Домик тетушки лжи

– Ну, пожалуйста, Полечка, – умоляла Ленка, – мне тут рядышком, за пять минут обернусь, а пешком долго бежать…

– Чего на своей не поедешь? – не сдавалась По-лина.

– Так она сломалась! Я сегодня безлошадная…

– Ладно, – вздохнула Поля, – но, если поцарапаешь или помнешь крыло, убью.

– Гореть мне синим пламенем! – воскликнула Ленка, выхватила ключи и унеслась.

Бедная Рокотова не предполагала, что буквально через пару минут и впрямь вспыхнет, как факел.

– Был взрыв? – спросила я.

Поля покачала головой:

– Я ничего не слышала, мне сказали, когда уже пожарные прибыли.

– Когда это произошло?

– Между первой и второй парами.

– Я же тебя просила ездить на метро!

– Ну да, – дернула плечом девушка, – стану я толкаться в вонючем вагоне, нашла дуру!

– Ты приехала в институт утром?

– Конечно, к девяти.

– Все было в порядке?

– В полном, и вообще, «Жигули» только-только из сервиса, а недавно техобслуживание прошла, машина практически новая. Ой, бедная Ленка, – захлюпала носом Поля.

– Послушай, – быстро сказала я, – видишь магазинчик, вон там слева?

– Ну? – перестала плакать Поля.

– Глянь, какой в витрине пуловер, прямо для тебя, пошли, померяешь.

– Дорогой небось!

– Плевать, надо же себя баловать иногда…

Поля кивнула, и мы двинулись в бутик. Девушке понравилось сразу несколько кофт, она набрала вешалок с цветными тряпками и кинулась в примерочную.

Я стала бродить по торговому залу. Честно говоря, магазинчик выглядел бедно и плохо, впрочем, и цены тут оказались ниже некуда, дешевле только на вьетнамском рынке, наверное, потому здесь толкалось невероятное количество народа, в основном тинейджеры и студенты, хватавшие свитерочки, пуловерчики и брюки. Публика вела себя бесцеремонно, люди носились, громко разговаривали и выражали негодование по поводу долго не освобождающихся примерочных. В особенности злилась одна девчонка, стоявшая перед кабинкой, в которой переодевалась Поля.

– Нельзя ли побыстрей? – верещала девица. – Заснула она там, что ли? Эй, пошевеливайся, не одна в магазине.

Полина не отвечала, и правильно делала, с хамами лучше не связываться.

– Ну сколько можно? – подпрыгивала девчонка. – Ей-богу, пора и закругляться.

С этими словами она всунула голову за занавеску. Я хотела подойти и сделать нахалке замечание, но тут от примерочной понесся дикий крик:

– А-а-а-а…

Я рванула на звук и, опередив всех, схватила противную девчонку за локоть.

– Чего орешь?

Девушка застыла с выпученными глазами и начала тыкать пальцем в сторону кабинки.

– Там, там, там…

Подлетевшая продавщица отдернула темно-синюю бархатную шторку и завопила в свою очередь:

– А-а-а!..

– А-а-а!.. – подхватили посетители, оказавшиеся в непосредственной близости от кабинок.

Я глянула внутрь кабинки и похолодела. На полу, скорчившись, лежала Полина, из-под ее тела разливалась темно-красная лужа.

– Милиция! – надрывалась продавщица. – Сюда, скорей, на помощь, человека убили…

Я стала медленно сползать по стене.

– Что случилось? – раздался знакомый голос.

Я вскинула голову и увидела, как из соседней кабинки выбирается Поля.

– Ты? – вскрикнула я. – Но почему в этой примерочной, ведь ты заходила сюда!

По дороге в Ложкино испугавшаяся донельзя Полина рассказала, что случилось. Между кабинками нет стенки, только занавеска. Не успела Поля натянуть понравившуюся кофточку, как из-за драпировки высунулась женщина и попросила:

– Будьте так любезны, поменяйтесь со мной примерочной.

– Зачем? – удивилась Полина.

– Понимаете, у вас тут стоит трельяж, а в моей висит только одно зеркало, – пустилась в объяснения покупательница. – Я же хочу посмотреть на новые брюки со всех сторон, а здесь это невозможно. Сделайте милость, у вас ведь кофточка…

– Пожалуйста, – пожала плечами Полина и, взяв в охапку вещи, прошла в соседнее помещение.

Девушки не выходили наружу, в торговый зал, они передвигались внутри примерочных. Когда раздался крик, Полина стояла голая по пояс. Удивленная, она натянула на себя свитерок и, выглянув в магазин, увидела меня в полубессознательном состоянии.

– Да я чуть не скончалась от ужаса, – воскликнула я, – думала, это ты лежишь в луже крови!

– Ну ничего себе, – возмутилась Поля, – да та девушка в три раза меня толще, к тому же она брюнетка, а я русая…

– Я настолько была уверена, что ты именно в той кабинке, – вздыхала я, – потому ничего не заметила, ни цвета волос, ни фигуры…

Некоторое время мы ехали молча, и только, когда показались ворота, Поля пробормотала:

– Это что же такое творится? За несколько дней столько жутких событий! Сначала по непонятной причине я впадаю в состояние, которое в больнице посчитали за смерть, затем Ленка погибает в моей машине…

– «Жигули» загорелись…

– С чего бы? Все было в полной исправности! А теперь еще этот случай в магазине! Слышала, что сказали милиционеры? Стреляли из пистолета с глушителем прямо через занавеску… Понимаешь, что происходит?

Я нажала на брелок, створки разъехались.

– Нет, честно говоря, не знаю, почему тебя преследуют несчастья.

Полина выбросила в окно окурок.

– Просто кто-то задумал меня убить, но, по невероятному стечению обстоятельств, сначала погибла бедная Ленка, а потом эта тетка, покупавшая брюки. Прикинь, что вышло бы, если бы за руль после занятий села я… Или останься я в той, первой кабинке…

– Но почему тебя хотят уничтожить? – оторопела я. – Ты кому-то сделала плохо?

Полина пожала плечами:

– Сама удивляюсь. Бизнесом я не занимаюсь, врагов не имею… С Костей мы со школы дружим, никаких ревнивых бывших любовников у нас нет… Как сели в девятом классе за одну парту, так и не расстаемся с тех пор, сама знаешь… Ума не приложу!

– Наверное, ты ошибаешься, – протянула я, – это просто стечение обстоятельств, в машине что-то замкнуло, а в примерочной… Ну не знаю… Случай вышел… Ты тут ни при чем…

С этими словами я крутанула руль, въехала на наш участок и обомлела. Вся площадка перед входом была забита машинами. Парадная дверь стоит нараспашку, и туда-сюда снуют люди с какими-то железками и ящиками в руках.

Я высунулась из окна и попросила водителя «рафика», закрывавшего подъезд к гаражу:

– Будьте добры, подайте чуть вперед.

– Еще чего, – ответил тот, – вечно вам, бабам, удобное место уступи. Нет уж, села за руль, сама и крутись. На дороге нет деления на сильный и слабый пол, все равны.

Недоумевая, я бросила «Форд» возле сарая и пошла в дом. Гроб все еще стоял в холле, вокруг высились прожекторы, какие-то треноги, ящики, змеились провода и бегали совершенно незнакомые люди, у которых на головах, несмотря на декабрь, красовались бейсболки.

– Что вы тут делаете? – попыталась я узнать у одного из парней.

– Отвали, – ответил тот.

– Да что происходит? – кинулась я к тетке в кожаных штанах.

– Отстань! – рявкнула та и скрылась в гостиной.

– Дашутка! – раздался радостный крик, и я увидела раскрасневшуюся Зайку, несущуюся со второго этажа. – Ты уже приехала! А мы как раз аппаратуру тащим.

– Какую? – начала заикаться я.

– Ой, – всплеснула руками Ольга, – тебе-то я и не рассказала! У нас в доме будет сниматься сериал.

Я навалилась на гроб и тупо повторила:

– Сниматься сериал? У нас? За что?

– Ты недовольна? – приняла боевую стойку Зайка. – Все, Кеша, Маня, Ирка, даже Катерина в восторге, а ты недовольна?

– Я счастлива, только хочу узнать, почему эта радость приключилась именно с нами?

Зайка с подозрением посмотрела на меня и принялась объяснять.

ГЛАВА 5

У каждого человека бывает мечта, есть она и у Зайки. Моя невестка обожает красоваться на голубом экране. Вообще у нее за плечами хорошее образование, а в кармане диплом прекрасного вуза. Наша Заюшка переводчик, владеет двумя европейскими языками свободно плюс арабским, на котором она практически не может читать и писать, зато болтает вполне бойко. Но работать толмачом Ольге неохота. Ей всегда хотелось вселенской славы, аплодисментов и всеобщего поклонения. Переводчик же по роду свой деятельности всегда находится в тени. Если он синхронист, то стоит за спинами, если работает с книгами, то просиживает день-деньской в кабинете, словом, медные трубы трубят не ему.

Зайка мечтала попасть на телевидение и в конце концов оказалась там. Господь сжалился и дал ей шанс. Надо отметить, что Ольга использовала предоставившуюся возможность на все сто. Она попала в спортивную программу и, не отличая в самом начале карьеры волейбол от футбола, ухитрилась за год взлететь по карьерной лестнице от скромной ассистентки режиссера до «лица передачи». А все благодаря собственному невероятному трудолюбию и упорству. Праздники, выходные, семейные мероприятия… Для Зайки ничего этого не существует. В любой день, в любом состоянии здоровья она едет на работу. Ровно в 18.30 я вижу ее на экране. Улыбающаяся, с великолепной прической, моя невестка говорит:

– Здравствуйте, вас приветствует «Мир спорта» и я, Ольга Воронцова.

Глядя на это светловолосое существо с глазами молодого олененка и бархатной кожей, ни за что не подумаешь, что у него какие-то проблемы со здоровьем. И только я знаю, что два часа тому назад Заюшка слопала две пригоршни таблеток, потому что у нее опять обострилась язва, полученная в процессе восхождения к вершинам славы. Телевидение – это не только голубой экран, на котором возникает очаровательное личико ведущей, нет, это еще постоянная нервотрепка, бесконечная усталость, хронический недосып, невозможность вовремя поесть и отдохнуть…

Но Зайка счастлива всегда, даже тогда, когда ведет передачу, болея гриппом с температурой сорок. Казалось, она своего добилась, теперь ей нечего более желать, но у Ольги есть еще одна мечта, такая тайная, что невестка не рискует ее даже высказать вслух. Заиньке страстно, до дрожи хочется стать актрисой, сняться в кино… И вот теперь судьба вновь подкидывает ей шанс…

Студия «Век» собралась снимать малобюджетный сериал из семейной жизни. Малобюджетный – это такой фильм, на который дали мизерную сумму денег, и съемочная группа экономит на всем. Берет свои автомобили, интерьеры снимает у знакомых на дачах и в квартирах… Вот Зайка и предложила наш дом в качестве съемочной площадки. Абсолютно бесплатно, с одним условием.

Ей, Ольге, дают небольшую роль. Режиссер мгновенно согласился. Зайка хороша, как картинка, очень киногенична и, в отличие от многих современных деятелей экрана, обладает ясной, четкой дикцией. Одним словом, они ударили по рукам.

– Главное, начать, – подпрыгивала Зайка, – а там меня заметят, и понесется…

Я только моргала, раскрыв рот. Сериал! У нас в доме! Катастрофа!

– Просто чудо! – ликовала Ольга. – Здорово вышло, все в экстазе. Кстати, это фильм о семье, о радостях, так сказать, брака, и в массовке обещали занять всех наших: Маню, Аркашку, Ирку, Катерину, собак, и тебя тоже снимут…

Я хотела было вслух ужаснуться, но посмотрела на совершенно счастливое лицо Зайки и промолчала. Хорошо только, что близнецы вместе с Серафимой Ивановной еще две недели тому назад уехали в Киев, к матери Ольги. Надеюсь, до их возвращения все завершится.

– А как долго продлятся съемки? – робко поинтересовалась я.

– Ну, не знаю, может, месяц!

Я содрогнулась. Ужасно! Это еще хуже, чем ремонт, надо постараться пореже бывать дома.

– Что это такое? – раздался громовой голос.

Воцарилась тишина. В холл вошел невысокий плюгавенький мужичонка в длинном шарфе, клетчатой рубашке и джинсах.

– Что это такое? – повторил он, тыча пальцем в домовину.

– Гроб, – ответила я.

– Так, чудесно, – заговорил дядька, – уже добыли, затаскивайте в комнату, порепетируем сцену прощания. Эй, ты, отойди от реквизита…

– Вы мне? – спросила я.

– Тебе, тебе, отойди немедленно и займись делом. Ты кто? Почему не знаю? Кто пустил постороннего? Выгоните ее!

– Я хозяйка этого дома! Дарья Васильева!

– Миль пардон, – расшаркался мужичонка, – страшно рад знакомству. Борис Коваленко, режиссер-постановщик. Ах, душенька, у вас роскошный дом, прелестный, чудесный, надеюсь, хозяин не слишком обозлится, когда узнает, что мы тут решили…

– Хозяин добрый, – сообщил Кеша, появляясь на лестнице, – всегда рад помочь жене.

Глаза Бориса заметались между мной, Ольгой и Аркашкой. Потом он не утерпел и ляпнул:

– Вы, значит, муж Дарьи? Очаровательно!

Кеша хмыкнул:

– Нет, я ее сын, муж Ольги.

Борис расплылся в улыбке так, что я испугалась. Если он еще минут пять постоит с таким лицом, у него заболят щеки или треснет рот в уголках губ.

– Дашенька! А ваш муж где?

– Который? – уточнил Аркадий.

– Их много? – хихикнул режиссер.

– Было четыре, – пояснил Кеша, – и все убежали, мать человек с причудами. Вот видите гроб? Она в нем спит.

– Хватит врать! – обозлилась я.

Но Борис мигом ответил:

– Такая прелестная женщина имеет право на странности. Готов стать вашим пятым супругом!

Я почувствовала себя, словно загнанная в угол мышь. Мало того что на целый месяц мы гарантированно лишимся сна и покоя, так еще этот идиот собрался приударить за богачкой. Желая сменить тему, я быстро сказала:

– Это не ваш реквизит, это наш гроб.

– Да ну? – удивился режиссер. – И зачем он вам? Или правда спите тут?

– Конечно, нет! Просто вышел дурацкий случай. За ним должны были сегодня приехать из похоронной конторы, но отчего-то не явились!

– Так это чудесно, – потер руки Борис, – нам как раз он и нужен. Начнем со сцены похорон Леонида. Тащите гроб в комнату, порепетируем.

– Не пойдет, – сказал парень в зеленой жилетке.

– Почему? – взвился Борис. – Тебе, Федька, цвет не по душе или качество?

– Не, нормальная штука, – ответил Федя, – но Ленька в него не войдет. У парня рост метр девяносто восемь, нужен размер кинг сайз.

– Глупости, влезет!

– Никогда!

– Поместится!

– Ни за что!

– Ой, зачем вы спорите, – влезла Маня, – пусть Кеша попробует, в нем без одного сантиметра два метра.

– А и правда, – пробормотал Борис, окидывая взглядом фигуру сына, – может, и впрямь залезете, а мы посмотрим.

– Куда? – оторопел Кеша.

– В гроб, нам примерить надо, – объяснил Федор.

– Ни за что, – отрезал сын.

Режиссер поджал губы, Зайка умоляюще глянула на муженька. Тот тяжело вздохнул и сказал:

– Ладно, только на минуточку!

Потом он подошел к полированному ящику, влез внутрь и, сложив руки на груди, поинтересовался:

– Похоже?

Мне шутка не показалась смешной, но Маруська взвизгнула:

– Ой, только не двигайся, сейчас фотоаппарат принесу!

– Ну вот, – удовлетворенно протянул Борис, – чудненько уместился, а как эта штука закрывается?

– Очень просто, – ответил Федя и толкнул кры-шку.

Раздался сухой щелчок, и я увидела изображение креста.

– Здорово! – одобрил режиссер.

– Ну, – заныла прибежавшая с камерой Маня, – зачем захлопнули? Откройте.

– Сейчас, – сказал Федя и потянул крышку. – Странно, однако, – она не поднимается.

– Господи, всему-то учить надо, – вздохнул Боря, – ничегошеньки сами не умеете, ну-ка отойди!

Режиссер принялся дергать за ручку, но красивая, полированная крышка даже не дрогнула.

– Не открывается, – пробормотал мужик.

– Дайте я! – заорала Маруся и принялась рвать в разные стороны ручку.

Как бы не так, крышка не поддавалась.

Минут пять мы пытались ее отковырять, но совершенно безрезультатно.

– Ужас, – заломила руки Зайка, – что делать?

– Не знаю, – ответила я, – может, позвонить в похоронное бюро?

– Он задохнется, – нервничала Ольга.

Потом она прижалась к гробу и заорала:

– Кеша, ты как?

Ответа не последовало.

– Он потерял сознание, – заметалась Зайка. – Ну делайте что-нибудь!

– Знаю, – заорала Маня, – надо позвонить ему на мобильник!

Девочка схватила телефон и потыкала пальцем в кнопки. Через секунду из недр ящика послышалась приглушенная музыка, потом Маня радостно воскликнула:

– Кешка, ты как?

– Дай, дай сюда! – взвизгнула Ольга и выхватила у нее «Сименс». – Кешик, дорогой…

Мембрана запищала. Зайка послушала, послушала, потом рявкнула:

– Идиот! – и швырнула трубку на стул.

– Что он сказал? – поинтересовалась я.

– Твой сын в своем репертуаре, – прошипела Зайка, – он сообщил, цитирую дословно: «Мне хорошо, мягко, тепло, темно и уютно. Главное, совершенно не слышу вас, поэтому наконец-то спокойно отдохну. Если повезете в крематорий, не забудьте меня вынуть, очень не люблю жару». Ну и кретин!

– Шутник, – хохотнул Федя.

– А ему хватит воздуха? – поинтересовалась Маня.

– На какое-то время да, – ответила Поля, – но надо срочно его доставать.

– Как? – затопала ногами Зайка. – Мы же не знаем, может, эта дурацкая крышка захлопывается один раз на всю жизнь.

– Скорей, на всю смерть, – сказала я.

– Замолчи, – застонала Ольга.

– Не дергайся, – велела Поля.

– Хорошо тебе говорить, – окрысилась Зайка, – между прочим, покупали эту штуку для тебя!

– Не надо ругаться, – я попыталась успокоить девиц, – сейчас позову Ивана с топором.

– Вы чего? – возмутился Борис. – Да эта дрянь пять тысяч баксов стоит… А вы топором!

– Мой муж дороже, – отчеканила Зайка.

– Топором нельзя, – вздохнула Поля, – можно Кешу задеть.

– Тогда пилой, – придумала я.

– Это только в цирке фокусник перепиливает ящик с женщиной внутри, – отмела и это предложение Полина.

– Делать-то что? – зарыдала Ольга.

Тут зазвонил телефон. Я схватила трубку.

– Не пойму никак, – раздался ехидный голос Аркадия, – когда вы меня решили хоронить? Музыку не забудьте заказать, желательно духовой оркестр. Кстати, имейте в виду, «Прощание славянки» терпеть не могу. Лучше…

Я нажала на зеленую кнопочку.

– Делать что? – бубнила Ольга.

– Надо вызвать МЧС, – сообщила Маня.

– Давайте сначала в похоронное бюро позвоним, – предложила я.

– Да зачем? – рыдала Зайка.

– Может, подскажут, как открыть, – ответила я и набрала номер.

– «Розовый приют», – прочирикал знакомый голос, – мы решим все ваши проблемы, менеджер Таня, внимательно слушаю!

– Уважаемая Татьяна, меня зовут Дарья Васильева, я покупала у вас гроб, артикул, кажется, 18б…

– Ой, – воскликнула девчонка, – помню! А это правда, что у вас покойник ожил?

– Да.

– Ну прикол! А нам зачем звоните?

– Танечка, мы захлопнули гроб, а открыть не можем.

– Зачем?

– Что – зачем?

– Открывать зачем?

– Там человек.

– Какой?

– Мой сын, хотим его вынуть.

Секунду Танюша помолчала, потом осторожно спросила:

– Он живой?

– Конечно.

– Почему же в гроб залез?

– Померить хотели, годится ему такой или нужен большего размера.

Таня вновь лишилась дара речи, но потом справилась с собой:

– Ага, про запас купили, правильно?

– Танечка, – вздохнула я, – даю честное слово, что изложу все в деталях, только позже, а сейчас объясните, как открыть гроб.

– Он щелкал?

– Не понимаю…

– Ну, когда захлопывали, щелчок слышали?

– Да, такой тихий, трык!

– Значит, все.

– Как все? – обомлела я.

– Не надо было крышку до конца надвигать, ее только на кладбище толкают до упора, перед тем как опустить в могилу.

– Мы собирались кремировать, – невпопад сообщила я.

– Можно и в крематорий, – ответила Таня, – разницы никакой, горит отлично и вредных примесей не выделяет, потому как выполнен из экологически чистого сырья, мы заботимся об охране окружающей среды.

Понимая, что служащая сейчас начнет цитировать рекламный буклет, я прервала ее:

– Открыть его как?

– Никак.

– Но что за ерунда! – возмутилась я. – А если понадобится человека вынуть! Кто же такую глупость придумал!

– Так ведь не комод, – резонно парировала Таня, – покойника туда-сюда не таскают, положили – и готово, пожалуйте в могилу! Это только у вас ерунда все время приключается: то труп ожил, то снова в гробик полез, на примерку!

Я отключилась.

– Ну, – налетела на меня Зайка, – говори…

– Вроде никак, – осторожно сообщила я, – закрыли, простите за идиотский каламбур, насмерть!

Ольга зашлась слезами.

– Говорила же, спасателей надо! – завопила Маняша.

– Он не задохнется? – спросила Поля.

– Нет, – успокоил Федор, – крышка вон какая высокая…

Спасатели приехали моментально, такое ощущение, что они стояли у нас прямо за углом. Три парня в оранжевых куртках вошли в холл, один громко завел:

– Ну, что тут имеем…

Но потом его взгляд наткнулся на гроб. Парень увидел плачущую Зайку, взволнованную Маню, меня с перекошенным лицом и осекся.

– Простите, пожалуйста.

– Ничего, – сказала я, – сделайте милость, откройте гроб, мы случайно толкнули крышку, она захлопнулась, и сработал запор.

– А зачем… – начал было другой мужик.

Но мне жутко надоела вся ситуация, и я весьма грубо заявила:

– Ребята, либо делайте дело, либо уезжайте, разговаривать, ей-богу, больше не можем.

– Не волнуйтесь, – сказал первый, – ща выполним. Толян, неси резак.

– Осторожно, – завопила Зайка, – не попортите!

– Успокойтесь, – ответил Толя, – гробик останется как новый.

– Черт с ним, – взвилась я, – Кеше не сделайте плохо.

– Это кто? – спросил Толя.

– Муж мой, – зарыдала Ольга, – он внутри…

– Слышь, Колька, – сказал Толя, – может, лапкой отожмем? Ненароком заденем резаком. Девку-то жаль.

– Попробуем, – вздохнул Коля.

На свет появились какие-то железки. Парни изловчились, и, о радость, темница распахнулась. Появилось бледное лицо Кеши с закрытыми глазами.

Толя перекрестился.

– Господи, чего только за рабочую смену не увидишь!

– Аркашка, – бросилась к мужу на грудь Ольга, – Аркашик, тебе плохо!

Сын открыл глаза, зевнул и сказал:

– Наоборот, просто замечательно. И не представляете, как здорово иногда оказаться в одиночестве…

– Мама, – взвизгнул Толя, – он ожил!

– …! – выпалил Коля и попятился к двери, – …!!!

Видя, что парни находятся на грани обморока, я быстро сказала:

– Он и не умирал!

– А гробик-то, гробик, – бестолково повторял Коля, пятясь к выходу.

– Гроб никому не отдам, – резюмировал Аркадий, – занесу к себе в комнату и буду в нем спать. Просто класс, абсолютно вас не слышно. Теперь понимаю Дракулу, а то все думал: ну чего он решил в таком странном месте ночи проводить… Знаю, знаю, тишины искал, небось тоже имел болтливую женушку, крикливую сестричку и ненормальную мамашу.

– Урод! – завопила Зайка и, резко развернувшись, понеслась по лестнице вверх.

ГЛАВА 6

На следующий день, около полудня, я с радостью констатировала, что в доме никого нет. Вообще никого, кроме меня и собак. Зайка и Аркадий укатили на службу, Маня в школу, Ирка унеслась в химчистку, Катерина на рынок, а гадкие киношники обещали явиться только к трем. Полины также не было, что совершенно неудивительно. Она небось с девяти часов сидит в аудитории и пытается прожевать гранит науки.

Радуясь неожиданному счастью, я выпила кофе, почитала газету и выкурила сигарету. Вообще говоря, дети категорически запрещают мне дымить в доме. Летом я отправляюсь в сад, а в холодное время года мне предписывается ютиться в крохотной каморке под лестницей, где Ирка складирует тряпки, ведра, пылесос и бытовую химию. Причем геноциду подвергаюсь только я. Гостям, вытаскивающим пачки сигарет, мигом с улыбкой подставляют пепельницы. Но как только я во время какого-нибудь сборища достаю свои любимые «Голуаз», как моментально появляется Аркадий или Зайка и шипят, словно разбуженные эфы:

– Немедленно потуши!

То есть они не имеют ничего против курения вообще, им просто не нравится, когда дымлю я. Такой вот пердюмонокль, как говаривала моя бабушка.

Но сегодня воспитателей нет, и я с наслаждением выпустила изо рта облачко. Вчера и Борис, и Федя вовсю смолили «Мальборо», и им Зайка, естественно, ничего не сказала. Так что мне опасаться нечего. В крайнем случае, если учуют запах, а у Ольги обоняние как у служебно-разыскной собаки, свалю все на режиссера и оператора.

Постояв у окна, я призадумалась. Чем бы заняться? Может, посмотреть от скуки телевизор?

Голубой экран вспыхнул, и появилось лицо некрасивого парня, бодро вещавшего:

– Сводка происшествий за неделю. В одиннадцать утра, в понедельник, на улице Мирославской был обнаружен труп женщины с колото-резаными ранами в области живота и шеи. Личность погибшей…

Я тяжело вздохнула. Так, понятно, это идет «Мир криминала». Сейчас много подобных программ. ТВ-6 показывает «Дорожный патруль», НТВ – «Криминальную хронику», есть еще «Петровка, 38», «Дежурная часть»… При всей моей любви к детективам, терпеть не могу эти передачи. Читая книгу, понимаешь, что ничего такого на самом деле и в помине не было, а когда видишь на экране плачущих людей…