Троица таращилась друг на друга, а я вдруг решила: они знакомы, но почему-то не спешат в этом признаться. Взгляд майора и его интонация точно предостерегали от поспешных телодвижений.

– Девушки проявили сознательность, – заговорил майор с ухмылкой. Парни быстро переглянулись, а майор добавил: – Автобус остановили…

– Зачем?

– Хотят быть уверены, что этот бомж окажется в больнице.

Внезапно стало очень тихо. Я чувствовала напряжение, исходящее от всей троицы, не просто напряжение, угрозу. Агатка повернулась ко мне и сказала:

– Хватило ума отцу позвонить?

– Само собой, – кивнула я, радуясь, что в кои-то веки довелось угодить сестрице. – Думаю, он появится раньше здешних ментов, а может, и раньше «Скорой».

Я не успела договорить, Пельмень вдруг скользнул вперед и оказался за спиной Агатки.

– Отвали, – не поворачивая головы, сказала она.

– А батя-то у нас прокурор, – заявила я, чувствуя, как сердце застучало с бешеной скоростью. – Соседней области, но с местным наверняка знаком.

– Вот и двигали бы к бате, – скривился Пельмень, второй тип теперь стоял за моей спиной.

– «Скорая» приедет, тогда и двинем.

– А чего это вы родней вздумали козырять? – удивился мент и даже смог выжать из себя улыбку.

– А не нравитесь вы мне. Ни вы, ни здоровячки, что за спиной пасутся.

– Ну, я не денежка, чтобы всем нравиться, – хохотнул он. – А вы давайте-ка поезжайте себе с миром, – кивнул он мужикам. – Девчонок вот напугали, они черт-те чего навыдумывать могут.

Я замерла, стараясь ничем не выдать своего беспокойства, полминутная заминка, показавшаяся несуразно долгой, а потом оба типа потопали к своей машине. Тот, у кого с ушами был порядок, проходя мимо меня, потянулся в карман за телефоном, рукав куртки чуть приподнялся, и я увидела на запястье татуировку. В первое мгновение я решила, это что-то вроде лодки, потом сообразила – глаз, примерно так его изображают на долларовых банкнотах. Под ним надпись: «Он видит». Парни сели в джип, развернулись, машина стремительно набрала скорость и скрылась из вида за ближайшим поворотом.

– Завидую, – хмыкнул мент, провожая их глазами, с момента появления парочки он заметно к нам подобрел, а сейчас и вовсе старался выглядеть эдаким отцом родным. – Я бы тоже уехал.

– А что мешает? – спросила Агатка.

– Ну… могут не так понять…

Минут через двадцать послышался звук сирены, а вслед за этим появилась «Скорая».

Врач, женщина лет тридцати, склонилась над нашим бомжом, а мы отошли в сторону. Теперь нам ничто не мешало убраться восвояси, но мы не спешили.

– Что скажете? – спросил мент.

– Без сознания. Крови нигде не видно, руки-ноги вроде целы. Надо везти в больницу.

Мент помог водителю загрузить парня на носилки, и машина через пять минут направилась в соседний городок. Майор поехал следом. Мы, само собой, за ним. Во-первых, нам было по пути, во-вторых, начатое дело следует доводить до конца.

На дорогу ушло минут двадцать пять, убедившись, что парня отправили в приемный покой, мы решили, что миссия наша выполнена, причем с лихвой. Майор, кстати, в больницу не поехал, свернул чуть раньше. Мы успели заметить вывеску на двухэтажном здании, куда он направлялся, – отделение полиции.

Покинув районный городок, мы выехали на шоссе. Агатка все это время упорно молчала, я потерла нос, повернулась к ней и спросила:

– И что это было, по-твоему?

– Хрен знает, – недовольно ответила она. – Парень в больнице, это главное.

– Ага, – кивнула я и вновь потерла нос. – Мент мутный, – добавила с сомнением.

– Точно. У меня до сих пор поджилки трясутся.

– С чего это вдруг? – задала я вопрос исключительно с целью сравнить Агаткины впечатления со своими собственными.

– Сдается мне, – хмыкнула сестрица, – мы сегодня прибавили работы своим ангелам-хранителям. Хорошо, что ты сообразила автобус остановить.

– Ты считаешь, ребятишки могли создать вакансию в твоей адвокатской конторе?

– Сразу две. Не будь свидетелей, неизвестно, как бы эти типы себя повели.

Я согласно кивнула.

– Тебе не показалось, что мент и эти двое хорошо знакомы?

– Переглядывались весьма красноречиво. Наш майор поспешил донести до их сведения, что им лучше вести себя смирно. И они весьма неохотно убрались.

– Вот именно, неохотно. Он мент, а они неизвестно кто, но вели себя довольно нахально.

– Думаешь, они этого парня искали? – помолчав, задала вопрос Агата.

– Очень похоже. Вот только на фига им какой-то бомж?

Она пожала плечами, в этот момент зазвонил мой мобильный.

– Папа, – сказала я, взглянув на дисплей. И ответила.

– Ефимия, где вы находитесь? – в голосе отца явное беспокойство.

– Только что пересекли границу области.

– Мне позвонил какой-то мужчина, сказал, что по твоей просьбе. Изъяснялся довольно бестолково…

– Все в порядке, папа. Извини. Увидимся – все расскажу.

– Ждем вас с большим нетерпением. На дороге поаккуратней.

– Ну вот, теперь придется объясняться с предками, – вздохнула я, убирая телефон.

– Это лучше, чем скончаться в расцвете лет, – сказала Агатка вполне серьезно.

Напряжение понемногу ослабевало, я вновь попыталась уснуть, однако не преуспела. И порадовалась, когда мы наконец въехали в родной город.

– Чего отцу поведаем? – на всякий случай поинтересовалась я.

– Что было, то и расскажем.

– С комментариями или без? Я имею в виду наши впечатления?

– Папа тяготеет к фактам, а факты сейчас выглядят так: две насмерть перепуганные дурочки навыдумывали целый детектив.

В общем-то, я была с ней согласна.

Дверь открыла мама, быстро окинула нас взглядом с головы до ног и вроде бы вздохнула с облегчением.

– Мойте руки, – кивнула в сторону ванной. – У меня ужин стынет.

Вскоре мы сидели за родительским столом. Мама считала, что обсуждать серьезные проблемы за ужином не стоит, это плохо сказывается на желудке. Оттого мы с объяснениями не спешили, решив, что это подождет. Папа не выдержал первым:

– Так что у вас стряслось?

Я взглянула на Агатку, предлагая ей выступить в роли нашего адвоката. Сестрица не подвела. Рассказ ее сводился к следующему. Мы увидели, как на дорогу выскочил мужчина и грохнулся на асфальт. Решив, что это пьяный или попросту бомж, мы поехали дальше, но тут в нас взыграла гражданская совесть и мы вернулись. Далее все по пунктам, но без излишних эмоций.

– У нас создалось впечатление, что майор не хотел, чтобы мужчина оказался в больнице.

– С какой стати? – удивилась мама.

Агатка пожала плечами:

– Просто впечатление.

Ответь так я, мама непременно бы фыркнула, мои впечатления доверия у нее никогда не вызывали. Агатка совсем другое дело.

– Ну а когда эта парочка появилась, мы вообще здорово струхнули…

– Вы поступили правильно, – выслушав Агаткин рассказ до конца, сказал папа. – История действительно странная…

– Пустынная дорога, и все такое… – Агатка развела руками. – Скорее всего, мы просто перенервничали.

– И что за необходимость торчать на дороге в компании подозрительных типов? – вдруг разозлилась мама. – Вернулись, увидели полицейского и ехали бы себе домой. Я всегда считала, что у моей старшей дочери хватает благоразумия никуда не соваться. Это от младшенькой можно ждать чего угодно. Если ей никто по голове не шваркнет или хотя бы не попытается, она просто места себе не находит.

– Августа, – возмутился папа.

– Что, Августа? – мама грохнула ложкой по столу. – Сумасшедший дом. На кой черт, скажите, вам этот бродяга? Пойду пить капли… Агата, сестра дурно на тебя влияет.

Мама удалилась, а папа вздохнул, сочувственно глядя на нас.

– Папа, – полезла я. – Ты не мог бы… – Я очень хорошо знала, что отец не любит пользоваться своим служебным положением, но решила, что случай сейчас особенный.

– Завтра свяжусь с коллегами, – неожиданно легко согласился он. – В чужой монастырь соваться не принято, однако любой запрет когда-нибудь непременно нарушишь. Документов при нем не было?

– Майор сказал, нет.

– А на маму не обижайтесь, она себе места не находила после этого звонка…

Мама вскоре вернулась, и я поспешила рассказать о свадьбе, особо подчеркнув, каким успехом пользовалась Агата у молодых и совершенно свободных мужчин. Надо заметить, мамуля неоднократно пыталась пристроить мою сестрицу, и тема ее увлекла. Вечер прошел вполне мирно. Я думала, Агатка при первой возможности поспешит смыться, но тихие семейные радости ее в этот раз совсем не доставали. Засиделись допоздна. Я перебралась на диван, поближе к папе, и покидать родительское гнездо тоже не спешила.

– Уже поздно, – заметила мама. – Оставайтесь ночевать.

И мы остались.

Среди ночи я отправилась в туалет. Бывшая комната Агатки, которая, кстати, за ней так и осталась, как, впрочем, и моя за мной, была как раз напротив. Подумав, я осторожно приоткрыла дверь, вглядываясь в темноту и не решаясь войти.

– Не таись, – сказала сестрица, раздался щелчок, вспыхнула настольная лампа, и я увидела, как сестра хмурится от света. Прошла и села на ее постель.

– Не спится?

– Вроде того. Из головы не выходит этот парень на дороге.

– Сочувствую. Со мной та же история. Может, махнем завтра в этот городишко, узнаем, что к чему?

– Мамуля-то права, – хмыкнула Агатка. – Тянет тебя на приключения. И на меня ты дурно влияешь, потому что, похоже, меня тоже тянет.

Утром мы отправились по домам, чтобы переодеться, а заодно настроиться на рабочий день. Я-то рассчитывала, что мы отправимся в уездный городок, выяснить, как чувствует себя наш бомж, но Агатка поднялась не с той ноги и язвительно напомнила, что выходные закончились и не худо бы о работе подумать. Иногда она так похожа на нашу маму, что это всерьез тревожит. В общем, Агатка высадила меня у подъезда моего дома, буркнув:

– Не вздумай опаздывать. – И отчалила.

В моем коммунальном раю царила тишина. Жила я по-прежнему одна, соседи упорно здесь не появлялись и квартирантов не пускали, хотя я не раз намекала, что в компании мне веселей, а деньги у них не лишние. Когда-то их бескорыстие спонсировал Славка, мой бывший возлюбленный, но мы уже давно разошлись, и оставалось лишь гадать о причинах охлаждения соседей к их собственности. Хотя, если верить Дуське, Славик заплатил им за год вперед… Я принялась от безделья высчитывать месяцы. Оказывается, пребывать в одиночестве мне предстоит еще долго. Переодевшись, я сварила кофе и устроилась на подоконнике. Мысли скакали, точно блохи, от моей незавидной женской доли к бомжу на дороге и проторенной тропой возвращались к Стасу. Дикая помесь любопытства и душевных мытарств. Любопытство, то есть бомж, в то утро все же перевешивало, и я решила, что это хорошо.

Кофе я выпила, зачем-то прошлась по квартире, заглядывая во все комнаты, а потом устроилась на диване. И незаметно как уснула, а открыв глаза, поняла, что опаздываю на работу как минимум минут на сорок. Странно, что сестрица до сих пор помалкивает. Тут я додумалась взглянуть на мобильный и увидела, что он полностью разряжен. Домашний телефон отключили еще в пятницу, потому что я забыла вовремя оплатить квитанцию, и подключат его только завтра.

Такое начало дня ничего хорошего не сулило. Я рысью устремилась к входной двери, гадая по дороге, заведется моя машина или нет. С машиной был порядок, что немного воодушевило. На всех парах я летела к родной конторе, придумывая отмазку для сестрицы. Но она даже не понадобилась. Стоило мне войти в комнату, которую я делила с двумя помощницами Агатки, как стало ясно: в королевстве случилось страшное. Девчонки напоминали воробьев в трескучий мороз, дверь в кабинет Агатки была закрыта, оттуда доносился ее голос, и высказывалась она весьма нелицеприятно. Отучить ее от крепких выражений не под силу даже маме, хотя при родителях она обычно сдерживается. Но их рядом не было, и сестрица дала себе волю. Секретарь Агаты, Вера, носилась из кабинета в приемную с заполошным видом и на мой вопрос досадливо махнула рукой.

– Чего шумим? – обратилась я к девчонкам.

– Не знаю, – испуганно ответила Ирина. – Агате кто-то позвонил, и начался дурдом. Тебе повезло, сестра не заметила, что ты опять на работу опоздала.

– Задержалась, – поправила я и пошла к Агатке.

Разговор по телефону она как раз закончила и отбросила мобильный в сторону. Он пролетел по гладкой столешнице и свалился на пол. Я его подобрала, положила на краешек стола и уставилась на Агату.

– Недружественные нам гуманоиды высадились в городе? – спросила я, дав ей возможность отдышаться.

– Гуманоиды – фигня. Тимоха сбежал, вот гаденыш… – Агатка в досаде покачала головой и вновь схватила мобильный. А я вздохнула. Тимоха, как его называла Агатка, по паспорту Тимофей Александрович Бубнов, оболтус девятнадцати лет, был типичным сынком богатых родителей, которые ему во всем потакали. Парень болтался по ночным клубам, злоупотреблял всем, чем только можно, то и дело искушая судьбу. До недавнего времени она к нему благоволила, однако в конце концов утомилась, и он нарвался. Кто на кого в действительности нарвался, должен был выяснить суд, мы, то есть в основном, конечно, Агатка, стремились доказать, что Тимоха в общем-то не так плох, в смысле, не хуже других, и драку затеял молодой человек по фамилии Коростылев, а Тимохе пришлось отбиваться. Коростылев пятью годами старше и тоже оболтус, Тимоха не только моложе, но и комплекцией помельче, оттого и схватился за бутылку, которой Коростылева огрел. Весьма неудачно для последнего. Картину сильно портил тот факт, что и раньше Тимоха дрался не раз и не два, тяготел к бутылкам и стульям, чему имелись свидетельства в виде полицейских протоколов. Но Агатка надеялась, он отделается условным сроком. На мой вопрос, отчего бы не предоставить парня его судьбе, раз уж его так тянет в места не столь отдаленные, она ответила, что тюрьма еще никого не делала лучше, и я, конечно, с ней согласилась. И вот теперь такой подарок.

– А что за надобность в бега срываться? – спросила я, когда Агатка вторично отложила мобильный, на сей раз он остался на столе.

– Ночью Коростылев скончался в больнице.

– Упс, – только и смогла произнести я.

– Не упс, а трындец, причем полный. Идиот…

– Что будем делать?

– Поеду к родителям оболтуса.

– Думаешь, они в курсе? – засомневалась я.

– Само собой. Кто-то предупредил их еще ночью, и этот гаденыш двигает теперь к украинской границе.

– Могу поехать с тобой, – предложила я.

– Без надобности. – Агатка схватила сумку, сунула в нее мобильный и направилась к двери. Я поплелась за ней.

В свете последних событий заговаривать о нашем бомже даже не стоило. Агатка уехала, а я, устроившись за своим столом, обложилась бумагами.

Вернулась сестрица ближе к обеду. Мы, само собой, сидели тихими мышками с невысказанным вопросом на устах. Агатка окинула нас взглядом и сказала, вроде бы просто подумав вслух:

– Ему же хуже.

Из чего я заключила, что переговоры с родителями оболтуса успехом не увенчались. Сестрица закрылась в кабинете, и никто из нас не рискнул ее побеспокоить. Хотя меня так и подмывало сорваться в районный городок. Однако сматываться с работы в такое время без высочайшего согласия не стоило, а лезть с нашим бомжом к Агатке тем более. Сестрица сама о нем вспомнила в обеденный перерыв. Я-то думала, неприятности мы будем переживать на голодный желудок. Вера, в голову которой явилась та же мысль, заказала пиццу, и тут из кабинета выплыла Агатка и спросила сердито:

– Чего сидим, как на похоронах? – Затем перевела взгляд на меня и добавила: – Идем обедать.

И мы отправились в ближайшее кафе, к радости девчонок, которые смогли перевести дух. По дороге Агатка и заговорила на весьма интересующую меня тему:

– Отец звонил. Бомж скончался ночью, не приходя в сознание. – Признаться, новость не особенно удивила, но в душе зрело беспокойство. – Если верить врачам, а кто им не поверит, – продолжила Агатка, – причина смерти вовсе не ДТП.

– Тогда отчего скончался?

– Сердечный приступ.

– Он же совсем молодой, – удивилась я.

– У бомжей жизнь тяжелая, – хмыкнула Агатка. – Если батя сказал «сердечный приступ», значит, так и есть.

– Я что, спорю?

– Установить личность покойного не удалось. Документов при нем не было, и пока парнем никто не интересовался.

– И что он делал вдали от цивилизации, тоже никого не заинтересовало?

– Кому это надо? – поморщилась Агатка. – Человек умер от сердечного приступа. Найдется родня, похоронят по-христиански, нет, значит, закопают через положенное время…

– И дело с концом, – поддакнула я.

– Какое еще дело? – возмутилась сестрица, в этот момент мы вошли в кафе, и разговор на время пришлось прервать.

Пока ждали заказ, Агатка таращилась в окно и сурово хмурилась, я-то была уверена, занимает ее исключительно беглый Тимоха, но сестрица вдруг взглянула на меня и произнесла:

– Похоже, скончался он очень кстати…

– Ты майора имеешь в виду?

– И майора, и ту парочку. Может, у меня опять приступ паранойи, но впечатление такое, что он был им очень нужен. Живой или мертвый…

– Мертвый предпочтительней?

– Вот уж не знаю.

Нам принесли заказ, Агата вяло жевала, а мне даже изображать интерес к еде не хотелось.

– Слушай, может, я завтра с утра сгоняю в этот городишко? Вдруг повезет и узнаю что путное?

– Он скончался от сердечного приступа, – напомнила Агата.

– Может, так, а может, и нет. Хотелось бы все-таки убедиться…

– Кто бы сомневался, – фыркнула сестрица. – Мамуля-то права, тебя хлебом не корми, только дай влезть в дерьмо.

– Дерьмо, я чувствую, там присутствует.

Я думала, Агатка продолжит язвить, но она согласно кивнула.

– Разберемся со своим и полезем в чужое.

– Тебе необязательно.

– Думаешь, я забыла, как у меня от страха кишки сводило там, на дороге?

– Такое не забудешь.

– Вот именно.

– Так я съезжу? – заискивающе спросила я.

– Соваться туда в одиночку даже не мечтай. Разберемся с Тимохой и нагрянем в тамошние края.

Я вздохнула, не рискнув возражать. Сразу после обеда сестрица вновь отлучилась, и мы совершали трудовой подвиг уже без нее. В конторе в тот день она больше не появилась. В половине седьмого девчонки отправились домой, а я позвонила Агатке:

– Есть новости?

– Хороших нет, – буркнула она и отключилась.

Сдав офис на охрану, я побрела к своей машине. Мысль провести вечер в одиночестве удачной не показалась. Можно было завернуть к кому-нибудь из подруг или, на худой конец, в кино сходить. Однако и эта идея энтузиазма не вызвала. Отчего бы не махнуть в уездный городишко под названием Ремизов? Сестрица будет сильно гневаться, если узнает, что я ее ослушалась, но докладывать ей о своих передвижениях необязательно. Отправлюсь прямо сейчас, переночую в гостинице и в восемь утра начну наводить справки, народ в глухомани встает рано. Дорога пустынная, и доберусь я за час, на все уйдет часа три, не больше, значит, к одиннадцати я уже появлюсь на работе. Совру, что зубы прихватило или просто проспала. Рассчитывать на то, что Агатка мне поверит, можно лишь в припадке святой наивности, но ежели к тому моменту я раскопаю что-то путное, это уже не будет иметь значения, а если не раскопаю – тем более.

В общем, не особенно раздумывая, я завела машину и направилась в Ремизов, очень надеясь, что из этой поездки выйдет толк. Что за толк я имела в виду, объяснить не так просто. Папа определенно сказал, что труп не криминальный. Человек, которому он звонил, вне всякого сомнения, прежде чем дать ответ, навел справки. Вот только никакой уверенности, что ему доложили все как есть. Хотя высокому начальству врать опасно, а отец мог обратиться лишь к человеку высокого ранга. Вроде все ясно, и о бомже можно забыть, но не получалось. Напротив, смутные подозрения, что дело нечисто, лишь увеличивались, хотя внятного объяснения я этому не находила. Дорога, как известно, располагает к размышлениям, и я вдруг подумала: может, я просто дурака валяю? Готова заняться чем угодно, лишь бы избавить себя от бесконечных мыслей о своей несчастной любви? Ладно, у меня бегство трусцой в никуда, а у Агатки? Сестрица не из робкого десятка, и если клацала зубами на дороге, по собственному признанию, значит, тому была причина.

Впереди возник указатель «Ремизов», а вслед за этим появились первые дома. Я включила навигатор и направилась в центр. С моей точки зрения, гостиница, хотя бы одна, должна находиться именно там. Дороги в этом богом забытом городишке даже у человека, привычного к экстремальной езде, вызывали скрежет зубовный. Я мысленно простилась с подвеской и помянула отцов города недобрым словом, правда, их хоть поминай, хоть нет, дороги лучше не станут.

Поглядывая по сторонам в поисках гостиницы, я попыталась объехать очередную яму, и тут прямо перед капотом возник какой-то псих в ярко-желтой куртке. Я крутанула руль и колесом угодила в соседнюю яму, до краев заполненную талой водой, и с ног до головы окатила психа. Он поспешно отпрыгнул назад, но напрягался понапрасну, куртку это не спасло. Впрочем, не только куртку, но и брюки, брызги были даже на его физиономии. Не успев прийти в себя от испуга, я открыла окно и проорала:

– Если ты на кладбище спешишь, мог бы выбрать другую машину.

– Повезло, – съязвил он. – Блондинка за рулем.

– Переход вон там, – ткнула я пальцем.

– А автобус напротив, – не остался он в долгу. – Все, отчалил. Теперь ждать замучаешься.

И в самом деле, автобус на противоположной стороне площади не спеша отъехал от остановки, а парень побрел к переходу, пытаясь отчистить куртку рукой в перчатке, только размазывая грязь.

Во мне заговорила совесть, конечно, он сам виноват, и все же… Я малой скоростью двигала за ним, замерла на светофоре, он шагнул с тротуара, а я спросила:

– На свидание опаздываешь?

– Домой, – буркнул парень.

– Ну, так садись, отвезу.

Он взглянул с недоверием, а я предупредительно распахнула дверь. Он плюхнулся рядом, широко улыбнулся и сказал:

– Привет.

На вид ему было лет двадцать пять, светлые волосы выбивались из-под спортивной шапки, брови темные, глаза карие и губы пухлые, девчонки обзавидуются. В целом выглядел неплохо. Меня он тоже рассматривал и, судя по всему, остался доволен.

– Говори, куда ехать, – сказала я.

– Для начала надо развернуться.

Пока я искала разворот, он продолжал улыбаться. Как видно, испачканная куртка его больше не печалила.

– Приезжая? – спросил весело.

– На номера внимание обратил?

– В нашем городе нет таких красивых девушек.

– Может, у тебя со зрением проблемы? В бардачке салфетки…

Салфетки он достал, откинул козырек и, разглядывая себя в зеркало, не спеша вытер лицо.

– Меня Юра зовут, – заявил он и протянул руку. Я торопливо ее пожала и незамедлительно угодила в очередную яму.

– Да что же у вас за дороги такие?

– А у вас лучше?

– Не намного.

– Я далеко живу, – порадовал он. – Это я к тому, что не худо бы познакомиться. Тебя как зовут? Или это страшная тайна?

– Нет никакой тайны. Зови Фенькой.

– Как? – удивился он.

– Ефимией Константиновной, если тебе так больше нравится.

– Фенька? Это которая керосин пила и гвозди ела?

– Похвальное знание отечественной литературы.

– Слушай, а может, мы где-нибудь посидим, выпьем кофе?

– Ты ж домой спешил? – удивилась я. – К жене и детям?

– Не-а, к маме и папе. Но к ним можно и завтра заглянуть. Так как насчет кофе? Я угощаю.

– Идет. Но плачу я, компенсация за твою грязную куртку.

– Тогда сворачивай, здесь рядышком кафе, девушку вроде тебя пригласить туда не стыдно.

Через десять минут мы сидели в кафе, а еще через полчаса я уже жалела, что согласилась сюда отправиться. Юрка оказался ужас каким разговорчивым, и ладно бы просто болтал, он без конца лез с расспросами. Я было хотела с ним проститься, но в конце концов передумала. Чем себя занять в гостиничном номере? Телевизор смотреть? С таким же успехом можно Юрку слушать.

– По делам к нам пожаловала? – веселился он, уминая пирожные.

– Ага. Что-то вроде командировки. Кстати, приличная гостиница в городе есть?

– Есть-есть, не в деревне живем. Провожу и помогу устроиться, у меня там тетка администратором.

<1 2 3 4 5 >

На страницу:

Перейти

2 из 5