Вулкан страстей наивной незабудки

– Раз, два, три, – скомандовала Рина.

Я, что есть силы, дернула Ивана.

– Ой! Больно, – пожаловался тот.

– Как ты туда втиснулся? – спросила я.

– Быстро, – ответил шеф, – и без всякого труда.

Ирина Леонидовна сделала пару шагов назад.

– В момент стресса Ваня сжался, а когда очутился между стеной и буфетом, разжался. Эффект резинового мячика в бутылке.

– Точно, – обрадовалась я, – нам классе во втором учительница показала стеклянный сосуд с очень узким горлышком. Внутри был мячик. Никто из детей не понял, как его туда поместили. Педагог растолковала: «Мяч упругий, деформируется легко и поэтому прошел сквозь горло. Теперь он принял привычную форму, достать его иначе, чем разбив колбу, нельзя».

– Ну надо же, – восхитилась Рина, – мне в свое время в классе о том же говорили. У наших учителей все стабильно, и это прекрасно. Делаю вывод: вернуть Ване свободу можно, только разломав или буфет, или стену. Дорогой, выбор за тобой, решай, что крушить?

– Зачем так радикально, – пропыхтел шеф, – можно отодвинуть.

– Стену или буфет, уточни, – потребовала Ирина.

– Буфет, – вздохнул босс, – со стеной сложности возникнут.

– Отлично, – обрадовалась хозяйка, – главное, понять, как действовать. Танюша, упирайся руками вот сюда, я вон туда, и раз, два, три…

Я толкнула буфет, судя по кряхтению, которое издала Ирина Леонидовна, она поступила точно так же. Но сооружение из дуба не сдвинулось даже на миллиметр.

– Если освободите полки, станет намного легче, – посоветовал Иван. – Мама, что там хранится?

– Вверху серебряный сервиз на двадцать четыре персоны, восемь подсвечников из того же металла, в нижнем отделении льняные скатерти, салфетки, за стеклом, сам видишь, бокалы, блюда под торты-пирожные, рыбу, мясное ассорти, – начала монотонно перечислять Рина, – что за верхними дверцами, я забыла, но там полно всего. Ваня, нам с Танюшей, чтобы все это вытащить, год потребуется. Попробуй выдохнуть, авось тоньше станешь, повернись бочком. Может, на четвереньки опустишься и выползешь?

Шеф засопел.

– Последнее я точно не проделаю.

– Нужен рычаг, – сообразила я, – подложим его под ножки, нажмем…

– И буфет опрокинется, – испугался босс.

– Нам не нужен рычаг, – пропела Рина, – нам нужен здоровенный мужик. Ваня, как зовут гору из второй квартиры? Дядька выглядит устрашающе, но он приветливый, всегда здоровается.

– Константин Михайлович, – подсказал сын.

– Нет, – возразила Рина, – вспомнила, он Кирилл Максимович.

– Совершенно точно Константин Михайлович, – стоял на своем босс.

– Кирилл Максимович, – повторила Ирина Леонидовна, которая принадлежала к классу активных спорщиков. – Кирилл Максимович. Чем это пахнет?

Я подергала носом.

– Запеканкой.

– Незнакомый аромат, – удивилась Рина, – никогда его ранее не ощущала.

– Это от сыра, – предположила я, – он благоухал виноградом.

– Странно, – протянула хозяйка, – у уругвайского сыра был другой запах.

– От термической обработки некоторые блюда приобретают специфический вкус, – присоединился к разговору Иван.

– Дорогой, мы говорили об аромате, – поправила его мать. – Ой! Запеканка! Она перестоит в духовке и станет несъедобной. Мне все равно, как зовут великана из второй квартиры. Сейчас приведу его сюда.

Рина кинулась в прихожую, но мне удалось поймать ее за руку.

– Ирина Леонидовна, за помощью отправлюсь я.

– Ты незнакома с соседом, – возразила хозяйка.

– Вы тоже с ним не в близких отношениях, – улыбнулась я, – лучше посыпьте пока запеканку воронкой, а то она испортится.

– Варникой, – поправила Рина, – да, ты права. Вторая квартира. Не перепутай.

– С математикой я не дружу, но цифры до десяти знаю хорошо, – заверила я.

Глава 8

Дверь апартаментов на втором этаже распахнул высокий щуплый дядечка в очках.

– Добрый день, – ласковым голосом завела я, – меня зовут Татьяна, я из шестой квартиры. У нас случилась небольшая катастрофа. Иван Никифорович случайно застрял между буфетом и стеной. Не мог бы ваш брат нам помочь?

– Я единственный сын у родителей, – неожиданно густым для столь тощего тела басом перебил меня мужчина.

– Ну… может, тогда ваш… э… папа? – осторожно продолжила я и услышала:

– Отец и мать давно покинули этот мир.

– В вашей квартире есть какой-нибудь мужчина? – начала я терять терпение.

– Да, – спокойно подтвердил незнакомец.

Я обрадовалась, сейчас увижу «гору».

– Он дома?

– Да.

– Можете его позвать?

– Не надо.

Я потрясла головой.

– Наоборот. Очень надо.

– Не надо звать, я уже тут, перед вами, – растолковал дядечка, – живу один.

Стало понятно, что беседу надо начать заново.

– Здравствуйте, Константин Михайлович, помогите, пожалуйста, Ивану, он застрял между стеной и буфетом, ему там плохо.

– Да. Конечно. Подождите секундочку, – быстро согласился владелец квартиры и, не закрывая двери, пошел по длинному коридору в глубь своих апартаментов.

Я смотрела ему вслед. В моем понимании гора это кто-то двухметрового роста, весом в полцентнера. С ростом у соседа полный порядок, он выше многих, но большой мышечной массы у него нет. Странно, что Рина считает Константина силачом.

– Готов, – коротко сказал сосед, возвращаясь.

Я опять удивилась. Зачем он взял с собой чемоданчик?

Когда мы вошли в столовую, Константин громко спросил:

– Кому нужна помощь?

Я показала на Ивана.

– Он там.

Сосед подошел к буфету.

– Добрый вечер. Можете вытянуть правую руку?

– Сейчас, – запыхтел шеф, – вот.

– Закатаю вам рукав, не волнуйтесь, – продолжал сосед.

Я села на стул. Однако странно, зачем силачу голая рука босса?

Константин поставил на стол чемоданчик, откинул крышку, достал тонометр и начал наворачивать манжет на предплечие Ивана со словами:

– Не очень, конечно, удобно, но работать приходится в разных условиях.

Я не знала, как реагировать на происходящее. Из кухни высунулась Ирина Леонидовна, глянула на приведенного мной соседа и пропела:

– Танюша, мне нужна твоя помощь.

Я поспешила на зов.

– Это кто? – шепотом осведомилась мать шефа.

– Гора, – коротко ответила я.

– Нет! Тот совсем другой, – возразила Рина, – на саблезубого медведя похож.

– Константин Михайлович открыл дверь, сказал, что живет один, – объяснила я.

– Сто десять на семьдесят, – громко объявил сосед, – слегка пониженное, но это не страшно. Теперь держите градусник.

Мы с Ириной вышли в столовую.

– Простите, Кирилл Максимович, – произнесла хозяйка.

А я одновременно с ней начала:

– Константин Михайлович, зачем…

Потом мы обе замолчали. Шеф издал смешок:

– Уж извините, не первый год в одном подъезде живем, а не познакомились. Меня зовут Иван Никифорович. У стола моя мать Ирина, рядом с ней Татьяна.

– А к вам как обращаться? – поинтересовалась я. – Константин Михайлович?

– Нет, – ответил сосед, доставая из чемоданчика одноразовые перчатки.

– Ага! – заликовала Ирина. – Я права! Вы Кирилл Максимович!

– Борис Петрович, – представился мужик, – врач-фитотерапевт, специалист по поддержанию и продлению жизни.

– А-а-а, – сконфузилась Ирина, – извините.

– Ну что вы, – не обиделся доктор, – наверное, вы спутали меня с Кирсаном Махметовичем, он чемпион, штангист, сейчас тренер, живет во второй квартире.

– Погодите, там вы обитаете, – растерялась я, – только что я звонила в дверь, вы ее открыли.

– Нет, Татьяна, – возразил Борис, – вы спустились на второй этаж и обратились в квартиру один. На первом этаже у нас никто не живет, там просто подъезд. Вторая квартира на третьем этаже.

Я опустилась на стул. Танюша, ты молодец. Сначала запихнула в СВЧ кастрюльку с яйцами, устроила взрыв, а потом, не посмотрев на номер квартиры, притащила для перемещения шкафа не штангиста, а хлипкого доктора. Да еще пару раз сказала ему: «Ивану Никифоровичу плохо». Я имела в виду, что боссу неудобно стоять, втиснувшись в узкое пространство. А врач воспринял мои слова по-своему, не понял, что его зовут в качестве, так сказать, движущей силы, решил, что Ивану необходима медицинская помощь, и поэтому меряет ему давление и температуру.

– У меня такая вкусная запеканка на ужин, – зачастила Ирина, – огромный противень, нам троим его не одолеть, а на завтра оставлять нельзя. Давайте пригласим штангиста Курбана Мефодьевича, он поможет нам решить проблему, а потом все вместе поужинаем, заодно и подружимся.

– Кирсан Махметович уехал на соревнования, – меланхолично произнес врач, – я дал ему витаминов для его спортсменов. Что касаемо меня, то с огромным удовольствием поем, потому как проголодался. Очень мило с вашей стороны предложить мне ужин. Иван Никифорович, и давно вы испытываете желание забиться от жизненных трудностей в щель?

– Ммм, – промычал босс.

– Татьяна правильно обеспокоилась, – продолжал эскулап, – насколько я могу судить по беглому осмотру: ваше физическое состояние не внушает опасений. А вот психическое, м-да. Когда мужчина вашего возраста и комплекции втискивается в щель, где и небольшой собаке не поместиться, это наводит на мысль о шизофренически-депрессивном, казуально-вербально-ментальном трансцендентном состоянии аутонеблагополучия и тревожно-коммуникативном расстройстве самонеосознания душевного комфорта.

– Что? – открыла рот Рина.

– Если коротко, у вашего сына синдром Кавалерова, – выдал Борис. – Моя фамилия Кавалеров, я открыл эту болезнь. Занимаюсь разработкой ее лечения. Создал…

Я решила прояснить ситуацию:

– У нас взорвалась кастрюля с яйцами, все подумали, что в СВЧ бомба, мы с Риной спрятались под столом, а Иван как-то втиснулся и не может оттуда выйти.

– Не стоит смотреть телевизор по вечерам, – вздохнул врач, – это ведет к тревожно маниакальной аффективности, старению мозга и необъяснимым страхам. Зачем и кому понадобилось вам бомбу подкладывать? Вы простые люди, ничем серьезным не занимаетесь. Кроме традиционного медицинского образования я имею еще диплом психолога-профайлера, вижу людей, как аппарат УЗИ. Вот вы, например, Татьяна, повар. К этому выводу легко прийти, увидев вас издали. Ваша мама балерина на пенсии, она готовить не умеет, поэтому вы и выбрали такую профессию, очень в детстве есть хотели. А ваш супруг журналист.

Ирина начала хихикать. А я глупо улыбалась. Надеюсь, член моей новой бригады профайлер Ватагин не похож на Бориса Петровича, который ухитрился попасть пальцем в небо во всех случаях. Я не дочь Ирины, мы с Иваном не супружеская пара. И с профессиями Борис не угадал, хотя я могу понять, почему он ошибся. Меня он превратил в повариху из-за монументальности фигуры. Ирину посчитал балериной на пенсии из-за редкой для дамы ее лет стройности. Хотя в одном господин душевед прав, я в детстве всегда была не прочь перекусить, да и сейчас не жалуюсь на отсутствие аппетита. Но почему Иван журналист? Тот же вопрос пришел в голову и Рине:

– Отчего вы решили, будто Ваня корреспондент?

– Они в любую щель залезут, настырные очень, – объяснил ход своих мыслей врач. – А теперь подумайте, кому могла навредить самая обычная семья? Зачем вас взрывать? Хотите, научу вас делать специальные упражнения, и вы перестанете чего-либо опасаться?

– Нам бы буфетик отодвинуть, – попросила Рина.

– Хорошая идея, – согласился врач, – надо устранить в доме возможность забиться в слишком узкое пространство. Правильно мыслите. Отодвинете мебель, и больному станет понятно: забиться некуда.

– Иван здоров, – возразила Ирина, – он просто застрял.

– Отрицание! – воскликнул врач. – Родственникам трудно сразу принять болезнь члена семьи. У всех одна реакция. Это естественно. Я могу справиться сегодня с проблемой. Но только сегодня. В дальнейшем необходимо…

– Спасибо, – обрадовалась я, – хоть вы и не штангист, но если мы объединим усилия…

– Конечно, – не дал мне договорить врач, вытащил из чемоданчика здоровенный шприц с иглой толщиной с мой палец и, прежде чем мы с Риной успели отреагировать, молниеносно воткнул ее Ивану в плечо. Шеф заорал и выпрыгнул на середину столовой.

– Ура! – закричала Рина. – Карен Мансурович! Вы гений! Несу запеканку. Садитесь к столу.

– Что-то мне не хочется ужинать, – пробормотал босс, потирая руку. – Какое лекарство вы мне ввели, Борис Петрович?

Врач протянул Ивану листок.

– Комплекс витаминов, вот, можете почитать, прекрасный бодряще-успокаивающий состав.

– Ваня, ты откажешься от моей запеканки? – ахнула Рина.

– Вроде ничего плохого, – оценил шеф, отдавая листовку доктору. – Ну что ты, мама, конечно, съем ее дочиста.

Мы уселись за стол, Рина горестно вздохнула.

– Не понимаю почему, но не получилось аппетитной корочки. Танюша, ты весь брусок натерла?

– Ни кусочка не осталось, – заверила я.

– Мама, ты волшебно готовишь, – похвалил ее Иван.

– Корки красивой нет, – пригорюнилась Рина.

– Прости меня за прямоту, но в еде главное не вид, а вкус, – засмеялся Иван и отправил в рот большой кусок запеканки.

Вслед за ним то же самое проделал Борис, а я медлила. Блюдо, приготовленное Риной, сильно пахло, не скажу, что противно, но пробовать его желания у меня не возникло.

– Ну как? – осведомилась Ирина Леонидовна. – Ваня, почему молчишь?

Шеф вскочил и выбежал из комнаты. Борис Петрович схватил бумажную салфетку, прижал ее ко рту и ринулся за Иваном.

– Что это с ними? – удивилась Рина и попробовала свое произведение.

Не успела вилка очутиться у нее во рту, как она подпрыгнула и помчалась на кухню, оттуда незамедлительно донесся плеск воды, затем Ирина Леонидовна крикнула:

– Танюша! Какой сыр ты натерла?

Я пошла к мойке.

– Тот, что вы велели. Он лежал вот здесь, на рифленой части, желтый брусок с бордовой коркой.

Ирина оперлась руками о мраморную столешницу.

– Ой, не могу! Танюша! Я предупредила: сыр находится на столике справа от мойки. А где у нас ребристая часть?

– Слева, – пробормотала я.

Рина начала смеяться.

– Теперь посмотри куда надо. Сыр лежит себе преспокойненько на тарелочке.

Я повернула голову. Действительно, вижу прямоугольный кусок, завернутый в пленку.

– Тебя не смутило, что уругвайский пармезан просто так, без упаковки, валялся на мойке? – веселилась Ирина. – Его странный запах не удивил?

– Ну… – промямлила я, – аромат винограда… эти ягоды часто к сырной тарелке подают… А что я натерла?

Рина расхохоталась.

– Мыло! Я купила его сегодня утром на пробу, мне надоело жидкое, решила попробовать что-то новенькое.

Я попятилась.

– Не может быть! Оно выглядело, как сыр! Не отличить.

– Мыльце сделано специально для мытья посуды, – сгибаясь от смеха, проговорила Ирина, – производители решили: забавно его как кусок эдама оформить! Ой, не могу! Давно у нас такого веселого вечера не было! Сначала кастрюлька с яйцами взорвалась, потом Ваня застрял, затем доктор этот, смешной жутко… И мыло вместо сыра! Ах, слезы из глаз потекли. Прости, Танюша, сейчас вернусь, только носик попудрю.

Ирина Леонидовна убежала. Я секунду постояла, глядя на сыр, потом поспешила в прихожую и стала надевать кроссовки. Деликатная Ирина Леонидовна не упомянула, что все это безудержное веселье произошло благодаря госпоже Сергеевой. Впору под землю от смущения из-за собственной глупости провалиться.

– Ты куда? – удивился Иван, выходя в холл.

– Домой, – пробормотала я, – завтра рано вставать, совещание в девять утра.

Шеф не стал меня задерживать.

– Провожу тебя до машины.

Мы вместе вышли из подъезда, я села в джип, захлопнула дверь и опустила стекло водительской двери.

– До завтра.

Иван помахал мне рукой.

– Таня, у меня к тебе есть предложение.

Я завела мотор.

– Слушаю.

– Выходи за меня замуж, – сказал босс.

Поверьте, я была готова услышать что угодно, но не эту фразу, поэтому от удивления ляпнула:

– Я толстая!

Босс усмехнулся.

– Просто ты обладаешь мышечной массой, обретенной в результате постоянных занятий спортом. А во-вторых, какая разница, что показывают весы? Я хочу взять тебя в жены, а не сделать из тебя прима-балерину. Ты подумай, не торопись с ответом.

Иван Никифорович развернулся и побежал к подъезду. Я выехала на проспект и помчалась вперед. Выйти замуж за шефа? Да уж, сегодняшний вечер побил все рекорды по части сюрпризов.

Глава 9

– Думаю, начать надо мне, – сказала Буль, когда все уселись вокруг стола.

– Хорошо, приступайте, – согласилась я.

– Ивана Никифоровича нет, – заметила Анна.

– Он руководит несколькими бригадами, – объяснила я, – и не сможет постоянно приходить на наши рабочие совещания. Что интересного обнаружили, Любовь Павловна?

Буль потерла переносицу.

– Мы помним, что у двери магазина «Ласка» сотрудник, пришедший раньше всех на работу, нашел тело женщины. Он вызвал полицейских, которые оказались отменными головотяпами или элементарными лентяями. Парни отправили покойную в морг и забыли о ней. В сумке, найденной рядом с телом, была кредитка, на ней указаны имя, фамилия, но никто не озаботился сообщить Галине о смерти дочери.

– И хорошо, что полицейские оказались разгильдяями, – зашумела Аня, – благодаря их безответственности Галина Сергеевна не получила стресса. Хотя, конечно, это форменное безобразие! Ну как можно так работать! С полнейшим пофигизмом и наплевательским отношением к людям.

– Меня это не удивляет, – протянул Валерий, – я навидался всякого, когда на земле работал. Иногда даже карманы трупа не проверят, а там паспорт. Тело притянут в морг, одежду на склад сдадут, покойника как неизвестного оформляют. Хорошо, если родственники дотошные, начинают повсюду с фотографией бегать, и какой-нибудь санитар привезенного клиента опознает. В противном случае упокоится бедолага вместе с такими же неопознанными, а семья не узнает, что он мертв.

– Причина смерти: инфаркт вследствие передозировки лекарства «Пситомарин», – продолжала Буль. – Этот антидепрессант давно Россией не закупается, на то есть ряд причин, он имеет массу побочных эффектов, начиная от неукротимого роста аппетита и заканчивая высоким риском развития инфаркта-инсульта. Все медикаменты не рекомендуется запивать алкоголем. Но есть люди, которые плевать хотели на указания врача и инструкцию производителя, проглотив таблетку, они сразу хватаются за спиртное. Реакция организма может быть непредсказуемой. У одних алкоголь изменяет действие лекарства в сторону возбуждения, других, наоборот, вгоняет в сон. Кое у кого пропадает весь эффект от приема препарата: вы его пили, но после стопки водки оно не подействовало. Этакая лотерея, неизвестно, какой билет вытащишь. А вот с «Пситомарином» почти у всех одинаковая ситуация: залил в желудок любое спиртное, оно упало на пилюлю, и тушите свет. Антидепрессант становится во много раз мощнее, человек быстро засыпает. А дальше уж, как Господу Богу угодно. Одни, прохрапев сутки, просыпаются, испытывая ощущение, сходное с сильным похмельем. Другие попадают в больницу, их откачивают, но кое-кого спасти не удается. Из-за крайне резкой реакции «Пситомарина» с «огненной водой» у нас его перестали закупать. Наши люди считают водку панацеей от всех бед, лечатся «беленькой» от простуды, гриппа, поноса, а уж в случае плохого настроения опрокинуть стакан просто сам бог велел. Поэтому сейчас в аптеках «Пситомарин» не найти. Но то, чего нет в аптеке, легко нарыть в Интернете, там тебе что угодно продадут. Характерным признаком отравления «Пситомарином» является темно-синяя кайма вокруг рта, и у нашей покойной она отчетливо видна. В организме этой девушки обнаружили наличие «Пситомарина», равное пяти разовым дозам, и еще большое количество коктейля, который народ называет «Морская пена». Одна его порция содержит шестьдесят миллилитров водки, лимонный сок, сахарный сироп, сырой яичный белок и несколько кубиков льда. Смесь взбивается, получается пена, из-за которой коктейль получил свое название.

– Неизвестная проглотила препарат и начала зажигать, – поморщилась Анна, – очень глупо.

Любовь Павловна встала и подошла к доске, висевшей на стене.

– Могу сказать, что силой в нее ничего не заталкивали и не вливали. Она добровольно воспользовалась лекарством и сама принялась опустошать бокал за бокалом. Но! Вкус водки в «Морской пене» вообще не ощущается, лимонный сок, сахарный сироп и взбитый белок отлично маскируют ее вкус. Женщина могла пить смесь, понятия не имея, что в одной порции шестьдесят миллилитров сорокаградусной.

– Кто-то увидел, как она вынимает блистер и, зная о реакции препарата на алкоголь, начал угощать ее коктейлями, – предположил Валерий. – У нас убийство.

– Мы не можем пока утверждать это наверняка, – охладила я пыл Крапивина.

– Подождите, дайте договорить, – попросила Буль. – Вскрытие в морге сделали тяп-ляп. С трупом работал стажер. Когда я указала на массу допущенных при исследовании ошибок, мне спели песню о маленькой зарплате, о том, что профессионалы уходят в частные похоронные структуры, где получают в разы больше, и с неизвестной-то все ясно было. Ярко выраженная кайма вокруг рта свидетельствовала о приеме «Пситомарина» вкупе со спиртным. Главный прозектор кинул взгляд на погибшую, понял, что та смешала антидепрессант с водкой, велел практиканту: «Потренируйся на простом случае», – и пошел заниматься более интересными делами. Чего же не нашел студент?

Буль выпрямилась.

– Он не понял, что примерно год назад покойная родила. Но и это не самое интересное. Эдита, дай нам фото.

Большой экран на стене посветлел, эксперт взяла указку.

– Зубы. Их нет.

– Совсем? – с недоверием спросил Александр Викторович.

Буль показала световым лучом на челюсти.

– Видите белые отметины? Это импланты, они служат основой для мостов. Не так давно у женщины удалили все моляры-премоляры, на их место одномоментно установили титановые корни, потом навинтили коронки. Стоматологу, который все это соорудил, руки оторвать надо. Денег небось взял гору, а сделал кое-как. Сия красота года на два, на три, а может, и меньше.

– Стоп, – скомандовала я, – сама ставила импланты, их у меня три штуки. Попросила доктора за один визит их поставить, но Аркадий Залманович отказался. По его мнению, этого делать нельзя. Я к Темкину три месяца ходила. А у этой несчастной десять железных штырей, которые, по вашему мнению, сразу установили?!

– Твой врач ответственный человек, – сказала Аня, – посмотри Интернет, там полно объявлений: «Установим любое количество имплантов за день». Кое-кому плевать на пациента, главное, денег срубить. Любовь Павловна, вот вы только что сказали…

– Если можно, без отчества, – поморщилась патологоанатом, – лучше Буля, но можно и Люба и на «ты». Некорректно подчеркивать, что ты намного меня моложе.

– Простите, – неконфликтно отреагировала Анечка, – вот ты, Буля, обвинила прозекторов больницы в невнимательности, но посмотри, они все снимки сделали.

– Как же, – хмыкнула Люба, – это моя работа.

– Сейчас десять утра, – удивилась я. – Когда ты успела?

– Ночью занималась трупом, забрала его вчера вечером, – объяснила эксперт. – Начальник больничного морга чуть не скончался от страха, когда увидел разрешение на вывоз неопознанных останков, подписанное его верховным божеством, сидящим там, – эксперт показала пальцем на потолок. – Не знал, куда лбом передо мной в пол тюкнуться. Работа в особой бригаде приятная штука, я только заикнулась, и Иван Никифорович организовал нужный документ с красивыми автографами.

– Да, это так, – кивнула я, – шеф имеет неограниченные полномочия.

– И он красавчик, – хихикнула Аня.

Люба сдвинула брови, но не одернула Попову.

– Ее зубы, вернее их отсутствие, меня не удивили. У некоторых уже в двадцать лет во рту одни пеньки. Но как установить личность девушки?

– Трудности с идентификацией трупа? – раздался вдруг голос Ивана.

Я вздрогнула, не заметила, как он вошел в комнату.

– Уже работаю, – ответила Эдита, – сравниваю ее фото со снимками пропавших без вести.

– Но ведь можно снять отпечатки пальцев, сделать анализ ДНК, – напомнил Валерий.

– Рою по всем параметрам, – кивнула Эдя. – ДНК Буль взяла, но пока сходства в базах нет. Если покойная раньше пробу не сдавала, мы в пролете. Образец сравнить не с чем будет. И с пальчиками облом. Их нет.

– Как нет? – не поняла я.

– Папиллярные линии нарушены с помощью лазера, – пояснила Люба, – новые технологии. Кожный узор на подушечках ликвидируется с помощью прибора. Ранее преступный мир жег пальцы огнем, кислотой, резал бритвой, но оставались рубцы, глядя на которые сразу становилось понятно: неладно что-то с этим человеком. А сейчас лазер превращает петли и дуги в мешанину, не оставляя от операции ни малейшего следа. Конечно, взяв отпечатки, понимаешь, что их специально деформировали. Но следов-то нет! Подушечки выглядят нетронутыми, доказать, что они подвергались воздействию, невозможно. Человеку говорят: «Алло, дорогой, ты зачем пальчики-то исправлял?» А тот в ответ: «Не понимаю вопроса, я с такими родился». Прибавь сюда пластику лица, документы на другое имя, и упс! Исчез убийца-маньяк-насильник. Вместо него появился добропорядочный гражданин. Остается анализ ДНК, его не подделаешь. Но коли его раньше не брали, то и тут облом. Повторю уже сказанное Эдей: образец сравнить не с чем будет.