Венец безбрачия белого кролика

– Душенька, вы просто обязаны попробовать наше маслице. Я его из Парижа привожу.

А чем масло-то отковырнуть? Рядом с ним три ножа! Один маленький плоский, второй длинный тонкий, третий вообще смахивает на лопатку. Стейк режут обычным ножом или с пилкой? Если на бокале остался след от губной помады, его стирают пальцами или салфеткой? Кстати о последней. Коли подали полотняные, ими можно рот вытирать или надо на колени положить? Искусству обращения с ордой предметов, которая стоит-лежит на столе, обучаются с пеленок. Неофит мигом попадет в неловкое положение. И у каждой мамаши есть свой фирменный приемчик. Кока, заклятая подружка Николетты, часто подает не угодной ей особе вкусный десерт. На плоской тарелке приносят красиво уложенную пирамиду из фруктового пюре.

– Шато англез, – торжественно объявляет лакей.

– О-о-о, – радуется Кока, – обожаю наш английский замок, котеночек, вы гостья, поэтому пробуйте первой.

Прочувствуйте фразу: «Попробуйте первой!» Кока и иже с ней прекрасно знают: девица, боясь оконфузиться, прежде чем взять что-то или съесть, внимательно смотрит, как поступит мать жениха, но сейчас у красавицы выбита почва из-под ног. С другой стороны, какого подвоха можно ожидать от давленых фруктов? Дорогие мои, если вам в гостях приносят нечто незнакомое и предлагают: «Начинайте первой», соблюдайте крайнюю осторожность – это точно засада. Но наивная девица хватает ложку или вилку и втыкает ее в пирамиду. Бах! В разные стороны летят брызги и крошки. Под протертой массой спрятан надутый воздушный шарик, внутри его – маленькая клубничка. Пюре полагается аккуратно соскрести с шарика и съесть, потом специальной иглой с длинной ручкой (вот же она, лежит среди приборов) проколоть шарик, слопать ягоду и пропеть:

– Шарман! Обожаю Шато англез. Хорошо помню, как в детстве, когда я приезжала к гран-маман на дачу, его всегда для меня готовили, и я приходила в полный восторг.

Но гостья-то ничего не знает и чуть не рыдает от конфуза. Кока же ахает:

– Дорогая, простите! Я не предупредила, что такое Шато англез. Даже предположить не могла, что вы его сейчас впервые увидели.

Ну и есть приемчики совсем уж ниже талии, с их помощью избавляются от беспредельно наглых девиц, которые, несмотря ни на что, продолжают общаться с твоим сыном, хотя ей дали понять: катись лесом. Существо без совести зовут на рыбный ужин и подсовывают неугодной особе заснувшую устрицу. Ох! Что случится минут через двадцать, лучше не описывать: тошнота, рвота, понос… Любители этого морепродукта осведомлены: прежде чем глотать устрицу, потрогай ее. Шевелится? Лопай смело. Не двигается, немедленно откажись от вкуснятины, иначе так отравишься, что всю жизнь вспоминать будешь. Неужели Ирэн не владеет сим искусством? С трудом в это верится! И не могла она не проверить, кто родители красавицы, где она работает. А информация-то, мягко говоря, не очень приятная.

На момент выхода замуж за Котина у нашей фигурантки уже было богатое прошлое. Но на фотографиях, которые мне показал Борис, девушка выглядит очаровательно-наивной, у нее красивая фигура, симпатичная мордашка, огромные зелено-серые глаза и копна белокурых кудрей. Имя Мальвина подходит ей как нельзя лучше. Вот только у героини сказки была шевелюра голубого цвета, и она невероятно примерно себя вела. Марго же отличалась от куклы не только волосами, она работала танцовщицей в ночном клубе. В Интернете о девице чаще всего упоминают как о любовнице банкира Зуфарова. Он славится любовью к нимфеткам и щедростью. С Марго он жил несколько лет, это для него рекорд. Обычно любовницы финансиста более двух месяцев не задерживались. Но Марго зацепила его за сердце или за другой какой-то орган. За время связи с бизнесменом девушка обзавелась квартирой, иномаркой и, наверное, оделась с головы до ног. Гламурные журналы того времени полны снимков: Марго и Зуфаров на яхте в Монако, на Лазурном Берегу, в Нью-Йорке и так далее. Кое-кто из журналистов решил, что Зуфаров наконец-то решил остепениться и в придачу к законной жене, которая прячется в громадном поместье и периодически рожает детей, обзавестись еще и постоянной любовницей. Повод к таким размышлениям был. Марго неожиданно стала носить широкие платья. Потом «Желтуха» поместила фото ног красавицы с подписью: «Щиколотки опухли, полюбила размахайки. Кто-то еще сомневается в беременности любовницы Зуфарова?» Ясное дело, читатели были уверены, что Маргоша скоро родит. Но спустя неделю после этой публикации банкир появился на очередном балу в Монако с прелестной юной блондинкой. Не Марго. Прежнюю любовницу рядом с финансистом более никто не видел. Ей дали решительную и бесповоротную отставку.

Марго снова начинает танцевать в клубах, слухи о ее беременности сходят на нет. У красавицы безупречная фигура, плоский живот, а когда она сбрасывает бюстгальтер, перед толпой предстает грудь девушки. Единственное, что изменилось: Марго теперь не просто скачет в железной клетке над толпой. Она подражает Дите фон Тиз. На сцену выносят гигантский бокал с «шампанским», потом появляется Марго. На ней черный парик, платье с широкой юбкой, макияж, который делает ее похожей на американку. Конечно, грима приходится накладывать много, думаю, ей лепят нос из специального материала. Вблизи ее лицо, наверное, выглядит отвратительно. Но на сцене Марго – прямо голливудская дива. Посетители ревут от восторга. И в отличие от представительницы бурлеска, которая никогда не обнажается полностью, Маргоша с упоением стаскивает с себя все. Правда, в последний момент, когда слетали крохотные трусики, в зале на пару секунд гас свет. После того, как он вновь вспыхивал, очаровательного создания уже в зоне видимости не было.

Спустя некоторое время после возвращения на сцену Марго из клуба и со страниц желтой прессы исчезает. О ней ничего не известно, кроме того, что она по-прежнему ездит на той же машине, что подарил ей Зуфаров. Затем у Буратиновой появляется роскошный джип. И опля! Она уже жена Олега Котина.

Борис посмотрел на меня.

– Вначале это вполне обычная история. Симпатичная исполнительница стриптиза и богатый мужчина. А вот концовка удивляет. Как правило, подобные дамы до старости исполняют роль любовниц, на них не женятся. По пальцам можно пересчитать случаи, когда толстосумы вели под венец тех, кто демонстрировал свои прелести всему миру. С чаровницами без комплексов приятно проводить свободное время, кататься на яхте, купаться в океане. Но в спутницы жизни умный мужик выберет пусть и не самую красивую, но скромную, тихую женщину, которая станет ему верной женой и любящей матерью детям. Лично я не очень верю в возможность перевоспитания гетеры. Да, в юности мы все можем наломать дров, но есть грань, через которую внутренне порядочная девушка не переступит.

– Мда, – сказал я. – Из какой она семьи?

– О-о-о, – протянул секретарь, – вам это определенно понравится. Отец – писатель и режиссер.

– Неужели? – изумился я.

– Литератор, – хмыкнул помощник, – автор сценариев и постановщик, как написано на его сайте: «…образцов прекрасного эротического кинематографа». Если желаете, можете посмотреть его фильмы. На сайте открыта стартовая страница. Просмотр исключительно за плату. Тысяча рублей – ознакомительный отрывок. Если вам понравилось, добавляете еще денег и получаете все. Вот вам начало ленты «Страсть к трем крокодилам».

Глава 4

– Это же порнография, – воскликнул я, отодвигая от себя ноутбук, – причем самая грязная, примитивная.

– А вот народу, похоже, это нравится, – поморщился Борис, – если, конечно, верить информации на сайте Буратинова, то его опусы за день скачивают тысячи зрителей. Юрий Константинович в юности поступил в военное училище, вылетел оттуда после первого курса за неуспеваемость. Перепробовал кучу профессий. Кем он только не работал: слесарь-сантехник, диспетчер на автобазе, сторож, экспедитор, администратор, банщик.

Я допил кофе.

– Элегантный букет. Такой тип не имеет права именовать себя писателем-режиссером. Но вот же научился печь пошлятину.

– Простите, я не согласен, – возразил Борис, – несмотря на наличие в столице Литературного института, ВГИКа и массы заведений, где из вас обещают быстро сделать Пушкина-Дюма-Феллини-Тарковского в одном флаконе, научить писать книги и снимать кино нельзя. Возможно, вас научат связно выражать свои мысли, но если этих самых мыслей в вашей голове нет, отсутствует талант писателя, кинематографиста, то ничего из вас не получается. Можете, правда, устроиться на телевидение. Вспоминается известный, ныне пропавший с экранов ведущий, который долгое время позиционировал себя как врач, народный целитель и вещал на всю страну, что гипертонию надо лечить, встав на четвереньки и держа в зубах головку чеснока.

– Вы ерничаете? – осведомился я.

– Серьезен, как никогда, – заверил помощник, – одна моя знакомая работала в те годы в Останкине, она мне нашептала по секрету, что сей «доктор» по образованию слесарь, который начитался разных пособий и волею судеб оказался на экране. Мда. Если такой человек несколько лет предлагал с экрана людям Бог весть что, уверял их, что лекарства – яд, а керосин и моча – панацея…

– Пожалуйста, не надо, – передернулся я, – вернемся к Буратинову.

– Супруга Юрия Константиновича, – заговорил Борис, – Елена Сергеевна. Свадьбу они сыграли в конце восьмидесятых, у них родились две девочки. За год до появления старшей мужичок снял свой первый шедевр «Медовый месяц Буратино». И пошло-поехало. Хотите посмотреть?

Я замахал руками.

– Упаси Бог!

– Откуда у него страсть к детской сказке? – пробормотал Борис. Дети – Мальвина, Артемона. До того как стать кинематографистом, Юрий носил фамилию Иванов, потом взял псевдоним Буратинов и изменил данные в паспорте. Фильмы у него не очень длинные, сценарии он печет быстрее, чем пончики. Госпожа Смолякова, о чьей работоспособности слагают легенды, небось свой стол от зависти сгрызла. Буратинов наваял около трех тысяч лент и все по своим же сценариям.

Я чуть не уронил кусок пирога с вареньем.

– Сколько?

– Почти три тысячи, – повторил секретарь.

– Чем его жена занимается? – полюбопытствовал я.

– Она помощница супруга.

Я выхватил из подставки салфетку и стал вытирать липкие пальцы.

Может, вот оно – объяснение толерантности Ирэн? Она спросила у Марго, кто ее родители, девушка ответила: «Папа пишет книги, снимает кино, мама работает с ним на площадке». Если глубоко не копать, то все выглядит очень достойно. Интеллигентная семья. Марго нельзя упрекнуть во лжи, она сообщила чистую правду, просто не уточнила, какого рода фильмы снимают родители. Хотя странно, что Ирэн не изучила родственников будущей невестки под микроскопом.

– А порыться в истории семьи стоило, – вздохнул Борис, – думаю, в местном отделении милиции им выдали карту постоянных клиентов со скидкой и вип-обслуживанием. На них постоянно жаловались соседи: шум после полуночи, драки, нецензурная брань, употребление анаши, вандализм, пьянство… Полный джентльменский набор. Но всякий раз Буратиновы уходили домой с высоко поднятой головой. У них был изворотливый адвокат, который ловко щелкал на носу участкового. Потом развеселая парочка построила собственный дом в поселке неподалеку от Москвы и перебралась туда. С тех пор у них трений с блюстителями закона нет. Что творится в особняке за высоким забором, неведомо никому, кроме хозяев.

– Чем занимается Артемона? – поинтересовался я.

– В отличие от Марго, которая с трудом школу окончила, сестра хорошо училась, – сообщил Борис, – правда, в институт не поступила. Некоторое время неизвестно чем занималась. Потом вышла замуж за сына печально известного Никиты Попова. Детей у них не было. Она вдова. Филипп, ее муж, погиб в авиакатастрофе, он летел в самолете компании «Де-Монт», который доставлял пассажиров из Москвы в провинциальный город. На компанию было много жалоб, в частности на состояние лайнеров: старые, в салонах все разваливается. Самолет, которым в недобрый час летел Филипп, был третьим, который за последние два года рухнул с небес на землю. После этого происшествия «Де-Монт» прекратила свое существование. Через год после трагедии Артемона снова вышла замуж. Угадайте за кого?

– Это невозможно, – пожал я плечами.

– Назовите самый невероятный вариант, – не сдавался Борис, – и главное, где пара познакомилась?

– Разносчик пиццы? – усмехнулся я. – Привез даме «Четыре сыра»?

– Они в большинстве молодые люди, кто-то вполне мог понравиться вдовушке, – заметил Борис. – Но нет. Артемона сочеталась браком с владельцем сети похоронных бюро, вдовцом Семеном Глаголевым. Первая его супруга погибла в том самом самолете, в котором летел Филипп. Семен построил в Подмосковье дом, где они сейчас и живут вместе: гробовых дел мастер и Артемона. Не могу утверждать, но подозреваю, что они познакомились в скорбные дни, когда хоронили своих родственников.

– Почему вы назвали первого свекра Артемоны «печально известным»? – полюбопытствовал я.

Борис погладил Демьянку, которая положила ему на колени голову.

– Никита Григорьевич Попов, в советские годы простой дворник, после перестройки стал строить дома. Полагаю, он при коммунистах занимался каким-то подпольным бизнесом. Уж больно ловко у него все получилось. За два года подметальщик улиц превратился в очень обеспеченного человека со всеми необходимыми тогда атрибутами успешности: связкой золотых цепей на шее, малиновым пиджаком, перстнями-печатками на пальцах, джипом и прочей ерундой. И вроде дела у него шли успешно. Попов развелся с матерью Филиппа, женился на манекенщице, опять разбил брак, стал завсегдатаем тусовок, персонажем светской хроники. А потом он сбежал из России. Куда? Неизвестно. СМИ докопались до информации о прибытии Попова в Токио. Но из тамошнего аэропорта во все страны мира ежеминутно стартуют самолеты самых разных авиакомпаний. Попов испарился без следа.

А в Москве вспыхнул скандал. Владелец стройкомпании, оказывается, изъял со счетов все свои деньги. Куда он их дел, так и не узнали. Найти средства не смогли. Немало людей осталось без квартир. Пресса сообщила, что в столице остался сын мошенника. Народный гнев пал на голову ни в чем не повинного парня. Обозленные вкладчики швыряли в него камни, разбили машину Филиппа, мазали дверь квартиры дерьмом, караулили у подъезда с транспарантами. Стражи порядка делали вид, что не замечают безобразий, похоже, ребята из местного отделения были на стороне потерпевших. Все прекратилось после того, как прямо на толпу с крыши двенадцатиэтажной блочной башни рухнула женщина.

Вечером того же дня по телевизору наконец-то выступил один из представителей следственных органов, призвал народ к порядку и сообщил:

– Погибшая сегодня Попова являлась сестрой Никиты Григорьевича. Она вместе с племянником Филиппом проживала в малогабаритной двушке. У Галины Поповой была инвалидность, по состоянию здоровья она не работала, не могла жить одна, лечилась бесплатно в муниципальной больнице. Филипп служил в небольшой фирме. И Галина, и молодой человек давно разорвали отношения с господином Поповым. Они ни в чем не виноваты. Прекратите травлю. Начиная с сегодняшнего дня у дома парня дежурит патруль. Каждого, кто попытается нанести вред или покусится на имущество сына бизнесмена, доставят в отделение, и я лично обещаю ему срок за хулиганство. Вы уже довели больную Галину до самоубийства.

После этого заявления люди опомнились и понесли к месту гибели Поповой свечи, цветы и плюшевых мишек.

– Просто слов нет, – вскипел я. – Зачем покойной детские игрушки? Неужели не стыдно тащить свечу в пятницу, когда в четверг ты поспособствовал суициду женщины?

Секретарь встал и направился к чайнику.

– Это люди. Такие люди. Просто люди.

– Старшего Попова так и не нашли? – осведомился я.

– Нет, – вздохнул Борис, – он не появился ни на похоронах сестры, ни на погребении сына. Но все, что я узнал, плавает в Интернете на поверхности. Понырять в болоте, добраться до дна времени не было.

– Это можно сделать завтра, – сказал я. – Собираюсь утром съездить к родителям Марго. Можете с ними договориться?

– Сейчас попробую, – согласился Борис, – может, вам прикинуться корреспондентом, который явился к творческой паре за интервью? Такие люди часто бывают тщеславны!

– Отличная идея, – одобрил я.

Глава 5

Утром за завтраком Борис сообщил мне, что чета Буратиновых ждет спецкора журнала «Литературно-художественная жизнь Москвы» сегодня в полдень, и смущенно добавил:

– Иван Павлович, я приглашаю вас в девятнадцать часов на ужин, посвященный дню моего рождения.

Я, начисто забывший о дате, сконфузился и решил вывернуться:

– Спасибо, Боря. Специально вас не поздравил с утра. Знаю, что вы появились на свет поздним вечером. Ждал двадцати одного часа.

– Да? – удивился секретарь. – Но я понятия не имею, когда появился на свет.

Я изобразил искреннее изумление:

– Не может быть! Николетта сообщила мне, что вы ей рассказывали о том, как ваша матушка в восемь вечера приехала в роддом и вскоре произвела на свет крепыша.

Борис кивнул.

– Возможно, я не к месту разболтался и просто нафантазировал. Иван Павлович, разрешите пригласить к трапезе двух моих друзей? Знаю, вы не любите собирать компании дома, поэтому я договорился встретиться в ресторане «Пан Неополитано». Он находится неподалеку от нас.

– Это ваш праздник, – улыбнулся я, – что касается меня, то я с огромным удовольствием скоротаю вечерок с вашими приятелями.

– На улице, несмотря на январь, слякотно, – сменил тему секретарь, – я приготовил вам парку с капюшоном.

Я пошел в гардеробную, оделся и уехал из дома пораньше, ругая себя за то, что начисто забыл дату рождения Бориса. Надо купить ему подарок. Но какой?

Не знаю, как вам, а мне не нравится получать в качестве презента одеколон, чашку или ежедневник. Во-первых, все это у меня есть. Во-вторых, подобрать постороннему человеку парфюм невозможно, вы непременно ошибетесь, потому что будете ориентироваться на свой вкус. А он у всех разный. В-третьих, одеколон и блокнот для записей без слов говорят: человек в последний момент перед вечеринкой забежал в торговый центр и схватил первое, что попалось под руку. Мне не хочется, чтобы Боря так думал, поэтому надо найти нечто оригинальное. Но что? Чем увлекается мой помощник? Он любит читать, готовить и… компьютерные штучки! О! Вот что определенно придется секретарю по вкусу!

Сев в машину, я позвонил зятю Коки с вопросом: в каком магазине можно найти нечто интересное для человека, который, как и он, не мыслит своей жизни без гаджетов.

– Существует тьма лавок, – тут же ответил Андрей. – А что у него есть?

Я призадумался.

– Большой компьютер с монитором, два ноутбука.

– Айпад?

– Три штуки.

– Наушники?

– Всякие-разные, даже те, что в ушах висят как серьги без проводов.

– Часы?

– Он их не носит, пользуется теми, что в сотовом.

Андрей рассмеялся.

– Ваня, ты медведь из тундры. Он пользуется маком?

Я опешил, но ответил.

– Порой! Печет с ним булочки.

В ответ раздался гомерический хохот, потом Андрей спросил:

– Ноутбук, айпад, телефон у него с изображением яблока на крышке?

– Да, – подтвердил я.

– Езжай в магазин «Хомо-игрикус», – велел Андрей, – вызови Родиона, управляющего. Назови ему свою фамилию. Родя тебе продаст часы по приемлемой цене, сделает мою личную скидку. Поверь, Борис очень обрадуется такому подарку.

– «Хомо-игрикус», – повторил я. – И где он находится?

– Я скинул адрес на ватсап, – сказал Андрюша, – давай, не тормози.

Я засунул трубку в держатель и услышал, как зять Коки кричит:

– Парни, хотите услышать новый анекдот про МАС и булочки с маком? Джобс[1] бы от смеха раньше скончался.

Так и не поняв, чем насмешил Андрея, я довольно быстро добрался до места и удивился. Снаружи лавка не внушала доверия. Грязная, маленькая, узкая деревянная дверь была местами изъедена жуками, а кое-где покрыта мхом. Двери такого вида обычно «украшают» деревенские сараи. Вдобавок вверху висела паутина.

Преодолев желание как можно быстрее уехать прочь, я потянул за ручку и очутился в кромешной тьме. В ней засверкала красная точка и раздался голос:

– Здравствуй, человек! Ты кто?

Я не знал, как себя вести, но на всякий случай ответил:

– Добрый день. Я Иван Павлович Подушкин.

– Мы рады тебе, Иван Павлович Подушкин, – заорал тенор, – входи!

В ту же секунду вспыхнул ослепительный свет. Я зажмурился, потом приоткрыл один глаз и снова его закрыл.

– Эй, не бойтесь, посмотрите по сторонам, – предложил мелодичный девичий голос.

Я выполнил приказ и увидел огромный зал с белым полом, потолком, стенами и прилавками того же цвета. Свет странных люстр, смахивающих на модель солнечной системы, которую я в детстве видел в школьном кабинете физики, отражался в многочисленных стеклянных шкафах, витринах, зеркалах.

– Ну как? Освоились? – поинтересовалось сопрано.

Я повернул голову на звук. Слева от меня стояла худенькая девочка, у нее вместо одежды были бинты, как у мумии.

– Манохо Круга, – сказала она.

– Что? – не понял я.

– Так вы не в теме, – улыбнулась она, – Манохо Круга мое имя. Вернее, название одного из кланов государства Громоподобных. Если вы из другого рода и чувствуете дискомфорт, потому что ваш консультант Манохо Круга, я позову для вас…

У меня закружилась голова.

– Простите, Бога ради. Мой друг Андрей велел подойти к вашему управляющему Родиону. Он мне продаст какие-то часы. Я не разбираюсь в компьютерах. Просто мне нужен подарок.

– Окейси, – улыбнулась «мумия», – не пугайтесь. Я вас люблю.

В руке забинтованного создания сам собой появился круглый предмет. Девушка заговорила:

– Вейки! Иван Павлович Подушкин хочет к Родиону. Комо? Йес! Мерсяки. Вы предпочитаете самокат, ролики? Есть мини-велик.

Только сейчас я заметил, что девочка стоит на коньках.

– Лучше я пойду пешком, – пробормотал я.

– Так далеко, километра два шагать.

Я окончательно перестал что-либо понимать.

– Два километра?

– Ну, может, чуть больше, – ответила «мумия», – я не считала. На роликах вжик – и там! Пешкодралом до ужина не дошкандыбать.

– На коньках с колесиками я никогда не катался, – признался я, – самокат и велосипед… они из детства. Придется добираться на своих двоих.

– Зачем? – удивилась моя собеседница. – Для необормотов приготовлены санки. Эй! Валите сюда!

Девица сделала призывный жест рукой. В ту же секунду к нам не понятно откуда подлетели санки вроде тех, на которых я маленький катался с горки.

– Уплюхивайтесь поудобнее, – предложила девица.

– Они короткие, – вздохнул я, – мне ноги деть некуда.

– Смело шлепайтесь, – велела «мумия», – не думайте о хренятине.

Делать нечего, чувствуя себя Алисой в Стране Чудес, я осторожно опустился на никелированное сиденье. Послышался шорох. Сани резко удлинились.

– У вас жирафьи ноги, – заметила «мумия», – я всегда мечтала о таких, но родилась с утиными лапами.

Я автоматически сделал комплимент.

– У вас чудесная фигура.

– Мерсяки, – обрадовалась сотрудница странной лавки, – камон, бэби!

Красавица махнула рукой и понеслась на бешеной скорости вперед. Сани издали визг и помчались за ней как гепард за антилопой. Я закрыл глаза. Иван Павлович, куда ты попал? Во что влип?

Глава 6

– Окейси! – звонко произнес девичий голос.

Я ощутил, что сани остановились. Надо было открыть глаза, встать, но я находился в состоянии грогги, чувствуя себя как боксер, которому изо всей силы врезали по голове. Спортсмен в таком состоянии полностью дезориентирован, не понимает, где он, забыл, как его зовут, держится на ногах лишь потому, что желание победить у него сильнее желания рухнуть на ринг.

– Добрый день, – поздоровался баритон, который показался мне знакомым.

Я поднял тяжелые веки и мигом вскочил. Передо мной стоял Олег Котин.

– Как вы сюда попали? – изумился я.

Девица на роликах захихикала. Олег посмотрел на нее.

– Кыш! Испарись, мышь летучая.

«Мумия» крутанулась на одном месте и унеслась.

– Извините, Иван Павлович, – сказал мой сосед, – вижу, что вы слегка ошарашены. Давайте сядем.

– Ошарашен – слабо сказано, – признался я, – у моей маменьки есть подруга Зюка. Ее зять Андрей компьютерщик. Он посоветовал мне купить на день рождения Борису, моему секретарю и помощнику по хозяйству, какие-то часы в магазине «Хомо-игрикус». Дал адрес. Ну, и вот я здесь.

Я замолчал.

– Еще раз прошу меня простить, – произнес Олег, – устраивайтесь в кресле, сейчас все объясню.

Я обвел глазами комнату. Мебели, в привычном понимании этого слова, в ней не было. Одна стена представляла собой огромное окно, сквозь него виднелось скопление гигантских небоскребов. Чуть поодаль от окна в воздухе висел здоровенный стеклянный куб. В центре комнаты на железной ноге расположилась гигантская тарелка, вокруг нее стояли предметы, более всего похожие на яйца, которые снесла курица размером с меня. Тут и там были разбросаны геометрические фигуры: цилиндры, трапеции, конусы… Одни непостижимым образом покачивались над полом, другие держались на такой же подставке, что и тарелка. Только моей полнейшей растерянностью можно объяснить вопрос, который слетел с моего языка: