История мировой цивилизации

Отпадение значительной части Северной Европы от римско-католической веры обычно известно под названием Реформации. Однако потрясения и умственные брожения, сопровождавшие этот раскол, вызвали не менее глубокие изменения внутри римской церкви. Церковь была реорганизована, и в жизнь ее влился новый дух. Одной из самых значительных фигур этого возрождения был молодой испанский воин Иниго Лопец де Рекальде, более известный под именем св. Игнатия Лойолы. После бурной романтической молодости он принял священство в 1538 году и получил разрешение основать «братство Иисуса», представлявшее собой попытку использовать благородные рыцарские традиции и дисциплину в целях служения религии. Это братство Иисуса или орден иезуитов стало одним из главных просветительных и миссионерских обществ во всем мире. Оно распространило христианство в Индии, Китае и Америке. Оно приостановило быстрое разложение римской церкви. Оно значительно подняло образование во всем католическом мире; оно повысило уровень развития католиков и пробудило их дремлющее самосознание; оно вызвало соревнование со стороны протестантской Европы в деле распространения образования. Мощная и агрессивно настроенная римско-католическая церковь наших дней в значительной мере является плодом обновления, произведенного иезуитами.

Глава LI. Император Карл V

Священная Римская империя достигла апогея своего развития в царствование Карла V, одного из замечательнейших монархов во всей европейской истории. В течение некоторого времени он был, казалось, самым выдающимся монархом после Карла Великого. Однако, величие его было создано не только им самим. В значительной мере Карл был обязан им деду своему, императору Максимилиану I (1459–1519 гг.). Некоторые семьи достигли могущества путем оружия, другие путем интриги; Габсбурги добились его с помощью удачных браков. Максимилиан в начале своей карьеры правил Австрией, Штирией, частью Эльзаса и другими наследственными владениями Габсбургов. Он вступил в брак с наследницей Нидерландов и Бургундии. После кончины первой его жены, он потерял большую часть Бургундии, но Нидерланды удержал за собой. После того он тщетно пытался путем брака получить Бретань. В 1493 году он стал императором, по смерти своего отца Фридриха III, и вторичным браком приобрел Миланское герцогство. В заключение он женил своего сына на слабоумной дочери Фердинанда и Изабеллы, покровителей Христофора Колумба, которые царствовали не только над недавно объединенной Испанией, Сардинией и королевством обеих Сицилий, но и над всей Америкой к западу от Бразилии. Таким образом, внук его Карл V унаследовал большую часть американского материка и около половины или трети всех стран Европы, не захваченных турками. В 1506 г. он наследовал Нидерландский престол. По смерти деда его, Фердинанда, он в 1516 году сделался фактически королем над всеми испанскими владениями, в виду слабоумия своей матери. Через год после смерти его другого деда, Максимилиана, Карл V в 1520 г. был избран императором, будучи всего двадцати лет от роду. Это был белокурый молодой человек с не особенно умным лицом, толстой верхней губой и длинным уродливым подбородком. Он оказался окруженным молодыми и энергичными людьми. Это была эпоха царствований целого ряда блестящих молодых монархов. Франциск I вступил в 1515 году юношей 21 года на французский престол, Генрих VIII стал восемнадцати лет от роду королем Англии (1509). В это же время правили в Индии Бабер (1526–1530) и в Турции Сулейман Великолепный (1520), оба чрезвычайно даровитые монархи; папа Лев X (1513) также был весьма выдающимся человеком. Как папа, так и Франциск I, пытались воспрепятствовать избранию Карла на императорский престол, ибо оба они опасались сосредоточения такой огромной власти в одних руках. Франциск I и Генрих VIII выставили свою кандидатуру на престол империи. Но за Габсбургами установилась уже вековая традиция, начиная с 1273 года, а, кроме того, умелые подкупы обеспечили избрание Карла. Вначале молодой человек был только блестящей игрушкой в руках своих министров. Но постепенно он стал заявлять свои права и входить в дела. Он начал отдавать себе отчет в опасностях и трудностях, связанных с его высоким положением. Положение это было настолько же непрочным, насколько блестящим. С самого начала своего царствования ему пришлось считаться с положением, создавшимся в Германии, благодаря проповеди Лютера. Тот факт, что папа противился его избранию, побуждал императора стать на сторону приверженцев реформы. Но Карл был воспитан в Испании, самой католической из стран, и, после долгого обсуждения, он решил выступить против Лютера. Таким образом, он вступил в конфликт с протестантскими князьями, в частности с курфюрстом Саксонским. Он оказался лицом к лицу с расколом, которому предстояло разделить одряхлевшее христианство на два враждующих лагеря. Его попытки залечить эту рану остались безуспешными, несмотря на искренность и пылкость его желания. В Германии произошли значительные крестьянские восстания, внесшие еще большую смуту в общую политическую и религиозную неурядицу. Эти внутренние беспорядки осложнялись еще натиском, производимым, как с Запада, так и с Востока, на империю. С Запада на Карла нападал его ярый соперник, Франциск I; с Востока продолжали надвигаться турки, занявшие уже Венгрию: они были в союзе с Франциском и требовали уплаты каких-то остатков дани, не внесенных им Австрией. В распоряжении Карла находились испанские войска и деньги, но получить сколько-нибудь серьезную денежную поддержку со стороны Германии было чрезвычайно трудно. Его общественные и политические затруднения еще осложнялись финансовой неурядицей. Он был вынужден сделать разорительные займы. В общем Карл, в союзе с Генрихом VIII, успешно сражался с Франциском I и с турками. Театром войны был преимущественно север Италии. С обеих сторон военные действия развивались довольно вяло; как наступление, так и отступление зависело преимущественно от прибытия подкреплений. Германские войска ворвались во Францию, безуспешно пытались овладеть Марселем, возвратились в Италию, потеряли Милан и попали в осаду в Павии. Франциск I долго и безуспешно вел осаду Павии, был окружен свежими германскими войсками, разбит, ранен, и взят в плен. Однако, после этого папа и Генрих VIII, продолжавшие бояться, что Карл достигнет чрезмерного могущества, обратились против него. Германские войска в Милане, находившиеся под начальством коннетабля бурбонского, не получая жалованья, заставили своего начальника повести их на Рим. Они взяли город приступом и разграбили его (1527 г.). Папа нашел убежище в замке Святого Ангела, в то время, как на улицах города шла резня и грабеж. В конце концов он откупился от германских войск, выплатив им четыреста тысяч дукатов. Десять лет таких сумбурных войн повели к обеднению всей Европы. В конце концов, император оказался победителем в Италии. В.1530 году он был коронован папой в Болонье. Он был последним из германских императоров, получившим такого рода венчание на царство. Тем временем турки быстро подвигались вперед в Венгрии. В 1526 году они разбили и убили короля венгерского, овладели Будапештом, а в 1529 году Сулейман Великолепный чуть было не взял Вену. Императора чрезвычайно беспокоили эти успехи турок и он делал все от него зависящее, чтобы отогнать их обратно, но ему было чрезвычайно трудно заставить германских князей объединиться даже под угрозой находившегося у их границы столь опасного врага. Франциск I некоторое время оставался непримиримым, и произошла новая война с Францией; но в 1536 году Карл, опустошивши юг Франции, заставил своего соперника стать на более дружественную позицию. После этого Франциск и Карл заключили союз против турок.

Однако, протестантские германские князья, решивши оторваться от Рима, образовали так называемый Шмалькальденский союз против императора, и, вместо того, чтобы предпринять важное дело отвоевания Венгрии для христианства, Карлу пришлось обратить свои силы на борьбу с внутренними неурядицами в Германии. В этой борьбе он видел только начало грядущих войн. Эта борьба представляла собой кровавые безумные междоусобицы князей, боровшихся за власть; междоусобицы эти то разгорались в разрушительные войны, то сводились к дипломатическим интригам; это было змеиное гнездо княжеских козней, которые должны были неизбежным образом продолжаться с перерывами до самого XIX века, постоянно разоряя и опустошая Центральную Европу.

Император, кажется, никогда не понимал, что за силы действовали в этих бесконечных смутах. Для своего времени и занимаемого им положения он был человеком на редкость достойным и, кажется, принимал религиозные неурядицы, раздиравшие в то время Европу, за выражение подлинных теологических разногласий. Он созывал политические и церковные соборы, тщетно надеясь, что они приведут к примирению. Различные догматы и вероисповедания подвергались обсуждению. Тем, кто изучает историю Германии, приходится немало трудиться над подробностями Нюренбергского религиозного мира, над постановлениями Регенсбургского собора, над Аугсбургским интеримом и т. д.

Мы здесь упоминаем обо всем этом, как о подробностях утомительной жизни этого выдающегося императора. В сущности говоря, вряд ли хоть один из многочисленных князей и правителей Европы в данном случае действовал искренне. Широко распространенные религиозные волнения, стремление простого народа к истине и социальной справедливости, все распространявшиеся знания – все эти факторы рассматривались коронованными дипломатами лишь как простые ставки в игре. Генрих VIII Английский, выступивший в начале своего царствования с книгой против ересей и получивший в награду за нее от папы звание «Защитника веры», желая впоследствии развестись с первой женой, чтобы вступить в брак с молодой Анной Болейн и желая также ограбить богатейшую английскую церковь, в 1530 году присоединился к протестантским князьям. Швеция, Дания и Норвегия еще до того перешли на сторону протестантизма.

В Германии религиозные войны начались в 1546 году, через несколько месяцев после кончины Мартина Лютера. Мы не станем здесь входить в подробности этой борьбы. Протестантская саксонская армия потерпела жестокое поражение при Лохау. Филипп Гессенский, главный и самый закоренелый из противников императора, был взят в плен и посажен в темницу, благодаря приему, похожему на вероломство. От турок удалось отделаться обещанием ежегодной дани. В 1547 году, к великому облегчению императора, скончался Франциск I. Таким образом, к этому времени Карл добился некоторого успокоения и принялся изо всех сил наводить мир там, где мира быть не могло. В 1552 году вся Германия вновь находилась в состоянии войны: сам Карл спасся от плена лишь благодаря поспешному бегству из Инсбрука; в том же году в Нассау был заключен новый договор, приведший к новому неустойчивому равновесию.

Такова была в общих чертах политика императора Карла V в течение 32-х лет. Любопытно отметить, до какой степени европейцы были поглощены борьбой за преобладание в Европе. Ни турки, ни французы, ни англичане, ни немцы не проявляли еще никакого политического интереса к великому американскому континенту и не придавали значения новым морским путям в Азию. Между тем, в Америке происходили крупные события: с горстью людей Кортес завоевал для Испании обширную неолитическую империю Мексику; Пизарро пересек Панамский перешеек (1530 год) и покорил другую страну чудес – Перу. Но в то время события эти имели для Европы значение лишь исключительного притока серебра в испанскую казну.

Лишь после заключения договора в Пассау Карл стал проявлять выдающуюся оригинальность своего нрава. Он потерял всякие иллюзии насчет своего императорского величия, сильно ему надоевшего. Им овладело чувство нестерпимого ничтожества всего этого соперничества в Европе. Он никогда не отличался особым здоровьем; по природе он был ленив и сильно страдал от подагры. Он отрекся от престола. Все свои верховные права в Германии он передал брату своему Фердинанду, власть же в Испании и Нидерландах уступил сыну своему Филиппу. После этого он стал жить, словно в великолепной темнице, в монастыре св. Юста, расположенном среди дубовых и каштановых рощ, в горах, к северу от долины Тахо. Там он и скончался в 1558 году.

Об этом уходе от мира величавого гиганта, утомленного мирской суетой, ищущего в суровом одиночестве примирения с богом, немало было написано в сентиментальном духе. Но в действительности обитель его была далеко не так сурова и одинока. При нем состояло до полутораста человек свиты; жизнь его протекала со всеми удобствами и роскошью королевского двора, но вдали от его утомительных обязанностей; Филипп же был почтительным сыном, для которого советы отца являлись приказаниями.

Если Карл и утратил живой интерес к управлению европейскими делами, то его занимали дела, более ему близкие. Прескотт говорит («Добавления к истории Карла V Робертсона»): «В почти ежедневной переписке между Киксадой или Гацтелу и статс-секретарем в Вальядолиде нет почти ни одного письма, в котором не играл бы более или менее значительной роли вопрос о столе императора или о его болезни. Оба эти вопроса вечно следуют один за другим. Такого рода темы редко бывают предметом государственной переписки. Статс-секретарю было, вероятно, нелегко сохранять серьезность при просмотре депеш, в которых были так причудливо перемешаны политика и гастрономия. Курьеру, курсировавшему между Вальядолидом и Лиссабоном, приказано было делать крюк и заезжать по дороге в Жарандилью с тем, чтобы доставлять продукты к королевскому столу. По четвергам он должен был привозить рыбу, так как следующий день был постный. Форели, водившиеся по соседству, казались Карлу слишком мелкими, поэтому из Вальядолида ему присылались более крупные. Вообще ему нравилась всякая рыба и все родственное рыбе. В королевском меню важное место занимали угри, лягушки и устрицы. Карл пристрастился также к рыбным консервам, в частности, к анчоусам и жалел, что не привез их с собой в большем количестве из Нидерландов. Особенное же пристрастие он испытывал к пирогу с налимом.

В 1554 году Карл получил от папы Юлия III буллу, освободившую его от соблюдения постов, и разрешавшую ему завтракать по утрам даже в те дни, когда ему предстояло причащаться.

Еда и лечение! Это было возвращение к элементарной жизни. Привычки к чтению Карл так и не приобрел, но он любил, чтобы ему читали вслух за столом, как это делалось при Карле Великом, причем он давал, по выражению одного летописца, “сладостные и божественные комментарии”. Он развлекался также заводными игрушками, слушанием музыки или проповедей, а также занятиями государственными делами, которые продолжали к нему поступать. Кончина императрицы, к которой он был очень привязан, направила его мысли в сторону религии, принявшей у него форму мелочной обрядности. В течение великого поста по пятницам, наравне с прочими монахами, он от избытка рвения бичевал себя до крови. Эти упражнения в соединении с подагрой дали проявиться свойственному Карлу фанатизму, который до того времени подавлялся по политическим соображениям. Когда поблизости от него в Вальядолиде появилось протестантское учение, он пришел в ярость. “Передайте от меня великому инквизитору и его советникам, чтобы они были начеку и с корнем вырвали зло прежде, чем оно успеет распространиться”… Он высказывал предположение, что не мешало бы, при наличии таких злодеяний, отклониться от обычного течения правосудия и не давать пощады, “чтобы преступник, будучи помилован, не имел возможности вновь впасть в преступление”. Он предлагал брать пример с его образа действий в Нидерландах, где всякий, кто упорствовал в заблуждении, был сожжен заживо, тем же, которые изъявляли раскаяние, отрубались головы.

Пристрастие его к похоронам весьма знаменательно для его места и роли в истории. Он словно интуитивно чувствовал, что нечто великое в Европе безвозвратно отошло в прошлое и нуждалось в погребении, что давно пора поставить заключительную точку. Он не только присутствовал при всех сколько-нибудь значительных похоронах, имевших место в Юсте, но, кроме того, заказывал заупокойные литургии по умершим в других местах; в годовщину смерти жены он служил панихиды, и, к довершению всего, он инсценировал свое собственное отпевание…

Часовня была увешана черными тканями и свет сотен восковых свечей еле-еле рассеивал тьму. Братия в монашеском одеянии и вся императорская челядь в глубоком трауре собрались вокруг огромного катафалка, стоявшего посреди часовни и также задрапированного черными тканями. Отслужили заупокойную мессу и посреди жалобных воплей монахов возносились молитвы за отлетевший дух, дабы он был допущен в обитель блаженных. Опечаленные приближенные заливались слезами, когда им представилась картина смерти повелителя. Возможно, впрочем, что они испытывали жалость при виде такого печального проявления старческой слабости. Карл, завернувшись в темный плащ, с зажженной свечой в руках, смешался с толпой домочадцев и был, таким образом, свидетелем собственного отпевания. Печальная церемония окончилась тем, что император передал в руки священника зажженную свечу в знак того, что передает душу свою в руки всемогущего творца».

Спустя два месяца после этого маскарада он действительно умер. С ним вместе умерло кратковременное величие Священной Римской Империи. Его королевство было разделено между его братом и сыном. Священная Римская Империя, правда, просуществовала до времен Наполеона I, но ее песенка была уже спета. Ее традиции, однако, живы еще и до сих пор и продолжают отравлять политическую атмосферу.

Глава LII. Век политических экспериментов, великой монархии, парламентаризма и республик в Европе

Латинская церковь была сломлена, Священная Римская Империя переживала крайний упадок. История Европы с самого начала XVI столетия является историей народов, ощупью ищущих во мраке новые способы управления, более соответствующие новым условиям жизни. В древнем мире в течение долгих веков, хотя и сменялись династии и даже правящие народы и языки, тем не менее, власть монарха и религии оставалась весьма устойчивой и еще более устойчивыми были формы жизни. В новой Европе, начиная с XVI столетия, смены династий не имели значения, но центр тяжести всей истории заключался в новых все развивавшихся попытках политического и социального устроения.

Политическая история мира, начиная с XVI столетия, представляет, как мы уже сказали, попытку человечества, в значительной мере инстинктивную, применить новые политические и социальные теории к вновь возникшим условиям жизни. Попытка проведения всего этого в жизнь осложнялась еще тем фактом, что сами условия менялись все с большей и большей быстротой. Практические осуществления, будучи плохо осознанными и почти всегда нежелательными (ибо люди обычно ненавидят перемены), все более и более отставали от изменявшихся условий жизни. Начиная с XVI столетия, история человечества становится историей политических и социальных форм, которые делаются все более и более непригодными, неудобными и стеснительными, историей постепенного осознания необходимости в обдуманной перестройке всех человеческих отношений перед лицом новых потребностей и возможностей, идущих вразрез со всем опытом прошлого.

Каковы же были эти перемены в условиях человеческой жизни, которые нарушили то равновесие империи и церкви и тот ритм жизни крестьянина и торговца, которые нарушались лишь периодическими благотворными нашествиями варваров и которые бессменно царили в старом мире в течение более ста веков?

Эти перемены были разнообразны и многочисленны, ибо человеческие дела всегда многообразны и сложны. Однако, причина важнейших перемен заключалась, по-видимому, в развитии и распространении знания природа мира. Это знание было сперва в руках немногих интеллигентных людей; но, начавши распространяться, особенно за последние 500 лет, все в более и более широком масштабе, оно сделалось, наконец, достоянием народа.

Немалая перемена произошла также в условиях жизни, благодаря общему глубокому изменению всего ее духа. Эта перемена совершалась в тесной связи и параллельно с ростом и распространением просвещения. Обычные элементарные потребности и удовольствия прежней жизни перестали удовлетворять большинство, и появилось стремление к широкой общественной жизни. Таковы были свойства всех великих религий, распространившихся по всему миру за последние двадцать с лишком столетий, а именно – буддизма, христианства и ислама. Они действовали на человеческой дух совсем иным образом, чем прежние религии. Это были силы совершенно отличные по характеру своему и проявлению от старых религий фетишизма, кровавых жертв, жрецов и храмов, установления которых они частью изменили, а частью заменили новыми. Они постепенно развили в индивиде чувство собственного достоинства, сознание своей ответственности и соучастия в общем деле человечества, отсутствовавшее у народов более древних цивилизаций.

Первым важным нововведением в политической и общественной жизни было упрощение и более широкое распространение письменности в древних цивилизациях, что сделало практически неизбежными более обширные государства и более широкий политический кругозор. Следующим шагом вперед было использование лошади, а затем и верблюда, как средства передвижения, введение в употребление колесных экипажей, распространение дорог и усиление в военном отношении, вызванное открытием железной руды. Затем последовали глубокие экономические потрясении, связанные с введением металлических денег и глубокой переменой в самой природе долговых обязательств, собственности и торговли, вызванной этим удобным, но опасным средством. Государства расширяли свои границы и усиливались, и умственный кругозор человечества расширялся в соответствии с новыми условиями жизни. Исчезали местные божества, наступал век теократии и проповеди великих мировых религий. Появились впервые написанные, критически обработанные история и география, человек впервые осознал свое глубокое невежество и впервые приступил к систематическому приобретению знаний. На некоторое время развитие науки, так блестяще начавшееся в Греции и Александрии, было прервано. Нашествия тевтонских варваров, наступление монголов на запад, лихорадочная ломка и переустройство религиозной жизни и страшная чума – все это создавало непрерывную напряженность в политической и социальной жизни. Когда цивилизация вновь расцвела, по окончании этого периода войн и беспорядков, рабство перестало уже быть основой экономической жизни. Первые бумажные фабрики подготовляли новые средства коллективной информации и работы печати. Постепенно то там, то здесь стали возобновляться научные изыскания, и систематический прогресс науки пошел своим ходом.

Неизбежным побочным результатом систематического мышления был все увеличивающийся ряд открытий и изобретений, появившихся с XVI века и способствовавших взаимному общению и совместной работе людей. Они все вели к расширению поля деятельности, увеличивали общую сумму пользы и вреда в мире и вызывали усиленное сотрудничество людей. Изобретения появлялись все чаще и чаще. Человеческий ум не был еще подготовлен к такого рода явлениям. До великих катастроф, разразившихся в начале двадцатого столетия и ожививших умственную жизнь человечества, историку почти не приходится говорить о каких-либо рациональных попытках овладеть новыми условиями, созданными могучей волной изобретений. История человечества за последние четыре века напоминает состояние заключенного, который бессмысленно и беспокойно мечется во сне в то время, как в его тюрьме вспыхивает пожар. Он не просыпается, но треск и жар пламени переплетаются в его мозгу со старыми беспорядочными сновидениями. Это далеко не история человека бодрствующего, сознательно идущего навстречу опасностям и случайностям.

С тех пор, как история перестала быть историей отдельных лиц, а сделалась историей человеческих обществ, большая часть изобретений неизбежно имеет своим предметом облегчение взаимного общения. К числу наиболее значительных явлений XVI века следует отнести появление печатных книг и мореходных парусных судов, пользовавшихся только что изобретенным морским компасом. Первое удешевило, распространило и внесло переворот в дело просвещения, облегчило общественную информацию, обмен мыслями, а также и политическую деятельность в ее самых основных проявлениях. Второе объединило весь мир. Но почти такое же большое значение имело сильно развившееся применение пороха и усовершенствование огнестрельного оружия, впервые принесенных на запад монголами в VIII столетии и уничтоживших неприступность баронов в их замках и укрепленных городах. Ружья и пушки смели с лица земли феодализм. Константинополь пал под огнем орудий. Мексика и Перу сдались из страха перед испанскими ружьями.

Семнадцатый век был свидетелем систематического развития научных изысканий, может быть, не столь заметного, но в конечном итоге чрезвычайно важного явления. Наиболее видным из вождей этого великого прогрессивного движения был Фрэнсис Бэкон (1561–1626 гг.), впоследствии лорд Веруламский, лорд-канцлер Англии. Он был учеником и, пожалуй, рупором другого англичанина, доктора Гильберта, философа экспериментального направления из Кольчестера (1540–1603 гг.). Этот второй Бэкон, подобно первому, проповедовал необходимость наблюдения и опыта и воспользовался вдохновляющей и благодарной формой романа-утопии, чтобы выразить в своей «Новой Атлантиде» мечту о великом служении науки человечеству.