Ганзейский союз. Торговая империя Средневековья от Лондона и Брюгге до Пскова и Новгорода

Глава 4

Ганза городов: великая держава в Северной Европе (ок. 1350 – 0к. 1400)

В третьей четверти XIV в. Ганза, оправившись от временно нарушенного единства, столкнулась с двумя решающими испытаниями: экономическим конфликтом с Фландрией и войной с Данией. В ходе этих битв она выработала новую структуру, которую долгое время вызревала и готовилась. Сообщество немецких купцов сменилось другой организацией, точнее, подчинилось ассоциации ганзейских городов, которая в будущем начнет защищать интересы купцов за границей и в то же время приобретет контроль над деятельностью своих составляющих. Победоносная за границей, Ганза городов теперь постепенно приобретала положение великой державы в Северной Европе, которое она сохранит на протяжении примерно 150 лет.

Конфликт с Фландрией и образование Ганзы городов

Еще до 1350 г. отношения Брюгге и Ганзы снова ухудшились. Основной предпосылкой для такого ухудшения стала война между Англией и Францией. Купцы несли большие потери на суше и на море и в силу полученных привилегий требовали возмещения убытков и от города Брюгге, и от графа Фландрии. Им отвечали отказами или отсрочками. Вдобавок купцы жаловались на то, что им приходится платить таможенные пошлины, от которых их ранее освободили. Вследствие этого Любек, настроенный решительнее остальных городов, задумал снова перевести контору из Брюгге.

Конфликт ожесточился из-за одного инцидента, произошедшего в 1351 г. Английские каперы захватили корабль из Грайфсвальда в устье Звейна, отбуксировали в открытое море и там ограбили. Пиратов, арестованных позднее в Слёйсе, подвергли пытке и, в результате давления со стороны ганзейской конторы, казнили. В наказание Эдуард III приказал конфисковать собственность ганзейских купцов в Англии. Правда, позже он аннулировал свой приказ и, злясь на недомолвки Брюгге, перевел назад в Англию основной рынок шерсти.

Недовольная этим, контора предъявила новые требования, главным из которых было право иметь собственную весовую, чем уже пользовались английские и испанские купцы. Привилегию им предоставили, но единственным результатом уступки стали дальнейшие требования, особенно возмещение ущерба жертвам пиратов.

Эти споры имели значительные последствия для Германии. Хорошие отношения с Брюгге представлялись жизненно важными почти для всех ганзейских городов, и в целом считалось, что необходимо вмешаться для защиты привилегий, которым угрожала опасность. Вместе с тем многие города пришли в беспокойство, увидев, как контора берет на себя инициативу на переговорах с фламандцами без каких-либо официальных полномочий. Города боялись, что их вовлекут в международные конфликты. Старое недоверие к независимому положению купцов, которое стало важным фактором в подавлении Готландского сообщества, снова проявилось по отношению к брюггской конторе. Любек решил созвать делегатов от городов, чтобы разобраться с делами во Фландрии. Это собрание, устроенное в 1356 г., можно считать первым полномасштабным собором ганзейских городов. К сожалению, неизвестно, какие города прислали своих представителей, но не приходится сомневаться, что делегатов было много и что на соборе были представлены все части Германии.

Самым важным решением собора 1356 г. стало посольство в Брюгге. Его возглавил член городского совета Любека Якоб Плесков. Туда вошли делегаты от трех ганзейских третей: вендско-саксонской, вестфальско-прусской и готландско-ливонской. Судя по всему, посольство не добилось каких-то существенных результатов в переговорах с городом Брюгге и графом Фландрии. С другой стороны, оно решительно вмешалось в дела немецкой конторы. От имени городов посольство подтвердило свод законов, который контора утвердила в 1347 г., однако подробнее очертило права и обязанности шести ее старшин. И пусть это не такой важный шаг, позже он служил свидетельством того, что контора, до того времени независимая, теперь подчинялась власти объединенных городов, а ее решения в будущем вступали в силу только после одобрения городами. Города, которые отныне по закону, а не просто по факту, выражали свое мнение посредством общего собора, учреждали свою власть над купцами за рубежом. Особенно очевидно это стало десять лет спустя, когда контору в Брюгге, которая по собственной инициативе издавала указы, касавшиеся денежных дел, немедленно призвали к порядку на соборе в Любеке и велели не предпринимать никаких действий без одобрения городов.

В течение следующих двадцати лет города взяли под свой контроль и другие три конторы. В 1361 г. в Новгород прибыло посольство, возглавляемое двумя членами городских советов Любека и Висбю. Посланники сообщили обитателям «Немецкого подворья», что в будущем те не имеют права выпускать ни одного указа без согласия Любека, Висбю и трех ливонских городов. Данное решение подтвердило не только подчинение контор Ганзе, но и растущее влияние ливонских городов, которое вначале было очень слабым. Контора в Бергене, куда по большей части стекались купцы из Любека, менее склонна была демонстрировать независимость – более того, в реальности она никогда не была независимой. В 1343 г. король Магнус Эрикссон, подтвердив прежние привилегии вендских городов, официально признал статус конторы. В 1365 г. контора запросила одобрения для ряда принятых ею правил. Судя по подробному ответу Любека, город получил практически полную власть над конторой. В лондонской конторе, как и в брюггской, уже в конце XIII в. появился собственный устав; в последние годы правления Эдуарда III ее встревожили новые «дотации», которые обязаны были выплачивать немецкие купцы. «Дотации» сочли нарушением ганзейских привилегий. Переговоры ни к чему не привели. Поэтому в 1374 г. Лондонская контора обратилась к городам. В Лондон направили посольство, возглавляемое двумя членами городских советов, одним из Любека и одним из Эльбинга. Посольство повело переговоры и добилось удовлетворительных результатов, хотя и не без труда. Неизвестно, представляла ли контора свои законы на одобрение в данном случае. Скорее всего, представляла. Во всяком случае, с тех пор подчинение было полным, тем более что привилегии лондонской конторы в годы правления Ричарда II постоянно находились под угрозой.

Итак, четыре главные конторы, игравшие важную роль в структуре Ганзы, удалось подчинить без труда. Можно назвать очень немного случаев, когда какая-либо из них позже пыталась сбросить ярмо зависимости. Иного трудно было ожидать. Когда иностранные государства пытались урезать привилегии немецкого купечества, они прибегали к поддержке городов. Только города способны были оказать им действенную защиту. Власть Ганзейского собора над купеческими общинами за рубежом виделась и необходимостью, и выгодой.

Однако ганзейскому посольству в Брюгге в 1356 г. не удалось разрешить спорные вопросы между Фландрией и немецкими купцами. В последующие месяцы отношения стали еще более напряженными. Город Брюгге, которому очень нужны были деньги, обложил новыми налогами коммерческие операции. Обесценивание валюты вызвало рост цен со стороны землевладельцев, брокеров и перевозчиков, а понятие основных продуктов питания распространилось на соль и зерно, которыми ранее иностранцы могли свободно торговать друг с другом, «с корабля на корабль». Все вышеуказанные меры сочли нарушением ганзейских привилегий. И все же главным поводом для жалоб оставался отказ выплачивать компенсации. Любек в особенности требовал решительных ответных действий. По его инициативе был созван еще один Ганзейский собор, на котором предстояло решить вопрос о переводе конторы. Впрочем, собор в Любеке, который прошел в январе 1358 г., не отличался полной представительностью. На соборе были представлены вендские, саксонские и прусские, но не вестфальские и не ливонские города – очевидно, последние не хотели рисковать. Зато Висбю и шведские города прислали свое письменное одобрение. На соборе приняли решение о блокаде Фландрии.

Ганза предприняла смелый шаг, особенно если сравнить блокаду 1358 г. с более ранними. Больше не делалось попыток разграничить город Брюгге и графа Фландрии; их считали равно ответственными за нарушения ганзейских привилегий. Поэтому блокада была направлена на всю Фландрию, включая Антверпен и Малин (Мехелен), недавно приобретенный графом Луи де Малем. От немецких купцов потребовали до 1 мая покинуть Фландрию и переехать в Дордрехт. Ганзейским кораблям запрещалось заплывать за Маас. Им разрешалось вести торговлю только севернее Мааса, ставшего своеобразной границей. Кроме того, запрещалось продавать товары фламандцам или купцам, которые направлялись во Фландрию. Соответственно покупать товары из Фландрии также запрещалось. По возвращении домой немецкие купцы обязаны были представить сертификаты, выпущенные городскими властями Нидерландов, в которых они вели дела. Данное обязательство распространялось даже на корабли, которые отправлялись в Англию, Шотландию или Норвегию, потому что капитаны могли поддаться искушению и по пути наведаться во фламандские порты. Предусмотрели и случаи, когда суда могли оказаться в запретной зоне из-за встречных ветров или шторма: им тоже запрещалось выгружать грузы во Фландрии. Любое неповиновение, как города, так и отдельного лица, каралось вечным исключением из Ганзы.

Блокада, пагубная для обеих сторон, особенно тяжело сказывалась на Брюгге, который всячески пытался положить ей конец. Но ставки были настолько высоки, что переговоры тянулись целых два года. Фламандцы безуспешно пытались минимизировать действие блокады. Они предоставили Кампену все привилегии, которыми пользовалась Ганза, на том условии, что Кампен будет поставлять Брюгге немецкие товары. Власти Брюгге пытались переманить на свою сторону Кёльн; но, вопреки их ожиданиям, Кёльн настаивал на еще более строгой блокаде. И все же последствия блокады сказались не сразу, тем более что полностью предотвратить контрабанду не удалось. Однако оскудение потока восточных товаров вызвало резкий спад фламандской экономики. 1359 г. в Нидерландах выдался неурожайным, поэтому дефицит прусского зерна ощущался особенно остро. Зимой того года из-за сильных дождей повозки с зерном из Пикардии не смогли преодолеть вброд Сомму. Весной 1360 г. вендские города решили перекрыть датские проливы, чтобы помешать судам прусских контрабандистов перевозить зерно в Нидерланды.

В конце концов фламандцам пришлось, более или менее полностью, признать требования противной стороны. Летом 1360 г. заключили мир, блокаду сняли, и в сентябре немецкие купцы вернулись в Брюгге. Ганзейцы добились подтверждения всех своих привилегий; во избежание двояких толкований они описывались очень подробно. Отдельные льготы и привилегии даже расширились. Например, им впервые предоставили право вести розничную торговлю. Более того, охранные грамоты были скреплены не только печатями Брюгге, но также и Гента, Ипра и графа Фландрии, что гарантировало их действие по всей Фландрии. Наконец, достигли соглашения по ожесточенно оспариваемому вопросу о компенсациях. Долю графа установили в размере 1500 гульденов, доли Ипра и Брюгге – по 155 фунтов. В течение следующих трех лет выплаты производились пунктуально.

Итак, экономическая война окончилась сокрушительной победой Ганзы. Она продемонстрировала, что более тесный союз между городами и принесение в жертву местнических интересов в конце концов приносят свои плоды. Важно, что Бремен, чье купечество оставалось вне Ганзы с конца XIII в., именно тогда попросил о повторном вступлении в Ганзейский союз. Город приняли обратно, но на довольно жестких условиях[7]. По всей Северной Германии стало известно, что единственным способом для отдельных городов достичь процветания стала принадлежность к Ганзе.

Однако положение было еще опасным, и преимущества, полученные во Фландрии, вскоре снова подверглись сомнению. Во Фландрии, как и в других местах, ганзейцы вынуждены были постоянно бороться ради сохранения своего привилегированного статуса. Бороться приходилось как с правителями зарубежных стран, так и с потенциальными конкурентами. Видимо, в то время никто особенно не обращал внимания на то, что фламандцы предоставили те же привилегии, что и ганзейцам, двум городам, не входившим в Ганзу: Кампену и Нюрнбергу. Однако такой поступок способствовал возвышению двух самых опасных в будущем соперников Ганзы – голландцев и представителей юга Германии.

Война с Данией, Кёльнская конфедерация и Штральзундский мир

Всего через несколько месяцев после успеха на Западе серьезные известия вызвали испуг во всех ганзейских городах. Вальдемар IV Аттердаг неожиданно высадился на острове Готланд, разгромил поспешно собранную крестьянскую армию, захватил и разграбил Висбю. Почти на триста лет острову предстояло оставаться под властью Дании.

После своего восхождения на трон 20 лет назад Вальдемар терпеливо трудился, копил финансы, выкупал коронные земли, принуждал к повиновению некоторых своих аристократов и восстанавливал армию. Весной 1360 г. он добился возвращения Скании от шведов. Уже тогда ганзейцы пришли в замешательство из-за высокой цены, которую Вальдемар потребовал за подтверждение их привилегий и льгот. Завоевание Готланда развеяло последние сомнения. Король Дании бросал Ганзе прямой вызов. Конечно, Вальдемар выражал готовность подтвердить привилегии Висбю и не возражал против того, чтобы Висбю оставался в Ганзе. Впрочем, за прошедшие полвека город утратил ведущее положение на Балтике, каким он обладал в XIII в., и его закат оказался вполне очевидным. Тем не менее Висбю оставался одним из крупных ганзейских городов. Он обладал коммерческой и стратегической ценностью для вендских городов благодаря своему положению на пути в Стокгольм. Главное же, своей агрессией Вальдемар подтверждал намерение вернуть датскую гегемонию в северных морях. Война стала неизбежной.

На соборе вендских и померанских городов, который созвали в Грайфсвальде, решено было приостановить торговые отношения с Данией. Для финансирования войны собор обложил налогом в четыре пенса на фунт корабли и товары, которые экспортировались из ганзейских городов. Заключили союзы с королями Норвегии и Швеции, герцогом Шлезвига и графами Гольштейна. Но такое благоприятное начало ни к чему не привело. Великий магистр Тевтонского ордена, обещавший принять участие в войне, ограничился финансовой помощью, как и графы Гольштейна. Кампен и другие города на Зёйдерзе по-прежнему торговали с Данией, сделав таким образом блокаду неэффективной. Все бремя войны легло на вендские города. В апреле 1362 г. флот из 52 кораблей, в который входило 27 коггов, отплыл в сторону Копенгагена. Но флотоводец Иоганн Виттенборг, бургомистр Любека, совершил роковую ошибку, высадив на берег часть войск для осады Хельсингборга. Воспользовавшись этим промахом, Вальдемар напал на ганзейский флот и захватил 12 больших кораблей. Виттенборгу пришлось довольствоваться лишь перемирием, которое позволило ему увести остатки экспедиции назад в Германию: чуть позже он расплатился жизнью за свое поражение.

Военная неудача породила беспокойство в Ганзе, которое продолжалось несколько лет. Вторую военную экспедицию так и не снарядили. Начали переговоры с Данией; они тянулись три года и окончились неустойчивым миром. Даже вендские города разошлись во мнении относительно распределения расходов за военную кампанию. Как и полвека назад, не удалось решить, не грозит ли солидарности городов серьезная трещина.

Однако этого не произошло. Времена изменились. Сплоченность сообщества укрепилась благодаря конфликту с Фландрией; больше ее невозможно было погубить одной неудачей, пусть и крупной. В 1366 г. в Любеке состоялся всеобщий собор. Там приняли ряд мер, направленных на укрепление авторитета городов, особенно благодаря тому, что управлять конторами с тех пор могли только лица, имеющие права гражданства[8]. Более того, Вальдемар IV, вместо того чтобы сеять раздор между своими противниками, на свою беду, объединил их против себя. Он захватил прусские суда в Зунде и относился к прусским купцам не лучше, чем к остальным ганзейцам. В результате великий магистр Винрих фон Книпроде лично приехал в Любек и предложил военный союз. Кроме того, Вальдемар не так снисходительно, как раньше, относился к городам на Зёйдерзе. Поэтому они вскоре выказали готовность принять участие в нападении на Данию. Более того, в феврале 1367 г. дворяне низложили короля Швеции Магнуса Эрикссона и посадили на его место Альберта, сына герцога Мекленбурга, который также был настроен в пользу интервенции. Единственным союзником Вальдемара оставался Хокон VI, король Норвегии, за которого Вальдемар выдал свою дочь.

Сначала вендские города не горели желанием возобновлять военные действия. Они не выказали большого воодушевления по поводу предложения великого магистра, и только после того, как Зёйдерзе и прусские города заключили союз, они снова взяли на себя инициативу в нападении на Вальдемара и Хокона. Для принятия окончательных решений созвали всеобщий собор в Кёльне.

Этот собор 1367 г. во многом можно считать исключительным в истории Ганзы. Во-первых, необычным было место проведения собора: единственный раз Ганзейский собор проводился в Кёльне, несмотря на отдаленное положение этого города. В данном случае у Кёльна имелось важное преимущество: туда можно было легко попасть голландцам, чье участие было необходимым для успеха. Кроме того, собор стал доказательством желания тактично вести дела с важным городом на Рейне, не подчеркивая первенство Любека.

Необычным было и участие в соборе трех групп городов, которые не входили в Ганзу. Речь идет о городах на Зёйдерзе, представленных делегатами от Кампена, Эльбурга и Хардервейка, а также городов Голландии и Зеландии, представленных делегатами от Амстердама и Бриля. Все делегаты согласились принять решения собора.

Наконец, чтобы усилить военные приготовления, города решили заключить более тесный союз, чем в прошлом, настоящую лигу (verbund), которая получила необычное название – Кёльнская конфедерация. Она была рассчитана не только до конца войны, но и на три года после нее. На самом деле договор продлевали до 1385 г. Такие предпосылки, казалось, готовили дорогу к переменам в структуре Ганзы.

На соборе в Кёльне очень подробно рассматривали финансовые и военные меры. Как в 1361 г., но под более жестким контролем все товары и все корабли, входящие в ганзейские порты и покидающие их, облагались пошлиной с веса (в фунтах). Для упрощения сбора ставка – которая колебалась в узких границах – оговаривалась в различных имевших хождение валютах: фламандской, любекской, померанской, прусской и ливонской. Были определены количество кораблей и солдат, которые предоставлял каждый участник. Союзники должны были отправить флотилии из Северного и Балтийского морей. Перед атакой флотилии встречались в Зунде[9].

Сначала участие в Кёльнской конфедерации принимали не все ганзейские города. На соборе в Кёльне присутствовали представители только вендских и прусских городов. Но в последующие месяцы большинство морских портов от Финского залива до устья Рейна более или менее явно выразили свое согласие на участие в кампании. Правда, некоторые из них не выказали большого энтузиазма, среди них Бремен и прежде всего Гамбург, чье исключение из Ганзы тогда обсуждалось. Под тем предлогом, что их истощили местные войны, гамбургские бюргеры отказались принимать участие в военных операциях и предложили только финансовую помощь. Города вдали от моря, которые не интересовала морская война, также отнеслись к предложениям довольно вяло. Вестфальские города не предложили даже дотаций. Вот лишь один пример серьезных разногласий в пределах Ганзы, которые были так часты в ходе ее истории и которые были поистине неизбежны ввиду различия в положении и интересах такого большого числа городов.

Коалицию очень укрепили альянсы со Швецией, Мекленбургом и Гольштейном, а также с датской аристократией, которая восстала против Вальдемара. Король как будто не понимал грозящей ему опасности. В решающий момент перед нападением ганзейцев он нашел уместным покинуть свои владения и искать союзников на севере Германии. Союзников он не нашел, и поражение датчан казалось неизбежным. Вендский и голландский флоты разрушили Копенгаген до основания, выведя из строя его порт, и грабили побережья Дании и Норвегии, в то время как граф Гольштейна устраивал набеги на Ютландию. С помощью шведов ганзейцы перешли границы Скании. Сопротивление оказал только Хельсингборг. Вскоре Норвегия, на которой блокада сказалась особенно тяжело, попросила о перемирии и получила его. В Скании операции продолжались до капитуляции замка Хельсингборг 8 сентября 1369 г., что вынудило государственный совет Дании просить мира. Ганза согласилась приостановить военные действия, несмотря на противодействие отдельных правителей, желавших воспользоваться положением и продолжать войну.

Мир с Данией заключили в Штральзунде 24 мая 1370 г. Ганза не требовала новых торговых привилегий, а удовольствовалась подтверждением прежних. Ее купцы получали полную свободу торговли. Кроме того, отменялись возросшие налоги, которыми облагали немецких купцов в Скании с 1361 г. Однако Ганза добилась ряда стратегических выгод. Кёльнская конфедерация получала во владение на 15 лет четыре крепости, охранявших пролив Зунд, – Хельсингборг, Мальмё, Сканёр и Фальстербу, – а также две трети доходов от зундских пошлин. Таким образом, Ганза много лет владычествовала в Зунде. Наконец, датский государственный совет обещал, что после смерти Вальдемара IV его преемника выберут лишь после совета с городами Конфедерации.

Таким образом, новая проба силы окончилась триумфом Ганзы; и на сей раз победы достигли не одними экономическими средствами. Более того, города доказали, что способны выставить действенные армии и флоты. Их поддерживали влиятельные правители, но города больше не были их вассалами, как 50 лет назад. Они сами управляли ходом важнейших операций. Кроме того, города сохраняли инициативу как во время войны, так и во время мира. В конце концов они бросили своих союзников и заключили сепаратный мир с врагом. Так же им пришлось поступить позже, в войне за датское престолонаследие. Штральзундский мир отмечает появление в Северной Европе новой силы, которая заменила былую власть Священной Римской империи. Новая сила не была суверенной державой, поскольку входившие в нее города с юридической точки зрения оставались подданными многочисленных территориальных правителей. Единственным ее основополагающим принципом являлось желание отстаивать свои коммерческие интересы, если понадобится, с оружием в руках. Столь необычное явление было уникальным для Европы того времени.

Через пять лет одно из условий Штральзундского мира пришлось пересмотреть. Оно касалось датского престолонаследия. Вальдемар IV умер в 1375 г., оставив только двух дочерей. Маргарет была замужем за Хоконом VI, королем Норвегии, а Ингеборг была женой Генриха Мекленбургского, брата короля Швеции. Ганза, которой пришлось выбирать между союзом либо с Данией и Норвегией, либо с Мекленбургом, Данией и Швецией, склонялась к первому варианту, в отличие от немецких правителей, которые благоволили последним. Датский государственный совет принял решение в пользу молодого Олафа (1376–1387) при регентстве его матери Маргариты. В знак признания Кёльнской конфедерации Норвегия также подписала мирный договор и подтвердила все привилегии ганзейцев.

Ганза явно выбрала меньшее из двух зол, потому что мощь Дании представляла не такую опасность, как амбиции немецких правителей. Тем не менее ганзейцы не ослабляли бдительности, и договор о существовании Кёльнской конфедерации несколько раз продлевался. Есть даже основания полагать, что конфедерация сделалась постоянной организацией, которая во многом отождествлялась с Ганзой. Однако единственной причиной ее существования оставалась угроза со стороны Дании. Как только установился мир, ее единственной функцией оставался контроль над датскими крепостями и частью доходов от зундских пошлин. В 1385 г., когда, в соответствии с условиями мирного договора, замки вернули Дании, возник вопрос, продлевать ли существование Кёльнской конфедерации или заменить ее союзом другого типа. Согласно общему мнению, отличному от мнения великого магистра Тевтонского ордена и прусских городов[10], ни в продлении, ни в замене не было смысла. Очевидно, городам не хотелось заключать слишком тесный союз, который слишком отчетливо подразумевал политическое и военное сотрудничество. Никому, за исключением крайних случаев, не хотелось идти на жертвы. Поэтому Кёльнская конфедерация не оказала продолжительного влияния на структуру Ганзы, хотя и помогла укрепить ее изнутри. Однако успех конфедерации запомнился; ее взяли за образец те города, которые в XV в., правда безуспешно, пытались создать более прочные союзы, известные под названием tohopesaten (буквально «стоящие вместе»).

Эмбарго 1388 г

Было бы ошибкой считать, что победа ганзейцев облегчила положение немецких купцов за границей. Наоборот, во многих странах ближе к концу XIV в. нарастало напряжение. Ганзейские купцы пытались закрепить успех, строго требуя соблюдения своих привилегий, а зарубежные города, которые испытывали давление со стороны собственных купцов, неохотно признавали привилегированное положение немцев, которое казалось им неоправданным. Даже местные правители, хотя и более благосклонные по отношению к ганзейцам, считали определенные юридические и финансовые льготы угрозой для своего суверенитета. Наконец, отношения не могли не отравлять постоянные требования возмещения ущерба. В результате часто возникали трудноразрешимые разногласия, особенно с Англией, Фландрией и Русью. Дела обострились в 1388 г., когда во всех трех местах одновременно действовало эмбарго. Тем не менее Ганзе удалось избежать открытых военных действий. Более того, руководители ганзейцев того периода, особенно Якоб Плесков из Любека и Вульф Вульфлам из Штральзунда, не позволяли себе почивать на лаврах, вспоминая о былых победах. Они решительно выступали против сторонников войны. Тем самым они в полной мере доказывали, что ганзейский здравый смысл, который состоял в сочетании твердости с глубинным желанием мира, на самом деле единственная политика, которая способна была обеспечить процветание сообщества.