Солнце садится на Западе

Вот и пришла последняя неделя.

До отъезда оставались считанные дни. Я так переживала, что не могла больше ни пить, ни есть, ни думать о чем-либо. Что делать? Вопрос, которым я задавалась каждый день со дня моего приезда сюда. Ну почему же он медлит? Почему не говорит мне о своих чувствах? Ведь не может же быть, что их совсем нет! Нет, такого просто не может, не может быть!

Я долго думала и, в конце концов, решилась на отчаянный шаг. Если он молчит, тогда я помогу ему. Я буду первой. Перед нашей последней встречей я купила красивую открытку и написала…

«Мой дорогой Джейк!

Ты встречаешь много людей. Все они разные. Какие-то запоминаются, присутствие других же проходит мимо тебя, не оставляя следа. Я думаю, мимо тебя прошло очень много людей… и, наверно, достаточно девушек. Могу только представить себе сколько. Но иногда ты встречаешь человека, и он меняет все. Всю твою жизнь, весь мир вокруг. И он становится самым важным для тебя. Каждый шаг, каждая мелочь становится важной. Это как будто ты знал человека всю жизнь, а теперь, в самый нужный момент, просто встретил его. Трудно описать, насколько, на самом деле, важен для меня ты. Я люблю тебя, мой дорогой Джейк. И надеюсь скоро увидеться с тобой снова.

С любовью, Мария».

Перечитав несколько раз, дрожа от волнения, я положила открытку в конверт. Дело было сделано. Оставалось только отдать ее Джейку.

Пришла пятница. День прощания

Я ждала его на улице, в саду. Еле дыша, считая секунды, я стояла глядя на старые окна колледжа. Нервно теребя в руках конверт, я подняла голову вверх. Небо такое красивое, по-вечернему синее. Как же красиво и спокойно здесь. Впереди стояла деревянная лавочка, рядом с ней дерево. Сколько я всего помню об этом месте. Посмотрев на розовый куст, я печально вздохнула. Воспоминания. Что может быть хуже и лучше их. Картинки всплывают в памяти. Запахи. Звуки. Лица. Ощущения. Некоторые моменты помнишь настолько подробно. До звуков. До воздуха. Помнишь даже муравьев на лавочке. Цвет неба. Форму облаков. Каждый цветок на клумбе. Каждую мелочь. Каждый аромат.

Помню каждое утро и каждый в нем шорох. Помню, как спиной чувствуешь его шаги. Запах его сигарет. Значит – все хорошо. Он здесь, и все правильно. Так странно, я еще стою здесь, но эти моменты уже стали воспоминаниями. И так вдруг сильно защемило в груди от понимания этого. Но несмотря даже на боль, помнить полезно и важно. Нужно запомнить небо, солнце, форму облаков, цветы на клумбе, утро и твои шаги за спиной… Чтоб даже ни на минуту не усомниться в цели. Как это полезно помнить, какие важные они, эти шаги. Сколько ради них нужно еще сделать и пройти. И, не смотря на всю боль, это все важно помнить. Чтобы не останавливаться, чтобы двигаться дальше.

Он вышел из двери и улыбнулся мне во весь свой белозубый рот. У него самая прекрасная улыбка, подумала я, глядя на него. И вообще, он самый-самый лучший. Я улыбалась ему в ответ, и слезы уже выступили на глазах, и в горле стоял комок. Я обняла его и расплакалась. Он утешал меня, что-то говорил. Что все не так плохо. Что все будет хорошо. Пытался шутить. Смеялся. А я не могла говорить. Не могла сказать ему ни слова. Я знала, что это конец, и не могла, никак не могла перестать реветь. Он все обнимал меня, и не было ничего лучше этих объятий. В них было все, чего так сильно хотелось мне. Уверенность, спокойствие, счастье, и моя сумасшедшая, сумасшедшая любовь к нему. Не знаю, сколько времени прошло. Мне казалось, что прошла вечность. Но она пролетела, как мгновенье перед моими глазами. Сложно объяснить это странное чувство, но мне это показалось именно так. Ему было пора идти.

Я отдала конверт. Он, сунув его в сумку, развернулся по направлению к выходу из сада. Я оперлась о подоконник и зарыдала. Сильная теплая рука сжала меня чуть выше локтя. Слезы застилали мне глаза, но я знала, что это был он. Столько уверенности и утешения было в этой руке, столько мужского и сильного. Что, задержав дыхание, я вдруг перестала плакать. Он отпустил руку и, не оборачиваясь, ушел за ворота быстрыми шагами. А я еще долго смотрела ему вслед, держась второй рукой за то место, где только что была его рука. Уже не плача.

День отъезда

Было даже не пасмурно, небо было темно-серое, закрытое до горизонта огромной тучей. И страшный ливень, шедший стеной, напоминал о конце. Кембридж как будто грустил. И я тоже грустила. Глядя в окно сквозь дождь, можно было увидеть проезжающие мимо дома автобусы, бегущих по улицам людей, зеленые листья, все еще пестревшие летним разнообразием. Было печально, но нужно было идти. До вокзала меня проводила одна из моих соседок. Приятная китаянка средних лет. Она помогала, шла чуть впереди, катя мой второй чемодан. Было сложно идти под дождем, а он тем временем становился только сильнее. Не успели мы перейти мост через железную дорогу, как вдруг совершенно неожиданно посыпал град. Мы встали, закрывая зонтами чемоданы, чтобы они не промокли совсем. «Кембридж плачет», – сказала соседка и как-то с поддержкой посмотрела на меня. «Не расстраивайся, ты обязательно вернешься. Я знаю. Ты должна вернуться». Град стих, и мы наконец дошли до вокзала. Я попрощалась с ней. Она желала мне много всего хорошего. И я ей тоже. Хорошая девушка, думала я. И сколько таких тут было. Таких, с которыми очень не хотелось прощаться.

Я села в поезд, повернулась к окну и наконец дала волю слезам, душившим меня с утра. Вода текла по стеклам и по лицу. Небо плакало, и я с ним тоже. Я снова чувствовала себя в клетке. В клетке из виз, границ, проблем и маминых запретов. На часах было два. Джейк еще на работе. Сердце рвалось наружу, в груди горело. Хотелось выбежать из поезда и, наплевав на все, бежать к нему. Вагон пошатнулся и поехал. Все… пришел конец и этой серии. А ты думала все так просто, глупая. Думала, раз, и все неприятности позади. Раз, и эта невероятная сказка вдруг станет твоей жизнью. Не на минуту, а уже навсегда. И прекрасный принц спасет тебя. Но принц оказался похож на спящую красавицу. Его для начала требуется как-нибудь разбудить. Люди в поезде искоса поглядывали на меня, а я пыталась не отворачиваться от окна.

Пересев на Кингс Кросс на метро, я доехала до Хитроу. Рейс был вечерний, я отлично успевала и никуда не торопилась. Купив чай в Старбакс, я села за столик и стала смотреть на людей, снующих туда-сюда. Кто-то торопился на посадку, кто-то напротив, только прилетел. Кто-то кого-то встречал. Я смотрела на них, и мне было грустно. Телефон молчал, ни строчки, ни слова от него. Ничего. Что с ним? Где он? Может, он занят? Прочитал ли он мое письмо… Может, так расстроен всем этим, что просто не знает, что сказать. Ну почему он молчит, почему? Я так долго не вынесу. Может быть, ему наплевать. Может, зря я бегу за ним, зря держусь за это все, зря верю в то, что он любит меня… Ну сказал бы хоть что-нибудь. Прислал бы хоть строчку. Подал бы хоть какой-нибудь знак. Хоть кто-нибудь… Хоть кто-нибудь сверху слышит меня? Я сижу тут одна в этом огромном аэропорту, жизнь кипит вокруг, здесь куча людей, куча событий, а я сижу тут со своей чашкой, внутри все рвется от боли и непонимания. А рассказать некому. Никто не поймет. Ведь никто не узнает. Пришло время идти к стойкам регистрации. Я обошла зал, в поисках нужной. Хитроу большой аэропорт. А я, когда нервничаю или расстроена, в подобных местах легко теряюсь. Понимая, что иду не туда, я остановилась прямо напротив большого эскалатора. Наверху была надпись «прибытие» со стрелочкой. Я встала, пытаясь найти надпить «отправление», которая по логике должна была быть где-то рядом. Люди спешили на эскалатор, в зал прилета, встречать своих знакомых, близких и родных. Для кого-то здесь все только начиналось, а для меня сейчас заканчивалось… Мой взгляд задержался на детях, бегущих впереди. Они держались за руки. Просто мальчик и девочка лет десяти радостно бежали вместе на эскалатор, ведущий наверх. «Джейк! Мария!», – позвала их женщина, идущая за ними. – «Давайте быстрее. Мы уже опаздываем!».

Я встала в оцепенении, еще минуту глядя на эскалатор. Может, мне послышалось… Человек часто слышит то, что хочет, особенно в таких ситуациях. А может это знак, о котором я просила, и кто-то все-таки слышит меня там сверху. Что бы там ни было, мне стало светло и легко на душе. Может я все-таки еще вернусь. Может, еще все получится. Я улыбнулась себе под нос. И пошла дальше, искать свою стойку регистрации.

Облачный атлас

Шел декабрь. Все вокруг уже дышало подготовкой к новогодним праздникам. И лишь для меня Москва была как обычно безнадежно печальной, грустной и тоскливой. Все вокруг было тусклым, бесцветным, безрадостным. Все было серым без него. Как будто кто-то взял и поменял пленку в кинокамере, и теперь она снова снимала только в черно-белом цвете. Все было одинаковым, неживым. Депрессия снова вернулась ко мне, как и в прошлый приезд домой. И из нее опять не виделось выхода. Выход был. Он был только один – вернуться насовсем обратно. Но это было невозможно. Просто невозможно и точка. Невозможно, как и всегда. Я измоталась. Устала. Выдохлась. Хотелось уже только одного – забыть поскорее всю эту историю. Забыть Джейка. Чтоб хоть немного избавиться от этой непроходящей, невыносимой боли внутри. Хватит. Хватит мучить себя. Хватит. И без того много проблем. Я твердо решила, что обо всей этой истории надо забыть. В ней было много хорошего. Было и прошло. Хватит. Нужно поставить точку. Попробовать жить нормально. Настолько нормально, насколько это возможно в моих обстоятельствах. Но хоть как-нибудь. Хотя бы попытаться.

Поскольку количество моих московских знакомых совершенно не увеличилось за время моего пребывания в Англии, что было вполне логично и естественно, я решила написать девушке, с которой познакомилась в Кембридже. По счастливой случайности Вероника тоже жила в Москве. И, к моему счастью, у нее нашлось время встретиться со мной. Чему я так же была очень рада. Мне хотелось отвлечься. Забыться. Все равно было, где и как. И способ нашелся вполне себе культурный – мы договорились пойти в кино. Я не знала, что за фильм мы будем смотреть. Но кино я любила. И самое главное, что было во всем этом – это радостное предвкушение других, новых, так нужных мне впечатлений. Хотя бы на два часа забыть весь этот бред, всю эту сумасшедшую историю про Джейка и мою великую любовь к нему. Фильм выбирала Вероника. А я, я рада была согласиться на все, что бы мне ни предложили.

Мы встретились в одном из крупных торговых центров Москвы. Был вечер, все вокруг сияло и блестело, украшенное новогодними декорациями (мишурой, шарами и прочей фигней). Город готовился к празднику. Радостные, красиво одетые люди бегали по магазинам, выбирая подарки. Ярко украшенные витрины манили потенциальных покупателей, крича цветами и красками кто громче, на все лады, в надежде за праздники сделать выручку на весь следующий год. Эта веселая суматоха не радовала, а только раздражала меня. Вообще, наверно, мало что тогда смогло бы меня порадовать. Знакомая моя была так же, как и все, погружена в это праздничное сумасшествие. Но, к счастью, помимо того, у нас нашлись и другие темы для разговора. Мы вспомнили Англию. Общих знакомых, друзей. Я тоже старалась улыбаться. Старалась очень… изо всех сил. И, наверное, со стороны это могло выглядеть как будто естественно. Вероника говорила, говорила… а я медленно проваливалась, уходила куда-то в себя… «Чему радуются все эти люди?» – удивлялась я, глядя по сторонам. Единственное, что заставило бы сейчас искренне улыбнуться меня, думала я, это подаренный мне каким-нибудь добрым волшебником английский или европейский паспорт. Это значило бы, что проклятые визы мне больше не нужны. И я могла бы бежать со всех ног обратно к Джейку. Это значило бы конец боли. И разговор не о политике или стране, этот разговор только о боли одного единственного маленького человека. На которую, естественно, всем наплевать. Что остается мне в моем положении? Если бы я хотя бы знала, что он тоже любит меня. Я ведь все смогла бы. Я бы все сделала для него. Я пошла бы к нему хоть пешком, хоть вплавь через Ла-Манш. Я бы построила плот, воздушный шар, корабль, подводную лодку. Да что угодно! Прошла бы пешком через лес, полный фашистов, как у Ремарка в «Ночи в Лиссабоне». Нашла бы ковер-самолет, или шапку-невидимку, спрятанную на каком-то далеком острове… Смогла бы все-все-все… чтобы оказаться с ним просто рядом. Если бы это только было ему нужно. Если бы он дал мне об этом знать. …И так я все думала, думала, размышляла. Но это были всего лишь желания, не вяжущиеся с реальностью мечты. На деле я почти ничего не могла. Мысли мои снова сменяли одна другую, соединяя и связывая, как в паутине одну сумасшедшую идею с другой… И почему нельзя попросить, чтобы мне дали особую визу в виде исключения. У меня ведь есть уважительная причина – любовь. Почему любовь не может являться основанием для получения, например, пмж в стране, где живет любимый?.. Глупые люди, им интересны только сухие неважные факты. А по-настоящему важные вещи они упускают. Ведь, что может быть важнее любви?..

На этой мысли я заметила, что мы уже в кинотеатре и сидим в зале. Вероника как раз закончила какой-то рассказ и замолчала. Дурацкое качество мое – иногда слушать человека – не слушая. Свет погас. Начался фильм…

Села я, значит, в кресло. Бедная голова моя, в надежде хоть на два часа перестать думать, опрокинулась на спинку, и тут…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.