Холодное дыхание осени

Сын стал для нее предметом любви и поклонения. К тому же, после того, как она узнала, что больше не сможет иметь детей, она с удвоенной или даже утроенной любовью начала относиться к ребенку, который был для нее гордостью и отрадой. От супружеской жизни Георгина стала постоянно отказываться, несмотря на то, что сын рос, интерес к мужу у нее не возникал.

Анатолий ревновал жену к сыну, он не мог дома теперь найти ни поддержки, ни любви, ни понимания. Жена полностью ушла в материнство, в то время как у Анатолия отеческие чувства появились далеко не сразу, так первое время он даже боялся брать сына на руки. Вдобавок, Георгина все время была рядом с Ванечкой, боясь и ограждая его от любых возможных неприятностей, она даже не оставляла мужа наедине с сыном.

Но постепенно казалось их жизнь стала налаживаться, Георгина вновь начала следить за собой и села на диету, так как после родов она безобразно поправилась. Они вновь стали выходить в свет, начали подыскивать новую квартиру. Дела у Анатолия шли в гору, и их финансовое процветание стало очень радовать Георгину. Она стала снова благосклонно общаться с мужем, при этом все же все свое тепло и заботу отдавая сыну. Мужа она воспринимала лишь как человека, обязанного ее с сыном содержать и делать все то, что она хочет, планируя их семейную жизнь в одностороннем порядке. И если у нее были какие-то чувства к Анатолию, когда они познакомились, то они как-то незаметно у нее пропали или исчезли, или она сама их задушила в себе, считая больше ненужными.

Георгина очень хорошо проводила светские встречи, умела умно поддержать беседу, увести ее в нужное русло, помочь мужу в нужных знакомствах и общении, и на этом ее роль в начинаниях и делах мужа заканчивалась. Она не знала, что такое истинная теплота, доверие и поддержка в семье, ценя лишь материальную сторону вопроса, а потому уходя от непонятных для нее требований мужа о его понимании.

Каждый раз, когда Анатолий пытался по-настоящему сблизится с женой или поговорить по душам, он натыкался на такую холодную стену непонимания, что в конечном итоге отбросил все попытки добраться до своей «Снежной королевы», как он поначалу с любовью ее называл, а затем итак перестал. Георгина со всем своим умением тонкого светского и дипломатического общения очень ровно его вела к своим представлениям о жизни в семье и отведенным им ролям, каждый раз тонко но однозначно давая понять, что говорить стоит, а что не стоит, давая понять, что уместно, а что совершенно не уместно, лишая их семью искренности и теплоты настоящего чувства и ведя их к глянцевым представлениям образцовой семьи.

В конце концов, полностью разочаровавшись в семейных отношениях, отец Ивана начал искать настоящих чувств на стороне. Но, уже испорченный их отношениями с Георгиной, вкусив яда лицемерия и продуманной фальши, он не мог уже отличить истинных чувств от искусственных, видя во всем подвох и желание девушек найти в нем наживу, он и в этом разочаровался, удовольствовавшись мелкими и непродолжительными интрижками с холодным расчетом.

*******

… И сейчас, по прошествии столько лет, Георгина по-прежнему заботилась и искренне интересовалась только сыном.

Узнав новость о том, что сын хочет жениться и не на ком-то из хорошей и известной семьи, а на девушке с неизвестным прошлым и сомнительными генами (от «цыганского» взгляда Миры ее кидало иногда в холодный пот), Георгина была сражена наповал. Уже дома она все высказала мужу.

Анатолий как обычно прошел в их роскошную гостиную, на ходу снимая пиджак и небрежно кидая его в кресло, нисколько не беспокоясь помнется он или нет, так как в их доме все хозяйство давно вела домработница. Он подошел к мини бару и по привычке налил немного виски. Побледневшая Георгина села на диван, нервно теребя украшение на груди.

– Мы не можем этого допустить, – только и сказала она и снова углубилась в свои мысли.

– Что? – небрежно переспросил Анатолий, закрывая сообщение на телефоне от своей любовницы и не сильно интересуясь тем, что говорила ему жена.

– Как всегда, ты меня не слышишь!

– Ой, только не заводись, как обычно! У меня был тяжелый день, я устал, у меня было много переговоров, ты понятия не имеешь о моей работе!

– Вот и Слава Богу, что не имею, а то бы я давно с тобой развелась! – поджав губы ответила Георгина.

– Что? Это ты, о чем?

– Сам знаешь, о чем. Я просто терплю и делаю вид, что не замечаю! Мне главное, чтобы это не просочилось в свет, чтобы обо мне заговорили как об очередной дуре, у которой муж бегает на право и налево! Как будто есть другие, которые не бегают!? Хотя, может и есть, но у них, наверное, другие недостатки – наркотики, выпивка, другие извращения…одной семьи вам всегда не хватает, – тихо говорила Георгина, как будто сама с собой.

– Что? Это ты про семью будешь говорить?! Ради Бога, я тебя умоляю, не выворачивай мне мозги, как ты продолжаешь делать все годы нашей совместной жизни, все одно и тоже, как заезженная пластинка! И да, тебя действительно интересует, даже не то, способен ли я сходить на лево, а только чтобы никто ничего не узнал! Дорогая Георгина, наши с тобой годы совместной жизни – это же сплошной фарс!

– Вот именно, фарс! Фарс – это то, что происходит сейчас в жизни у нашего Ванечки, как может эта девушка, эта грязная оборванка, которую он неизвестно где подобрал, быть достойной партией нашему сыну?! Он достоин самого лучшего! Лучшего! А она кто? – полностью пропустив драматичное резюме мужа об их совместной жизни, сказала Георгина.

– Что не так с этой девушкой? Что не так с ними всеми, с кем встречался Иван? Ты просто трясешься над ним, а он давно уже вырос! Кажется, он ясно дал нам понять о серьезности своих намерений, не лучше ли нам все принять как есть. Это же его жизнь, не так ли? Пусть попробует семейной жизни… Может у него все сложиться не так… – с горечью прибавил он.

– Тебе как обычно все равно! Тебя вообще не интересует жизнь Ивана! Ты никогда им как следует не занимался! Ты даже не можешь уговорить его пойти работать у нас, у тебя… Это же уму не постижимо, у нас целая империя которую нужно развивать, а он со своими талантами, со своими мозгами где-то пропадает, в какой-то чужестранной компании, занимается на мой взгляд ерундой… Но это все неважно, он просто ищет пока себя, ему нужно что-то попробовать, а потом он поймет, что должен работать в нашей компании! Надо только дать ему правильно это понять! Да и с девушкой так же! Да, это временно, я уверенна, а потом он поймет, что ему эта девушка не пара!

– Что ты там все бормочешь? Все никак не успокоишься, что Иван выпорхнул из-под твоего крылышка?! Вырвался, я бы сказал! Ему повезло, ведь он может еще вырваться! А я уже никуда не денусь!

– Прекрати молоть чушь! Куда ты без меня? Ты же пропадешь! Да и Иван тоже. Он пока еще ничего не знает об этой жизни, он должен прислушиваться к моим советам!

– Твои советы, моя дорогая Георгина, уже никому не нужны!

– Да? Давай тогда прекратим этот бессмысленный разговор, а общаться и разговаривать с семьей Тельманов будешь ты сам, да? Я не буду вмешиваться, все, так и решим. И мне не нужно правильно настраивать жену Тельмана и говорить о ваших благополучных делах, приглашать их к нам загород в следующие выходные, заодно попутно помочь ей с деликатной проблемой, о которой я прознала…

– Деликатной проблеме?.. Э-э-э-э, что это за проблема? – озадаченно спросил Анатолий.

– А зачем тебе это знать, ты же теперь все сам, сам?.. Да, и не забудь о нашем соглашении, ведь ты не забыл о нем, верно?..

– Эх, как же ты меня достала, ты же просто мегера!

– Мегера, у которой ты в руках, одно твое неосторожное движение, и ты останешься без своей любимой компании!

– Да что ты сможешь сделать там без меня?

– Ты во мне сомневаешься? Я-то уж точно справлюсь. За годы жизни с тобой я едва ли уже не больше тебя знаю о компании и нашем бизнесе! Я тебе обещаю, что оставлю тебя в одних штанах, нет лучше в трусах, будешь всеобщим посмешищем!

– Черт, – по привычке выругался он, пытаясь ослабить немного галстук, который казалось, как петля стал сдавливать шею.

Он так устал от своей неудавшейся семейной жизни, от Георгины, которую за их прожитые годы научился терпеть, но все же сейчас у него всплыла давняя ненависть, ненависть к ней за то, что с ней он чувствовал себя таким никчемным. Она всегда умело его подавляла, но если начальные годы семейной жизни, ему казалось, что все это пройдет, что это просто притирка, то потом он стал чувствовать себя все хуже и хуже с ней. Она подавляла его самолюбие, подавляла его мужское эго, давила на его самые слабые места. Постепенно семейная жизнь стала ему казаться самой кошмарной из придуманных человечеством пыткой. Но Анатолий, несмотря на то, что втайне уже ненавидел Георгину, бывал очень нерешительным.

Кроме того, Георгина ему очень помогала в делах на фирме, он часто с ней советовался и самые крупные сделки, благодаря которым фирма стала процветать и вышла на новый уровень, были совершены именно с ее помощью. Постепенно, он начал думать, что без Георгины он действительно ничего не сможет сделать и достигнуть, что именно ей он должен быть благодарен процветанию фирмы отца, которую он унаследовал. В целом, Анатолий в глубине души был даже рад, что ему попалась такая жена, пусть и ядовитая как гремучая змея, но очень дальновидная и умная. Постепенно они вросли друг в друга, каждый по-своему замещая место истинных чувств тщеславными достижениями и привычкой. Они жили как кошка с собакой, постоянно ругаясь, но как надзиратель и заключенный не могли существовать друг без друга. Она постоянно держала его в тонусе, он все время знал к чему стремился и чего в очередной раз хотел достигнуть, а свою злобу на нее он вымещал постоянными изменами и интрижками, которые тем не менее тщательно скрывал. А для нее же главным в этой жизни было благополучие Ивана и ее место в светской жизни, где главенствовала иерархия достатка.

Так, для себя Георгина решила, что потерпит решение сына и внешне не выдаст своего не принятия, но обязательно разоблачит девчонку так, что он с ней больше не захочет жить. А для этого ей нужно как следует подготовиться, чтобы все было правдоподобно, чтобы Иван готов был безоговорочно поверить и расстаться с этой Мирой, сразу и без сожалений.

Так безжалостно расправлялась Георгина с врагами и конкурентами мужа или просто неудобными, ненужными людьми на фирме, постоянно влезая в дела бизнеса, и управляя им искусной и расчетливой рукой. В ход шли мыслимые и немыслимые махинации и подставы, она ничем не чуждалась. Георгина в жизни руководствовалась одним принципом – принципом денег, постоянно испытывая неутолимую жажду, жажду еще больших денег, власти и возможностей. Сколького бы они не достигли, какой бы выгодный контракт не заключили, она никогда не была до конца довольна, во всем чувствуя подвох и изъян, что они могли достичь еще большего… Георгина и сама очень часто чувствовала себя несчастной от этого всепоглощающего чувства неудовлетворенности, ей это не давало спокойно спать по ночам, радоваться жизни и их имеющемуся достатку, ее постоянно мучили мигрени и она давно уже была на постоянном учете в лучшей иностранной клинике.

Как-то раз, когда они с мужем были еще молоды, а Ивану было всего пять лет, она обронила, что очень хочет побывать на самом известном и самом шикарном показе мод во Франции. Но в тот момент, их финансовый достаток совсем не позволял этого сделать, дела на фирме шли из рук вон плохо, то и дело грозило банкротство и все деньги семьи они вложили в развитие фирмы, у них было заложено практически все – квартиры, машины, какие-то еще небольшие владения. Кроме того, было продано буквально все самое ценное.

Самое последнее, с чем Георгина никак не могла расстаться – это были ее украшения. Украшения были очень дорогостоящими, только на одних них можно было построить чуть ли не заново весь их бизнес. Георгина очень любила себя и свою внешность считала одним из своих ценных вложений. Она любила красиво и стильно выглядеть, а украшения для нее являлись венцом всех ее стараний и венцом стараний всего человечества, подарившего возможность чувствовать себя королевой любой женщине, которая носит драгоценности. Расстаться с ними она считала равносильным расстаться с собой.

И вот все же так случилось, что жизнь поставила ее перед выбором, и этот выбор явно падал не в ее пользу и ее украшений. Обвиняя мужа в таких делах фирмы, ненавидя его за эту ситуацию, она все-таки придумала как сделать этот выбор с наименьшими потерями для себя, а иначе сказать с выгодой. Она предложила мужу сделку, что она согласится продать все свои драгоценности и вложить это в дела фирмы в обмен на то, что он подпишет с ней брачный контракт с условием, что при разводе вся фирма полностью и вместе со всеми возможными дочерними предприятиями перейдет к ней, кроме того ей должны полностью перейти все объекты недвижимости, нажитые к возможному разводу, а также прочие и прочие нюансы, полностью защищающие Георгину на случай развода.

Для Анатолия такой поворот дела был полным шоком, но с другой стороны он был рад, что жена хоть и с условием все-таки согласилась продать украшения и помочь делам фирмы. Фирму он потерять никак не мог, наследуя ее от отца, он чувствовал себя обязанным быть не хуже, чем тот, и не мог допустить ее банкротства. Анатолий, не совсем отдавая отчета в своих действиях, подписал такое соглашения с женой. Он ничего не заметил, ни подозрительного взгляда адвоката и нотариуса, ни подозрительно радостного ликования в глазах жены, которая должна была быть опечалена продажей драгоценностей. Так соглашение было заключено, а драгоценности пошли на преобразование компании и покрытие долгов. Вскоре их фирма действительно поднялась на ноги и потом дела пошли в гору, минуя различные кризисы и иногда политическую нестабильность.

Почти сразу после сделки с драгоценностями, Анатолий решил сделать что-то приятное жене. Он все дни ходил, светился от радости и гордости, наивно трактуя поведение жены как готовность все отдать и бросить ради их общего блага, блага их семьи. Он решил, что их столь часто непростые отношения – это такая часть жизни, с которой просто стоит примириться, а в целом у них все хорошо. У них крепкая и красивая семья, растет здоровый сын, радующий своими маленькими успехами, есть их опора в виде бизнеса, в обществе их хорошо принимают и постоянно куда-то приглашают, поэтому Анатолий расслабился и решил, что в целом все идет как надо. А соглашение, подписанное с женой, он серьезно не воспринимал, представляя это как какую-то блажь со стороны жены. Стараясь загладить как-то вину перед Георгиной, он решил с первого дохода в этом месяце купить не драгоценность, а найти приглашение на тот самый показ мод, на котором очень хотела побывать Георгина. И он нашел, купил билеты на самолет и решил устроить такой мини отдых для жены.

Вечером он вручил билеты жене, уже заранее довольный. Он думал, что этими билетами он враз компенсирует жене все причиненные ей страдания и неудобства вынужденной продажей ее драгоценностей, все еще не понимая истинную цену для себя самого этой продажи, цену своей свободы. Георгина вполне благосклонно отнеслась к подарку мужа, но никаких сильных эмоций и взрыва радости, так ожидаемого Анатолием…

Он ждал день, ждал второй, на третий он не выдержал. Поедая с утра яичницу, приготовленную их помощницей по хозяйству, он все-таки спросил Георгину:

– Я не понимаю, дорогая! Ты так спокойно или я бы даже сказал прохладно отнеслась к моему подарку, когда только месяц назад ты просто мечтала об этом, не сильно надеясь туда попасть, ведь у нас совсем не было денег!

Помощница тихо и незаметно удалилась на кухню, она привыкла к ссорам ее нанимателей, но старалась не вникать в суть их разборок. Римма была злой и склочной женщиной, но очень умело это скрывала перед своими нанимателями, при них она была мила, улыбчива и крайне услужлива. Она очень пришлась по нраву Георгине, которая уже не представляла, чтобы она делала без такой помощницы.

Георгина даже не подняла взгляда от журнала, продолжая пить кофе.

– Я что-то не пойму тебя! Я так старался найти эти билеты, компенсировать тебе все то, что ты потеряла, а ты… ты просто неблагодарная…

Тут уж Георгина подняла взгляд и тут же пригвоздила им бедного Анатолия:

– Компенсировать мне мои драгоценности этими жалкими билетиками? Этими несчастными фантиками?! Можешь отдать их своей любовнице, кто там у тебя очередная по счету, а? А мои драгоценности ты, дорогой, уже компенсировал, одним таким очень невыгодным для тебя соглашением.

Анатолий просто потерял дар речи.

– Можешь и не надеяться, что я как глупая провинциальная девчонка обрадуюсь каким-то билетикам в Париж и забуду тебе все, и мои украшения и наше соглашение! Хотел меня обмануть, думал я сейчас расчувствуюсь и сразу все забуду! Нет, мой дорогой! Назад дороги нет, да ты и сам все прекрасно знаешь!

И она удовлетворенно замолчала, выплеснув весь свой яд. Комната потемнела для Анатолия, рука, державшая вилку в руках, замерла, так и не донеся кусочек завтрака до рта. Так он и сидел, потерянный, потерявший аппетит не только к завтраку, но и к жизни. Каждым словом она отравляла его, его душу, его несмелые шаги к чему-то доброму, к доброму принятию жены, друг друга, отравляя его злостью, замораживая все те небольшие проблески любви между ними. Наверное, именно в этот момент, те чувства, которые между ними еще теплились, полностью угасли, умерли и унеслись пеплом, укрывая их сердца черной вуалью ненависти, предавая забвению искренность.

Анатолий в этот вечер не вернулся домой, оставшись кутить с очередной любовницей до утра в гостинице. Он ничего не получал от этих связей, просто пытался забыться в них, забыть себя, забыть ту девушку, которая так ловко и умела очаровала его когда-то своею нежностью, своею утонченностью, своею светскостью… Где теперь она была…

*****

Совместный ужин с родителями Ивана накануне прошел в целом терпимо для самой Миры, хоть она и почувствовала возникшее напряжение со стороны матери Ивана, но та была скорее разоружена, никаких едких фраз и обычных пикировок между ними…

Мира приняла предложение Ивана, но с некоторой толикой чувства вины, не ощущая по-настоящему радости от этого события. Она скорее понимала умом, что должна чувствовать, раскладывая мысленно по полочкам, что любит Ивана, что они уже давно знают друг друга и проверили уже свои чувства, что он просто идеально правильно и красиво сделал предложение, не скрывая от родителей, стараясь по всем канонам сделать «правильное» предложение.

Но что-то ее смущало, ощущение, что она что-то упускала, что ее утягивало в водоворот событий. Ей казалось, что если она выйдет замуж за Ивана, то лишится себя, той части себя, которую она сама до конца не знала, но не хотела потерять. Как будто кто-то или что-то разделил ее надвое, и одна часть ее тянулась к Ивану, искренно и самоотверженно, а другая часть ее молчала…

«Что не так?» – мысленно спрашивала она себя потом, когда они мчались по ночной Москве с Иваном. Он как всегда гнал на большой скорости, давая ей забыться в движении. Словно в ответ на ее мысли пришло сообщение от Ксюхи, которой она успела написать о предложении Ивана:

«Сбрендила что ль? Мира, что не так опять?»…

Мира так и не смогла ответить ни подруге, ни себе на этот вопрос. Что она прячет от самой себя… Где-то внутри шевельнулась мысль, что ей одиноко… Что Ивану есть с кем поделиться этой новостью, этим событием, разделить его с самыми близкими – с родителями, а ей – нет. Она давно привыкла отбрасывать такие непрошенные мысли, все время упираясь грудью в глухую стену боли, которую она не хотела снова испытывать. Ей лучше было не думать об этом, не вспоминать…

Дома они забылись в чувственной страсти, отдаваясь друг другу до конца. Мир на время остановился, оставляя любящих людей наедине друг с другом.

С утра, Мира с Иваном валялись на кровати и наслаждались выходными, совместным ленивым времяпрепровождением и просто друг другом.

– Ми-и-ира! Сегодня завтрак с тебя, помнишь?

– Вот еще, с чего бы это?

– Ты вчера проиграла в Бери и помни!

Мира только лениво перекатилась на другой бок, сладко поджав ноги к себе, не слишком торопясь припоминать свой завтрак. Нежится до обеда в кровати в выходной день было самым любимым занятием у нее.

– Не-е-ет, только не притворяйся, что ты ничего не помнишь, завтрак сегодня с тебя и точка!

– Пф-ф-ф-ф, кто вообще придумал эту дурацкую игру в косточку? – недовольно надув губы как ребенок, сказала Мира, – Я против того, чтобы к этому относится серьезно!

– Очень интересно, но ты должна была оспаривать условия игры вчера, а сегодня – та-да-а-ам! Ты готовишь нам завтрак! И это не оспаривается!

– Блин, ну не-е-ет! – Мира понимала, что спорить бесполезно, но тянула время, чтобы еще минуту продлить блаженство нежиться в кроватке.

– Мир, давай уже, шевели булками, а то я тебя сброшу сейчас с кровати!

И Иван быстро начал воплощать свою угрозу, подталкивая Миру к краю.

– Ну все, все! Я сама! АААА, – но все-таки бухнулась с кровати, похожей на нежное белое облако.

Одев пушистые огромные тапочки, растрепанная после сна Мира побрела на кухню.

– По-моему, ты меня все-таки обманул, когда играл в эту игру! Может ты ее вообще придумал? – услышал Иван с кухни и тоже поднялся с кровати.

– Не бубни, – прошептал уже на ухо ей Иван, подходя и обнимая ее сзади, – Ум-м, обожаю как от тебя пахнет… А может что-нибудь вроде блинчиков забабахаешь?!

– Ну нет, блинчики я не буду печь, даже не уговаривай. В прошлый раз все это закончилось тем, что я тебе спалила две сковородки!

– Ну-у-у, главное начало! Практика и все такое… У тебя все получится, я верю, настанет день и мы будем лакомиться на завтрак шикарными блинчиками со взбитыми сливками и свежей клубникой… Да, и не мои сковородки, а наши, НАШИ, скоро ты станешь моей женой, да и вообще тебе давно пора относится к этому дому как к своему…

– Я не могу, – серьезно ответила Мира.

– Что не можешь?

– Сам знаешь… – тихо ответила Мира и улыбнувшись добавила, – Жарить блинчики… Не могу их делать!

Иван расплылся в улыбке, притягивая к себе Миру и снова с ней целуясь, как будто не было целой ночи в объятиях и такого же утра.

– Гугл тебе в помощь, дорогая! – еще шире улыбаясь сказал Иван, – О`кей Гугл, как приготовить блинчики мужу на завтрак!

Мира смешно обреченно опустила плечи.

– Ну ладно, сам напросился! Потом не жалуйся! – все же предупредила его Мира.

Готовить Мира действительно не любила, когда она жила вместе с Оксанкой, из них двоих основная и главная по кухне была всегда вторая. Оксана отлично готовила и вот она-то точно смогла бы за пять минут соорудить вкуснейшие блинчики, от которых слюнки потекут даже у соседей. Но Мира была не такая, готовка для нее была кошмаром. Каждый раз, когда она за что-то серьезно бралась, она тщательно изучала заранее рецепт, очень скрупулёзно и внимательно изучала все ингредиенты и процесс приготовления, потом так же внимательно закупала необходимые продукты и все равно, в конечно итоге все заканчивалось тем, что она путала какую-то очередность или какие-то ингредиенты, зачастую полностью делая блюдо невкусным и грозя любому все-таки съевшему – несварением желудка. Поэтому они с Иваном часто ужинала в бистро, кафе и ресторанах. Она вообще больше всего предпочитала покупать готовую пищу, выдавая потом Ивану это как приготовленное ею. Она часто заказывала доставку еды из кафе, особенно когда к ним кто-то приходил из друзей.

Ивана этот факт не сильно напрягал, он всегда говорил, что, если его терпение, когда-нибудь лопнет или он заработает язву, они могут нанять готовить дома помощницу, как у его родителей. Но Мира сразу протестующе махала руками, не допуская даже подобной мысли, буржуазные привычки его родителей нисколько не привлекали, а скорее отталкивали Миру.

Конечно, готовка ее по большому счету не радовала, она любила простую пищу, не требующую термической обработки – сыр всех видов, свежий хлеб, орехи, свежие овощи и зелень, фрукты. Когда она в очередной раз бралась за какое-нибудь кулинарное творение, бросая вызов всей посуде на кухне, она удивлялась, зачем человечество придумало такое изобилие рецептов, которые еще и делились на русскую кухню, итальянскую, французскую, азиатскую, испанскую, грузинскую, узбекскую… Не счесть… Муза кулинарии к ней не являлась, и она не понимала зачем столько времени тратить на готовку, а потом на поедание всего этого. Гораздо интереснее жить, пища дает лишь энергию… Особо ее пугали рецепты французской выпечки, тортов и пирожных… Это ж надо было придумать рецепт минималистичных пирожных птифур, размером почти с конфету, который такой человек как она будет изготавливать неделю!

Когда Иван уезжал в командировку или оставался переночевать у родителей, что бывало крайне редко, но все же бывало, Мира готова была ужинать каждый вечер одними макаронами, гордо называя это итальянской кухней!