За горизонт

Сквозь полуоткрытые бронешторки было видно, как Таран в соседней кабине указывает куда-то вперед. Геннадий, перегнувшись через спинку водительского кресла, тоже не отрывал глаз от зловещего облака, что маячило прямо по курсу. Зашуршала щетка стеклоочистителя, оставляя на стекле грязные, желтоватого оттенка, разводы. Вглядевшись в пейзаж за окном, Глеб наконец понял, что так насторожило отца.

Дымка испарений стелилась вдоль земли, сгущаясь и прибавляя в размерах, заполняя собой ложбины и ямы, и парой километров вниз по шоссе вырастала в непроницаемую стену туманного марева, эдакий грозовой фронт, циклопическим куполом накрывший огромную территорию. Открывшееся взорам явление поражало масштабами. Мальчику стоило больших усилий скрыть охватившую вдруг оторопь. Аврора, не сдержав удивления, ахнула и вопросительно посмотрела на напарника. Глеб лишь пожал плечами – подобного на поверхности встречать ему еще не приходилось.

Неожиданно зазвучавший из динамика голос Тарана заставил всех вздрогнуть.

– Череповец прямо по курсу. Мы, похоже, проскочили нужный поворот и вышли к городу с севера.

На мгновение в прорехе ватной пелены показался одинокий шпиль заводской трубы.

«Город! Первый крупный город, встретившийся на пути! – возликовал паренек. – Возможно, где-то там, за туманом, все еще теплится жизнь…»

Но потянувший из коридора запах гари разбил робкие мечты в пух и прах.

– Закрыть заслонки воздухозаборников! Это дым!

Герметизация жилого отсека не заняла много времени. После короткого совещания решили не тратить времени на объезд опасного места, а поскорее пересечь город насквозь и заодно узнать побольше о причине пожаров. Ведь огонь не мог появиться на пустом месте? Все-таки не хотелось расставаться с надеждой встретить людей…

Когда ракетовоз на малом ходу миновал границу серой клубящейся зыби, в иллюминаторы таращились уже все члены экипажа, пытаясь в окутавшем руины смоге отыскать признаки жизни. Но куда там… Повсюду поджидала одна и та же картина царящего повсюду запустения – брошенные посреди дорог автомобили, покосившиеся коробы складских построек…

Попасть в жилые кварталы напрямик не удалось. Дорогу преградил чадящий дымом Индустриальный район. Название вспомнил Мигалыч, в прошлой, довоенной, жизни побывавший в Череповце по каким-то служебным надобностям.

– Город металлургов и химиков… – с гордостью вещал старик, косясь на изрытую воронками взрывов промзону. – Крупнейший промышленный центр! Чего стоят только «Северсталь», «Азот», «Аммофос»! Как сейчас помню, подъезжаешь к станции на поезде, а за окном трубы, трубы, трубы… Много так, и все пыхтят, дымком курятся. Красота!

– Вот только с этой «красотой» в атмосферу столько гадости разной выходило, – блеснула эрудицией Аврора. – Диоксид азота и серы, оксид углерода, фенол, формальдегид… Половина таблицы Менделеева!

– Прибавь к этому конечный продукт – аммиак, азотную, фосфорную и серную кислоту, – подхватил Мигалыч. – Если удар пришелся по складам готовой продукции, то весь этот букет по всей округе разнесло.

– И дым, похоже, не от пожаров… – развил идею Таран. – Химия тлеет, как торфяники по осени.

– Под снегом? До сих пор? – Индеец с сомнением разглядывал исходящие паром руины.

– Ну, снег-то, он по верхам, – пояснил Мигалыч. – А заводские цеха, особливо под сложными технологическими линиями, могут на несколько этажей под землю уходить. Такая глубина, что и затеряться несложно. Настоящие катакомбы…

За неспешными разговорами прошла большая часть пути вдоль поражающей масштабами территории с проплешинами выжженной земли, разбитыми корпусами и искореженными железобетонными конструкциями. Выведенный на приборную панель дозиметр то и дело ворчливо пощелкивал, однако даже несведущему в ядерной физике Индейцу было понятно, что в Череповце обошлось без «большого огненного цветка», а заводы подверглись точечным авиационным ударам. Сделав изрядный крюк, тягач вырулил на уходивший вдаль пустырь, некогда – улицу Сталеваров. Видимость немного улучшилась, однако и здесь пейзаж оставался унылым и оптимизма не внушал – разбитые витрины магазинов, заросшие сорняком скверы… Дома хоть и выглядели ветхими, однако не несли на себе следов бомбежки. Не попадалось воронок от взрывов и на заснеженных проспектах опустевших жилых кварталов. Складывалось ощущение, что жители просто покинули город, причем делали это в спешке, спасаясь от последствий разразившейся экологической катастрофы.

– Ни людей, ни зверья… – подал голос Безбожник, отвлекшись наконец от горестных воспоминаний. – Сдается мне, отравы в здешнем воздухе столько, что даже мутанты не рискуют соваться. Ничего живого. Стерильно как в операционной… Правда, хм, не так чисто…

По мере удаления от окутанного смогом Индустриального района дозиметр наконец стих, а Таран даже рискнул активировать приточную вентиляцию, благо угольные фильтры позволяли отсеять значительную часть вредных примесей. Оставив жутковатое место позади, отряд достиг заснеженной низины, протянувшейся далеко на запад и восток. Мигалыч, отвоевав-таки водительское кресло, сверился с картой. Перед ними раскинулась закованная во льды река Шексна.

– Между прочим, первый в России вантовый мост, – не преминул козырнуть краеведческой эрудицией Мигалыч. – Октябрьский…

Исполинская конструкция с взметнувшимся ввысь треугольным пилоном посередине смотрелась гротескно, однако особого доверия не вызывала. Усталость металла – штука непредсказуемая. А если добавить к этому неприятному свойству два десятка лет без ремонтов и осмотров, то перспектива прогулки по мосту и вовсе не казалась хорошей идеей. Однако выезжать на декабрьский лед сталкер тоже боялся – многотонный ракетовоз мог в считаные секунды уйти под воду. В итоге все же решили попытать счастья и проскочить поверху, выслав в авангард разведчиков.

Когда «Малютка», вздрогнув, на малых оборотах покатил вдоль узорчатой решетки ограждения, Таран с Геннадием уже успели удалиться на приличное расстояние и теперь придирчиво осматривали дорожное полотно на предмет возможных трещин и разрывов. Глеб, увязавшись следом, вовсю таращился по сторонам, в немом восторге обозревая открывшиеся с высоты просторы. Скованная льдами громада сухогруза, что красовалась посреди реки метрах в трехстах правее, невольно притягивала взгляд. Какими маршрутами ходил этот гигант, где успел побывать перед тем, как застыть навечно ненужной грудой железа?

Зазевавшись, мальчик едва не налетел на отца. Вскинув автомат, сталкер всматривался в туманную мглу впереди. Дым уже снял с плеча излюбленный «Утес», затушил пальцами тлеющий огонек самокрутки и, приметив цель, пристроился рядом. Теперь уже и Глеб со своим росточком заметил движение метрах в двадцати прямо по курсу. Темное продолговатое пятно медленно, рывками, уползало прочь, извиваясь подобно отъевшемуся болотному гаду.

Подав знак остальным, Таран начал медленно сближаться с неведомым зверем. Паренек засеменил следом, не забывая изредка приглядывать за тылом. Гигант Геннадий взял левее, стараясь зайти на нежданного гостя с фланга. Учуяв преследователей, тот задергался, разом ускорившись, но соперничать с настырными двуногими явно был не в состоянии. Когда до цели оставалось не более нескольких метров, паренек с неподдельным изумлением признал в барахтающейся на снегу черной фигуре… человека!

Стоило подойти чуть ближе, и все сомнения рассеялись. Это действительно был самый что ни на есть реальный, живой человек. Неловко подволакивая ногу с разодранной до колена штаниной, незнакомец в затасканной до неузнаваемости химзе упорно полз к краю моста. Из-под маски противогаза доносилось нечленораздельное, с нотками паники, мычание.

– Эй! – окрикнул Таран. – Эй, диверсант! Да стой ты, холера! Стой, кому говорю!

Однако раненый не реагировал, продолжая с маниакальной настойчивостью штурмовать сугробы. И лишь когда в затылок уткнулось дуло автомата, человек затих, обессиленно опустив голову в снег.

– Ты откуда будешь, паря? Не бойся, не обидим! Чего молчишь-то?

Так и не дождавшись ответа, сталкер еле слышно выругался, обозрел окрестности, закинул «калаш» за спину.

– Ладно, мужики. Не будем отсвечивать. Гена, грузи гостя в транспорт. На месте разберемся, что за фрукт.

Мутант без видимых усилий поднял раненого с земли и взвалил на необъятную спину. Тот охнул еле слышно, но сопротивляться даже не пытался. И лишь оказавшись внутри «Малютки», проявил неожиданную прыть – сорвал опостылевший противогаз, забился в самый угол отсека и, судорожно втягивая теплый воздух, принялся затравленно озираться по сторонам.

Внешность незнакомца оказалась столь неприметной, что взгляд скользил по бледному испуганному лицу как по льду, не в силах зацепиться за что-либо, зафиксировать неуловимые, ускользающие черты. Запомнилась лишь густая, с проседью, борода и огромные черные глаза, в глубине которых прочно поселился страх.

Попытки наладить с чужаком контакт успехом не увенчались. Уговоры, расспросы, миролюбивый тон – ничто не помогало. Странный гость продолжал отмалчиваться и лишь предложенный радушными хозяевами чай выхлебал, обжигаясь, до дна. Досмотр личных вещей тоже не особо помог. Шмат вяленого мяса, плохенький «Вал» с горстью патронов, нож, соль, скрутка бинтов – стандартный сталкерский набор. Интерес вызывала разве что перевязанная бечевкой пачка потертых карт. На некоторых из них заметны были аккуратно выведенные грифелем пометки в виде непонятных символов, а иногда и цифр.

Стоило предъявить находку бородачу, как ситуация в корне изменилась. Доселе сохранявший молчание, незнакомец переменился в лице и принялся отчаянно жестикулировать, широко разевая при этом рот.

– Да он глухонемой, братцы! – осенило Безбожника. – Ну-ка, дайте я с ним потолкую. Доводилось раньше…

Так и не завершив туманное объяснение, врач подсел к чужаку. Дело наконец-то сдвинулось с мертвой точки. Глебу стоило больших усилий дождаться, когда безмолвный диалог подойдет к концу. Каждый раз, усвоив смысл очередной серии жестов, Безбожник удивленно цокал языком и загадочно так косился на командира, мол, «ты погляди, что отчебучил, шельмец!»

Однако Таран оставался внешне спокоен, хотя желваки на лице уже ходили ходуном. Не смея больше испытывать терпение сталкера, хирург оторвался от занимательной беседы и повернулся к остальным.

– В общем, будьте знакомы, это Пешеход. Ни за что не поверите, откуда этот хлыщ залетный взялся! Я поначалу тоже засомневался, но вот эти бумаженции все по своим местам расставили. – Хирург с торжествующим видом, словно только что распутал сложнейшее преступление, постучал тонкими пальцами по стопке карт. – Наш новый знакомец выкрал их из «Ордена нефтяников». Есть, представьте себе, на поволжских просторах такая группировка. Моторизованный клан кочевников. Рыскают по пустошам в поисках остатков топлива и нефти. «Черное золото» нового мира, как-никак… Вот только не задалась у них дружба с нашим многоуважаемым любителем пеших прогулок. Не слюбилось, не срослось, как говорится. Я так понял, пацифистов в Ордене не жалуют. Но хохма не в этом. Пешеход нас за «нефтяников» принял, потому и драпал, болезный. А как понял, что мы карты эти первый раз видим, мигом успокоился.

В подтверждение слов Безбожника гость с энтузиазмом кивал невпопад, а на вопрос Тарана о полученной травме только глупо заулыбался и беспомощно перевел взгляд на красноглазого переводчика.

– Да типичный ушиб, – не стал витийствовать хирург. – Упал неловко. Я предложил осмотреть, а он отказывается. Говорит, сам управлюсь. Хозяин – барин…

– Расспроси про клан поподробнее. – Таран развернул одну из карт, внимательно разглядывая пририсованные от руки пометки. – Сколько душ, откуда ждать… У нас цистерна с горючкой на горбу – прознают, не отвяжутся.

– Уже спросил. Их временный лагерь восточнее, ближе к Вологде. Так что дальше прежней дорогой ехать опасно. Но Пешеход неплохую идею подкинул – чем в грязи да снегах вязнуть, проще по реке спуститься. До Рыбинского водохранилища рукой подать, а там и по Волге можно двинуть. Ни валежника, ни кочек – кати себе, пока горючка не кончится. Расход топлива, кстати, заметно снизится. Факт.

– Рискованно. А вдруг как лед не выдержит?

– Беглец наш утверждает, что ежели берега держаться, то все путем будет. Там вода до самого дна промерзла. То, что доктор прописал.

По едва заметному прищуру глаз и плотно сжатым губам было видно, что Тарана одолевают сомнения. Довериться первому встречному и изменить маршрут либо отмахнуться от глупых небылиц и снова идти напролом? Взгляд его в который раз остановился на хаотично разбросанных по карте значках.

– Что это? – спросил он, сунув лист Пешеходу.

Переводить вопрос не пришлось. Пальцы гостя уже замелькали перед носом Безбожника, брови которого секундой спустя взметнулись от изумления.

– Охренеть… – только и вымолвил он, «дослушав» до конца, и осоловело посмотрел на Тарана. – На карте обозначены схроны Ордена, командир. Нефтехранилища, железнодорожные составы с горючкой… Все, что удалось найти за долгие годы… Это же целое состояние! Клондайк, трепан меня задери!

– Ну, я бы так не радовался, – осадил наемник. – Еще неизвестно, в каком состоянии все это добро. Хотя пополнить запасы дизтоплива было бы не лишним. Так, глядишь, и до «Владика» дотянем.

Экипаж оживленно заголосил, взбодренный открывшимися перспективами. Что уж говорить, до сего момента никому не верилось в возможность пересечь весь материк, но с новым знакомцем шансы на благополучный исход мероприятия заметно возрастали.

– Значит, решено? – подытожил Мигалыч. – Вот и славно. Пойду, обмозгую новый маршрут. А вы пока дознайтесь у пройдохи этого, где его ссадить.

– Вот тут как раз еще одна закавыка, – ухмыльнулся врач. – Идти Пешеходу теперь вроде как некуда. Да и нычки с топливом мы без него вряд ли сыщем. В общем, в команду он хочет. На ПМЖ.

Пешеход словно понял, что решается его судьба, поскольку с мольбой во взгляде уставился на Тарана, безошибочно угадав в нем главного. Тот медлил, взвешивая все за и против. Ведь от каждого решения теперь во многом зависели судьбы доверившихся ему людей. Глеб с интересом наблюдал за внутренней борьбой, вопреки стараниям отца отразившейся на угрюмом лице. После инцидента с приморцами Таран стал заметно осторожнее, старался продумать последствия каждого действия на несколько ходов вперед. Того и гляди прозвище менять придется…

– Самуил Натанович, объясни тут новенькому, что к чему. И займись все-таки его ногой. В моем отряде отстающих быть не должно.

Безбожник дернулся, впервые за последние двадцать с небольшим лет услышав собственное имя – слова, затронувшие некие потаенные струны в его зачерствевшей душе. Пересохшие губы дрогнули, взгляд заблестел, а привычно ссутуленные плечи медленно развернулись. Все верно. Теперь он не какой-нибудь забулдыга с мутной кличкой, а врач экспедиции, которому нужно беспрекословно подчиняться, когда дело касается здоровья экипажа.

Когда наемник вслед за Мигалычем полез в водительскую кабину, от внимания Глеба не ускользнуло, как Геннадий одобрительно кивнул приятелю, отдавая дань проявленной смекалке. Мальчик непонимающе смотрел то на мутанта, то на ухмылявшегося из своего угла Индейца, пока Аврора украдкой не толкнула его в бок, тихо шепнув:

– Гляди…

Безбожника будто подменили. От прежнего, расхлябанного и уставшего от жизни недочеловека не осталось и следа. Его место занял энергичный, уверенный в себе профессионал. За считаные секунды врач развил кипучую деятельность, загромыхал склянками и жгутами, скупым отточенным движением взрезал истрепанный комбез Пешехода по краю разрыва.

– Ну-ка, голубчик, извольте закатать штанину! – строго заявил хирург глухонемому пациенту, затем, спохватившись, пояснил жестами. Фляга со спиртным, выскочив у него из-за пазухи, громко стукнулась об пол. Замерев с ватным тампоном в руке, Безбожник уставился на отливающие тусклым серебром бока, помрачнел разом.

– Натаныч, анестезию потерял! – ляпнул Индеец, тут же смешавшись под осуждающими взглядами остальных.

Аврора, Глеб, Дым, став невольными свидетелями неудобной сцены, затаили дыхание, ожидая развязки. Происходившая с врачом метаморфоза, мучительная, рвущая душу изнутри, закончилась неожиданно. Спина Безбожника обреченно сгорбилась, задрожавшие пальцы потянулись к фляге… но лишь для того, чтобы схватить ненавистный фетиш. Скривившись, словно держит в руках ядовитую змею, хирург метнулся к створке бокового люка, затем, опомнившись, закрутился на месте, не в силах придумать, как избавиться от жгущей руку металлической коробочки. Эмоции требовали выхода, поэтому хирург просто зашвырнул флягу в дальний угол жилого отсека. Жалобно звякнув, та улетела куда-то под койку, а Безбожник соскользнув по стене, сел на корточки и устало ткнулся лбом в колени.

– Лучше б Таран его отругал… – шепнула Аврора приятелю.

– Я иногда отца побаиваюсь, – признался Глеб в ответ. – Он людей насквозь видит. Читает, как открытую книгу. Бывает, даже и не скажет толком ничего, голоса не повысит, а у человека потом словно переключатель в голове срабатывает. Раз – и готово. Вот и Безбожника просчитал…

Самуил Натанович тем временем встрепенулся, поднялся с пола и, привычным движением размяв кисти рук, снова занялся пациентом.

– Что ж… В нашем полку прибыло, – вполголоса прокомментировал Геннадий. – Похоже, у нас сразу двое новеньких.

* * *

Тягач ощутимо качнуло, взвыл на повышенных оборотах движок. «Малютка» неторопливо пересек пологий спуск к реке и выкатил на лед. Осторожный Мигалыч не спешил, готовый в любой момент сдать назад. Однако Пешеход не соврал – промерзшее до самого дна мелководье оказалось отличной дорогой для огромного неповоротливого транспорта.

Никто из экипажа не обратил внимания на странный звук, что на мгновение прорвался сквозь басовитое урчание ракетовоза. С протяжным «бам-м-м!» лопнули стальные канаты сразу нескольких вант, прощальным аккордом застонал изъеденный ржой несущий пилон, и целый пролет моста, окутанный облаком взметнувшейся в небо снежной пыли, обрушился в Шексну.

Величественная картина разрушения на фоне чадящего дымом Череповца надолго отложилась бы в памяти путешественников, вот только прощаться с оставшимся за излучиной реки мертвым городом было уже некому. Так уж устроен человек. Ему несвойственно оглядываться назад, когда впереди – манящая неизвестность долгого пути.

Набирая ход, железный исполин несся вдоль кромки неровного берега, навстречу безбрежной ледяной пустыне Рыбинского водохранилища.

Глава 4

Мим

– Чего пялишься? Три давай! Как жрать, так он горазд, а как прибрать за собой – «моя твоя не понимай»? – Индеец всучил Пешеходу грязную кастрюлю и подтолкнул к жестяному тазу с растопленным снегом, тотчас обернувшись к хирургу: – Натаныч, скажи ему, чтоб не филонил!

Безбожник лишь неопределенно хмыкнул в ответ, отмахнувшись. На бледном лице отразилась мука – врача все еще мутило после продолжительной качки, случившейся во время штурма полосы ледяных торосов. Зато ответил Таран, очень кстати появившись в проеме соединительного ходка.

– Индеец, сегодня же ты дежурный по камбузу, если память мне не изменяет, – сталкер недобро сверкнул глазами. – А она меня, веришь, еще ни разу не подводила.

Патлатый молодчик разом сник, отводя взгляд.

– Не рано в «деды» записался? Или не царское это дело – котлы драить? Ты давай-ка, замашки свои брось, вождь краснокожих…

Индеец горестно вздохнул, отобрал у новенького тряпку и под тихий смешок Самуила Натановича принялся ожесточенно греметь посудой. Цепляясь за трубу закрепленного под потолком поручня, Таран пробрался к своей кушетке и устало опустился на аккуратно заправленное байковое одеяло.

Оторвавшись от изучения трофейных карт Ордена, Глеб украдкой взглянул на отца. Вокруг глаз отчетливо проступили морщинки, на осунувшемся лице – ни следа эмоций, отрешенный взгляд застыл на забранном в решетку тусклом фонаре. Так плохо сталкер выглядел лишь после терзавших тело приступов… Но ведь эта напасть давно позади, а значит, причина в другом. Неужели настолько повлиял инцидент с приморцами? Только теперь в облике Тарана мальчик заметил одну деталь, на которую до сего момента внимания как-то не обращал. Седина на висках… А ведь не было раньше… Постарел…

Измотанный длительной вахтой организм требовал отдыха, но стоило наемнику сомкнуть глаза, как ощутимый удар по броне заставил тягач вздрогнуть, а экипаж – повскакивать с мест. Индеец опасливо выглянул из каморки камбуза, потирая ушибленный лоб.

– Ну чего всполошились? Сохраняем спокойствие! – Наемник ударил по кнопке висевшего на стене переговорника. – Мигалыч, что там у тебя?

Некоторое время в ответ доносилось только шипение статики, затем путеец неуверенно забормотал:

– Да кто ж его разберет? Вроде чисто было, а потом вдруг нехристь какой-то под колеса бросился!

– Человек?

– Да говорю же, не разглядел! Зверюга, вроде… Больно шустрая, зараза!

– Тормози транспорт. Глянем. – Таран засобирался, вытаскивая из настенного пенала противогаз. Следом засуетился Дым, забряцали оружием остальные.

При внешнем осмотре на лобовой броне штурманской кабины обнаружилась внушительная кровавая клякса. Вязкие багровые капли, стекая по бамперу, уже протаяли в смерзшемся снегу несколько глубоких лунок. Однако, вернувшись к месту столкновения, ожидаемого трупа сталкеры не обнаружили. Лишь темнела неприглядным пятном все та же дымящаяся на морозе кровь. Уйти загадочный гость тоже не мог – к проторенной ракетовозом колее вела всего лишь одна цепочка следов. Странных таких следов…

– Мутоволк? – предположил Дым, разглядывая взбаламученный снег. – Вроде, похоже.

– Одно ясно – не человек, – Безбожник демонстративно оставил рядом отпечаток собственного сапога.

След зверя оказался глубже и намного короче.

– Меня больше другое занимает: куда эта тварь подевалась? – Таран тревожно оглянулся на тягач. – Возвращаемся. Надо осмотреть «Малютку». Кузов, днище. Каждый закуток.

Но и повторное обследование результатов не принесло. Зверь как сквозь землю провалился.

– Видать, убег, болезный, – резюмировал Мигалыч.

– Как говорится, пострадавший скрылся с места ДТП, – Самуил Натанович коротко хохотнул. – Нонсенс, но факт.

– Значит, туда ему и дорога. Все, мужики, грузимся, – скомандовал Таран. – До темноты еще город осмотреть надо.

– Город? – встрепенулся Глеб.

– Вон там… – сталкер указал на маячившие вдалеке руины. – Гидроэлектростанция. Плотину проедем, а дальше – Рыбинск.

Однако, к глубочайшему сожалению Глеба, поглазеть на развалины гидроэнергетического узла, в свое время являвшегося третьей ступенью знаменитого Волжско-Камского каскада ГЭС, так и не удалось. Огибая пятно радиационного заражения по широкой дуге, экспедиция благополучно достигла берегов Волги, откуда открывалась не менее завораживающая панорама: покореженная махина Волжского моста, увенчанное фигурными кровлями здание Рыбинского музея-заповедника и обветшалый, но все еще сохранивший былое величие Спасо-Преображенский собор с пронзающим небо шпилем пятиярусной колокольни.

– Красотища какая… – не сдержала эмоций Аврора, прильнув к стеклу.

– Отвел Господь беду, уберег храм… – Мигалыч оторвался от созерцания древних строений и поддал газу, направляя «Малютку» вглубь города.

Стоило покинуть набережную, и торжественная монументальность самобытной архитектуры плавно сошла на нет, сменившись унылыми панельными коробками жилых кварталов. Выстроившиеся вдоль пустынных улиц дома выглядели абсолютно безлюдными. Ни единого отблеска костра, ни следов на заметенных снегом тротуарах, ни эха одинокого выстрела – город был мертв, без своих хозяев давно превратившись в окаменелый скелет, скалящийся на нежданных визитеров бетонными клыками-руинами.

– Дальше опасно, – подал голос путеец. – Завалы повсюду. Можем застрять.

– Возвращаемся к реке? – в голосе Глеба сквозило разочарование.

Но Таран опять медлил с решением и после непродолжительных раздумий вновь потянулся за противогазом.

– Пешочком попробуем. Глядишь, накопаем что-нибудь. Ведь должен был хоть кто-нибудь уцелеть?

На сей раз вышли усиленным составом. Каждому хотелось хоть немного размять ноги после длительной поездки. Даже Аврора – и та напросилась. Пешеход, не желая показаться слабым звеном, бодро ковылял вслед за остальными, несмотря на боль в перебинтованной ноге. Сторожить «Малютку» с готовностью вызвался Индеец. Парень с самого утра пребывал не в лучшем настроении, особенно после посудомоечных процедур, и «шататься по каменюкам» желания не изъявил.

Какое-то время, озираясь по сторонам, группу вел Таран, но спустя пару кварталов Мигалыч вдруг прибавил, обойдя опешившего командира, и целенаправленно двинулся к площади, маячившей за руинами девятиэтажного панельника.