Беспощадные жернова

– Я всё равно буду претендовать, – сказал Греков, – Уезжать мне некуда, работать придётся здесь.

– А мы разве не люди? – спросил Иванов, – Мы все будем претендовать.

– У меня первый класс, – сказал Греков.

Иванов тут же возразил:

– У Николаевича тоже первый класс, но он молчит. Ты не один такой образованный! Чехин уже в бригаде – он и будет решать! А я запишусь первым.

– Там без тебя бригада набрана, – сказал Семёнов, – Бригада есть на перроне, она работает и там специалисты с допусками на большую технику. Если подходить к этому вопросу грамотно, мы в списках не должны фигурировать. Не забывайте, что ещё есть Морсаков, который никуда не уезжает!

– Он вообще работал не у нас, – тут же возразил Иванов.

– Он работал, когда ты ещё не родился, – сказал Семёнов. – Лично я уеду в город.

Всем стало как-то легче, что один кандидат отпал сам-собой, хотя проблема никак не разрешилась, а, наоборот, только набирала полную силу. Уезжать особо никто не торопился и не собирался. Все хотели оставаться и работать в своём предприятии и на своей территории.

В оперативной смене страсти постепенно улеглись, между собой спор прекратился, но техников с трудоёмкого регламента никто конкурентами не считал, понимая, что у них нет опыта работы на перроне и нет допусков к реактивной технике. Самые квалифицированные техники оказались вне конкуренции.

Стояли тёплые дни. Впереди маячила трудная, холодная и долгая зима, но об этом сейчас, ранней весной, думать не хотелось. Погожие солнечные дни шли чередой один за другим. Солнышко пригревало. Погода настраивала на лирический лад. Хотелось больше думать об отпуске, о развлечениях, о предстоящих рыбалке и охоте. Ещё как-то не верилось, что всё рухнет и исчезнет, как мыльный пузырь от лёгкого дуновения ветерка.

Потянулись вереницей отпускники к кассе за отпускными деньгами, но денег на эти цели не имелось. Кассир разводила руками, стараясь кассовое окошко держать закрытым, чтобы посетители не надоедали. Она всех отправляла к руководителю и просила передать остальным, чтобы к ней без письменного разрешения руководителя не подходили. Но к кассе всё равно люди шли, надеясь, что вдруг окошко откроется и именно очередному отпускнику счастье улыбнётся и само придёт в руки в виде бумажных купюр.

Как-то так получалось, что возле кассового окошка всегда находился один работник. Специально никто дежурных не выставлял, но один человек в коридоре у кассы ненавязчиво всегда присутствовал. Безденежье настолько одолело, что люди правдами и неправдами пытались получить хоть какие-то деньги, а для этого надо хотя бы обладать информацией. Работник бесцельно ходил по коридору или просто стоял у стенки, временами при появлении в коридоре посетителя или обладателя одного из кабинетов, делая вид, что кого-то ждёт или ждёт свою очередь для посещения одного из кабинетов. Особенно это становилось характерным для времени появления кассира из банка. Но кассир приходил, а окошко кассы для посетителей не открывалось. В кассу заходил только Гермак, о чём-то там очень тихо разговаривал с кассиром, затем оттуда выходил и скрывался в своём кабинете.

Работавшая кассиром ранее женщина уволилась, а вместо неё Гермак принял на работу удобного для него кассира, которая выполняла неукоснительно все его распоряжения и, к которой в кассу он заходил, как к себе домой, обсуждая все текущие финансовые проблемы.

Упорно ходили слухи, что зарплату кассир получал, как, впрочем, и Гермак, тоже. Слухи непроверенные, но меняющиеся «часовые» в коридоре у кассового окошка временами слышали обрывки фраз, возникающие на ходу разговоры, наблюдали за поведением интересующих их лиц и делали свои выводы.

Эти обрывочные сведения незамедлительно становились темой для обсуждения в больших и маленьких коллективах. Люди перерабатывали полученные новости, возмущались, но говорить открыто в лицо Гермаку мало кто отваживался, боясь, что станет очередной жертвой на увольнение.

Некоторые отпускники часть денег всё же получали, в том числе и директор предприятия. Этими некоторыми оказывались люди, умеющие льстить директору и умеющие находить к нему подход. Как бы ни скрывались эти редкие выдачи денег из кассы, они становились достоянием обсуждения для всего коллектива.

Гермак к весне заболел, ходили слухи, что простудой, но он взял законный больничный лист и скрылся от коллектива на домашнем амбулаторном лечении. В это время и случилось очень неудобное для него событие. Позвонили из одной удалённой деревни и сообщили, что имеется рыба для продажи. Гермак в такой рейс обычно никого не отправлял, а летел всегда непременно сам. Работники быстро вычислили вероятность такого рвения: он сам лично проводил торги в деревне, покупал за счёт предприятия рыбу и после её доставки продавал по повышенной цене, прибирая разницу в цене себе в карман.

В этот раз сообщение пришло в очень неудобное для него время. Тем не менее он появился на работе, не освобождая себя от больничного листа, поставил свою фамилию в наряд на полёты и сам полетел в деревню.

Этот его поступок стал очередной темой для обсуждения и осуждения. Его боязнь, что откроется для всех налаженный бизнес, о котором давно все знали, заставила принимать нестандартные решения, что ещё больше это укрепило мнение о нём коллектива.

Гермак догадывался, что рано или поздно всё откроется, поэтому по прилёту он сказал:

– Рыбу продадим в этот раз другой организации, поскольку заказ был от них, а после продажи может быть кому-то выдадим аванс.

Сказал он это не для того, чтобы действительно выдать аванс, а для того, чтобы притупить бдительность работников, отслеживающих все поступления денег. Сам он опять скрылся дома досиживать на своём больничном листе, понимая, что к его «выздоровлению» все страсти улягутся, а эти скудные средства, поступившие от продажи рыбы, он распределит по своему усмотрению. Для полёта в деревню Гермак не забыл выписать себе командировку, чтобы получить деньги на командировочные расходы – это являлось его главным правилом: не забывать никогда о себе и меньше размышлять о судьбах подчинённых.

Разговоры об этом рыбном рейсе долго не утихали. Люди выяснили всё: где рыба покупалась, по какой цене, кто продавец и какой навар получился от торговли. Они выяснить-выяснили, а поскольку Гермак находился дома, дальше разговоров дело не пошло. Никто денег от продажи рыбы не увидел. Кассир упорно стояла на своём, что она ничего не знает и сама деньгами не распоряжается, а наличности в кассе нет, поэтому и обращаться к ней бесполезно.

Разговоры постепенно утихли, но осадок остался и этот случай никто не забыл.

Тем временем очередные отпускники потянулись в весенне-летние отпуска без отпускных пособий. Накопленный отпуск люди старались отгулять, поскольку никаких компенсаций в ближайшее обозримое время не предвиделось. На экранах телевизоров мелькали одни и те же лица, грозящие сделать всех богатыми капиталистами, но только после того, как они насытят налогами разворованную казну с утёкшими в неизвестном направлении партийными капиталами, называемыми «золотом партии». Вылезшие из ниоткуда щеголеватые жуки вещали о новых переменах, сулящих немыслимые богатства каждому жителю разрозненной, израненной, разворованной, но не покорённой страны.

На самом же деле уничтожались несметные богатства этой самой страны, исчезали предприятия и целые отрасли, росла огромными темпами инфляция, искусственно созданный хаос рушил все нормы морали и права, существующие законы и порядок, сложившиеся традиции и уклад. Людей приучали к тунеядству и праздной жизни без запретов и норм с многочисленными каникулами и праздниками.

Морсаков тоже решил взять отпуск, пока есть такая возможность. Он чувствовал, что это будет его последний отпуск в исчезающем предприятии.

– Спишешь самолёты и отпуск я тебе подпишу, – сказал ему Гермак, понимая, что без Морсакова никто эту работу не выполнит.

– Я выбрал самое удобное время, – возразил Морсаков, привыкший доходчиво аргументировать все свои решения и поступки, – Пока «ходят» документы по первым двум самолётам, я успею вернуться. На следующую партию документы у меня почти готовы, я передам их Чехину. Никаких препятствий для моего отпуска нет. А к тому моменту, когда возникнут вопросы по новому списанию, я вернусь. Отпуск я беру не на полгода, а всего на две недели!

Он придвинул своё заявление к Гермаку.

Василий Геннадьевич очень не хотел его отпускать, понимая, что в бумажной работе сразу появится «дыра», но и к аргументам он не мог не прислушаться, зная по прежней работе, что Морсаков способен всё рассчитать и продумать. Гермак нехотя придвинул к себе заявление, занёс над ним ручку и так застыл, задумавшись и смотря в одну точку. Затем он быстро поставил подпись и отдал заявление, огорошив Морсакова неожиданным выводом.

– Хорошо, иди отдыхай, а потом останешься за меня, а я пойду в отпуск.

– У тебя есть главная замена – Чехин, – сразу возразил Морсаков.

– Я хочу оставить тебя, я так решил.

– В принципе я не возражаю, просто как-то неожиданно. Руководителем быть у меня нет способностей и желания.

– Ничего, месяц поруководишь, ничего не случится. Будешь решать только текущие вопросы. Оформим тебе право подписи в банковских документах. А стратегические вопросы оставляй до моего приезда.

Морсаков ушёл, видя, что разговор окончен. Главный вопрос для себя он решил: он идёт в отпуск в удобное для него время. Можно готовить боеприпасы и отбывать на весеннюю охоту на Канин. А как в этот раз туда попасть, он пока не знал. Самолёты почти не летали. «Ничего, не первый раз», – подумал он, – «Всю жизнь летал, улечу как-нибудь и в этот раз. Надо обрадовать напарников, которые ждут результат по моему заявлению на отпуск».

Как-то невзгоды и неурядицы всех последних месяцев ушли на второй план. Теперь все его мысли оказались заняты подготовкой провианта, боеприпасов, одежды и прочих мелочей, необходимых для автономного выживания в тундре в течение нескольких дней и ночей. Его напарники, обрадованные тем, что коллектив остаётся прежний, стали также усиленно готовиться. С одним из них, Андреем Анатольевичем, можно было советоваться и решать насущные вопросы, а другой находился на расстоянии более сотни километров на пол пути к конечной цели.

Андрей Анатольевич по возрасту самый старший, опытный гусятник, всю свою жизнь проживший на Севере. Бывал он во всяких передрягах, во всяких условиях проживания, имел за плечами огромный опыт, как по работе, так и в жизни. Сейчас они жили вдвоём с женой, не обременённые сильно домашним хозяйством и заботами. Андрей Анатольевич, выйдя на пенсию, продолжал работать, осуществляя надзор за полётами, а после распада предприятия оказался не у дел, попав сразу под сокращение.

Третий напарник Василий Алвизов летал в качестве пилота. Он и сколотил в своё время этот охотничий коллектив, сам став заядлым охотником. Судьба забросила его на Север после окончания лётного училища. Здесь он прижился, полюбив Крайний Север, его суровый нрав и широкие возможности для рыбалки и охоты. Воспитание четверых сыновей не мешало ему заниматься работой и досугом. Собираясь на излюбленные места, он ждал напарников, с которыми привык делить радости и огорчения походной жизни. По характеру весёлый и общительный Василий легко сходился с людьми, мог найти и друзей, и напарников в любое время и в любом месте, но предпочитал старых друзей не бросать.

Сейчас он ждал, когда друзья изволят к нему явиться, и понимал, что этого может и не произойти из-за отсутствия транспорта. Весна – время самого бездорожья и распутицы с ледоходом на реках, раскисшими посадочными площадками для самолётов и полным отсутствием дорог. Василий упорно заряжал патроны, готовил провиант, не забыв укомплектовать традиционное спиртное для открытия охоты в обычном коллективе. Он ждал, надеясь на чудо, что напарники что-нибудь придумают и почтут его своим присутствием.

Транспорта не находилось. Самый удобный транспорт – самолёт, но никаких перелётов в это смутное время на ближайшие десять дней не предвиделось. Дороги раскисли, а речной транспорт из-за ледовой обстановки на реке не ходил.

Напарники «сидели на чемоданах» и обзванивали знакомых, выискивая все мыслимые и немыслимые варианты передвижения. Пешком идти не хотелось, да и пока они пройдут все сто пятьдесят километров, охота как раз и закончится – этот вариант никак не подходил. Наконец, Морсакову удалось решить проблему через своего друга, который решил открыть навигацию и послать своё судно вниз по реке за грузом. С места высадки оставалось до пункта назначения всего тридцать километров, но друг заверил, что за охотниками придёт другое судно и их доставит до места.

Судно не пришло. Охотники высадились на берегу в устье небольшой, впадающей в основную реку, речушки и стали ждать. Договорённость имелась, что их будет ждать судно, а судна не оказалось. После небольшого совещания они нагрузили на себя всё имущество и отправились пешком несколько километров до ближайшего телефона в деревне. Кое-как удалось дозвониться до Василия, и они попросили его решить вопрос с транспортом, благо оставшаяся дорога, хоть и грунтовая, но выглядела вполне прилично.

Поклажа оказалась увесистой. Эти несколько километров напарники одолели, но достались они нелегко. Весеннее солнышко жарило так, что спина сразу взмокла, а напяленная на себя тёплая одежда, предназначенная для проживания в тундре, стала серьёзной помехой для передвижения, но без неё на Севере, куда они направлялись, никак нельзя. Там, куда они собирались добраться, могут быть и метели, и дождь, и сильнейший ветер, и даже мороз.

Василий после недолгих переговоров пообещал что-нибудь придумать. Он напоследок сказал, чтобы ждали на дороге.

Только сейчас охотники немного расслабились и решили передохнуть и перекусить, поскольку обеденное время уже наступило.

На дорогу выходили какие-то люди, проехали два мотоциклиста. Солнце начинало по-настоящему пригревать, отчего навалились вялость и усталость. Обед долгое время не занял. Чай греть охотники не стали, ограничившись сухим пайком, состоящим из одного яйца с солью, куска хлеба и луковицы на каждого.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.