Женихи воскресают по пятницам

Мне вдруг стало смешно: я теперь бабушка Антона! Может, потребовать от ухажера-дурачка обращаться ко мне по имени-отчеству? Или, учитывая мой статус, замучить его замечаниями? И с какой стати я впала в панику? Утром поговорю с Романом, он человек с огромными деньгами и обширными связями, думаю, максимум через сутки идиотская запись испарится из книги. Хорошо, что я не нашла спальню олигарха или его жены и не устроила тупую истерику. Полдень куда мудренее полночи, завтра все разрешится благополучно. Вот только спать я останусь здесь, в помеси кальянной с каминной – мне не очень понравилось заявление «супруга» про то, что нам надо познакомиться поближе. Бойкий, однако, дедок! Другой бы, лишившись за пару часов до свадьбы невесты, впал в депрессию, свалился с инфарктом или закатил скандал, на худой конец, а Глеб Львович и ухом не повел. Плясал, веселился, ел-пил на свадьбе, а потом решил: раз Марина уже отрезанный ломоть, можно подбивать клинья ко мне. Подсунув под грудь подушку, я легла и зевнула. Наверное, нельзя говорить про человека «и ухом не повел». Люди не способны шевелить ушами. Хотя, может, мой новоиспеченный муж талантлив во всех отношениях?

Я представила, как отец Романа дергает в разные стороны ушными раковинами, и развеселилась. В жизни всегда так! Сначала впадаешь в отчаяние, потом успокаиваешься и неожиданно понимаешь: вообще-то ничего ужасного не произошло, скорее случившееся – это забавное приключение.

И вдруг дверь комнаты с легким скрипом приоткрылась. Я быстро натянула на голову плед. Надеюсь, это не новобрачный, который решил найти молодую жену, дабы выполнить супружеский долг?

Крохотная серая тень подошла к дивану, легко вспрыгнула на него и чихнула. Я выглянула из-под одеяла и засмеялась. Собачка! Неизвестной породы, у нее невероятно умильная мордочка, как у медвежонка, тельце покрыто коричневой шерсткой, глаза – горошинки черного перца, неожиданно розовый нос и широкий кожаный ошейник, усыпанный стразами.

– Ты чья? – прошептала я, выпутывая из пледа руку, чтобы погладить очаровательное существо. – Как твое имя?

Песик разинул пасть, и я чуть не рухнула с дивана на пол. Даже если бы псина сейчас на правильном русском языке ответила: «Меня зовут Полкан Барбосович», – мое удивление не стало бы меньше.

Вы когда-нибудь видели клыки собаки? Они, как правило, острые, треугольной формы, желтые, растут вкривь и вкось. А у этой псинки в пасти оказались совершенно человеческие, снежно-белые зубы, торчащие из безупречно розовых десен. Песик старательно растянул губы почти до затылка, и стало понятно, что зубов у него не менее тридцати двух, кариес отсутствует, пародонтоза и зубного камня в помине нет и, похоже, он пользуется средством для освежения дыхания – мой нос уловил аромат мяты и цитрусовых.

– Лялешка! – прошамкали от двери. – Шертова шобака, ты где? Куда жапропаштилашь?

Я затаила дыхание и очень осторожно натянула плед на голову, предусмотрительно оставив небольшую щель для наблюдения за ситуацией.

К дивану подошла родная сестра Бабы-яги. На голове у нее сидел чепчик наподобие тех, что надевают на новорожденных, тело закутывал бархатный халат, прошитый золотыми шнурами.

– Думаешь, не жнаю, где тебя ишкать? – прошепелявила ведьма. – Отдай шейчаш ше шубы!

Я перестала дышать. Похоже, старуха того, с приветом. Бегает ночью по дому за собакой и, настигнув ее, требует от нее шубы. Ежу понятно, у пса нет манто. Да и зачем оно ему, покрытому со всех сторон шерстью? Мне, как обычно, повезло: благополучно удрала от «молодого мужа», зато нарвалась на местную колдунью. Бабка протянула руку. В огромные, не зашторенные окна в комнату беспрепятственно вливался свет уличных фонарей, и я увидела, что каждый палец старухи украшен как минимум двумя кольцами с солитерами[5].

– Отдай шубы, пакошть! – прошипела бабка, вцепилась в несчастную, жалобно повизгивающую собачку и быстрым движением достала у нее из пасти… нижнюю челюсть.

Я чуть не заорала от ужаса. Кто-нибудь, помогите! Как ведьме удалось проделать подобное? И почему песик не истекает кровью?

Бабка снова схватила его и интенсивно затрясла. Он совершенно по-человечески охнул, на диван выпала верхняя челюсть.

Ведьма быстро схватила ее, открыла свой рот и, совершив пару движений руками, уже четко, безо всяких признаков шепелявости начала выговаривать собачке:

– Ляля, ты пакость! Сколько раз тебе говорила, не смей хватать мои зубы! Да, я кладу их на ночь в стакан с дезраствором. Да, он пахнет обожаемой тобой мятой, но это не повод, чтобы вылакать его до дна и удрать с чужими протезами, которые странным образом подходят шпицу по размеру.

Я корчилась под пледом. Тихо, Степа. Бабушка требовала у собаки не шубы, а зубы. Надо же, старуха совсем не брезглива – даже не помыла отобранные у любимицы челюсти.

– Лялечка! Ты настоящая стерва! – вещала старушка. – Ну что за удовольствие ты получаешь, утаскивая мои зубы? Ляля, ты свинья! Натуральная хрюша! И как ухитряешься добраться до стакана? Ничего, завтра я его к потолку подвешу. А ну, пошли!

Старуха развернулась и двинулась к выходу. Ляля повернула голову в мою сторону и снова улыбнулась, но теперь из ее пасти выглядывали мелкие, кривые собачьи клыки.

– Признайся, ты мне завидуешь, – пропела Баба-яга, распахивая дверь, – вот и пакостничаешь. Ляля! Сюда!

Собачка спрыгнула на пол и поспешила за хозяйкой.

Когда странная парочка покинула комнату, я от души посмеялась, села и взглянула в окно. Во дворе стоял мини-вэн. Похоже, он только что прибыл, потому что дверь отъехала в сторону, из салона выбрались двое мужчин. Один из них держал большой светло-серый чемодан. Я не успела моргнуть, как к мужчинам присоединился Феликс. Похоже, управляющий не ложился спать, он был по-прежнему в костюме и рубашке без галстука. Все трое быстро вошли в дом.

Я удивилась, кто это прибыл в особняк, который и хозяева, и служащие почему-то зовут поместьем? Поместье, на мой взгляд, это усадьба, окруженная обширными земельными угодьями, а у Звягиных просто дом, правда, огромный и с просторным двором. Но участок находится в черте города, значит, никак не является поместьем.

– Вы уверены, что никто не знает? – громко спросил из коридора незнакомый голос.

Глава 7

– Абсолютно, – произнес баритон управляющего.

– Куда идти? – чуть тише поинтересовался другой человек.

– Дальше по галерее до красной двери с табличкой «Спальня горничной», – ответил Феликс.

Голоса стали удаляться, окончания фразы я не услышала. Но не в силах побороть любопытство, вскочила с дивана, убедилась, что мужчины пропали из зоны видимости, и отправилась искать дверь, о которой упоминал Феликс. Кажется, я знаю, что сейчас привезли в дом!

Коридор освещали небольшие бра на стенах. Интерьер напоминал гостиницы, в которых обожает останавливаться мой босс Франсуа Арни.

Кстати, удивительно, насколько внешний вид гуру макияжа не совпадает с его душевным настроем. Франсуа маленький, черноволосый, быстрый в движениях и речи человек, всегда одетый в вещи, которые еще не демонстрировали на подиумах. Если весь мир с восторгом влез в двухцветные ботинки и укороченные узенькие брюки кислотных цветов, то Арни вышагивает в широченных длинных шароварах и черных штиблетах. И уж будьте уверены, через пару месяцев на всех мужских Неделях моды вы увидите парней именно в таком облачении. А еще гениальный стилист страстный любитель всевозможных гаджетов, у него самые современные телефоны, планшетники и ноутбуки. Франсуа, как маленький мальчик, не может устоять при виде новой «игрушки», он непременно ее купит. Плюс к тому шеф почти ежедневно меняет серьгу в ухе и пахнет, как парфюмерная фабрика. Духи Арни обожает не менее, чем новинки от «Apple», и при этом начисто забывает о корпоративной этике. Как правило, ведущие стилисты носят одежду и пользуются косметикой того модного дома, с которым у них подписан контракт о сотрудничестве. Но Франсуа не стесняется попшикать на себя парфюм, который выпускают конкуренты «Бака».

Кстати, мой босс не тратит ни копейки на одежду, косметику и прочие мелкие радости вроде браслетов и ожерелий, все это ему присылают в качестве подарков. Более того, любой производитель готов заплатить Франсуа за то, чтобы он нацепил его рубашку или ботинки определенной марки. Но у Арни строгие понятия о чести и достоинстве, он никогда не заключает таких контрактов.

Как-то раз один из самых влиятельных модных журналов вышел с нестандартной обложкой – вместо одной фотографии какой-нибудь фэшн-иконы там было четыре снимка Франсуа, соответствующие разным временам года. Сверху шла «шапка»: «365 дней – 365 новых идей», а внизу, более мелко, было напечатано: «Неповторимый Арни никогда не повторяется».

Наблюдая, как Франсуа меняет обличье, я наивно полагала, что он живет в суперсовременном доме с мебелью из гнутых трубок и стекла. Каково же было мое удивление, когда я впервые переступила порог его квартиры в Париже – там не оказалось ничего подобного!

Дом Арни расположен на улице Бенуа, узенькой, отходящей от бульвара Сен-Жермен, не очень привлекательной для туристов – на ней нет ни магазинов, ни каких-то особых достопримечательностей. Вот если пройти чуть левее, там вы увидите замечательную церковь, одну из лучших кондитерских столицы Франции, кучу лавочек. А на улице Бенуа только ресторанчик под названием «Отдых с антрекотом», куда каждый день змеится длиннющая очередь, а еще на углу работает знаменитое кафе «Флор», где сидят почти все топ-манекенщицы и сливки фэшн-тусовки всего мира.

Но дом Арни стоит в другом конце. И его четырехкомнатные апартаменты обставлены старой мебелью с бархатной обивкой, спит Франсуа на кровати из красного дерева, над которой возвышается балдахин, украшенный плюмажем из страусиных перьев. Сколько лет ложу, даже предположить страшно, а из рукомойника, висящего в ванной, должно быть, умывался кто-нибудь из принцев Конде. Один раз я уронила в туалете у Франсуа рулон туалетной бумаги, нагнулась, чтобы поднять его, и увидела на основании унитаза табличку с цифрой «1806». До сих пор гадаю: это год производства или серийный номер?

Под стать обстановке и домработница Франсуа, которую зовут Беттина. Похоже, она родилась одновременно с тем унитазом, но, в отличие от исправно работающего толчка, горничная давно потеряла остроту зрения, слуха и обоняния. Да, чуть не забыла, ни посудомоечной, ни стиральной машин, ни СВЧ-печки в квартире нет. Тостер, соковыжималка и прочие «ноу-хау» также отсутствуют. Как правило, я заходила за Франсуа в районе полудня, и уже на лестнице в подъезде начинала отчаянно кашлять от чада. И сразу мне становилось ясно – Беттина жарит хозяину на завтрак тосты. Делает она это так: бросает куски хлеба на чугунную сковородку, ровесницу Наполеона, ставит ее на крохотную плиту, расположенную в небольшой нише, садится читать газету и – благополучно забывает про гастрономический изыск. И так ежедневно.

Постоянно перемещаясь по миру, Франсуа предпочитает останавливаться в отелях, которые напоминают ему родные пенаты. То есть интерьер в них должен быть из темных дубовых панелей, шерстяных ковров и помпезной, желательно антикварной, мебели. А если на завтрак подадут плохо сваренный кофе и подгоревшие куски жареного хлеба, которые Франсуа неполиткорректно называет «мои маленькие негритята», то Арни будет по-настоящему счастлив – он ощутит себя в любимом Париже. Вот и в коридоре, по которому сейчас кралась я, ему стопроцентно понравилось бы. Ну просто его апартаменты на улице Бенуа, разве что нет клубков пыли на полу и пятен от пролитого Беттиной чая на светло-бежевом ковре.

Галерея сделала резкий поворот, я, не сбавляя скорости, двинулась направо и чуть не ткнулась лицом в дверь. Коридор закончился, комната горничной оказалась последней. Из-за нее слышались приглушенные голоса. Нехорошо, конечно, подсматривать и подслушивать, но как удержаться от соблазна? Я догадалась, что сейчас в обстановке секретности внесли в особняк в стальном чемодане.

Фирма «Бак» создала новый эксклюзивный аромат под названием «Секрет», и никто по сию пору, кроме создателей парфюма, не видел его и не наслаждался запахом. Зачем такая таинственность? Духи ведь не ракетное топливо, правда? Но представить себе трудно, сколько средств вложено в разработку новинки и в рекламу. Сейчас почти по всей Европе в большинстве женских журналов напечатаны фотографии Аси Балакиревой, которая держит в руках нечто круглое, задрапированное красной тканью, а верх снимка украшает слоган «Наш общий Секрет». В сфере бизнеса шпионаж обычное дело, модные дома и парфюмерная промышленность не исключение. Я могла бы рассказать несколько историй о том, как производители, собираясь выбросить на прилавки, допустим, новую губную помаду или тональный крем, проводили шумную, естественно, не бесплатную рекламу и в прессе торжественно обещали: десятого апреля новинка появится в магазинах. А тридцатого марта конкурирующая фирма выкидывала в продажу товар с очень похожим названием в почти идентичной упаковке и – снимала все сливки. Думаете, губная помада ерунда, стоит копейки? Умножьте ее цену на количество женщин, жаждущих обзавестись модной косметикой, и поймете, о каких суммах идет речь.

Сегодня в особняк явно доставили переносной сейф с флаконом «Секрета», и я просто умру, если хоть одним глазком не взгляну на него.

Я слегка потянула дверь на себя, петли неожиданно предательски заскрипели. Я хотела удрать, но не успела – изнутри кто-то толкнул створку, чуть не стукнув меня по лбу. Моим глазам предстала крохотная комната, смахивающая на обитель Барби: портьеры, стены и обивка небольшого кресла были нежно-розового цвета, такого же оттенка подушка и плед на кровати с коваными спинками. Еще я успела заметить телевизор на стене, небольшой столик, заставленный всякой ерундой, и двух мужчин из мини-вэна, склонившихся над кроватью.

– Что вы здесь делаете? – спросил Феликс.

Ну не отвечать же честно: «Хотела одним глазком посмотреть на духи!» Я заискивающе улыбнулась:

– Мне не спалось, решила почитать книгу, пошла искать библиотеку и случайно забрела сюда.

– В нашем доме легко с непривычки заблудиться, – вежливо заметил Феликс. – Пойдемте, отведу вас в вашу комнату. Извините за вопрос, но вы кто? После свадебной церемонии некоторые гости остались здесь ночевать. Если вы представитесь, я посмотрю план размещения и сразу пойму, в какую спальню вас определили.

На секунду я растерялась. Какое имя назвать – Степанида Козлова? Но ее не должно быть здесь, зато присутствует Марина Гончарова, невеста… хотя нет, уже супруга Глеба Львовича.

Управляющий с вежливой улыбкой начал оттеснять меня в коридор, и в конце концов ему удалось захлопнуть дверь комнаты. Я лишилась возможности видеть, что происходит в спальне прислуги, от чего испытала еще более сильный приступ любопытства. В голове роились разные мысли. Почему сейф с новым ароматом доставили именно сегодня и сюда? Ну, это легко объяснить – духи собираются презентовать завтра во время праздничного шоу. Роман Глебович пожелал, чтобы мировая премьера парфюма состоялась в Москве, и ради такого случая в столицу России прилетит огромное количество ценителей. Завтра, вернее, уже сегодня в семь вечера в шикарном отеле, который славится проведением пафосных знаковых мероприятий, Ася Балакирева вынесет на золотом подносе флакон, о причудливой форме которого пока можно лишь догадываться. Насколько я знаю, новинку должны привезти незадолго до торжеств из Франции, и Роман Глебович, наверное, не решился оставить флакон в офисе. Глянуть на него мне хотелось до дрожи, но, увы, фокус не удался.

Феликс достал из кармана мобильный.

– Простите, ваше имя?

– Марина Гончарова, – сказала я.

Управляющий сделал шаг в сторону.

– Вы жена Глеба Львовича?

– Да, – после короткого колебания ответила я, – наш брак был зарегистрирован сегодня.

– Я не узнал вас, – пробормотал Феликс, – извините.

Я чуть не ляпнула: «А мы и не были знакомы», – имея в виду себя, но вовремя догадалась сказать:

– Меня сильно меняет макияж и прическа. Стоит по-другому уложить волосы и смыть косметику, и даже родная бабушка пройдет мимо, не поздоровавшись. Обожаю темные парики с челкой. Я всегда на людях при полном параде, а сейчас выгляжу по-домашнему. Неудивительно, что вы меня не узнали.

– Разрешите проводить вас в спальню? – опомнился Феликс. – Вы, когда вышли из нее, повернули не в ту сторону, пошли налево, а следовало направо. Знаете, я и сам в доме поначалу плутал.

– Надеюсь, теперь вы хорошо ориентируетесь, – улыбнулась я.

– Вообще-то вам надо было позвать горничную, – мягко укорил меня Феликс, уводя из тупиковой части коридора, – она бы принесла любую книгу или проводила в библиотеку.

– Ночью? – хмыкнула я.

– У нас всегда дежурит прислуга, – пояснил управляющий, – мало ли что случится.

Я решила узнать хоть что-нибудь про новые духи и сказала:

– Уже поняла. В комнате, куда я бесцеремонно пыталась войти, было двое мужчин. Наверное, это охрана? Немного странно, что они кучкуются в помещении, на двери которого висит табличка «Спальня горничной».

– Это инженеры из техподдержки, – не моргнув глазом, соврал Феликс. – Вечером в здании отключился Интернет, пришлось вызвать специалистов. Роман Глебович осерчает, если утром не сможет войти в Сеть. А вот и ваши покои. Спокойной ночи!

Я испугалась, что если Глеб Львович до сих пор сидит в комнате? Меня абсолютно не радовала перспектива остаться с глазу на глаз со сластолюбивым дедулей.

– Простите… э… э… не знаю вашего отчества, – промямлила я.

Управляющий чуть склонил голову к плечу.

– Обращайтесь ко мне просто по имени. Феликс Бениаминович звучит как-то тяжеловесно, трудно выговаривать.

– Ничего сложного, – улыбнулась я. – Феликс Вениаминович – очень красивое сочетание.

– Бениаминович, – поправил управляющий. – Моего отца звали Бениамин. Чем еще я могу вам помочь?

Я потупила взор.

– Я убежала из комнаты не от бессонницы. Очень боюсь мышей.

Феликс крякнул.

– Грызунов в особняке нет, равно как и тараканов с мухами.

– Тем не менее я отлично слышала, как кто-то шуршал за креслом, – соврала я. – Сделайте одолжение, посмотрите, а?

– Без проблем, – кивнул управляющий, распахнул дверь и вошел в помещение.

Я направилась за ним.

– Добрый вечер, Глеб Львович! – громко произнес Феликс. – Извините, бога ради, никогда бы не посмел в столь поздний час вломиться в спальню вашей жены…

Я попятилась в коридор, мысленно нахваливая себя за предусмотрительность: молодец, Степа, правильно сделала, пропустив вперед управляющего. Глеб Львович оказался упорным и терпеливо дожидался возвращения новобрачной. Похоже, он успел забыть о своей любви к Марине – его суженая удрала из-под венца, а жених уже готов к новому роману. Или он решил, что раз нас расписали, то я просто обязана отдаться ему?

Мне очень не хотелось затевать скандал, но оставаться наедине со старикашкой не хотелось еще больше. А утром я непременно расскажу Инне Станиславовне о том, как вел себя ночью ее тесть. Я обещала выручить семью Звягиных, хорошо сыграла роль невесты, выглядела на пиру веселой и счастливой. Кстати, Глеб Львович тоже вел себя безупречно – не обнимал, не прижимал меня к себе, а когда гости в ажиотаже кричали «Горько!», делал вид, будто чмокает меня в щеку. Именно делал вид, губами к моему лицу он ни разу не прикоснулся. Поэтому я как-то не ожидала, что «супруг» заявится ко мне в халате и предложит «познакомиться поближе».

Тем временем Феликс продолжал извиняться, однако старший Звягин молчал, никак не реагируя на его неожиданное появление. Управляющий тоже притих, потом вдруг громко и отчетливо выругался.

Глава 8

Грубые слова из уст подчеркнуто вежливого мужчины, облаченного даже ночью в костюм, поразили меня до глубины души. Я быстро вошла в комнату, поинтересовавшись:

– Что случилось?

Феликс, наклонившийся над креслом, где, развалясь, сидел Глеб Львович, выпрямился и заявил:

– Вам сюда нельзя.

– Это же моя комната! – поразилась я. – Вообще-то мне спать уже хочется.

– Пожалуйста, покиньте помещение, – решительно произнес управляющий и вытащил телефон. – Игорь Николаевич, немедленно выйдите в коридор, я вас встречу. У нас повторение ситуации. Да, именно так.

Я сделала пару шагов, но Феликс схватил меня за руку и бесцеремонно попытался развернуть лицом к двери.

– Немедленно прекратите! – взвилась я. – Что вы себе позволяете? Утром…

Продолжение фразы застряло в горле – я увидела Глеба Львовича, лицо которого было заляпано красной краской. А через секунду поняла: это не краска вовсе, а кровь.

Феликс потащил меня прочь. С трудом передвигая ноги, я вышла в галерею и прижалась спиной к стене.

– Можете постоять тут пару секунд? – спросил управляющий.

Я кивнула. Он исчез, но вернулся назад почти сразу, причем в сопровождении тех же двух незнакомцев, якобы инженеров из техподдержки.

– Она кто? – поинтересовался один из них.

Феликс наклонился и что-то прошептал ему на ухо.

– Русик, глянь, – велел старший мужчина своему младшему спутнику. Тот исчез в спальне, а я услышала вопрос:

– Что у вас случилось?

– Ничего, – прошептала я.

Дверь в спальню приоткрылась, высунулся Русик.

– Игорь Николаевич, ноль пять!

Я не поняла, что он имеет в виду, но Игорь Николаевич явно сообразил, о чем идет речь, и, почти навалившись на меня, стал задавать вопросы.

– Что вы делали в течение последнего часа?

– Ходила в библиотеку, – соврала я. – Заблудилась, встретилась с Феликсом…

– Решили почитать на ночь Достоевского? – сердито перебил меня Игорь Николаевич. – Интересненькое кино!

– Пришел Глеб Львович, и я убежала, – призналась я, – спряталась в гостиной с кальянами.

Мужчина вопросительно посмотрел на Феликса, и тот пояснил:

– Вторая дверь за синим холлом.

– Дальше, – потребовал Игорь Николаевич.

– Легла на диван, – зашептала я, – но вдруг появилась собачка, у нее во рту были человеческие зубы. Затем притопала старуха в бриллиантах.

– Это Роза Игнатьевна, мать Глеба Львовича, – вклинился в разговор Феликс, – у нее есть шпиц.

– Бабка выдрала у песика челюсти, – объясняла я, – не помыв, сунула их себе в рот, и они ушли. А я подошла к окну, увидела мини-вэн, вас с чемоданом и подумала: «Духи привезли». Захотелось хоть одним глазком глянуть на флакон.

– Она съела салат из мухоморов? – усмехнулся Игорь Николаевич, поворачиваясь к Феликсу. – В особенности меня впечатлил рассказ про зубы, которые престарелая дама ампутировала у шпица.

Я хотела сказать, что зубы не ампутируют, а удаляют, но внезапно перестала слышать и видеть. Голову словно окутало плотным туманом, извне доносились лишь отдельные слова.

– …стакан… дезинфицирующий раствор… Ляля крадет у вдовы… презентация аромата…

Потом потолок и пол поменялись местами, я попыталась ухватиться руками за стену и начала проваливаться в вязкое болото.

– Вот черт! – громко произнес Игорь Николаевич. – Феликс, помоги.

Меня перевернуло вниз головой, и стало темно.

– Тяпа, очнись! – сказал голос Белки. – Ну пожалуйста!

Я села с закрытыми глазами на постели и быстро спросила:

– Бабуля, какой у нас день недели, число, месяц? Куда я сегодня улетаю? Или я в Москве? Где мой ежедневник?

Белка издала странный звук, я разлепила веки и увидела Инну Станиславовну, облаченную в темно-синее платье.

Память моментально прояснилась.

– Что с Глебом Львовичем? – воскликнула я.

Инна Станиславовна села на матрац.

– Тяпа, как ты себя чувствуешь?

– Как кошка, которой удалось выползти из-под асфальтового катка, – призналась я. – Голова болит, и состояние, как с похмелья, хотя я совсем не пила.

– Неудивительно, это последствия стресса, – поставила диагноз Инна Станиславовна. – Тебе пришлось сильно понервничать вчера днем, вечером, да и ночь выдалась не простая. Пожалуйста, выслушай меня внимательно.

– До завтрака осталось полчаса, – произнес голос Романа Глебовича.

Я осторожно повернула гудящую башку и увидела олигарха, который сидел в кресле у окна.

– Доброе утро, Тяпа, – спокойно произнес хозяин нашей фирмы. – У нас мало времени, а надо многое обсудить. Для начала – извини, что так получилось с регистрацией брака. Антон перепутал паспорта.

– Он не нарочно, – мгновенно вступилась за любимого сыночка Инна Станиславовна, – и сейчас очень расстроен.

– Ну да, понятно, – усмехнулся Роман. – Ухаживаешь за девушкой, а она, бац, становится твоей бабушкой, и ты сам заварил эту кашу.

– Ошибиться может каждый, – моментально отреагировала Инна Станиславовна.

– Согласен, – кивнул Роман. – Но некоторые люди никогда не тратятся на дрова для камина, а топят его ручками сломанных грабель. Наступают на них, они щелкают их по чугунному лбу, и, упс, получите груду деревяшек. Очень удобно и экономично, поленья-то дорогие. Хотя что в наши времена дешево?