса от Украины события развиваются так же, как и в первом сценарии.

Теперь предположим, что искушённому в политике руководству России гораздо выгоднее иметь под боком дружественную Украину, чем 50-миллионного заклятого врага. Попросту говоря, «революционный» Донбасс откололся от Украины, но Российская республика его не приняла, дала, что называется, от ворот поворот.

Не думаю, что в этих условиях Украина согласится признать независимый Донбасс (или Донбасскую республику) и завязать с ним нормальные экономические отношения. Видимо, и Россия предпочтет не портить отношения со своими соседями и воздержится от прямой поддержки «революционного» Донбасса. Очень сомневаюсь, что в этом случае руководители НДЛ пойдут с повинной головой назад в Украину. Обычно «революционеры» подобного типа склонны идти «до конца».

Значит, населению новоиспеченной республики при весьма прохладном отношении соседей – и российского, и украинского, – предстоит ориентироваться прежде всего на собственный рынок, рассчитывать на собственные силы.

Способен ли Донбасс прокормить себя самостоятельно? При наличии развитого рыночного хозяйства, может быть, и да, но такого хозяйства в результате «революционной войны за независимость», увы, не будет. Видимо, придётся вводить нормированное распределение. Необходимость же борьбы с действующими в подполье «украинскими сепаратистами» приведет к установлению недемократического, диктаторского правления. Голод и диктатуру – вот что сулит Донбассу «мирное» течение «национальной революции».

Автор оказался удивительно прозорлив в своих предположениях.

Казалось бы, победа Януковича и приход во власть «донецких» поставили точку в противостоянии востока и запада, и апокалиптические пророчества должны были утратить свою актуальность. Однако после 2010 года, вопреки ожиданиям, напряжение в стране продолжает нарастать. Картины грядущих катастроф снова рисуют все, кому не лень. Даже автор этих строк в августе 2011 года опубликовал статью под названием «Третья мировая война начнётся в Украине», обрисовав наихудший возможный сценарий развития событий. К власти в Киеве приходят правые, которые начинают проводить жёсткую политику, направленную на уничтожение остатков советской идеологии и принудительную украинизацию русскоязычного населения. Это приводит к массовым беспорядкам, которые подавляются силовиками. Россия тут же вводит в Украину войска под предлогом защиты русскоговорящих украинцев от произвола националистов. Оказывать сопротивление фактически некому – армии как таковой в Украине уже нет. Как следствие – НАТО вводит в страну миротворцев, и Украина превращается в поле боя новой мировой войны.

Скандально известный луганский политик Владислав Кривобоков в 2012 году написал: «Не так давно в мае месяце этого года… мы задумались над возможным развитием событий в Украине через три года, при условии если накал в обществе по основным его проблемам не будет немедленно снят. Моделируя ситуацию, мы пришли к выводу, что в 2015 году возможна гражданская война, которая закончится исчезновением с карты мира такого государства, как Украина. Своими силами мы попытались предостеречь власть и общество от грядущей катастрофы, сняв видеоролик, в котором показали возможное развитие событий, их ход и эпизоды братоубийственной войны. Теперь, к сожалению, я должен констатировать, что мы ошиблись. Почему «к сожалению»? Да потому, что война на Украине уже идет полным ходом. Осталось лишь совершить первый выстрел. Нужно заметить, что многие только его и ждут».

И тогда же опубликовал видеоролик, в котором будущее представлено отнюдь не в розовом цвете. Ополчение Донбасса – Восточный освободительный корпус – штурмует Киев. Идут городские бои. Убитых и раненных уже никто не считает. Разрушены городские коммуникации, не работают интернет и телефонная связь. Не хватает продуктов и медикаментов, население прячется в подвалах, а банды мародёров воюют друг с другом за склады бытовой техники, торговые центры и магазины. В кадре мелькают разрушенный дома, взорванные мосты и сгоревшие автомобили. Точно такую же картину мы наблюдали всего лишь два года спустя, только не по телевизору на улицах других городов, а прямо здесь, на улицах Луганска.

Признаки надвигающейся катастрофы маячили, что называется, перед глазами, и не заметить их мог разве что совершенно близорукий в политическом плане человек. Или идеалист, смотрящий на всё через очки, одно стекло в которых жёлтое, а второе – голубое.

Собственно, здесь пора закончить это несколько затянувшееся вступление и перейти к описанию тех событий, которые ознаменовали крушение того привычного мира, в котором мы жили все эти годы.

2. Эхо Майдана

Ловко пущен механизм, идет за строем строй.

В одиночку ты никто, зато в толпе – герой.

У тебя свои цвета, ты знаешь грозный клич.

Нерушима та стена, в которой ты кирпич!

А. Елин

С этим человеком у нас не было почти ничего общего. Но нас объединил коньяк. Коньяк назывался «Болград». Покупался он, как правило, в ближайшем «АТБ», потому что там он стоил на десятку дешевле. Сказать, что выпили мы его много, – значит ничего не сказать. Потом эти характерной формы низкие, плоские бутылочки с грибообразными пробками надолго заполонили шкафы и полки, будучи использованными повторно в качестве тары для домашнего ликёра. И уезжая из Луганска, я спустил в погреб десятка два этих бутылок, уцелевших несмотря ни на что, и оставил там до лучших времён.

Человека звали Валентин. Хотя я мог бы назвать его Андреем или любым другим именем, может быть, даже настоящим. Но пусть будет Валентин. В прошлом у него остались два года армии и шесть лет тюрьмы. В тюрьме он не сидел. Сидели другие, а он их охранял. А последние два или три года просиживал штаны в какой-то логистической конторе, где ему платили относительно неплохие деньги за усердный труд с восьми до шести. Разумеется, с перерывами на обед и перекур.

Валентин вёл размеренный, расписанный наперёд образ жизни от зарплаты до зарплаты. В промежутках между зарплатами повседневную рутину скрашивали «левые» доходы в виде, скажем так, неформальной благодарности от заинтересованных клиентов, в просторечии именуемые откатами. А когда откатов не было, он предавался мечтам о том, как в скором будущем купит небольшой грузовичок и займётся бизнесом. Бизнес он видел в специфическом ракурсе – пресловутый грузовичок предполагалось сдать в аренду той самой конторе, в которой Валентин благополучно трудился, и при этом продолжать работать, получать откаты, копить деньги и предаваться мечтам о втором грузовичке.

Мир в его представлении был чем-то статичным, незыблемым и, по большей части, неинтересным. Проводя почти всё время, что называется, в четырёх стенах, Валентин мало интересовался тем, что происходило за их пределами. Любимой его фразой была «Пусть происходит что угодно, лишь бы это не отразилось на грузоперевозках». Жизнь его укладывалась в стандартную схему «дом – работа – пивная», причём в последнем пункте успешно оседала значительная часть заработанных денег, что отодвигало воплощение мечты о грузовичке в зону неопределённого будущего. Дома он делал перманентный ремонт, который съедал ещё некоторую часть средств. Но Валентина это на самом деле мало беспокоило. По крайней мере, до тех пор, пока глазам его открылись горизонты совершенно иной реальности.

Знакомство со мной его испортило.

Точнее испортило его знакомство с другим миром, абсолютно ненормальным с точки зрения нормального человека. Валентин вдруг попал в общество, где люди вместо того, чтобы утром приходить на работу и проводить там, как полагается, восемь часов, время от времени шляются по каким-то массовым и не очень мероприятиям, что-то там записывают, фотографируют, а потом обсуждают всё это до двенадцати ночи под колбасу и коньяк. И при этом – о чудо! – некоторым из них за это ещё и платят какие-то деньги. Слова «медиа» и «журналистика», до недавнего бывшие для него магической абракадаброй, вдруг обрели плоть и кровь.

Сначала всё это вызывало у него непонимание и недоумение, потом интерес, а потом желание приобщиться и поучаствовать.

– Вот кому это надо? – вопрошал он. – Вот смотри заголовки, типа оптимистичный понедельник на обычном луганском сайте: «В Северодонецке старушка упала с 4 этажа», «В Луганске «ВАЗ» врезался в дерево. Есть погибшие», «В Ровеньках застрелился подросток», «Сутенерша из-за несовершеннолетней получила 5 лет». И у всех одно и то же. И написано, как будто это компьютерная программа писала. Компиляция словечек и фразочек. Какой в этом смысл? Я бы денег за такое не платил.

Честно говоря, я-то всегда считал, что журналистика – это убыточная модель медиабизнеса. Особенно новостная журналистика. На самом деле новости делаю пресс-службы и пиарщики, это их хлеб, и они получают за это деньги. Остальные же так называемые журналисты из этого материала лепят какие-то тексты, которые потом подаются как эксклюзив. Но, в целом, журналисты не производят ничего, за что им стоило бы платить. Платят им, на самом деле, за продвижение в массы тех или иных идей, и тогда они автоматически превращаются в пиарщиков. Либо эти деньги – банальная взятка за то, чтобы какие-то компрометирующие материалы не были опубликованы. Всё остальное – клонирование и рерайт текстов пресс-служб. Потому, объективно, в позиции Валентина было здравое зерно.

А потом он как-то выдал:

– Слушай, а давай я тоже пографоманствую?

– Как это? – Это заявление застало меня врасплох.

– Ну попишу что-нибудь. Дашь мне какое-нибудь задание.

– Ты хоть понимаешь, как это делается?

– Да по ходу дела прояснится. Я вот тут почитал кое-что. Вот скажи, почему все обвиняют Партию Регионов в политической проституции? Ведь все на деле мечтают продаться и подороже. Той же самой ПР. У меня там, кстати, края есть. И даже партбилет. Я в их молодёжке состоял. Вот, давай я что-нибудь про них напишу.

– Хочешь писать про политику? Хорошо, тогда маленький экзамен. Знаешь, кто такой Валерий Голенко?

Ответом было молчание.

– А кто Пристюк, знаешь?

– Да не знаю я Пристюка. То есть слышал фамилию, но кто это, не знаю. Я Кравченко знаю. Это мэр наш. Его постоянно по телеку показывают.

– Как же ты будешь писать про политику, если не имеешь об этом никакого представления?

– Ну, буду вникать. Надо ж чем-то заниматься. Я сейчас вообще хочу на один заводик перейти логистом работать. Хочу отдельный кабинет и зарплату стабильную, а не как сейчас, горбатиться за процент. Но пока не выходит. Вот я и думаю попробовать пографоманить.

– Так ты определись, кем ты хочешь быть – журналистом или логистом.

– Да всё равно. Тем более, одно другому не мешает.

– По-моему, у тебя каша в голове.

– Да что сразу каша. Денег надо. Мне кровать домой надо покупать. И ремонт доделывать. Я третий месяц линолеум постелить не могу.

Меня самого к тому времени угораздило вляпаться в ремонт, а, как известно, его легко начать, а вот закончить – почти невозможно.

– Ты пойми одну вещь: тебе ж просто так никто платить не станет. На гонорары можно рассчитывать, если писать что-то адекватное.

– Ну, я буду тренироваться.

И, махнув рукой, я отправил его тренироваться. На кошках. Точнее, на ёлках, которые местные экологи высаживали в Станице Луганской.

По интернету гуляет шутка, что первым топ-блоггером был Винни-Пух. Он нёс всякую чушь, не скрывал, что в башке у него опилки, писал с ошибками, но его все любили и подкармливали. Валентин в течение года уверенно пытался догнать и перегнать этого персонажа и, надо сказать, довольно успешно. Впрочем, репортажи про ёлки выходили у него довольно сносными, но не более того.

В конце концов к его мечтам о грузовичке и кабинете на заводе добавилась мечта написать книгу. Но для этого, как он утверждал, ему нужно было дополнительно потренироваться ещё с полгода, для чего он даже завёл блог на одном из местных порталов, окончательно и бесповоротно встав на путь Винни-Пуха.

Правда, всем этим он занимался походя, не нагружаясь особо, потому что работа, ремонт и коньяк оставляли для его графоманских потуг совсем немного времени. На мои предложения сходить куда-нибудь и сделать репортаж он почти всегда отвечал одинаково:

– Это ж вы, тунеядцы и бездельники, ходите куда вам вздумается, а я не могу, я могу только в выходные.

Впрочем, в выходные он тоже мог не всегда, поскольку время от времени ходил куда-то играть в шахматы. Поэтому в те достопамятные дни, когда местные оппозиционеры готовились праздновать годовщину оранжевой революции, он тоже оказался занят.

– Та не, в это воскресенье я не могу, – ответил он на моё предложение. – Тем более, что там будет? Опять эти постные рожи вылезут на сцену, споют «Ще не вмерла», помашут флагами и по домам. Ничего нового.

Об этом мы говорили в начале недели. И тогда ещё не было никаких оснований предполагать, что воскресная оппозиционная тусовка сможет перерасти в нечто большее, чем обычный унылый парад говорящих голов.

Накануне Майдана

2013 год был знаковым в том плане, что Украина в очередной раз пыталась определиться с выбором внешнеполитического курса. Разумеется, этот вопрос поднимался и раньше, но вот с каждым годом уходить от прямого ответа становилось всё сложнее. Леонид Данилович Кучма, автор тезиса «Украина – не Россия», мог позволить себе проводить политику по принципу «и вашим, и нашим», потому что никому из заграничных партнёров, по большому счёту, ничем обязан не был. Чего не скажешь о последующих двух президентах, заигрывавших и с Западом, и с Россией и в итоге погрязших в долгах, как финансовых, так и политических. А долги, как известно, рано или поздно надо отдавать. Тем более, что кредиторы становились всё настойчивей.

Очередное обострение началось, как обычно у психов бывает, по весне и уверенно прогрессировало. И, пока на авансцене кривлялись политические клоуны разных цветов и оттенков, за их спинами уже поднималась волна, которая должна была смести к чёртовой матери весь этот фальшивый бомонд. Бомонд этой угрозы пока что не замечал и в очередной раз развлекался игрой в перетягивание каната.