Свой, чужой, родной

– На Малой Садовой решили дом сносить. Помните развалюху напротив гастронома, сеткой затянутую?

Оба почему-то уставились на меня.

– Я не помню, – пожала плечами я.

Малая Садовая не так уж далеко, но находится в стороне от моих привычных маршрутов.

– Короче, – продолжил Тимофей, – дом давно признан аварийным, но сносить его не торопились, потому что он, типа, представляет ценность. Хрен знает какую, учитывая, что там три стены и те на ладан дышат. В конце прошлого года в нем пожар случился. Жильцы соседних домов стали жаловаться, мол, бомжатник, и добра не жди, спалят всю улицу… Думали-думали, полгода считай, и вдруг – бац, решили! Вчера бульдозер подогнали, и того… А сегодня мусор вывозить стали. И один глазастый мужичок, дай ему Бог здоровья, углядел в ковше что-то странное.

– Труп? – нахмурилась Людка. – Я вроде в новостной ленте что-то читала…

– Что-то читала! – передразнил Тимофей. – И это журналист… Ты ж должна быть на Садовой через пять минут после того, как глазастый мужик сказал: «Вау, это что за хрень в ковше?»

– Друзья у меня фиговые, – не осталась в долгу Людка. – Оттого новости узнаю ближе к ночи.

– А как же репортерский нюх? – не отставал Тимофей.

Иногда я думаю, с Людкой они зря разбежались, их так и тянет поскандалить, а это, как известно, верный признак чувств, которые продолжают бушевать где-то в глубинах души…

– Да пошел ты…

– Пусть дальше рассказывает, – вмешалась я.

– Продолжаю по многочисленным просьбам, – подмигнул мне Тимофей.

Внешность у него, кстати, весьма примечательная. Смугловатый блондин с зелеными глазами. Такой в толпе не затеряется. Рост выше среднего, Людка обычно с издевкой говорит «почти высокий», и фигура была бы неплохой, завяжи он с пивом. Но расстаться с пивом оказалось куда сложнее, чем с Людкой, прибавим к этому хороший аппетит, и будущее, предсказанное ему подругой, выглядит вполне правдоподобно: ленивый боров на диване. Но до этого, надеюсь, еще очень далеко, и в настоящий момент Тимка вполне может претендовать на звание «любимца девушек».

– Решили посмотреть, что в ковше, – продолжил Тимофей, – и обнаружили мешок. Обычный мешок для мусора, крепенький такой, литров на сто…

– Прям мастер художественной прозы, – вновь влезла Людка. – Ты когда до сути дойдешь?

– Суть проста. В мешке мертвый дяденька без кистей рук.

– А кисти так и не нашли?

– Нет. Но, может, еще всплывут где-нибудь. Хотя вряд ли.

– Ага. Труп вы еще худо-бедно найдете, а все, что по мелочи, – задание повышенной сложности.

– Логично предположить, что если их потрудились оттяпать, то и спрятать подальше догадались.

– Это чтобы мужика не смогли опознать по отпечаткам пальцев? – задала вопрос я.

– Блестящий пример догадливости, – хихикнул Тимка, а я спросила:

– А где обещанная загадка?

– Сейчас в своем повествовании и до нее доберусь. Мужики в мешок нос сунули, один отправился блевать, а другой – звонить в полицию. Работу, само собой, остановили, тут и менты приехали и смогли констатировать: труп в мешке имеет место быть. Но опознать его по-любому было бы весьма проблематично.

– Начинается, – фыркнула Людка. – Только без натуралистических подробностей! Твое красноречие даже с коньяком трудно пережить.

А я спросила:

– Ты сказал, обошлось без расчлененки, так какой же должен быть мешок, чтоб в него мужика засунуть? Даже если он не особо крупный?

– В России не без умельцев, – вздохнул Тимофей. – Мешок, как я уже сказал, самый обыкновенный. В таких обычно мусор после ремонта вывозят.

– Давай уже загадку! – не выдержала Людка. – Что не так с твоим мужиком?

– Скончался он довольно давно, никак не меньше шести лет назад, эксперты пока навскидку определили… За это время труп претерпел кое-какие изменения, и запихнуть его в мешок проблемы не составило. Если кому-то такое в принципе по душе.

– Его что, из могилы выкопали? – нахмурилась Людка. – Охренеть…

– Не похоже, что из могилы…

– Ничего не понимаю, – пробормотала подруга в досаде, а я вновь полезла с вопросом.

– Так, может, он все это время в доме и находился? Сам говоришь, дом давно заброшен.

– Теоретически мог. Странно только, что ни бомжи, что в доме обретались, ни пожарные его не нашли.

– Может, пожар случился оттого, что от трупа пытались избавиться?

– Кстати, идея, – кивнул Тимофей. – Хотя сомнительно… Если он уже несколько лет был в доме, с какой стати вдруг пожар устраивать?

– Да… нестыковочка, – вздохнула подруга. – И никаких предположений, кем дядя был при жизни?

– Ждем озарения, – съязвил Тимофей. – У тебя нет знакомого экстрасенса?

– У меня есть знакомый придурок, подойдет? Нет, серьезно. Если вдруг появился труп, значит, где-то пропал человек. В смысле, живой. Шесть лет, конечно, срок, но не так уж много людей исчезает бесследно… Можно проверить.

– Спасибо, что подсказала.

– И что ты думаешь по поводу перспектив? – спросила я.

– Перспектив? Перспективы дохлые. Оттого это, скорее всего, очередной висяк на наши головы. Так что лучше бы мужички ничего не заметили да и вывезли его по-тихому: с глаз долой – из сердца вон. И пусть бы его в другом месте нашли, за пределами нашего замечательного города, и голову ломать пришлось бы другим хорошим людям.

– Только не строй из себя циника, – фыркнула Людка. – Я же вижу, мужик в мешке задел за живое.

– Я же сказал: загадочно. А загадки возбуждают любопытство. Кстати, забыл сообщить ценную деталь. Труп обретался долгое время целехонький, а кистей лишился совсем недавно. Буквально на днях.

– Чудеса, – пропела Людка и совершенно серьезно добавила: – Может, кто на память взял?

– И кто из нас троих циник? – вопросительно глядя на меня, спросил Тимофей.

– Оба хороши, – пожала плечами я и продолжила: – Допустим, убили мужика несколько лет назад и спрятали тело в доме. Потом узнали, что дом идет под снос, и решили лишить мужика кистей рук, не будучи уверенными, что отпечатки пальцев снять невозможно. Следовательно, искать надо среди пропавших без вести примерно в то же время людей, чьи отпечатки по той или иной причине должны быть в вашей базе данных.

– Это мы и сами догадались, – усмехнулся Тимофей, но смотрел скорее удовлетворенно, ибо не раз заявлял: девушка я сообразительная, чему он рад безмерно. Не знаю, что уж у него там за повод для радости, то есть какая ему от этого польза, но я не против чужих восторгов, доброе слово и собаке приятно. – Только вряд ли труп был спрятан в доме, – продолжил Глазков. – Не то крысы устроили бы легкое пиршество…

– Да блин! – рявкнула Людка. – Просила же без натурализма… Меня от ваших разговоров сейчас стошнит.

– Тоже мне, журналист, – отмахнулся Тимофей.

– Получается, он находился в другом месте, – не обращая внимания на негодование подруги, продолжила я. – И вдруг от него решили избавиться. Почему? Лежал бы себе да лежал… Если его несколько лет не нашли, значит, место вполне надежное.

– А если нет? – влезла Людка, у которой интерес к разговору сохранялся, хоть она и жаловалась на слабый желудок. – Или место вдруг перестало быть надежным?

– Ну да… – я согласно кивнула. – Возиться с трупом – малоприятное удовольствие. Не стали бы зря беспокоиться. Мешок, кстати, новый или старый?

– Похоже, новенький…

– То есть бедолага все эти годы не в нем лежал?

– Ага. И вдруг его запихнули в мешок да и спрятали в доме.

– А может, все наоборот? – нахмурилась я, демонстрируя работу мысли. – Может, с точки зрения того, кто это сделал, пришла пора трупу объявиться?

– На фига тогда кисти отрубать?

– А чтоб вам жизнь медом не казалась, – фыркнула Людка. – Не все в кабинетах штаны просиживать, надо и побегать.

– Он либо не знал, что дом вот-вот снесут, – продолжила я, – и рассчитывал, что труп еще долго не обнаружат, либо идея заключается в том, чтобы личность убитого вы установили, но на это ушло время.

– А за это время что-то должно произойти?

Людка весело подмигнула:

– Вот так, служивый, просто сидишь и ждешь, что из этого получится.

– Примерно это я и планировал, – сладенько улыбнулся ей Тимка.

– Убили-то его как? – проявила интерес подруга.

– Судя по всему, задушили.

– На заказуху не похоже, – почесав за ухом, заметила Людка.

– Не похоже, – согласился Тимофей. – Киллеры предпочитают не входить в тесный контакт с жертвой.

– А вот почему, кстати?

– Хочешь, я тебе с одним злодеем интервью устрою? Он все расскажет.

– Это с кем?

– Да хоть с Колей Тополевым, пока его не отправили в места очень даже отдаленные.

– С Кощеем, что ли? Он же практически идиот. Двух слов связать не может.

– С этим не поспоришь, Коля – известный молчун, но даже когда молчит, на умного не похож, а вот стрелять умеет так, точно вырос на Диком Западе. Прямо талант. Восемь доказанных убийств. И брал недорого.

– Город многое потеряет, – съязвила Людка.

А я вернулась к предыдущему разговору:

– Об убитом что-нибудь известно? Возраст, к примеру?

– Не старик, это точно. Но и не пацан. Скорее всего, от тридцати пяти до пятидесяти, шатен. Может, еще что нароют, но пока все. Как только определятся со временем кончины, дело веселее пойдет. Проверим, кто без вести пропал в этот период…

– Так, может, он приезжий? – сказала Людка.

– Может. Тогда у нас наверняка висяк. Что не радует ни нас, ни наше начальство.

– Если он приезжий, какой смысл прятать труп несколько лет, а потом еще и перетаскивать? Нет, он почти наверняка из этого города. И человек вам известный.

– Твои слова да Богу в уши. Махонькое везение нам бы не помешало. Я в отпуск хочу, а когда начальство гневается, об отпуске лучше помалкивать.

Разошлись мы в тот вечер поздно, впрочем, в этом не было ничего необычного, то есть вовсе не рассказ Тимофея так на нас подействовал. Посиделки за полночь скорее норма, когда вечер у всех троих свободен. Разумеется, самым занятым из нас был Тимофей и вечера вне дома, к своему сожалению, проводил не так приятно, как ему бы хотелось. Людкина работа тоже требовала жертв. В общем, примерно три-четыре вечера в неделю я пребывала в одиночестве, потому что на работу бежать сломя голову не требовалось и особых поводов покидать дом тоже не находилось. Хоть я и жила в этом городе больше двух лет, похвастать большим количеством знакомых не могла, наверное, потому, что к знакомствам не очень-то стремилась. Но о любви, как водится, мечтала. Вот уж действительно повод согласиться с утверждением, что женская душа – тайна за семью печатями, в просторечии: сама не знает, чего хочет.

Вернувшись к себе, я приняла душ и устроилась в постели с книгой. Но не читала, а лежала с закрытыми глазами, задумавшись. Думы мои, несмотря на недавний разговор о жуткой находке и внезапное появление хозяев в доме с колоннами, были о новом знакомом, что говорило о многом. Мысленно я уже называла его Валькой, в очередной раз отметив, что имя ему идет.

Я незаметно погрузилась в сон, и приснился мне дом с колоннами. Поначалу все было вполне реалистично. Я отправляюсь на пробежку и вижу дом, он погружен в темноту, но ставни, против обыкновения, открыты. Толкнув калитку, я вскоре оказываюсь на крыльце и замечаю, что дверь в дом тоже открыта. И решаюсь войти. В конце длинного холла возникает силуэт человека, он стоит неподвижно. На мужчине старомодный костюм в полоску, на голове вязаная шапочка, что вызывает недоумение, я приближаюсь, человек по-прежнему стоит ко мне спиной. И резко оборачивается, когда до него остается всего несколько шагов.

Лицо его выглядит ужасно, а потом и вовсе начинает расплываться, как подтаявшее мороженое. Я в ужасе бросаюсь к двери, оборачиваюсь и вижу, как мужчина призывно машет мне руками. Руки короткие, потому что кисти отсутствуют, вместо них – окровавленные культи. Я ору от страха и просыпаюсь.

Типичный кошмар, чему удивляться, если до поздней ночи мы говорили о трупе? Я побрела на кухню, по дороге натыкаясь в темноте на мебель, слава богу, что ее немного. В комнате задернуты плотные шторы, а вот на кухне гораздо светлее. Часы показывали 03.20 утра. Получается, что спала я от силы минут сорок.

Выпив воды из-под крана, я замерла возле окна. Отсюда дом с колоннами не увидишь, но я все равно выискивала взглядом примерное место.

– Дался мне этот дом, – проворчала я в крайней досаде и вернулась в постель.

Должно быть, я еще не отошла от кошмара, и, когда стояла возле окна, возникло странное чувство, будто некто, находящийся в доме, настойчиво звал меня, тянул ко мне невидимые руки… Совсем как мертвец во сне.

– Стивен Кинг, – хмыкнула я, но беспокойство все росло, я даже подумала, не отправиться ли к Людке. Бежать из квартиры сломя голову, разбудить подругу среди ночи только потому, что мне кошмар приснился?

– Меньше надо о покойниках болтать, – вслух произнесла я.

Полежала еще немного. Сна ни в одном глазу. Людку беспокоить я не стала, вместо этого устроилась за компьютером. Работа, как всегда, увлекла. Вторично я взглянула на часы уже в восемь, когда хлопнула дверь Тимофеевой квартиры. Он отправился на работу, а я – спать.

Разбудил меня телефонный звонок. Звонил Федор, которого я в шутку называла своим работодателем. Впрочем, мы и правда часто работали вместе.

– Чего голос такой несчастный? – спросил он после моего вялого приветствия.

– Недавно уснула.

– Ну, извини. Прорыв в личной жизни?

– Если бы. Работала до утра.

– С чего вдруг? – вроде бы удивился он. – Дня не хватает?

– Тимка вчера про найденный труп рассказывал, не поверишь, кошмары замучили. Пришлось спасаться работой.

– Ты там с трупами поаккуратней, они до добра не доводят. А сосед твой – дурак, нашел о чем девушке рассказать. Как работа продвигается?

– Завтра-послезавтра закончу.

– Отлично. Деньги уже перевели. Ты видела?

– Спасибо, не успела проверить.

Федор засмеялся:

– Ты необыкновенная девушка. Такое впечатление, что деньги тебя вообще не интересуют.

– Это сильное преувеличение. Я к ним спокойно отношусь: нет сейчас, значит, будут завтра. Может, поэтому они сами идут мне в руки? Возьми на вооружение.

– Ага, как же. У меня ипотека и два кредита, беременная Юлька и стерва-любовница, которая считает меня миллионером.

– Нелегкая у тебя жизнь.

– Мне интересно, ты вообще деньги тратишь? Я не имею в виду самое необходимое…

– Трачу, Федя, трачу. Могу тебе в долг дать.

– Нет уж, долгов у меня и так предостаточно. А чего ты, к примеру, квартиру не купишь?

– Зачем? – удивилась я. – Мое нынешнее жилье меня вполне устраивает.

– Собственная квартира – это совсем другое.

– Верю на слово. Просто я не убеждена, что навсегда хочу остаться в этом городе. И выйдет одна морока: сначала покупай, потом продавай… А так шмотки собрал – и поехал куда глаза глядят.

– Счастливый ты человек, Тинка, – вздохнул Федор. – Я бы тоже так хотел…

– Что мешает? – засмеялась я.

– Да все. Ипотека и кредиты… и даже Юлька. Уж быстрее бы родила. В жизни смысл появится… Да?

– Должен, – ответила я.

– Уверена?

– Это же не моя жизнь, а твоя. Тебе и решать.

– Говорить с тобой – одно удовольствие… Вообще-то я по делу… Тут халтурка подвернулась, деньги небольшие, но и работы на пять минут. Сделаешь? Я точно к субботе не успею, а обещал.

– Хорошо.

– Спасибо. Сейчас все скину, лови.

Мы простились, и я решила, что дальше оставаться в постели смысла нет. Уже собиралась завтракать, когда в дверь позвонили, пошла открывать и обнаружила Людку.

– У тебя деньги есть? – спросила она, проходя на кухню.

– Конечно.

– Блин! – выругалась она. – Правильно Глазков, он же всевидящий глаз правоохранительных органов, говорит, что ты девушка с придурью! Кто еще способен ответить «конечно» на вопрос «есть ли деньги»?

– Он так говорил? – хмыкнула я. – А мне врет: красавица, умница, да еще спортсменка… Сколько тебе нужно?

– Пару тысяч. Тачку заправить нечем.

Пока я ходила за деньгами, Людка выпила кофе, который я себе приготовила.

– Спасибо. А чем это у тебя воняет?

Я пожала плечами. Никакого неприятного запаха вроде не чувствовалось.

– За мойкой мышь, случайно, не сдохла? – По части запахов у Людки пунктик, я вновь начала принюхиваться. – Прикинь, – продолжила она, – мне сегодня всю ночь крысы снились. Здоровые. Будто я в каком-то подвале, а они вокруг так и шмыгают. Проснулась в холодном поту. Хотела Глазкову в стенку стучать, чтоб бежал спасать девушку. Потом решила: больно много чести… И стала читать «Анну Каренину», поставила рекорд: вырубилась на третьей странице.

– А мне покойник приснился, да еще без рук.

– Это вчерашние разговоры, – кивнула Людка. – Нет бы о приятном поговорить… О мужчинах, к примеру…

– Вряд ли Глазкова эта тема увлечет.

– Тогда о бабах… Хотя нам-то они к чему… Ладно, за денежку спасибо. Пойду трудиться. Ну как тут тебе не позавидовать? И деньги есть, и идти никуда не надо.

Проводив Людку, я позавтракала и вернулась с книжкой в руках в гостиную, она же спальная, внезапно осознав, что ничего лучше моего старенького дивана до сих пор не изобрели.

Все бы хорошо, но слова подруги о трупе, на сей раз мышином, в голову запали. Выбравшись на кухню, чтобы налить чаю, я сразу же начала принюхиваться. В самом деле, запах есть. Для начала я избавилась от мусора, прогулявшись до мусорных баков, затем вымыла мусорное ведро. После чего начала принюхиваться с удвоенным рвением. Кончилось тем, что я решила отодвинуть кухонный гарнитур. Был он стареньким, единая столешница у него отсутствовала, так что воплотить свой замысел я смогла без особого труда. Мойку с места я, конечно, не сдвину, но подлезть к ней смогу, если стол перемещу.

В общем, я взялась за дело. Мышиных трупов не обнаружила, но грязи здесь скопилось предостаточно, что неудивительно. За два года жизни в квартире генеральной уборкой я не занималась ни разу, и те, кто жил здесь до меня, этим себя тоже не обременяли.

Собрав мусор в совок, я потянулась к швабре и вот тогда заметила листок бумаги, прилипший к шероховатой задней стенке стола. Я подхватила его с намерением бросить все в тот же совок, но по неведомой причине не сделала это сразу, а повертела листок в руке. И пораженно замерла. Может, реагировать так и не стоило, но в тот момент я почувствовала нечто вроде озарения, как будто всего на несколько секунд увидела наш мир в хитросплетении причинно-следственных связей и поняла, как все устроено…

Длилось сие недолго, но я продолжала еще некоторое время стоять, таращась на листок бумаги. Обычный листок, который используют для заметок и держат под рукой на тот случай, если надо что-то записать. До сих пор в гостиницах такие лежат возле телефонов, а рядом – карандаш или ручка.

В квартире тоже был телефон, но я им никогда не пользовалась, предпочитая мобильный, хотя старательно оплачивала. Листок пожелтел и скукожился, наверное, оттого, что на него попала вода, запись, сделанная шариковой ручкой, выцвела, однако прочитать ее можно было без особого труда: «Нижняя Гончарная, 23. В 17.00». 23-й дом по Нижней Гончарной – это не дающий мне покоя дом с колоннами! И кому-то из бывших жильцов квартиры там назначили встречу. Помнится, Людка говорила, в доме было фотоателье и магазин дамского платья. В магазине время не назначают, а вот в ателье, пожалуй, могут.

Интересно, сколько здесь пролежал, то есть, скорее, провисел этот листок? Если верить подруге, дом с колоннами в нынешнем его виде стоит лет шесть-семь. Мог листок находиться здесь столько времени?

Я спешно закончила уборку, а найденный листок магнитом придавила к дверце холодильника, самой себе не в состоянии объяснить, зачем это делаю.

Приготовив обед, я вновь села за работу, но во время перерывов подходила к холодильнику и брала листок в руки. Просто наваждение, ей-богу! Вертела его и так и сяк, словно рассчитывая разглядеть что-то еще.

В шесть часов с работы вернулась Людка и заглянула ко мне:

– У тебя пожрать есть?

– Диетический плов сгодится?

– А что, в стране с мясом проблемы?

– С мясом в стране порядок. Ешь что дают.

Людка пошла мыть руки, но потом решила принять душ. Ожидая ее, я успела накрыть стол и заварила чай. Ждала я ее с нетерпением, и лишь только мы приступили к трапезе, сообщила:

– Трупов за мойкой не обнаружено.

– А чем воняло? – Людка начала принюхиваться. – Вроде сейчас все нормально…

– Совок грязи намела. А еще нашла вот это. – Я поднялась, взяла листок и протянула Людке.

– И чего? – спросила она, глядя с некоторым недоумением.

– Адрес. Это дом с колоннами.

– О господи! – Она вернула мне листок. – У тебя на этом доме легкий сдвиг. Не находишь?

– Согласись, это все-таки странно, кто-то жил здесь до меня и…

– Тоже незаметно спятил? Может, там какая-то контора была. Дай Глазкову задание, пусть узнает, что там за злые духи… Хотя недолго им осталось…

– В каком смысле?

– В смысле, что есть решение пустить там Любанинскую магистраль. Несколько домов, и твой любимец в том числе, пойдут под снос, зато губернаторский сад не тронут. Вот так.

– Это точно? – нахмурилась я.

– Еще месяц назад решение приняли. А сегодня на пресс-конференции сам мэр сказал. Он, поди, знает, что говорит. Хотя в нашем мэре я не особо уверена. В принципе правильно, четыре дома, что идут под снос, исторической ценности не представляют, а из-за губернаторского сада такая война развернулась, до президента дошли… И дорогу, в конце концов, надо делать, чтоб всю Россию не смешить.

Любанинская магистраль, о которой говорила подруга, в самом деле стала притчей во языцех. Новую дорогу начали строить лет десять назад, чтобы разгрузить центр города, который просто задыхался в пробках. Шла она по старому руслу реки Любань, от которой осталось лишь название. Еще в прошлом веке речка превратилась в болото, которое осушили, в результате остался овраг, заросший камышом. Он разрезал старый город на две части и портил всю картину. Мало того, запах там стоял весьма неприятный, а еще прибавьте несанкционированные свалки, которые росли в овраге, как грибы-поганки.

Оттого новую дорогу и решено было проложить там – чтобы и старую разгрузить, и избавиться наконец от зловония, о котором местные уже стихи слагали, что-то типа «старинный город наш могучий стоит на Любани вонючей».

Однако намерение так намерением и оставалось. Долгое время все ограничивалось десятком «КамАЗов» с песком и дополнительным неудобством для водителей. Каждую весну «КамАЗы» исправно появлялись, затем исчезали, а остряки подсчитывали, сколько денег зарыли на этот раз, и утверждали, что на потраченные за десятилетие средства можно было построить дорогу Москва – Пекин.

Одному богу известно, как долго бы это продолжалось, но тут в город приехал президент. Граждане с восторгом вышли его встречать, однако картину всеобщей радости подпортили ходоки от народа с длинным перечнем заслуг лихоимцев-чиновников. Любанинская магистраль заняла там почетное первое место. Не успел президент отбыть в соседнюю область, как «КамАЗы» пошли сплошным потоком, в рекордные сроки завалив песком даже то, что заваливать не стоило. И тут возникла новая проблема. Так как всерьез строить дорогу, по-видимому, никто не собирался, реального плана строительства попросту не существовало, и его пришлось изобретать на ходу. Тогда и выяснилось: чтобы провести дорогу из пункта А в пункт Б, потребовалось бы снести старое духовное училище, а главное, отдать под дорогу часть бывшего губернаторского сада, который считался любимым местом отдыха горожан. И хоть взамен предлагалось создать сразу два парка с фонтанами и детскими площадками, горожане стояли насмерть, а чтобы местная власть в одночасье не решила вопрос при помощи бульдозера, отправили петицию президенту, собрав аж сорок тысяч подписей. Если верить Людке. Ясное дело, снести четыре дома, один из которых давно заброшен и затянут сеткой, куда проще, чем справиться с народным гневом.

– Значит, дом снесут? – спросила я, точнее, подумала вслух. – Когда?

– Ну, на днях вряд ли получится. Надо же все согласовать, наверняка кто-то из жильцов заартачится… Полгода, думаю, еще простоит. Находись он на пару-тройку метров подальше, мог бы выжить, а так оказывается практически на обочине.

– Жаль. Красивый дом.

– Да ладно! Чего в нем красивого? Сама говоришь: выглядит жутко…

«Может, хозяева объявились, узнав о предстоящем сносе?» – подумала я, убирая посуду.

Людка побежала по делам, а я, немного послонявшись по квартире, решила позвонить своей квартирной хозяйке.

Мой звонок Марину Витальевну насторожил. Обычно я звонила раз в месяц, когда наступал срок оплаты квартиры, до которого было еще далеко, и, едва поздоровавшись, она спросила: