Не дразни меня!

Кен окинул взглядом свою безупречно ухоженную жену: блестящие волосы, идеальный, несмотря на поздний час, макияж, очень милое и простое голубое платье – и подумал о Карен, чья сексуальность подобна лазерному лучу в ее ультрамодном прикиде.

– Хорошенькая?

– Из толпы не выделяется. – Вот теперь самое время для удара. – Милая, я забыл кое-что тебе сказать. Это собрание в школе назначено на четыре часа в воскресенье.

Бетти посмотрела на него широко раскрытыми глазами:

– В это воскресенье? Кен! О чем ты вообще думал? У Мэри ведь годовщина свадьбы!

Кен смутно сознавал, что на воскресенье вроде бы было что-то запланировано, но его так захватила мысль о том, как он будет выступать перед полным залом потенциальных клиентов, что он попросту отодвинул все остальное на задний план, сочтя неважным.

Он в смятении посмотрел на Бетти:

– Я совсем забыл! Извини, но актовый зал в школе можно получить только на это воскресенье.

– Но нельзя же так с Мэри!

Мэри была сестрой Бетти: авторитарная, самоуверенная старшая сестра, которую Кен терпеть не мог. Муж Мэри, адвокат по корпоративному праву, по мнению Кена, был самым скучным типом на свете. У них имелся большой, импозантный дом в Форт-Лодердейле. Теперь Кен вспомнил, что они отмечают десятилетие со дня свадьбы. Вспомнил, что они с Бетти приглашены на ланч с барбекю, а потом на торжественный ужин с фейерверком.

– Рекламные проспекты уже печатаются, милая. Мне ужасно жаль.

Бетти в отчаянии всплеснула руками:

– Ах, Кен!

– Я просто не могу это отменить, милая. Воскресенье – единственный день. Мне ужасно жаль.

– Когда ты заканчиваешь?

– Ну, начало назначено на четыре. Все зависит от того, как пойдет. Но к семи я должен освободиться.

Бетти обрадовалась:

– Значит, ты успеешь к фейерверку.

Кен представил себе, как выслушивает кошмарные остроты Мэри и напыщенные речи Джека. И друзья у них сплошь зануды, но он все равно кивнул:

– Конечно. Ты поедешь?

– Поеду ли я? Разумеется! Вечеринка затянется как минимум до полуночи. И ты просто обязан там хотя бы появиться. Иначе Мэри и Джек обидятся.

Кен подавил вздох:

– Я приеду сразу, как только закончится собрание.

Она успокоилась.

– Я объясню Мэри и Джеку, почему ты задержался. На них произведет впечатление, что тебя повысили. – Она поднялась из-за стола и начала собирать тарелки; Кен принялся помогать ей, а она продолжила: – Ты теперь всегда будешь приходить так поздно?

– Надеюсь, что нет. Я уже говорил тебе, беда в том, что мужья, которые должны подписывать бумаги, днем на работе, но это собрание как раз все уладит. Если оно пройдет успешно, не вижу причин, чтобы задерживаться допоздна. Посмотрим.

Они пошли в кухню и вымыли посуду.

– Надеюсь, дело того стоит, – неожиданно произнесла Бетти.

– Чего стоит?

– Чтобы ты работал допоздна, Кен, я ведь почти не буду тебя видеть.

Он обнял ее и чуть прижал к себе.

– Ну, брось, милая. Если бы можно было без этого обойтись. Но это такой шанс для меня, и началось все неплохо. Я уже заработал сто девяносто пять долларов.

– Деньги еще не всё.

– Но без них трудно, правда?

Они лежали в постели, Бетти спала, Кен маялся без сна. Свет луны рисовал узоры на стене. Как бы сильно он ни устал, Кен никак не мог отделаться от мыслей о теле Карен – таком соблазнительном.

И только когда небо начало бледнеть и забрезжил рассвет, он провалился в беспокойный сон.

Собрание в школе обернулось провалом.

Кен понял это, как только вошел в актовый зал: в креслах, которые они вместе с Карен, школьным директором Генри Бернсом и четырьмя подростками, распространявшими накануне его рекламные проспекты, расставляли сами, сидело всего несколько человек, и черных, и белых, а мест было примерно пятьсот.

Поднимаясь на сцену, он оглядел публику и быстро сосчитал: тридцать четыре человека!

Грандиозный провал, подумал он, но улыбнулся широко и приветливо и приступил к своей старательно продуманной агитационной речи. На этот раз она заняла меньше десяти минут, а потом он попросил задавать вопросы.

Вопросы были, и он ответил на них. Народ оживился, когда один водитель грузовика, белый, заявил, что идея отличная и он подписывает договор. Все заговорили разом, и к половине пятого двадцать восемь человек из аудитории Кена ушли, унося с собой страховые полисы, гарантировавшие будущее их детей. Оставшиеся шесть человек сказали, что хотят еще немного подумать.

Собрание закрылось без четверти пять.

Когда последние родители ушли, к Кену подошел Бернс.

– Мистер Брэндон, боюсь, вы разочарованы, – сказал он, – но, уверяю вас, это большой успех. Я знаю этих людей. Они терпеть не могут собрания. Потому-то так мало и пришло. Но то, что пришли эти тридцать четыре, – большое достижение. Они станут вашими агентами. Они будут повсюду рассказывать, что сделали для своих детей. У нас в Сикомбе все знают друг друга. Новость моментально разлетится. Вот подождите… у вас продыху от клиентов не будет.

Кен поблагодарил Бернса за содействие, пожал ему руку, и они с Карен вышли на жаркое солнце.

– Надеюсь, он прав, – сказал Кен. – Мне показалось, что это сокрушительный провал.

– Кажется, он не дурак, – заметила Карен. – Вероятно, он прав.

Он поглядел на Карен. Они договорились, что на собрании должны выглядеть как можно достойнее. Она пришла в простом платье из зеленого хлопка. Он надел легкий светло-синий пиджак и серые брюки. Пиджак был куплен недавно. Пуговицы на нем были в виде мячей для гольфа, и Кену казалось, они придают пиджаку особенный шик. Пока они стояли на солнцепеке, он решил, что Карен выглядит сногсшибательно.

Предыдущие пять дней пролетели незаметно. Дважды в контору заглядывал Алек Хайамс, коммерческий директор. Кен втайне забавлялся, наблюдая, как Хайамс начинает раболепствовать, разговаривая с Карен, спрашивает, понравилась ли ей пишущая машинка и кондиционеры. Карен обращалась с ним как с пустым местом, намеренно продолжая печатать.

В ожидании воскресенья Кен захаживал в многочисленные магазины и лавочки вдоль Приморской улицы, знакомился с владельцами, предлагая страховки от пожара и несчастного случая. Он не ожидал новых сделок, поскольку у всех давно уже были заключены договоры с другими страховыми компаниями, он просто хотел познакомиться и подружиться. Принимали его хорошо. Несколько хозяев магазинов сказали, что им было бы удобнее заключить договоры с «Корпорацией», когда закончится текущая страховка, и позже они свяжутся с ним.

Кен почти не видел Карен, которая занималась регистрацией договоров, составлением писем и разговорами с многочисленными посетителями, заходившими, чтобы просто спросить. С одной стороны, Кен обрадовался возможности не оставаться с Карен наедине, но при этом постоянно, фоном, особенно по ночам, думал о ней с вожделением.

В пятницу вечером контора закрылась. В субботу он работал в саду, потом они с Бетти сходили в кино на вечерний сеанс и поужинали в морском ресторанчике. Он постоянно задавался вопросом, что там поделывает Карен. Она упоминала, что в субботу ей придется присутствовать на яхте отца.

– Вот скукота. Друзья у па такие болваны. Может, смоюсь под каким-нибудь предлогом…

В воскресенье утром он проводил Бетти. Она снова говорила о том, чтобы он ехал в Форт-Лодердейл сразу, как только освободится, и он обещал, что так и сделает.

И теперь, когда собрание завершилось без четверти пять, Кен с огорчением понял, что будет в Форт-Лодердейле уже через час.

А это значит, что до самой полуночи придется торчать в гостях у кошмарных родственников!

Карен неожиданно сказала:

– А ты умеешь держать молоток?

Кен удивленно уставился на нее:

– Разумеется. К чему такой вопрос?

– Просто интересно. Кажется, ты куда-то торопишься. Не можешь задержаться на пару часов?

Сердце у Кена забилось чаще.

– Я не спешу. У меня действительно встреча, но не раньше восьми. Чем я могу помочь?

– Я только что переехала в домик на пляже. Надо бы полки повесить. Ты как, хорошо полки вешаешь?

– Да я ведущий специалист по навешиванию полок! Домик на пляже? Ты что, живешь в домике на пляже?

– Только по выходным. Была там вчера вечером, когда отделалась от па и его болванов. Там мило, но полок не хватает.

Они поглядели друг на друга. Кен сомневался. В мозгу загорелась красная лампочка. Он подумал о Бетти. Он говорил себе, что надо найти какой-то предлог и сейчас же отправиться на тоскливую вечеринку к родне, только никаких предлогов на ум не шло. Карен смотрела на него, и на ее полных губах играла дразнящая усмешка – она без стеснения предлагала себя.

– Может, хочешь поехать домой? – спросила она. – В другой раз, наверное?

Красная лампочка погасла, зажегся зеленый.

– Я с радостью помогу, – сказал он и сам услышал, как осип голос. – А инструменты? Может, мне заехать домой и прихва…

– У меня все есть, – перебила она. – Никаких проблем. Поехали.

Они сели в его машину.

– Вот же пакость, – сказала она, устраиваясь рядом с ним. – На прошлой неделе меня в третий раз поймали на превышении скорости, и легавый на месяц отобрал права. Вчера вечером пришлось брать такси, чтобы доехать до пляжа.

– Копы здесь строгие, – заметил Кен, заводя машину. – Куда ехать?

– В Байдарочную бухту. Знаешь, где это?

Кен выразил изумление:

– Там же колония хиппи.

– Верно. Мой домик примерно в полумиле от них. Я к ним заглядываю, когда становится скучно. А они захаживают ко мне. – Она засмеялась. – Они мне нравятся.

– Весьма сомнительное соседство.

– Нормальное.

Кен остановился в конце переулка, дожидаясь паузы в воскресном потоке машин, чтобы вырулить на шоссе. Он продолжал повторять себе, что не стоит этого делать. Ему надо ехать в Форт-Лодердейл, но тут движение ослабло, он повернул налево, в другую сторону от Форт-Лодердейла, и покатил по запруженному шоссе.

Он прекрасно сознавал, что Карен сидит рядом с ним, но не находил темы для беседы. Сердце тяжело колотилось, руки на руле стали мокрыми от пота.

Карен, кажется, была рада передышке, она мурлыкала что-то себе под нос, закинув ногу на ногу.

Примерно через пару миль она сказала:

– Следующий поворот налево.

Кен сбросил скорость, посигналил, а потом, когда мимо со свистом пронеслась очередная машина, свернул на узкую песчаную дорогу, ведущую к морю. Впереди он увидел заросли кипарисов и манговых деревьев.

– Остановись здесь, – сказала Карен. – Дальше пойдем пешком. Тут недалеко.

Он припарковался в тени деревьев, и они оба вышли. Вечернее солнце до сих пор грело горячо. Когда он запер машину, Карен двинулась сквозь заросли по узкой песчаной тропинке. Кен мгновение постоял, глядя, как покачиваются ее округлые, манящие бедра. От ее походки он буквально сходил с ума.

Откуда-то издалека доносились приглушенные голоса, звон гитар и грохот барабанов. Хиппи из колонии самовыражались. В этой части песчаного пляжа было пустынно. Жители Парадиз-Сити держались подальше от Байдарочной бухты. Шагая по длинной тропинке через густой подлесок и заросли цветущих кустов, наблюдая движения ее тела и чувствуя, как колотится в груди сердце, Кен отбросил все предосторожности. Он знал, что изменит Бетти. Следуя за Карен, он пытался убедить свою совесть, что большинство мужчин изменяют своим женам. Он говорил себе, что любит Бетти, что никакая другая женщина не заменит ее, однако эта девчонка, идущая впереди, буквально воспламенила его. Бетти об этом никогда не узнает.

Они вышли из зарослей на поляну. Перед ними стоял небольшой деревянный дом с верандой.

– Вот, пришли, – сказала Карен. – Это все мое!

Он поднялся за ней по трем ступенькам на веранду.

Вынув из сумочки ключ, она отперла дверь. Они вместе вошли в большую комнату, и она закрыла дверь. В доме работал кондиционер. Маркизы на окнах были опущены, и в комнате царил полумрак и приятная прохлада.

Кен стоял рядом с Карен, осматриваясь.

Простая и удобная обстановка: большая козетка и три шезлонга, телевизор, бар, овальный стол и четыре стула с прямыми спинками, в дальнем углу широченный диван – в целом комната производила впечатление уютного любовного гнездышка.

Чувствуя, как подрагивает голос, Кен проговорил:

– Мило… ну что ж, за работу. Где тебе повесить полки?

Она засмеялась:

– Брось, Кен! Ты не хуже меня знаешь, что нет никаких полок. Я хочу тебя. Ты хочешь меня. – Карен расстегнула молнию сзади на платье, и оно упало к ее ногам. На ней оказались только белые трусики. Она протянула к нему руки.

Кен проснулся, виновато вздрогнув, и понял, что лежит в темноте. Несколько мгновений он не мог сообразить, где находится.

Он подумал, что лежит у себя дома, и рядом с ним Бетти. Потом он вспомнил.

Уже темно!

Он зашарил руками рядом с кроватью, нащупал выключатель, зажег свет. С ним в постели лежала Карен, нагая и пресыщенная. Длинные ноги широко раскинуты, руки прикрывают грудь.

Она открыла глаза, когда Кен свесил ноги на пол и встал.

Он поглядел на часы. Они показывали двадцать часов двадцать минут.

Карен набрасывалась на него, словно самка «черной вдовы», она пожирала его, она буквально выдоила его досуха. В самых безумных эротических фантазиях он никогда не представлял себе, как женщина проделывает с ним то, что проделывала Карен. Его страсть к ней испарилась совершенно. Глядя на часы, Кен думал теперь только о том, что появится на вечеринке рядом с Бетти подозрительно поздно.

– Ты посмотри, сколько времени! – воскликнул он. – Я должен ехать!

– С чего такая паника? – лениво протянула Карен. – Здорово было, да?

Он кое-как натягивал одежду.

Должно быть, он рехнулся, когда согласился на это, думал он. Глядя на Карен, лежавшую на постели, Кен вдруг ощутил отвращение. Она ничем не лучше самой последней шлюхи. Ему необходимо попасть в Форт-Лодердейл до того, как начнется этот проклятый фейерверк!

– Мне надо ехать! Меня ждет жена!

Карен засмеялась, запрокинув голову и выгнувшись всем телом.

– Значит, тебе надо ехать. Но зачем же так волноваться, Кен?

Он уже был одет. У него не осталось к ней чувств, кроме отвращения. Он шагнул к двери.

– Кен! – Ледяные нотки в ее голосе заставили его остановиться. – Ты не попрощался.

Он замер, глядя на нее.

– Не нужно мне было этого делать! – сказал он. – Мы просто сошли с ума!

Карен выскользнула из постели и подошла к нему. Ее нагота не произвела на него никакого впечатления.

– Никогда ни о чем не жалей, Кен, – сказала она. – Всегда хватайся за любую возможность и ни о чем не жалей.

Кен едва слушал ее. Единственной лихорадочной мыслью было добраться до Форт-Лодердейла.

– Я должен ехать!

– Там темно. Машину сможешь найти?

– Найду!

– Подожди! – Она пересекла комнату и вынула из ящика мощный электрический фонарик. – Пригодится. – Отдавая ему фонарик, она провела пальцами по его руке. – А ты изумительный любовник.

Кен не обратил внимания на ее слова. Выхватив у нее фонарик, он выскочил из дома и побежал по тропинке, петлявшей через заросли. Единственной мыслью было попасть в Форт-Лодердейл.

Водя перед собой лучом света, он несся по тропинке. Примерно на полпути к машине, скрытой кустами и деревьями, в нос ему внезапно ударил какой-то омерзительный запах. Кен тут же остановился, морщась. Наверное, какое-то животное погибло, была его первая мысль. Медленно ступая вперед, освещая тропинку лучом фонарика, он ощущал, как вонь разложения становится все сильнее. Теперь от нее даже подташнивало.

Кен пошел еще медленнее, а потом луч фонарика осветил тело, лежавшее поперек тропинки. Сердце заколотилось, во рту появился привкус желчи, Кен смотрел во все глаза, холодея.

Тело девушки было без одежды. Живот, от паха до грудины, распорот. Внутренности лежали рядом в грязной кровавой луже.

Кен зажмурился, развернулся и кинулся бежать в обратную сторону. В следующий миг чудовищность только что увиденного оказалась слишком велика для него. Он остановился, и его вырвало. Несколько секунд он стоял неподвижно, пот стекал по лицу, а затем он медленно, подволакивая ноги, вернулся к дому.

Толкнул дверь и вошел в просторную комнату.

Карен стояла, набросив на себя покрывало. Когда он вошел, она обернулась.

Она заметила его мертвенную бледность, и ее глаза в тревоге раскрылись чуть шире.

– Что случилось? – Резкие нотки в ее голосе привели его в чувство.

– Там лежит девушка… мертвая! Ее убил какой-то маньяк! – Кен рухнул в шезлонг. – Все кишки наружу! Какой кошмар!

Карен стояла над ним.

– Что за бред ты несешь?

– Ты что, не слышала меня? – прокричал он. – Там девушка, ее убили и выпотрошили! Надо вызвать полицию!

Поглядев на его покрытое испариной бледное лицо, на трясущиеся руки, Карен подошла к бару и налила щедрую порцию скотча. Протянула ему стакан. Он жадно выпил, передернулся и выронил стакан на ковер. Чистый спирт заставил его встряхнуться.

– Соберись! – прикрикнула Карен. – Значит, там мертвая девушка! Она не имеет никакого отношения к тебе, она не имеет никакого отношения ко мне! Кому какое дело? Отправляйся к жене!

– Я не могу добраться до машины! – признался Кен. – Я не в силах пройти мимо этого кошмара!

– Можешь пойти через пляж. Это просто немного дольше. – Карен подошла к нему совсем близко. Отбросив покрывало, она натянула купальник. – Я тебя провожу.

Кен взглянул на часы. Было уже без четверти девять.

– Слишком поздно! Я не успею в Форт-Лодердейл…

– Да возьми уже себя в руки! Позвони жене. Скажи, что машина сломалась. А потом поезжай домой! – Она подняла с пола стакан и налила еще скотча.

– Давай! Ну же!

Кен выпил, затем собрался с силами и взял телефон, который она сунула ему в руки. Мгновение он колебался, но затем набрал номер свояка. Он откинулся в кресле и закрыл глаза. Последовала пауза, затем зычный голос произнес:

– Да, слушаю!

– Джек… это Кен.

– Привет, дружище! – Судя по голосу, Джек был пьян. – А мы тебя ждем. Что тебя задержало?

– Слушай, Джек, у меня машина ко всем чертям сломалась. Я сейчас в гараже, механик как раз работает.

– Ого! А что случилось?

– Да кто его знает. Мотор просто заглох, и все. Извини меня, Джек.

– Кен, ты не можешь так со мной поступить! У нас ведь годовщина. Важная дата, Кен! – После паузы он продолжил: – Если бы все не перепились так, я бы кого-нибудь отправил за тобой. Ты сейчас где?

– На шоссе. Слушай, Джек, как только машину починят, я подъеду. Может, это не так уж и долго. Объясни все Бетти.

– Конечно… конечно. Фейерверки уже устанавливают. Приезжай побыстрее. – Его свояк повесил трубку.

Кен тоже положил трубку на рычаг и посмотрел на Карен:

– Это тело… – Он передернулся. – Мы обязаны вызвать полицию!

– Кен! Подумай своей головой! – взвилась Карен. – Какая полиция? Они спросят, что ты здесь делаешь, если должен быть на вечеринке. Думаешь, кто-нибудь поверит, что ты явился сюда полки приколачивать? Ты вообще представляешь, что устроит мой чертов папаша, если узнает, как мы с тобой проводили здесь время? Он настолько туп, что до сих пор считает меня девственницей, но не настолько туп, чтобы не понять, чем мы тут занимались вдвоем! Ты останешься без работы, а меня лишат этого дома! Никакой полиции! Все, отправляйся, пошли!

Проглоченный Кеном скотч согревал изнутри. Карен права, сказал он себе. Никакой полиции! Как она уже успела заметить, это омерзительное убийство не имеет никакого отношения ни к кому из них.

Тело найдет кто-нибудь другой. Он понимал, что если Штернвуд узнает о его шашнях с Карен, то не просто укажет ему на дверь: он достаточно мстителен, чтобы Кен оказался в черном списке. Тогда он вообще не найдет работу в страховом бизнесе. И ведь есть еще Бетти! Боже! В какое же дерьмо он влип!

– Пошли! – нетерпеливо повторила Карен.

Он последовал за ней во влажную жаркую ночь.

То шагая, то сбиваясь на бег, она влекла его вниз, к пляжу, в обход зарослей – Кен не смог заставить себя взглянуть на них, зная, что там лежит жуткий труп, – а потом вывела на берег. Через несколько шагов, когда заросли остались уже позади, она повернула в сторону материка. Огибая кущу кустов, они неожиданно натолкнулись на человека, который стремительно шагал им навстречу. В ярком свете луны они увидели, что он высокий, худой, бородатый, на нем одни лишь драные джинсы, а за плечом болтается спортивная сумка. Только глаза блестели из-под копны волос, а из густой бороды торчал нос, длинный и тонкий.

Человек притормозил.

– Эй, привет! – сказал он.

У Кена возникло неприятное ощущение, что незнакомец внимательно рассматривает их.

– Привет! – с улыбкой отозвалась Карен.

– Я ищу Байдарочную бухту, – пояснил человек. Кен понял, что ему на самом деле лет двадцать.

– Иди все время вперед, – сказала Карен. – Осталось примерно полмили. – И, шагнув мимо него, она двинулась дальше; Кен следом за ней.

– Он узнает нас при случае, – хрипло прошептал Кен.

– Этот бродяга? Да он себя самого в зеркале не узнает, – с презрением отозвалась Карен.

Кен обернулся. Бородач стоял на месте, глядя им вслед. Он помахал рукой, затем развернулся и направился в сторону колонии хиппи.

– Дальше сам, – сказала Карен, останавливаясь. – Твоя машина за теми деревьями. – Она подошла к нему и обхватила за шею. – Здорово было, правда?

От прикосновения ее горячих ладоней Кен дернулся.

– Это больше не повторится, – сказал он, отступая от нее.

Она засмеялась:

– Все так говорят. Когда сыты.

Карен погладила его по щеке, затем развернулась и побежала по песку в сторону моря.

Глава вторая

В половине девятого вечера в кабинете полицейского управления Парадиз-Сити царила тишина. Детектив третьего класса Макс Джекоби беззвучно артикулировал фразы вроде: Je voudrais un kilo de lait. Mais, mon petit, le lait ne se vend pas au poids: ca se mesure [2].

Да это и последнему тупице понятно, думал Джекоби, однако, отчаянно желая заговорить по-французски, он повторял предложения из учебника Ассимиль [3] «Французский без труда». Заветной мечтой Джекоби было провести отпуск в Париже, болтая с девушками.

На другом конце комнаты за своим столом сидел детектив первого класса Том Лепски, сражаясь с кроссвордом.

Лепски, тонкий, высокий, недавно получил повышение. Его весьма радовал тот факт, что он поднимается по карьерной лестнице. Его сокровенной мечтой было сделаться в итоге шефом полиции.

У него на столе зазвонил телефон. Лепски, нахмурившись, схватился за трубку.

– Детектив Лепски! – рыкнул он «полицейским» голосом.

– Нечего так орать, Лепски, – сказала его жена.

– А, это ты. Милая, какая неожиданная радость, – ответил Лепски, смягчая тон.

– Где ключи от моей машины?

Лепски вздохнул и закатил глаза к потолку. Он обожал свою красотку с ее командирскими замашками, но бывали моменты, когда ему хотелось бы, чтобы она не выносила ему мозг.

– Ключи от машины? – повторил он с недоумением. – Что-то я не улавливаю твою мысль.

– Ты забрал ключи от моей машины! Я сегодня встречаюсь с Мюриель, а ключей нет!

Лепски выпрямился на стуле. Назревает ссора.

– Да какого лешего мне забирать твои ключи? – спросил он.

– Нечего на меня ругаться! Моих ключей нет там, где я их оставляю. Это ты их взял!

Лепски забарабанил пальцами по столу:

– Да не видел я твои чертовы ключи!

– Стыдись, Лепски! Что за выражения! У меня пропали ключи от машины! Наверняка это ты взял!

Лепски издал звук, похожий на громкий выхлоп автомобиля.

– И нечего так на меня фыркать! – отрезала Кэрролл.

Лепски сделал долгий вдох.

– Извини, – проговорил он сквозь стиснутые зубы. – Я понятия не имею, куда подевались эти черт… твои ключи. Ты искала?

– Искала ли я? – Голос Кэрролл взлетел.

Джекоби отложил свой Ассимиль и уселся поудобнее, чтобы насладиться представлением. Он часто слушал, как Лепски с женой орут друг на друга по телефону. И часто думал, что это ничем не хуже какого-нибудь комедийного шоу, какие показывают по телевизору.

– Именно это я и спросил. – Лепский перешел в наступление. – Ты смотрела под диванными подушками? А в своих сумочках?

– Лепски! – Металл в голосе Кэрролл быстро его охладил. – Моих ключей нет! Их забрал ты!

Лепски зашелся хохотом, которому позавидовала бы и гиена.

– Брось, милая! Зачем мне забирать твои проклятые ключи?

– Хватит сквернословить! Вечно ты берешь вещи и теряешь их! Это ты взял!

Лепски печально покачал головой. По временам Кэрролл приходила к совсем уж глупым выводам.

– Ну же, милая, посмотри еще раз. Ты обязательно их найдешь. Действуй, как детектив вроде меня… поищи как следует.