Недетские игры

Этот жест я оценила хотя бы потому, что он был не шутливым, не позерским, а естественным, как дыхание, раз идет женщина, ей нужно открыть дверь и пропустить вперед. Водитель, увидев сумку выбрался из-за руля и открыл багажник. Дэн аккуратно сгрузил свой кофр и напомнил:

– Садитесь скорее, девчонки, холодно!

Мы послушно нырнули в салон, он мягко прикрыл за нами дверь, обошел машину и сел рядом с водителем, уточняя маршрут. Алинка собиралась к Сашке, они еще не жили вместе постоянно, но она проводила в его доме все вечера и теперь прикидывала вслух, не зайти ли в магазин за сырным соусом. Я тихонько облизывалась. Меня в нашем съемном убежище ожидали не пельмешки, а парочка планов с описаниями и таблица всхожести семян однолетников.

Наш дом располагался ближе к спортивному комплексу, в котором проходил конкурс. Когда машина остановилась у подъезда, Дэн, не слушая моих отказов, вышел, открыл дверь, помог мне выйти, довел до этажа, подождал пока найду ключи в свете телефона, а потом перехватил мою руку и прижал к своим губам:

– Доброй ночи, прекрасная Елена, сладких снов!

Я возмущенно вспыхнула, думая, что он издевается, припоминая мне прозвище и тот поцелуй у ограды, но он еще раз коснулся моей руки губами, а потом ссыпался вниз по лестнице, словно пацан, позвонивший в дверь и вовремя удравший!

Весь вечер вписывая данные в таблицу, набирая описание рабаток я возмущенно просила Алинку больше не сталкивать меня с Дэном.

– Лееен, ну он хороший! – отмахивалась подружка.

– Я тоже хорошая, только не хочу быть заменой прекрасной Кристине! – категорически заявляла я в ответ.

– Кстати Яра мне говорила, что вся семья Дэна очень рада тому, что он расстался с этой блондинистой дылдой! – написала подружка и мне показалось, что хихикающий смайлик мне игриво подмигнул.

– Как семья может радоваться потере партнерши? – удивилась я.

Помимо спортивного комплекса для крупных выступлений у нас по городу было немало танцевальных залов, а потому в сети и на столбах можно было увидеть объявления примерно такого содержания: «ищем партнера такого-то года рождения, рост такой-то».

– Ярослава сказала, что Кристина попыталась заключить контракт на рекламу от имени их пары, не спросив Дэна, – написала Алинка в ответ, украсив сообщение смайликом с вытаращенными глазами, – наврала агенту, что они жених и невеста, и даже получила аванс, только Дэну ничего не сказала. Хорошо агент решила подстраховаться и все же получить его подпись! Все открылось, деньги ей пришлось вернуть, потому что Дэн сниматься отказался. Хотя я не представляю, чем она думала, – тут смеющиеся смайлики пошли чередой, отвлекая меня от схемы посадки, – Яра сказала, что рекламировать надо было прокладки!

Тут я не удержалась и хихикнула вслух, представив себе Дэна, говорящего в камеру:

– Когда у меня наступают критические дни…

В общем болтали мы с подружкой весь вечер, но хитрюга так и не пообещала не сводить меня больше с черноволосым красавчиком. А ночью у меня неожиданно пиликнул телефон. Я уже спала, но протянула руку, думая, что это будильник и взглянула на экран. Смс, с незнакомого номера:

– Сладких снов!

Я хмыкнула, булькнула, помянула неизвестного «добрым» словом и поглубже закопалась в одеяло, дом был старый, в окнах свистел ветер и порой даже высунуть руку из уютного тепла было неприятно.

Воскресенье я посвятила уборке, стирке и готовке впрок, деньги изрядно истощились, до стипендии надо дотянуть, а просить у папы и брата я считала нечестным, хватит того, что они оплачивают мою часть квартплаты за это своеобразное «общежитие», ведь я могла учится дома, но захотела самостоятельности и мне ее предоставили.

Нажарив пирожков с картошкой, сварив компот и щи, я наконец хлопнулась за комп и написала Женьке про поразившую меня мастерицу. Изложила свои мысли, приложила фотографии работ и удачный кадр самой девушки, а в конце потребовала свои десять процентов за идею и посредничество.

Брат ответил сразу. Сначала обозвал мелкой таракашкой, потом признал, что идея хороша:

– Ты-то мне на что посредница? Захочу, сам девушку найду!

– А у меня ее адрес есть и телефон! Ты ж искать месяц будешь, а я сразу наводку дам! Да и может она с тобой разговаривать не захочет! Ты у нас бугай невоспитанный, лишенный чувства такта, напугаешь с порога, а тут такая мастерица!

Толпа смайликов с кривыми рожицами меня не напугала, Женька всегда чуял выгоду, да и меня любил, частенько прикрывая перед мамой. В итоге мы договорились, и я написала адрес девушки с цветами, а потом довольная села за мольберт.

У листа бумаги я отдыхала. Выкладывала свои мысли и мечты на лист, словно в полутрансе, а потом сама удивлялась результату. Сегодня это были розовые и красные линии, зелень, немного фарфорового сияния, словно на полотнах Ренуара… Я отбрасывала мелки, втирала цветную пудру жесткой кистью, посыпала мелкой сияющей взвесью и снова штриховала, добиваясь нужного эффекта.

Когда я устало откинулась на кровать – ну что поделаешь, комната узкая, а мебели много, пол, стол и постель были усыпаны цветными крошками, мелками, кусочками бумаги и кисточками, а с листа на меня смотрела девушка, склонившаяся над букетом алых лилий. Фаты нет, но сразу понятно, что это невеста, я всмотрелась в ее черты, улыбнулась, и накрыла изображение листом кальки, пусть полежит, через годик подарю брату на свадьбу.

Глава 7

Утром я тащила на занятия сумку с тетрадями для лекций, пакет со сменой одежды на физру, пакет планами участка для курсовой, бутылку воды, бутерброды и чистые кроссовки. Со стороны я, наверное, напоминала верблюда, но остальные девчонки явились нагруженные точно так же. Не самый любимый наш день. Занятия по понедельникам проходили в новом, недавно отстроенном корпусе. Там было влажно, холодно, пахло штукатуркой и краской, а в коридорах кое-где до сих пор встречались заляпанные ведра, валики и леса. Зато была помпезная мраморная лестница, ради которой требовали сменку, супердорогой буфет с меню на английском и два спортивных зала, в которых нас гонял сонный физрук.

На физкультуре нас поджидал сюрприз: в этом же зале постелили красно-белый ковер, и парни из патриотического клуба лихо валяли друг друга на нем, под руководством высокого плечистого тренера. Наши девчонки нарезая круги для разминки все головы посворачивали пялясь на парне и на тренера, я же берегла дыхание и думала о том, что следующей парой у нас химия, а препод препротивный мужик, требующий знать гигроскопичность и слеживаемость фосфатных удобрений наизусть. Задумалась, и не заметила подножку. Летела на пол с тихим:

– Ляяяяя!!!

Ожидая удара от многократно прокрашенного пола.

– Девушкам ругаться вредно, – лениво произнес над головой знакомый голос.

Хотелось закрыть глаза и провалиться сквозь тот самый пол, но пришлось подергать ногами, чтобы меня поставили на место, потом выровнять дыхание, которое сбилось вовсе не от падения, а от горячих мужских ладоней под грудью и на животе.

– Спасибо! – коротко поблагодарила я, когда наконец встала на ноги.

Точнее поставили. Макс пристально оглядел меня, словно искал повреждения, потом тряхнул удлиненной зеленой челкой:

– Всегда пожалуйста, Прекрасная, обидно будет, если личико разобьешь! – тягуче и насмешливо прозвучало в ответ.

В крови еще гулял адреналин, поэтому я резко отвернулась от него, и печатая шаг вернулась в строй. Хотелось от души приложить кулак к его лицу, но я ж не зря почти семь лет занималась биатлоном, представляла, как может ответить парень, занимающийся борьбой «на автомате», да и руку было жалко, еще костяшки об его зубы сбивать…

Утешив себя такими мыслями, я выполняла упражнения разминки пока в голову не стукнул другой вопрос, а кто же поставил подножку? Прикрыв глаза, я приседала, пытаясь вспомнить подробности. Кроссовки, белые с ярко-алым уголком и серебристыми буквами. Долго искать не пришлось, Милана, наша первая красавица яростно сверлила мне взглядом лоб. Я нехорошо прищурилась, а потом вдруг усмехнулась ей в лицо.

Все знали, что эта красивая яркая девушка учится на бюджете потому, что ее отец декан одного из факультетов. Она частенько пренебрегала первыми парами, получала зачеты «автоматом», и при этом хвасталась дорогими сумками и каблуками. Почему она выбрала такую профессию, которая требует копания в земле, переноски тяжестей и умения хотя бы чертить мы не понимал. Скорее всего обманулась словом «дизайнер» в названии профессии.

Так вот почему она сегодня появилась на первой паре! Знала, что здесь будут парни из патриотического клуба! Но почему подножка? Месть за зеленые волосы Макса? Неужели она вообразила себя его защитницей? Я снова усмехнулась ей в лицо, и покрутила пальцем у виска. Милана прищурилась и кивнула с обещание попортить мне кровь. Я подошла ближе и жестами показала ей – нужен, забирай! Только отстань дура ненормальная! Девушка фыркнула и демонстративно отвернулась, а Алинка тут же ткнула меня в бок:

– Чего ей надо?

– К Максу ревнует, чокнутая, – нафига он мне сдался? – грубо ответила я, чувствуя, как предательски начинает болеть колено.

– Правильно! – поддержала Алинка, – зачем тебе этот высокомерный кактус? У тебя Дэн есть!

– Алина! – я рассердилась уже всерьез, – нет у меня парня! Нет и не надо!

В этот момент в зале почему-то стало тихо и мои слова разлетелись по всему помещению. Девчонки захихикали, парни усмехнулись, а тренер даже поаплодировал:

– Правильно Петрова! Парней нужно заводить после госэкзаменов, и преддипломной практики! Чтобы пузо не мешало кроссы сдавать!

Все засмеялись, а тренер тут же выдал новое задание, переключая внимание студентов на спорт. Милана в мою сторону больше не смотрела, а вот Макс отчего-то буравил спину взглядом, так что я старалась не поворачиваться к нему лицом вообще, мало ли что там нашей красавице покажется? С нее станется папочке нажаловаться и завалить мне красный диплом!

После физкультуры мы переоделись и медленно поплелись на химию, ожидая обычной порки младенцев вместо лабораторной, но к нашему удивлению в аудитории нас ждала миловидная девушка:

– Меня зовут Ольга Валерьевна, я ваш новый преподаватель, – представилась она и улыбнулась.

Мы воспряли, расселись по местам и приготовились слушать. Ольга Валерьевна оказалась аспиранткой нашего «сухаря». Она точно и ясно объяснила задание, разрешила пользоваться таблицами и даже калькуляторами:

– Главное, чтобы вы знали, какой формулой нужно пользоваться для расчетов и какие брать исходники, сами расчеты можете выполнять как вам угодно, хоть столбиком, хоть на телефоне, – уточнила она и мы радостно кинулись в работу.

Делать расчеты зная, что никто не встанет над головой с ехидным комментарием оказалось намного легче. Мы все уложились в отведенное время, радостно сдали тетради и побежали на следующую пару этажом выше.

После четвертой пары был большой перерыв, кое-кто уходил домой перекусить, кто-то шел в кафе, но большая часть нашей группы топала в столовку, в надежде перехватить чай с булкой или малюсенькую «пиццу», чтобы дотянуть еще несколько пар и дополнительных занятий.

В старом корпусе был обыкновенный буфет, и жевать булки приходилась на подоконниках или прямо в аудитории. В новом здании устроили большой светлый зал с уютными столиками и пластиковыми стульями, нарядили работников в синие фартучки и косынки, а потом обозвали все это «кафе». Цены, однако были вполне доступные, так что на третий этаж мы спускались бодрой трусцой.

В столовой было полно старшекурсников, но Алинка шустро протолкалась к стойке и уже звала меня к себе. Оказалось, что в очереди стояли Яра и Дэн. Я подошла, поздоровалась и попыталась смыться за столик, мысленно обещая Алинке очередную головомойку. Ей как с гуся вода конечно, но вдруг появится понимание что нехорошо так подставлять подругу?

Однако побег не удался. Дэн поздоровался в ответ и отвернулся, смущая меня уже не профилем, а разворотом плеч, а Ярослава мне страшно обрадовалась и сразу же напомнила про портрет. Пришлось прямо в очереди обговаривать и уточнять, что именно она хочет и к обсуждению подключился ее брат.

– Можно сделать набросок пастелью, – говорила я, – или сангиной, чтобы попробовать варианты освещения и позу, а потом уже писать темперой или акварелью.

– А маслом ты не пишешь? – полюбопытствовала Яра.

– Нет – коротко ответила я, не уточняя, что масло для меня слишком дорого.

Мы обсуждали варианты – акварель или темпера, а может быть гуашь? Алинка уверяла, что Яра будет особенно хороша в костюме для бальных танцев, а сама «модель» хотела примерить летний сарафан или даже джинсовые шорты. Брат и подруга пытались ее переубедить, и в итоге Ярослава сделала выбор:

– Хочу портрет в красном платье! Только у меня их несколько, надо смотреть которое лучше.

– От освещения многое будет зависеть, – признала я, – да и место надо найти, у нас в квартире темновато.

Слово за словом, и в итоге мы договорились встретиться с Ярославой после пар, чтобы пойти к ней домой примерить платья и сделать наброски. Я правда предлагала пойти ко мне и просто поработать над вариантами, но Ярослава упорно тащила меня к себе. Дэн молчал, не делая попыток возмутиться. В конце концов мое нежелание заметила Алинка и извинившись утащила меня в сторону:

– Ленка, ты чего? – спросила она, – Ярослава не вредная, а ты ее словно боишься.

– Да не боюсь, – отмахнулась я, – просто неловко. Представляешь, сколько девчонок пытаются с ней подружится, чтобы с братом познакомится?

– Это да, – подружка хихикнула, – но знаешь, в чем прикол? Дэн давно уже с родителями не живет! Снимает где-то комнату, а дурочки все выследить пытаются, где.

Тут и я хихикнула, расслабляясь. Раз потрясающего красавца не будет на горизонте, у меня есть шанс провести неплохой вечер в приятном общении, заодно и навыки потренирую. Увидев, что я успокоилась Алинка снова потащила меня в очередь и уговорила взять не только булку с чаем, но и салат.

После перекуса мы вернулись на пары и упорно грызли гранит науки до самой темноты.

Глава 8

Учебный день пролетел незаметно. Когда я вышла после пар к гардеробу, там уже топталась Ярослава:

– Лена, пошли скорее! Нас папа заберет! – поторопила она.

Мы вышли из корпуса, и я порадовалась, что вышла не одна: мелкая морось перешла в холодный пронзительный ливень, а в лужах уже похрустывал ледок. Яра потянула меня к машине из которой пахло теплом и булочками.

– Папа, познакомься, это Лена, она будет писать мой портрет!

Невысокий седой мужчина повернулся вежливо поздоровался и сказал:

– Садитесь девочки, мама сейчас придет.

Из дверей корпуса выпорхнула грациозная фея на каблучках, быстро подбежала к машине и села рядом с водителем:

– Все, договорилась! – довольно выдохнула она и мотор заурчал.

Яра представила меня своей маме, и кажется им всем польстил мой восторг:

– Теперь я понимаю в кого Дэн такой грациозный, – брякнула я и покраснела.

Мама Яры засмеялась, но совершенно спокойно:

– Это вы нашего папу в молодости не видели! – и посмотрела на Кирилла Константиновича теплым взглядом.

Поскольку все ботали и смеялись, я совершенно не следила за дорогой, тем неожиданней была остановка.

– Девочки, десантируемся! – скомандовал отец Яры, и мы выбрались из уютного тепла под дождь, потом быстро пробежали до дверей подъезда и шумной толпой ввалились в квартиру.

– Руки мыть, ужинать! – объявила мама Яры, – Кирилл, поставь пожалуйста стол в гостиной!

Яра уже закинула мои вещи в свою комнату и потащила мыть руки, а я все еще с интересом осматривалась. Порой жилище рассказывает о человеке куда больше, чем внешность.

Прихожая квадратная и ярко освещенная выдавала артистизм хозяев дома. Вешалка из старых вилок, ключница с разноцветными масками, подставка для обуви, она же скамеечка собрана из тонких корявых стволиков сосны, залитых лаком. Яркая плитка на полу и обои теплого терракотового оттенка на стенах. Я хотела присесть в уголочке и набросать эту прихожую, со всеми ее маленькими чудесами.

В комнате Ярославы царил ожидаемый бардак. С полок свисали каска для верховой езды и шляпа, украшенная блестками. На двери шкафа-купе болталось платье, расшитое перьями и тут же прямо на полу, валялись рваные джинсовые шорты, ковбойка и кеды. У меня зачесались руки составить два-три фона для будущего портрета, но меня повели в забавную лимонно-желтую ванную, а потом на уютную кухню, отделанную в итальянском деревенском стиле.

Всюду чувствовались вкус и стиль, а еще немалые деньги. Меня накормили спагетти карбонара, напоили кофе по-венски, расспросили про родственников и отпустили с миром, работать над эскизами.

Ярослава сначала дурачилась, перебирала одежду, бижутерию, но потом стала серьезной и достала платье в котором хотела быть на портрете. Я с удивлением смотрела на алый бархат. Обычно в бархате пишут женщин постарше, да и трудно будет пастелью передать такую ткань, но когда девушка надела платье, сомнения отпали! Она была дивно хороша, и я немедля занялась набросками.

Вот только Ярослава пыталась принимать позы, таращила глаза, смешно жеманничала и совершенно сбивала мне настрой. В конце концов я просто рассердилась и прикрикнула:

– Так нельзя! Перестань кривляться! Смотри что получается! – я повернула лист.

На нем были просто ломанные линии, складывающиеся в лицо больше похожее на маску мима. Ярослава растерялась, закусила губу, замерла в привычной танцевальной стойке и мои руки тут же запорхали над картоном.

– Вот! Просто двигайся, думай о чем-то хорошем или веселом, можешь даже петь и танцевать, мне это не мешает!

Яра тут же включила музыку, и начала отрабатывать движения, словно на тренировке. Это было немного не то, что я хотела, но ей нужно было сосредоточится и расслабиться одновременно. Через некоторое время девушка забыла о моем присутствии, перестала выполнять упражнения и мурлыкая что-то себе поднос начала собирать одежду, разбирать сумку, причесывать волосы. Это было то самое, нужное и необходимое для моей работы, и я погрузилась в процесс. Мелки трещали разлетаясь, уголь крошился в пальцах и черными хлопьями оседал на лист, вода растекалась с акварельной кисточки, размывая тени.

Когда я оторвалась от планшета за окном была глубокая темнота, а Ярослава зевала на подоконнике, общаясь с кем-то по телефону.

– Уже поздно, мне пора, – я осторожно выпрямилась, расправляя затекшую спину.

Ярослава тоже очнулась и вздрогнула:

– Ой! Я забыла, что ты тут!

Я только довольно усмехнулась, ведь специально вырабатывала такой стиль одежды, неброский и бесформенный, предпочитая сливаться с фоном, чтобы не спугнуть свои модели. Между тем Ярослава вскочила, взглянула за окно, потом на часы и принялась меня убеждать остаться:

– Темно совсем и дождь, останься у нас!

– Мне тетрадки нужны и чистая одежда, – нехотя отговаривалась я.

На самом деле наброски взяли столько душевных и физических сил, что хотелось быстро выпить чаю с медом и упасть в кровать кутаясь в сон, как в подушку.

– Одежду постираем, а тетрадку я тебе чистую дам, потом перепишешь!

Тут зашла мама Яры, и тоже посоветовала остаться:

– Лена, поздно уже, Константин отвез бы тебя, да позабыл и выпил рюмочку.

В общем через пять минут я топала в ванную с полотенцем в руках. Яра выдала мне огромную футболку, рассказала, какой можно взять шампунь, и пообещала заварить чай. Горячий душ, холодный душ, голову вымыть, и обязательно потереть уши, лоб, пальцы… Стало легче, я ощутила себя облачком, готовым уснуть. Натянув футболку, я вышла в коридор и… столкнулась с Дэном!

– Что ты здесь делаешь? – хором сказали мы.

Секундная пауза и Данил чуть насмешливо ответил:

– Я вообще-то здесь живу!

– Вот как? А мне сказали, что тебя не будет, – неловко сказала я.

На шум в коридор вышла Яра:

– Дэн, изволил появиться! – подразнила она брата, – Лен, пойдем, чай стынет, ты совсем с лица спала!

Девушка утянула меня на кухню, а Дэн ушел в ванную, успев удивленно хмыкнуть мне в след. Похоже мокрая футболка не оставила простора его воображению.

На кухне было тепло, пахло травами и медом. Огромная кружка, похожая на бульонную стояла на столе рядом с блюдцем полным бутербродов и печенья. Я довольно обняла чашку и вдохнула аромат: яблоки, шиповник, ромашка, мед, и немного имбиря. Сказочно вкусно и полезно! Я наслаждалась каждым глотком, Яра пила сок и болтала. Потом ее позвала мать, а я осталась медитировать над тарелкой.

Вскоре хлопнула дверь – Дэн вышел из ванной, одетый в домашние брюки и футболку с длинным рукавом. Право, хотелось немедля снова схватиться за наброски, но я упорно пила чай, отщипывая крохотные кусочки сыра. Парень молча налил себе чаю, сел напротив и моментально смел половину бутербродов. Я уже собиралась встать и уйти в комнату Яры, но в это время она сама вошла в кухню вместе с родителями:

– Лен, мама хочет наброски посмотреть, можно? – спросила она.

Я согласно кивнула и добавила:

– Лучше принеси сюда, здесь свет теплее.

Ярослава тотчас убежала в комнату и вернулась с ворохом листов. Стол освободили и начали выкладывать на него по листу, рассматривая наброски. Профиль, рука, вскинутая в жесте, фактура ткани, переданная сангиной и соусом, я смотрела на наброски и видела несовершенство линий и форм. Когда пошли наброски Яры на подоконнике, Дэн первым заметил, что штора, свисающая за ее спиной, превращается в силуэт мужчины. С каждым листом фигура обрисовывалась все четче, и наконец парень недовольно свел брови и ткнул в изображение:

– Кто это?

Я пожала плечами:

– Кто-то близкий, кому хочется стать ближе.

Мама Яры остро глянула на меня, а потом повернула набросок дочери:

– Дочка, кто это, не знаешь?

Яра мельком бросила взгляд на силуэт и пожала плечами:

– Ромка, наверное, только у него так уши торчат! – и девушка ничего не заметив вернулась к последнему эскизу, самому полному и точному.

Ярослава даже не заметила, что ее мать убрала тот самый листок в шкаф, а Дэн посмотрел на меня очень странно: одновременно недоверчиво и пронзительно. Последнюю точку поставил отец моей модели, он коротко и емко поблагодарил за труд, похвалил и напомнил, что пора спать. Мы разошлись, забросили стирку, выключили свет, и сонна подруга проговорила:

– Странно, что Дэн приехал, да еще и остался, говорил, что работы много, а сам, наверное, просто есть хочет, – тут Яра хмыкнула, покрутилась и уснула.

Глава 9

Утром вставать не хотелось страшно. Как всегда, после таких «выплесков» хотелось спать, есть и ничего не делать целый месяц, но студенческая жизнь требовала своего. Пришлось подниматься, пить кофе, который сварила мама Яры, плестись в ванную под насмешливым взглядом такого же сонного Дэна. Не удержавшись я показала ему язык и получила такую же гримасу в ответ. Глажка высушенных машинкой вещей доставила мне мало удовольствия, но идти в мятом не хотелось. Прическа, шарф, побежали!

К моему удивлению ровно в семь пятьдесят мы очутились на крыльце нужного корпуса. Пока Яра договаривалась со мной о следующем сеансе, нам досталось много недоумевающих взглядов, потому что Дэн и не думал отходить в сторону. Наконец попрощались, я побежала по оплывшим ступенькам наверх. Через минуту мокрая подошва скользнула по отполированному множеством ног краю, и я повалилась вперед с мыслью, что надо закрыть руками лицо, но… меня с двух сторон дернуло вверх и на какой-то миг я зависла опасно, качаясь над лестницей и в ужасе боясь открыть глаза:

– Прекраааснааяяя, под ноги надо смотреть! – от знакомого голоса мурашки пробежали по всему телу, и я осмотрелась.

Справа меня держал Макс. Его зеленая челка топорщилась от влаги, а глаза блестели вызывающе и насмешливо. Слева стоял Дэн, его взгляд был упрекающим и к счастью парень молчал. Встав на дрожащие ноги, я одернула блузку и неверным голосом сказала:

– Спасибо!

Продолжение благодарной речи заглушил звонок, и мы разбежались в разные стороны проводив друг друга взглядом.

Несколько пар все было тихо, я прилежно писала лекции, а по аудитории разбегались шепотки, на которые я не обращала внимания. В перерыве меня изловила Алинка и допросив с пристрастием – что это было такое на крыльце и на лестнице выложила мне местные сплетни:

– Карина и Лилька считают, что ты разыграла падение, потому что видела, как парни идут за тобой, Наташка и Ульянка думают, что это очень романтично, а Лариска и Алка говорят, что падать ты не умеешь, у них бы это получилось изящнее.

Подружка хихикала, а я тоскливо смотрела по сторонам. Все как я думала – куча любопытных взглядов, смешки, подколки, бррр. Несколько дней я молча терпела пересуды, надеясь, что все затихнет, но куда там! Ярослава уговаривала меня поехать к ним писать ее портрет почти каждый день. Порой я отбивалась семинарами или вечерними лекциями, но в этом случае меня провожал Дэн, невозмутимо ожидающий у раздевалки. На мои отказы он отвечал, что я еще не закончила портрет, а он не позволит обижать сестру.