Инферно – вперёд!

– Чёрная магия! – послышался голос квинкдуазкоммандера Глайниса. – Долой ведьмаков!

Словно отзываясь на его призыв, стрелки, составлявшие не менее трети войска, выпустили свои стрелы в сторону противника. Воины Великого Леса, ответив пронзительным воплем, перешли в атаку.

– Предательство! – закричал Глайнис. – Враг вновь нарушил договорённость! Смерть ему!

Ансгер, решив не слишком вдаваться в тонкости турнирной этики, поудобнее перехватил копьё и, удерживая равнение в строю, двинулся вперёд лёгким, всё ускоряющимся шагом. Копейщики Лорда Стеклянный Глаз, приученные, в отличие от войск противника, к строгой дисциплине, и стояли, и передвигались в геометрически ровном порядке. Каждое подразделение численностью в квинкдуаз110 человек – всего их насчитывалось два дуаза111 – строилось в десять рядов, занимая около дюжины шагов по фронту. Глубина построения, таким образом, достигала шести шеренг.

Ансгер, стоявший в третьей шеренге где-то на левом фланге, ближе к центру построения, знал, по наставлениям Глайниса, о правилах замены бойцов, выбывших в первых шеренгах. Все эти, будто бы совершенно элементарные, указания сейчас всплыли в памяти и заплясали беспорядочным хороводом. Ансгер, плюнув на всё, решил делать то, что у него получится, и брать пример с более опытных воинов, находившихся вокруг.

Герцог Смерть и Роб Хенгист, сражавшиеся уже по щиколотку в грязи, стремительно приближались. Но вот, когда до них оставалось совсем немного, два бойца неожиданно исчезли, как растаявший мираж!

Ансгер, задыхаясь от быстрого бега, не верил собственным глазам – однако эти воины, только что яростно сражавшиеся на мечах, как в воду канули.

Впрочем, такое загадочное исчезновение, похоже, никого не смутило: командиры только продолжали подгонять своих подчинённых.

– Вперёд! – орал Глайнис, на голове у которого находился шлем, формой напоминающий плоскую железную шляпу с длинными полями. – Зададим им жару! Бей нежить!

– Смерть ведьмакам! С нами Эзус! – вторили другие голоса. Ансгер, почтя за лучшее не спорить с большинством, тоже что-то прокричал. Наконец, поняв, что лучше не тратить силы и время на изобретение проклятий, он перешёл на сплошное протяжное «а-а-а-а!». Оба войска сшиблись: с треском ломались копья и щиты. Мечи, обагрённые кровью людей и заменявшим таковую воинам Великого Леса бледным, полупрозрачным соком, поднимались и опускались, рассекая кости и плоть.

Сдавленный, словно в тисках, напирающими спереди и сзади шеренгами врагов и друзей, Ансгер почувствовал, что в глазах у него темнеет. Копейщик, стоявший спереди, упал, и Ансгер продвинулся вперёд; теперь он мог сражаться, нанося удары копьём через плечо воина, занявшего передовую позицию.

Он почти не различал необычайных, способных даже показаться прекрасными иному ценителю искусства, лиц врагов. Запомнились бороды и усы, словно сплетённые из расплавленной медной проволоки, и тёмная кожа, разительно контрастирующая с ярко-зелёными, реже – золотистыми или тёмно-синими, неизменно горящими глазами. Внешность обитателей Великого Леса лишь местами напоминала человеческую, и это карикатурное сходство только усиливало ненависть Ансгера. Он словно смотрелся в кривое зеркало, искажения которого изрядно бесили.

Охваченный, как лихорадкой, жаждой крови, Ансгер наносил удар за ударом этим странным существам, чьи жёлтые и зелёные волосы-листья при движении шелестели. Вонзив в одну из таких крон весь наконечник копья, Ансгер злорадно закричал, когда враг начал оседать на спину. Торжествуя, он и не заметил ответного выпада другого противника – рука-ветвь, неестественно удлинившись, поразила его в самое сердце. Кольчуга, обязанная защитить своего владельца, на сей раз подвела его: как и в большинстве подобных случаев, она поддалась под натиском и сама продавила грудину.

Ансгер зашатался и, чувствуя, что жизнь оставляет его, посмотрел в небеса, словно стремясь умереть с какой-то замечательной мыслью, возникшей в этот поразительный, похожий на откровение, миг. Мысль, тем не менее, так и не родилась – наоборот, остатки сознания окончательно покинули его тело.

Ансгер Норс, умирая, даже не знал, что в этот миг сбылось давнее проклятие ведьмы, сожжённой на главной площади Дуннорэ-понт во времена правления Орнага Великого: та напророчила последнему жителю городка, коим оказался Дитнол Норс, гибель от рук монарха. Его же наследник, Ансгер, как и предвещала колдунья, пал на поле брани, пронзённый осиновым колом.

Тело Ансгера, попираемое как врагами, так и товарищами, лежало, уставившись остекленевшим взором куда-то в пустоту. Сражение, которому суждено было изменить судьбы мира, только разгоралось.

Глава

XLII

Лорд Нуаду ап Коннахт, легендарный Стеклянный Глаз, расположился на небольшом пригорке, откуда ему открывался превосходный вид на беспорядочную, редкую в своём ожесточении, свалку на заболоченном пятачке. Обе армии, подобно бодающимся быкам, прочно упёрлись в грязь и не желали уступать. К его превеликому сожалению превосходящая численность давала противнику заметные преимущества: тролли, находившиеся во второй линии войска Златоликого Короля, уже начали обходить войско изгнанников слева и справа.

– Фланги под угрозой, – сердито пробурчал генерал себе под нос, ни к кому конкретно не обращаясь. – У нас есть лучники!

Ап Коннахт метнул в говорившего, молодого штабного офицера, испепеляющий взгляд, и тот умолк. Ап Коннахт опять что-то неразборчиво проворчал: значительная часть его солдат и командиров никогда не видела ясного неба, давным-давно затянутого красной пеленой, и не знала ни классических языков, ни военной истории. Всё, что у них было – это собственный опыт и те устные наставления, что они получали от старших. Ничего удивительного, что они вносили столь наивные предложения!

Ап Коннахт подозвал командира конницы, храброго, но простоватого рубаку Тристана да Фанолгха. Тот ещё помнил времена, когда кавалерию пытались пересадить на бронетехнику. С тех пор ему вновь пришлось взяться за саблю, а затем, когда доспехи стали тяжелее – и за меч. Глядя в его лицо с огрубевшими, словно сыромятная кожа, чертами, ап Коннахт почувствовал уверенность в том, что его приказ исполнят.

– Спешь два эскадрона, Тристан, и выведи их на фланги.

– Это мелочь, Нуаду, – по широкому лицу да Фанолгха пробежала тень недовольства. – Их просто сметут.

– Не спорь, да Фанолгх! – Лицо ап Коннахта исказила злобная гримаса. – Это будет только костяк построения: возьмёшь пять шестидольных стрелков – пусть сдадут оставшиеся у них стрелы товарищам – и разделишь их поровну по флангам. У них нет ни щитов, ни копий, только короткие мечи и молоты – но зато их много. С твоими рыцарями – пусть каждый возьмёт к себе в подчинение по девять-десять этих молодцов – они смогут сдержать троллей.

– Ненадолго, Нуаду, ненадолго, – одними губами, чтобы никто, кроме полководца, его никто не слышал, прошептал да Фанолгх. Вынув меч из ножен, он засеменил на своих кривых ногах к расположенным неподалёку шести эскадронам кавалерии – последнему резерву их маленького войска.

Ап Коннахт окинул поле боя пристальным взглядом и сосредоточил своё внимание на центре. К счастью, Герцог Смерть отсутствовал среди сражающихся: он и Хенгист куда-то запропастились, и ап Коннахт искренне надеялся, что навсегда.

Однако Златоликий Король, в одной лишь набедренной повязке и маске, вступил в бой, как всегда, пренебрегая опасностью. Окружённый своей гвардией, состоящей из змеелюдей, он сеял смерть направо и налево, нанося удары огромным боевым топором с двойным лезвием. Наводящее страх оружие это с лёгкостью разрубало и доспехи, и укрытую под ними плоть, а сам Златоликий Король, несмотря на многие удары, зачастую достигавшие обнажённых частей его тела, оставался невредимым. Чары служили ему более надёжной защитой, чем любая броня.

Нуаду почувствовал, как холодеет, ощущая ледяное дыхание страха – ведь, вполне вероятно, и ему придётся вступить в бой. Его сверкающий доспех, состоящий из множества сложных деталей, защищал практически всё тело; под ним находились кольчужные сегменты, закрывающие малейшие щели, возникающие при движении. К сожалению, вес этой панцирь-кольчатой системы был настолько велик, что Нуаду, учитывая его возраст, едва сохранял способность выполнять в нём простейшие действия. Ему самому такое облачение казалось обычной бутафорией, призванной в первую очередь обеспечить уверенность солдат в том, что их полководец тоже готов присоединиться к схватке, если возникнет такая необходимость. Похоже, этот час приблизился – очевидное свидетельство провала ап Коннахта как стратега, – и ему ничего не оставалось, кроме как обрести свой дух и божье благословение в мече. Слова эти, цитата из Священного Писания, горели перед его мысленным взором огненными письменами.

Лорд Нуаду вынул монокль из глаза и, спрятав его в специальный мешочек, приказал подать ему верхний шлем – тот обеспечивал надёжную защиту головы и одевался прямо поверх кольчужного капюшона и маленького округлого шлема, который постоянно пребывал на макушке великого полководца, даже в минуты, когда ему не угрожала опасность. Пока оруженосец закручивал сложное винтовое крепление, он обратил внимание на небольшую чёрную тучу, повисшую над самой их головой.

– Что это может быть? – спросил он немедленно, возможно, даже слишком резко.

– Ставлю что угодно: это – чёрная магия! – ответил, посмеиваясь, стоявший тут же Бранлох. Правда, сокрытая в его словах, не ускользнула от внимания Лорда Стеклянный Глаз. Поколебавшись с минуту, не стоит ли перенести ставку в более безопасное место, он, движимый внезапным озарением, приказал созвать оставшихся стрелков.

– Все, у кого есть стрелы – немедленно сюда! – взревел он словно не своим голосом. Приказ его бросились исполнять в тот же миг, однако оказалось поздно: едва туча накрыла холм своей тенью, из неё вынырнули многочисленные крылатые существа. Сложив крылья, они стремительно пикировали вниз, прямо на ап Коннахта и его штаб. При этом летающие твари издавали душераздирающий крик, от которого дрожали поджилки. В доли секунды они увеличились в размерах настолько, стали различимы силуэты их тел, не имевших ничего общего с птичьими.

– Упыри! – заорал ап Коннахт. – Упыри с Далриадского нагорья!

Он выхватил меч, которым ранее пользовался лишь в торжественных случаях, посвящая отличившихся сквайров в рыцари. Приняв боевую позицию, ап Коннахт выставил острие клинка вверх – и упал навзничь, опрокинутый лавиной крылатых тел. Лязгающие челюсти начали жадно искать уязвимые места в его защите, чтобы вонзить свои острые клыки…

_______

Они находились в кромешной темноте, рассеиваемой лишь тусклым сиянием, идущим откуда-то из-под земли. Магия перенесла их сюда с поля сражения, едва Хенгист произнёс соответствующее заклинание. Источником света выступали некие наполовину прозрачные предметы, напоминающие крупные бесформенные валуны. Уложенные в круг на глубине одного фута под землёй, они испускали матовое, пульсирующее свечение, пробивавшееся даже сквозь толстый слой грязи.

Хенгист вытянул свой клинок в сторону противника. Тот немедленно отбросил кончик лезвия в сторону и попробовал нанести выпад. Хенгист, ожидавший такого приёма, увернулся и, выполнив разворот, с размаху ударил туда, где у человека находится затылок. К сожалению, Герцог Смерть и на сей раз оказался быстрее – удар, который должен был оказаться смертельным, пришёлся в пустоту.

В глазах у Хенгиста вспыхнуло холодное пламя, а потом он ощутил, как ноги его слабеют. Понимая, что ему только что нанесли удар латной рукавицей, он отступил, желая взять паузу и восстановиться. Впрочем, противник его, знаменитый своим искусством фехтования, не позволил претворить подобное решение в жизнь: отбив клинок Хенгиста книзу собственным мечом, он крепко ухватил его за правое плечо повыше локтя.

Чёрное, как бездонные пучины Мрака, лицо, приблизилось. Хенгист почувствовал, как тьма, подобная маслянистой жидкости, окружила его – он словно погрузился в некую субстанцию, являющуюся Злом. Голова его будто разламывалась от боли.

– Где мы находимся? Что это за место, отвечай!

Хенгист немедленно сообразил, что эта заминка, вызванная желанием Герцога Смерть вернуться обратно в мир, который они покинули, возможно, спасла ему жизнь. Его левая рука быстро нащупала кинжал, находившийся в ножнах за спиной.

– Мы пребываем там, откуда выйдет лишь один, – ответил он, вспоминая о хомячке Хардинга. – И так определится судьба нашего мира!

Сказав эти слова, он нанёс кинжалом удар Герцогу Смерть в бок, туда, где некогда находилось правое лёгкое. Тот легко отступил, вынудив Хенгиста промахнуться, но и разжал свой захват. Освободив свой меч для удара, Хенгист коротко взмахнул им – и, наконец, достиг успеха! Перерубив сверкающие белизной кости запястья, он лишил своего противника правой кисти, а заодно и меча! Это уже половина дела, если не более! Герцог Смерть, увидев перед собой рвущееся к самому лицу острие, отскочил.

Хенгист рассмеялся:

– Видишь эти огоньки вокруг? – Тёмное лицо противника не отразило понимания, приобретя расплывчатую форму, что Хенгист истолковал как смятение. – Это сердца тех «стрекоз», которых мы сбивали в былые дни.

– Я сбивал! – возразил да Блуах хриплым голосом. – Ладно, я был всего лишь радиооператором. Однако подумай: ведь какое-то из них принадлежит твари, что сбила и тебя!

Пока его противник пребывал в состоянии граничащего с паникой недоумения, Хенгист навёл на него меч, зажав ряд рун – и, покорные сигналу, отозвались и заработали на полную мощность зарытые здесь сердца. Они некогда принадлежали существа, сравнимых с которыми в размерах и силе уже не знал теперешний мир. Мелодия энергий – аннигилирующий поток – плясала на клинке и концентрировалась в острие.

Герцог Смерть отчаянно закричал, понимая, что именно делает его противник, и вскинул руки в просящем жесте, но было уже поздно: несколько слов, причудливо рифмующихся между собой, и меч Хенгиста изрыгнул сноп белого, искрящегося пламени. Тот ударил в грудь да Блуаху; его кираса мгновенно накалилась. Оплавившись, серебро потекло, прожигая рёбра и позвоночник. Герцог Смерть закричал, как кричит всякое живое существо, расстающееся с жизнью в невероятных мучениях – и упал замертво.

Хенгист удовлетворённо улыбнулся и перехватил меч поудобнее. Ему предстояла гораздо более сложная задача – предстояло уничтожить Златоликого Короля. Тот питался жизненной энергией всех, кто принёс ему клятву личной верности, и так обрёл защиту от всякого оружия, включая и магическое. Однако клятвы верности скрепляли страх и ненависть, и эти узы с лёгкостью можно разрушить, как и власть самого Златоликого Короля. Его сила…

– Да-да, Роб, он обладает силой, до которой тебе далеко, – проворковал женский голос, услышав который, Хенгист пожелал забыть обо всём хотя бы на минуту. На минуту, в течение которой они остались бы наедине. Он обернулся – и его взору предстала черноволосая голубоглазая красавица в платье цвета украшавшего его жемчуга. Глубокие вырезы обнажали завораживающие участки нежной, ещё покрытой девичьим пушком, кожи. Её пленительная красота являлась тем оружием, противостоять которому не мог ни один, даже храбрейший, воин.

– Но власть, которой обладает Златоликий Король, слишком велика, чтобы такую тяжесть нёс один человек. – Она приблизилась, и Хенгист смог уловить аромат её тела, от которого у него закружилась голова, а кровь закипела в жилах. – Он поделится с тобой, если ты…

Губы её, исполненные чувственности и безупречной красоты, приблизились, раскрывшись, как экзотический цветок.

– Поделится с нами, – её горячее тело прильнуло к нему, возбудив желание, подобного которому Хенгист никогда не ощущал ранее. – Будем лишь ты…и я…

Он почувствовал, что готов подчиниться любому, самому безумному приказу, если она подкрепит его взмахом своих прекрасных ресниц. Хенгист более всего хотел сейчас обнять её. Рука его, пытаясь расстаться с мечом, по неведомой прихоти высших сил, скользнула по рунам, покрывающим рукоять – и самообладание вернулось к нему. Это был всего лишь миг, но миг, в который он принял решение.

– Дева и рыцарь спят вместе, разделённые мечом, – сказал он, смеясь, и поднял клинок. – Сперва поцелуй его!

Девушка дико закричала, а её облик потёк, как вода – и мгновение спустя перед Хенгистом стояла сгорбленная, уродливая старуха, в глазах которой отчётливо читалось безумие; сивые космы свисали ниже плеч, лицо же, изуродованное гнойными язвами, вызывало вполне однозначные ассоциации с пищевыми отходами. Таков был подлинный лик ведьмы, некогда согласившейся стать супругой Златоликого Короля! Поражённая наведённой одной из её недоброжелательниц порчей, она согласилась участвовать в нечестивом ритуале, уже пребывая на смертном одре!

Хенгист прочёл это всё в её мыслях, словно сам стал свидетелем тех давних событий. Отбросив последние колебания, он взмахнул мечом, чтобы покончить с этим жутким призраком. Цепенящий крик Повелительницы-баньши и гул рассекаемого воздуха слились воедино.

Тяжело вздохнув, Хенгист стал посреди круга. Ему предстояло закончить то, ради чего он сюда пришёл.

_______

Битва, унёсшая жизни слишком многих героев и сохранившая таковые неоправданно большому количеству подлецов и трусов, близилась к концу. Войско Златоликого Короля потерпело поражение в тот самый миг, когда пал он сам – неожиданно на неуязвимом дотоле теле открылись многочисленные раны, и он, недоумевая, скончался на месте. Свечение, розовато-алой пеленой застилавшее небеса многие годы – а кое-где – даже поколения, – исчезло в тот же миг. Вассалы, прислужники и рабы Златоликого, пребывавшие на поле боя, полностью утратили волю к сопротивлению и подверглись безжалостному истреблению торжествующим противником. Люди, уже было приготовившиеся к поражению, внезапно превратились в победителей, и выместили на парализованном от страха враге всю свою ярость, весь накопившийся за долгие годы войны гнев.

Сабхейл Дортег, молчаливый великан, относился к числу немногих уцелевших. Устало потянувшись, он обернулся к квинкдуазкоммандеру Глайнису. Не обращая внимания на несколько кровоточащих ран, ни одна из которых, впрочем, не представляла опасности для жизни, тот мрачно осматривал тело Дитнола Норса, привязанное верёвками к столбу чёрного дерева. У ног его лежал поражённый насмерть единственным ударом копья юноша с длинными чёрными волосами; валявшаяся вокруг шерсть свидетельствовала о том, что он совсем недавно сбросил свою волчью личину.

Глайнис, брезгливо плюнув на труп волколака, приблизился к эбеновому столбу и положил пальцы на веки умершего, в груди у которого зияла уже переставшая кровоточить огромная рана. Несколько минут он пребывал в полнейшем молчании, неподвижный, как статуя, а потом, словно очнувшись от сна, осмотрел карманы покойного. В одном из них обнаружилась небольшая истёртая фотография, изображавшая самого Дитнола и его жену. Перевернув её, Глайнис обнаружил на тыльной стороне свежую надпись, раскрывавшую подлинную личность Златоликого Короля. Открывшаяся ему правда оказалась настолько неправдоподобной, что Глайнис выругался.

– Что там? – полюбопытствовал Дортег, демонстрируя несвойственное ему качество. – Ничего интересного.

Глайнис спрятал было фотографию в карман, но потом, словно вспомнив о чём-то, извлёк её обратно.

– Перед смертью он написал стих. Наверное, ты бы захотел услышать его, Сабхейл.

– Да, пожалуй. – Гигант посмотрел на небо, где, впервые со дня «Гае Огма», сияло солнце. Лучи его, затопив равнину, усеянную телами убитых, стали лучшей наградой тем, кому посчастливилось уцелеть в этом последнем сражении. Люди плакали от счастья, многие из них падали на колени, чтобы вознести благодарственные молитвы.

Глайнис прочистил глотку – и, словно выступая с трибуны, начал торжественно декламировать:

– Покорны золоту железный плуг, кузнечный молот, острый меч,

Деревни, города, народы подчинил сего металла блеск;

Но дорого обходится челу монаршему сверкающий венец:

Под ним нет места человеческой душе!

Глайнис умолк и посмотрел в глаза великану.

– Я знал Дитнола ещё штатским, – сказал он, помолчав. – И, признаюсь, он стал хорошим солдатом. Как и ты, Сабхейл.

Копейщик мрачно нахмурился:

– Я думал, война закончилась, Глайнис, и ты мне более не господин.

Смех Глайниса совпал с карканьем ворона, ликующе принявшегося выклёвывать глаза лежавшему неподалёку мёртвому троллю.

– Ха! Сабхейл, ты, похоже, так никогда и не поумнеешь. Война никогда не закончится, покуда есть оружие для её ведения.

Ветер унёс далеко в сторону проклятья, которыми разразился в ответ Сабхейл Дортег.

_______

Патрик Бранлох, бывший колдун-учёный Лорда Нуаду ап Коннахта, бывший бригадный генерал, бывший глава научно-исследовательского отдела управления вооружений министерства обороны, бывший профессор физики Университета Логдиниума, сидел на барабане, заменявшем ему стул, и безвольно наблюдал за тем, как готовят в последний путь последнего полководца Айлестера. Не лучше выглядели и другие высшие чины. С завершением сражения в стане ближайших соратников покойного Лорда Нуаду воцарилась растерянность; они будто осиротели. Лишившись своего давнего предводителя, офицеры, казалось, утратили частичку собственной души, и ими овладела печаль.

Сине-зелёно-серебряное знамя, в центре которого красовался родовой герб ап Коннахтов – золотистый сокол, – безвольно обвисло. Налетавшие с моря порывы ветра лишь изредка трепали его полотнище, но, казалось, ничто уже не могло оживить флаг, как и самого Лорда Нуаду. Любопытно, что Златоликий Король воевал под таким же, но украшенным чёрно-белым драконом, знаменем.

– О чём вы думаете, Бранлох? – спросил начальник охраны. Он где-то потерял свой шлем и сейчас сидел на конском седле, в то время как врач зашивал ему рану на голове. Мужчину, должно быть мучила, невыносимая боль, однако он лишь изредка постанывал и задумчиво теребил свою тёмную, с проседью, бороду.

– О нашем герое. – Бранлох кивнул в ту сторону, где Роб Хенгист, окружённый восторженными солдатами, принимал очередные поздравления. Наибольшее воодушевление демонстрировал Рене, к которому вернулся прежний возраст – падение фоморов исцелило его от «темпорального шока». – Хенгист провёл остаток ночи накануне сражения в компании трёх писцов, которые одновременно, хором, зачитывали ему списки всех, кто служит в нашей армии. Зачем они ему понадобились?

Офицер пожал плечами.

– Он говорил, это необходимо для того, чтобы объединить усилия, повысить мощь…

– И ты в это веришь? – спросил учёный. В его глазах, неожиданно живых для старческого, морщинистого лица, промелькнула ирония. – Да. А ты что думаешь?

Бранлох сардонически улыбнулся.

– Представь себе, что Хенгист сохранил часть своих магических способностей, в конце концов, они у него несколько отличались от тех…

– Понимаю, – кивнул офицер. – И ты думаешь, Хенгист сделал это с целью возглавить войско?

Бранлох раздражённо указал на человека, которого они обсуждали.

– Это войско покорит Айлестер, оставшийся без владыки, его командир сядет на трон, а офицеры станут баронами. Разве здесь нет корыстной цели?

Лёгкая улыбка тронула уста офицера.

– Ответ мой прост, и его диктует Писание: благословен тот царь, что радеет о своих подданных. – Офицер умолк на мгновение. – И впредь зови меня Фитцом, это не самое сложное имя.

Упрёк, содержавшийся в этих словах, несомненно, дошёл до Бранлоха, который за годы, проведённые вместе, так и не поинтересовался именем одного из наиболее приближенных к ап Коннахту офицеров. Учёный вскочил на ноги и, непрерывно ругаясь, начал рвать на себе волосы. Наконец, подскочив к трупу короля крылатых упырей, он снял с того венец и водрузил себе на голову.

– Чудесно! Просто великолепно! Сержант станет новым правителем Айлестера! – Бранлох выпрямился, не скрывая слёз, катившихся по щёкам. – Тогда я – король вампиров!

– Ты – просто шут, невзирая на всю твою учёность. – Фитц покачал головой, подумав о властных амбициях психофизика, столь внезапно и экспрессивно заявивших о своём существовании. Потом он посмотрел на чистое, подёрнутое белыми облачками небо, что отливало синевой, и взгляд его посветлел. – Смотри, какая красота! Хватит ли нам разума насладиться ею?

В оформлении обложки использована фотография с https://pixabay.com/ru/photos/%D1%80%D1%8B%D1%86%D0%B0%D1%80%D1%8C-%D0%B0%D0%BD%D0%B3%D0%B5%D0%BB-%D1%81%D1%80%D0%B5%D0%B4%D0%BD%D0%B8%D0%B5-%D0%B2%D0%B5%D0%BA%D0%B0-%D1%81%D0%B2%D1%8F%D1%82%D0%BE%D0%B9-3003641/ по лицензии CC0.