Психи

– Для подготовки обложки издания использована художественная работа автора.

***

Я никогда не писала книг, и честно, до сих пор не понимаю, как это делают другие люди, писатели. Хочу сказать только одно – мне очень приятно, дорогой друг, что ты со мной сегодня, с моими коротенькими историями о простой жизни простого человека. Здесь я поделюсь с тобой в 11 небольших рассказах о том, что сделало меня мной, и мне будет дико радостно знать, что, может, где-то здесь ты узнал себя, увидел что-то хорошее и посмотрел на мир так, как его увидела я в свои 19 с хвостиком. Все изложенное – правда, но как полагается, имена некоторых героев я заменила. Среди рассказов будут как диалоги, повлиявшие на мое сознание, так и простые размышления, близкие к фантазии. Спасибо, что ты есть, мой дорогой читатель. Приятного чтения.

Рассказ №1

«Очерки о психбольнице».

«..А поют соловьи теперь только в психушках

О курносых носах, и пятнистых веснушках

Куры яйца свои поедали втихушку

И старушку несушку пустили на тушку

Ковыряла ранки- на запястье шрамики,

Падали бетонные дома и деревянные домики.

Даже ходить на зелёный старалась без паники,

Смотря как переваливают за горизонт розовые слоники.

Гладила морщинки на коже старушка,

И жалела лишь об одном,

Что выцвела роза- на пальце татушка,

И опустел ее тихий безропотный дом.»

(из серии «беспорядочные строчки»).

«..Находились и другие препятствия для учебы. Например, все эти сигареты сами себя не выкурили бы. Короче говоря: я была занята.»

«Город женщин» Элизабет Гилберт

***

Теперь мне не вернуться домой, пока не найду работу. Таков был уговор с родителями. Мне позвонила мама и предложила два места: нянечка в детском саду или..санитарка в психбольнице сутками. Мой выбор был очевиден. Я уже морально готовилась ухаживать за психами, заполняя заявление о приеме на работу. Черт, я потратила целую неделю каникул на то, чтобы собрать все справки и прочие документы на трудоустройство. Медсестры относились ко мне, как к ребенку. Ничего не понимающему в этом мире, наивному ребенку, которым можно потакать.

«Двери всегда должны быть закрыты. Ножи спрятаны. Кипяток не подавать. Свете менять подгузники. Хлеб нарезать квадратиками. Не болтай с ними» – указания старшей медсестры в мой первый день. Мне выдали белый бесформенный халат больше меня раз в сто. И розовые штаны, которые еле держались на растянутой резинке.

Все по расписанию: завтрак, обед, ужин, уборка, кульминация – автограф в журнале.

Атмосфера в стенах этого здания была, мягко говоря, не домашней. Холодные стены цвета плесени осыпались первым снегом при любом касании. Батареи совсем не грели в дождливые сутки. А спать было совсем жутко: я лежала с открытой книгой Шолохова до часу ночи, не в состоянии смириться с тем, что нахожусь одна среди восьми пустых коек. Мне выделили палату номер один, она не закрывалась на ключ, дверь всегда была приоткрытой, и по ночам я слышала, как беспокойные души бродят по коридору в поисках утешения, ну, или туалета. На прикроватном столике стояла икона божьей матери и такая же бесполезная лампа. Электричества в палате не было. Поэтому вскоре я решила совсем не спать. Хорошая возможность готовиться к экзаменам. В промежутках между сутками я работала в любимой мной редакции и ассистентом в клинике отца.

Однажды, когда я мыла пол в палате номер 4, молодой парень (баскетболист с шизофренией и затяжной депрессией) спросил мое имя. Оказалось, они не совсем безнадёжные. Некоторые хотят выздороветь. Рядом сидел ещё один юный псих. Парню было 19, как и мне. Короче говоря: он резал вены перед матерью и постоянно терял смысл жизни. Я выбрала ему книгу «Жизнь после смерти» неизвестно русского классика, а после выходных я его уже не видела. Лишь пару раз на психотерапии по средам. Поговаривали, что он нашёл работу.

Через месяц я сидела с психами в столовой, мы играли в карты.

Оказывается, Настю бил муж, а ей всего 20, она не раз пыталась покончить жизнь самоубийством, но ещё ни один не доводила до конца, у нее растёт сын. У Зои из 5 палаты было что-то непонятное: она носилась с тарелками после ужина и кричала: «помогите!».

Бабушка Вера из соседней палаты просыпалась каждую ночь от того, что до нее домогался маньяк Сашка из мужской палаты. Как-то раз мы с ней сидели ночью в буфете, закрывшись на щеколду: я с ножом, а она судорожно глотала кипяток из моего термоса.

Павлик Морозов искал здесь любовь. Только ему все никак не везло. У него умерла мать и были потеряны документы, все это время он спасался пьянством, пока не оказался здесь. Иногда я собирала хлебные крошки после обеда, и мы вместе кормили голубей. Одна голубка свила гнездо у него в ботинке. А постельное белье у него было только цветное, нельзя было белое, боялся.

Вскоре мы подружились с Паном (баскетболистом): почти каждую смену играли в шахматы до 2 часов ночи и много говорили. Я пыталась понять, что с ним не так. Однажды я принесла в психушку свое домашнее вино из одуванчиков. Мы пили его в моей палате, а потом танцевали в туалете.

Он угощал меня своим сигаретами. Мы представляли, будто находимся в пятизвёздочном отеле на берегу черного моря. Так мы встречали рассветы и время на работе больше не казалось мне таким мучительным.

Я начала относиться к душевнобольным, как к самым обычным людям. Больше не боялась.

Однажды Пан дал мне попробовать таблетки, которые им выписывают, кажется, они назывались «Галоперидол». Два дня я не могла открыть глаза, они по-сумасшедшему опухли и постоянно закатывались. Ко всему прочему я плохо ориентировалась в пространстве.

Момент, когда я захотела покинуть место летней работы пришёл спустя месяц. Я побывала в здании для острых больных. На первом этаже лежали бомжи и туберкулезники. Их привязывали к койкам кожаными жгутами, и почти не кормили твердой пищей, дабы избежать частой смены подгузников. Никто не хотел за ними ухаживать. На втором этаже алкоголики. Мне ярко запомнилась картина: лысый череп сумасшедшего шепчет побелевшими губами молитвы, периодически срываясь на крик. Захлёбывается пеной и смотрит внутрь своего пустого сознания в поисках спасения. В конце длинного коридора на семи замках была расположена комната Розочки. Каждое утро она рожала воображаемое дитя из чрева, срывая с себя одежду, обнажала испещренные шрамами плечи. Ее крики, сливаясь с треском битого стекла, доносились до окон моей палаты. Её нужно было кормить и менять подгузники. Это заставило меня в срочном порядке искать вакансии. Но по удачному стечению обстоятельств вскоре мне сказали ,что я имею право остаться в спокойном здании среди уже знакомых психов.

К чему я это всё? Да просто хочу сказать, что все мы психи. Разве ни у одного из нас не возникало желания свести счёты с жизнью? Сомневаюсь, что таких мало. Не так давно я относилась к душевнобольным, как к изгоям общества, неспособным взять себя в руки. Действительно, такие там были, но наряду с ними я встретила типичных людей с мирскими желаниями, потребностью во внимании и простом человеческом счастье. Просто на каком-то моменте они сломались. Сдались и отдалась воле обстоятельств. Однако, на моих глазах бабушка Вера встала с кровати и пошла к выходу, ее забрала дочь и больше я их не видела. Пан нашёл работу души, восстанавливал пожилых людей после инсульта. Павлик Морозов восстановил паспорт и в последние рабочие смены я его не встречала, наверное, отправился дальше налаживать свою личную жизнь. Что касательно Насти, то она вернулась к мужу и сыну. Надеюсь, сейчас у нее все хорошо.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.