Изменить судьбу

Он все понял по моему взгляду, быстро рассчитался, и вскоре мы приехали к нему домой, на съемную квартиру.

–Вау! – выпалила я, только зайдя в прихожую его квартиры в элитном доме. Шикарная квартира. Арендная плата, наверное, равна трехмесячной зарплате моего мужа. Евроремонт и европейская мебель изысканно и со вкусом были продуманы дизайнером. Белые стены, хрустальные люстры, белая мебель, и даже белая кухня. Теплый пол. Охая, я ходила по квартире, пока мы не дошли до спальни. Включила свет и заворожено оглядела комнату. Массивный белый спальный гарнитур, шкаф, всё в классическом стиле. Миша подошёл сзади и обнял меня за талию. Я застыла. Столько лет в моей жизни был один мужчина… Я резко повернулась и растерянно сказала:

– Я, наверно, поторопилась.

Мои слова будто и не были им услышаны. Миша притянул меня к себе, одной рукой взяв меня за талию, второй за подбородок, и жадно поцеловал в губы. Я послушно ответила на поцелуй. Шампанское кружило голову, я почувствовала слабость в ногах и пошатнулась.

Он скинул рубашку и начал расстегивать ширинку на брюках, одновременно ловко расстегивая мое платье и страстно целуя меня в губы. Страсть захлестнула и меня, лишив разума. Часто и тяжело дыша, полностью отдала себя во власть этого офицера. Он подхватил меня, крепко держа за ягодицы, а я обхватила его ногами. Мы упали на его огромную кровать, раздеваясь, и не переставая ласкать друг друга. Он был в явном восторге от моего раскрепощенного поведения и молодого упругого тела. Не выдержав, я страстно прошептала на ушко, что хочу его. Он вошел в меня, и волна сладострастия захлестнула с головой. Но, полковник чересчур возбудился, так как буквально через минуту он с диким криком закончил и, отдышавшись, пошел в душ. Идя обратно, он довольно напевал себе веселый мотив под нос. Лег рядом. Мне хотелось продолжения. А он, обняв меня нежно, тут же заснул. Я разочарованно лежала, бессмысленно глядя в потолок. В голове крутились разные мысли. Тело требовало еще любви и ласк. От неудовлетворенности хотелось растормошить Мишу, наорать. Мозг твердил, что не нужно было связываться с этим старым уже для меня мужчиной, тем более, женатым. Это первый мой мужчина после Филиппа, и первый секс без любви. Рука сама нашла влажную еще ложбинку и нежно начала ее поглаживать. В конце концов, удовлетворив себя сама, я спокойно заснула.

Глава 4

Я проснулась, но открыть глаза не давал какой-то подспудный страх. А что, если мое возвращение в прошлое – это всего лишь сон? Вот проснусь сейчас – а рядом Филипп спит в своей полосатой футболке, как всегда, обняв подушку. Мне вдруг так сильно этого захотелось… Открыла глаза и поняла, что это, увы, не сон. Я в квартире Михаила, только самого Миши рядом нет. Вспомнила вчерашний вечер и стала противна сама себе. Как же так, на первом свидании – и в постель… Что мной руководило? Снова закрыла глаза. «Так, Вика, – пронеслось в голове, – не переживай, это форс-мажор. Хотя, он человек важный в городе, такой любовник пригодится. Ты свободна, чего тебе стыдиться?»

Вот и первый мужчина, которого я, аккуратно подвесив за плечики, поместила в свой гардероб. Этот наряд вчера не слишком меня удовлетворил. Приберегу его для особо важных жизненных ситуаций. Где же он сам? В квартире тишина. На тумбочке справа лежит записка:

«Доброе утро, дорогая. Надеюсь, тебе хорошо спалось? Не хотелось тебя будить, ты спала, как ангелочек. Я на службе, уже безумно по тебе скучаю. Удачи на учебе! Целую, позвоню».

Ромео нашелся. Я встала, прошла нагая в душевую. Наскоро приняв душ, одела чуть примятое платье, затянула пояс и зашла на кухню. Нашла кофе и сахар, поставила чайник. Открыв большущий холодильник, не смогла сдержать улыбку. Типичный набор холостяка: яйца, колбаса, три банки пива и пельмени. Я достала мобильный, который украшало множество разно-пестрых брелоков, и сняла один, в виде мышки. Его я подвесила в холодильнике – там мышке самое место. Посмотрев на часы, вздохнула. Уже давно идет первая пара. Пунктуальность, увы, не мой конек. Спокойно допив кофе (для меня всегда важно делать это спокойно), в институт уже просто полетела. Но все равно, подошла только ко второй паре, это был предмет «Международное право».

Я сидела за партой, скучающе подперев голову рукой. Ко мне подсела возмущенная однокурсница Лиза, девушка из состоятельной семьи, которая встречалась со взрослым мужчиной. Своей внешностью она напоминала мне обезьянку: чуть выдвинутая вперед нижняя челюсть, широкий нос с раздутыми ноздрями и близко поставленные маленькие глаза.

– Вик, ты даже себе не представляешь, что вчера устроил мне Артем!

– Представляю, – скучно протянула я. – Он вместо ресторана повел тебя в столовую.

– А, опять твои экстрасенсорные штучки. Вот и скажи, что с ним делать? – она выжидающе смотрела на меня.

– Я не знаю, Лиза. Это твоя личная жизнь.

– Я, вроде, и люблю его, – неуверенно продолжала Лиза, – но он без денег, и не сможет дать мне всего того, к чему я привыкла…

Действительно, не знаю, что ей ответить. Я вспомнила наш роман с Филиппом. Теперь я уверена, что любила его. Любила просто за то, какой он есть. Время с ним пролетало быстро, он всегда умел поднять мне настроение, подбодрить, да и просто рассмешить. Мы часами висели на телефоне и отсылали друг другу по триста смс в день. Да, Филипп не богат, но… Однажды, в момент денежного кризиса, его долго не было с работы, и я уже начала переживать. Пришел он в одиннадцать вечера с алой розой в руке. Оказывается, вместо того, чтобы доехать на такси, он на последние деньги купил мне цветок и шел домой пешком целых пять километров. Полюблю ли я так еще когда-нибудь? И будет ли этот кто-то богатым мужчиной? Скорее всего, так не бывает. Любовь не выбирает… Я закрыла лицо руками:

– Я не знаю! Я так запуталась! Деньги-любовь, свобода-дети!

Лиза разочарованно скривила лицо и, поняв, что диалог исчерпан, уставилась в тетрадь.

Вот так и полились мои веселые студенческие дни. Благодаря своей отличной памяти, я без труда писала контрольные и курсовые, правильно отвечала на тесты и с удовольствием выступала с докладами. Эта Вика всех поражала своим интеллектом. Не буду скрывать – многие сверхумные идеи и мысли заимствовала у своих сокурсников, а нередко и у педагогов. Последние мной восхищались, по многим предметам выставляли «автоматы». Ректор при встрече самодовольно посылал многозначительные взгляды и подмигивал. Этот толстенький очкастый старикан в самом деле поверил, что я на него запала! Я улыбнулась. Наверное, ждет – не дождется окончания моей учебы. Он хлопотал о хорошем месте работы для меня, и я была довольна. Меня часто преследовало так называемое дежавю. События в институте повторялись. Те же занятия, фразы, действия. Поначалу меня это забавляло. Иногда я даже притворялась ясновидящей и предсказывала моим друзьям и одногруппникам их ближайшее будущее. Но вскоре это мне чертовски надоело. Порой казалось, что схожу с ума, временами даже хотелось бросить институт. Ведь я вернулась сделать свою жизнь яркой и счастливой, а институт для этого мне не особо нужен. Но я жалела маму, да и до окончания осталось всего три месяца. К тому же, поступила на водительские курсы, а это для меня было уже ново.

Изредка мы встречались с полковником. Он был плохим любовником, но зато исполнял все мои капризы. И был иногда весьма забавным. После каждой командировки он привозил мне подарки из Москвы, чем особенно располагал к себе. Вот и сегодня, через пять месяцев после нашего знакомства, он позвонил и сообщил, что приготовил мне подарок. Им оказалось кольцо с изображением сердца, усыпанного бриллиантами.

– Мишутка! Какой дорогой подарок! Ты меня балуешь! – не отрывая взгляда от кольца, я улыбалась во весь рот. – Оно чудесное!

– Поверь мне, ты его достойна. Я очень скучал по тебе, – он притянул меня к себе. – Что ты со мной делаешь? Совсем потерял голову из-за тебя.

Он нежно покусывал мою шею, зная, что я завожусь от этого с полуоборота. Мы вмиг оказались раздетыми и, словно дикие, слились воедино. В сексе Миша был эгоистичен и думал только о себе. Или, быть может, полагал, что и мне тоже хорошо. Но заканчивал он очень быстро, когда я только начинала набирать обороты. Михаил – имя весьма символичное. Не зря во всех русских сказках Мишками зовут медведей. Миша в самом деле всеми повадками схож с медведем… Такой же неуклюжий, большой и даже опасный.

После любовных утех я завела разговор, к которому долго готовилась:

– Миииш, ты же имеешь влияние на милицейскую структуру?

– Само собой, – он удивленно поднял брови. – У тебя проблемы?

– Нет, но… Понимаешь, есть один человек, он следователем работает, Филипп Богатырев. Он живет в соседнем от меня доме. Есть подозрения, что он взяточник, что преступников крышует… У нас все в округе об этом говорят. Не справедливо это. Можно на него проверку наслать? А то страшно как-то. Да и на меня недобро заглядывается… – Я отвела взгляд, боясь, как бы Миша не заподозрил личные мотивы.

– Понял тебя, все сделаю, – лениво протянул он, закинув руку под голову, а другой обнимая меня.

– Ты у меня такой властный, это меня так заводит… – нежно прошептала я, положив голову ему на плечо.

– Власть не дается каждому. Не каждому дано управлять людьми и подчинить их себе. Я привык давать поручения, приказы и орать на подчиненных. Я очень жесткий, Вика. А с тобой совсем другой. В тебе столько жизни и эмоций, ты капризна, красива и умна. Ты в какой-то степени подчинила меня себе. Называешь меня мишуткой, и я, правда, чувствую себя игрушкой в твоих руках.

Я довольно улыбнулась. Приятно слышать такие слова от мужчины. Вот Филипп у меня попляшет! Конечно, в ходе проверки ничего не обнаружат, ведь Филипп очень ответственный и дисциплинированный. Он невыносимо любит свою работу, даже больше, чем любил меня. Слишком уж он правильный, аж противно. Всегда на стороне закона и справедливости со всем усердием искал преступников. За его рвение его быстро повышали в должности и званиях. Пусть теперь разочаруется в своей чертовой милиции, как я разочаровалась в нем. Потреплют ему нервы своими проверками, а может, даже выговор влепят… Будет знать, как задерживаться с работы!

Я не знала, что во мне говорило больше: обида или ревность. Два месяца назад я встретила его вместе с симпатичной девушкой. Они шли в обнимку и нежно поглядывали друг на друга. Проходя мимо, он посмотрел на меня, как на пустое место. Я себя почувствовала бешеным испанским быком с красными глазами, который, выпуская пар из ноздрей и высекая копытами искры, смотрит на этих двоих, как на красную тряпку матадора. Думала, что судьба не раз еще будет нас сталкивать… Но нет, сейчас я сама строю свою жизнь, а он – свою… Да, совсем не ожидала встретить его с другой. Ведь он мой – во всех временах и измерениях, разве может он принадлежать еще кому-то? Да, мне было больно и неприятно. Очень. Очень! А ведь я никогда его не ревновала. Он не давал мне поводов, а мне самой не было смысла их выискивать. Всегда думала, что лучше меня нет, и ревность – это для закомплексованных и неуверенных в себе людей. Наверное, глупо было так размышлять. Всегда найдется кто-то красивее, умнее и сексуальнее. Кто-то, кто пошатнет твою уверенность. Мне хотелось подойти к ним и устроить жуткую сцену, а этой блондиночке с ангельским видом и невинным личиком выдрать ее ангельские волосы и выцарапать ее невинные глаза. Но я решила изменить свою жизнь, вычеркнув Филиппа…

И почему раньше он не заставлял меня ревновать? Это здорово подогревает чувства, такая адская смесь ярости, любви, эгоизма и безумства. Я поняла, насколько Филипп мне не безразличен. Он – жизнь моя. А разве можно жить – без своей жизни?

– Вик, о чем задумалась? – Миша держал меня в своих объятиях и гладил по голове. Кайфую от этого, как ребенок, и он уже знает все мои слабости.

– О тебе, конечно, Мишутка,– не моргнув глазом, соврала я, улыбаясь.

– Вот вруша маленькая, – Миша начал меня щекотать. – Сейчас ты увидишь настоящего медведя!

Я громко захохотала и ударила его по голове подушкой. Мы начали по-детски кидать подушки, и понятно, чем это закончилось.

В очередной раз отдыхая, разговор начал уже Миша:

– Скоро получишь диплом, дальше что?

Не хотелось с ним откровенничать. Что я ему скажу? Разбогатею и укачу покорять Москву.

– Найду хорошую работу… Займусь карьерой. А что?

– Ничего, все время боюсь, что украдет тебя у меня какой-нибудь ретивый зеленый мальчишка.

Я нежно легла на него, и от соприкосновения наших горячих тел стало очень приятно.

Я немного потерлась об него и заглянула в глаза:

– Давай не будем об этом. Нам же хорошо сейчас вместе?

– Ты меня любишь хоть немного? – этот его вопрос прозвучал неожиданно.

Вот мужчины, такие странные. За что я должна его любить? За то, что он женат? За то, что эгоист? За подарки? Мы с ним любовники и используем друг друга. И я выкрутилась:

– Мишка, я люблю тебя, как свою подушку. Ты очень мягкий, и на тебя всегда можно положиться.

Миша нахмурился. Похоже, такое сравнение ему не очень-то пришлось по вкусу. Он прижал меня к себе, и некоторое время мы лежали молча. Миша смотрел телевизор и вдруг произнес:

– Завтра футбол. Играют финал.

Я открыла глаза и увидела рекламу в телевизоре о финале чемпионата России по футболу. Будет играть ЦСКА с «Локомотивом». Я машинально сболтнула:

– Ничья, 1:1.

Миша, в свойственной ему манере, удивленно приподнял брови. Мы смотрели этот матч с Филиппом. Мы только готовились тогда к свадьбе. В этот день мы надели шарфики, открыли по бутылке пива и дружно болели за ЦСКА.

– Просто, всегда делаю прогнозы, – нашлась я, отвечая на его немой вопрос.

– Может, ты еще к букмекеру ходишь? – насмешливо спросил он.

– Нет, – задумчиво ответила я. А ведь это мысль. И как сама раньше не додумалась. Я поцеловала Мишу, и остаток ночи мы лежали, крепко обнявшись и думая каждый о своем.

На следующий день, узнав, где у нас находится букмекерская контора, я второпях поехала туда, надеясь, что ставки еще принимают. Перед этим вытрясла из мамы все деньги, и получилось у меня всего семь тысяч. На первый раз пойдет. Я зашла в контору и подошла к кассиру. Сзади него висел стенд с анонсом ближайших спортивных игр.

– Добрый день. Хочу сделать ставку на сегодняшний финал по футболу.

– Да, пожалуйста, одиночная ставка или экспресс? На какое событие ставите? – Кассир оценивающе меня разглядывал. Вероятно, женский пол тут увидишь не часто. Я выложила все свои деньги перед букмекером и сказала:

– Я тут ваши правила не знаю, просто делаю ставку на то, что сегодня будет ничья, 1:1. По максимуму.

Паренек выпучил на меня глаза и про себя, скорее всего, думал, что я ненормальная.

Но мне совсем не было дела, что обо мне подумают люди.

– Не слишком ли это много для первого раза? – он задумчиво почесал свой затылок.

– В самый раз. Женская интуиция, знаете ли.

Букмекер рассказал мне правила ставок, мы заполнили бумаги, он пожелал мне удачи и мы попрощались. Я еще раз взглянула на стенд за его спиной и попыталась вспомнить результаты еще каких-либо игр. Ведь помимо футбола, краем глаза часто наблюдала за боксом и хоккеем. Но пока ничего не вспоминалось, займусь этим дома. Зато хорошо знаю почти все результаты футбольных игр и могу поднять неплохие деньги.

Вечером мне позвонил мой полковник, в явном возбуждении:

– И как тебе это удалось?

– Ты о чем? – улыбнулась я, прекрасно зная, о чем он.

– Игра, 1:1, как ты и говорила! Невероятно. И часто ты угадываешь? – Миша был в прекрасном настроении.

– Да нет, простая случайность.

– Ты необыкновенная. Ты – мой талисман. Обожаю тебя.

На этой позитивной ноте мы попрощались. На следующий день я забрала выигрыш, который составил тридцать пять тысяч рублей. Деньги, конечно, хорошие, но миллионы так не сделаешь, только если через несколько лет. Надо думать еще.

Глава 5

– Жарская! Молодец! В тесте ни одной ошибки! Последние полгода ты меня удивляешь! – Жанна Рудольфовна, преподаватель по математике и информатике, диктовала оценки за тест. Конечно, я молодец. Я в этом тесте когда-то сделала уйму ошибок, но, благодаря работе над ошибками, я помню все ответы.

–Так, всех назвала? Теперь будем работать над ошибками!

Это невозможно! Дежавю преследует меня. Я обратилась к преподавателю:

–Жанна Рудольфовна, можно я пойду? Ошибок у меня нет, а самочувствие плохое…

– Нам сегодня еще новую тему разбирать, так что, сиди, Жарская! – строго посмотрев на меня сквозь очки, сказала Жанна Рудольфовна.

Для кого-то новая, а для кого-то старая. Как же надоело это все! После пары в аудиторию зашел ректор и попросил меня остаться для беседы. Помещение покинули все, включая математичку. Я стояла у первого ряда, облокотившись на парту и недоумевая, что ему сейчас от меня нужно. Он со строгим взглядом подошел ближе, посмотрел на закрытую дверь и неожиданно накинулся на меня.

–Вика, нет сил больше ждать! Ты, как наваждение, стоишь у меня перед глазами! – он обхватил меня своими короткими и толстенькими ручонками, смешно вытянул губы и полез целоваться. – Я прилетел к тебе на крыльях любви, чтобы воссоединиться… Любовь не знает преград. Пусть я – ректор, но это не помешает мне любить!

Я собрала в себе все силы, чтобы не расхохотаться. Какой он смешной! Смесь высокой романтики и закостенелой глупости…

–Отпустите! – потребовала я. Но он не отпускал. Он запыхтел, залез под юбку и принялся гладить мне бедра. Это уже чересчур.

–Петр Андреевич, Вы с ума сошли?! Нас могут увидеть! Одумайтесь! Вас уволят, а меня отчислят из института!

Похоже, мои слова его вразумили. Он отпрянул от меня, поправил очки и смущенно произнес:

–Простите, Виктория, – его квадратная челюсть заходила ходуном. – Не понимаю, что со мной происходит. А Вам все-таки следует посещать мой предмет. Вам скоро диплом защищать, – с этими словами он вышел, одергивая пиджак и нервно приглаживая жалкие остатки своей шевелюры. Старый козел. В возмущении я вышла следом, резко открыв дверь и кого-то задев.

–Поаккуратнее, Жарская, зашибешь! – услышала я голос нашей уборщицы, тети Вали. Крепкого телосложения женщина, лет сорока. У нее всегда был воинственный вид, но добрые глаза. Поговаривали даже, что она сидела в тюрьме – кто-то видел на ее плече огромную татуировку.

–Простите, тетя Валя, – извинилась я и задумалась.

–Бегают тут, мусорят, никакого сладу с вами нет! А еще взрослые люди, – ворчала она.

Я ее встречала в 2006 году, и выглядела тогда она очень плохо. Оказалось, у нее обнаружили рак груди. Но, к сожалению, слишком поздно, на стадии, которая уже не излечивается…

–Теть Валь, – решительно начала я. – Настоятельно требую, чтобы Вы прошли обследование. Я вижу, что Вы больны.

–С чего это ты взяла? – вытаращила она на меня глаза, и швабра застыла в ее руках.

– Да… я по совместительству на медицинском учусь, – я приняла умный вид и оглядела ее. – Сделайте маммографию.

–Чего? – переспросила она.

–Ну… обследование на грудь. Обязательно, слышите? А то поздно будет! – С этими словами я пошла дальше по коридору.

Сейчас у нас по расписанию Английский язык. О, я обожаю этот предмет. Его ведет преподаватель из Англии, мистер Говард. Тридцатилетний двухметровый жгучий брюнет. У него высокий лоб, выразительные карие глаза, глубокий взгляд, прямой нос и правильно очерченный рот. Его фигура свидетельствует о том, что со спортом он дружит. Он в совершенстве владеет русским языком, а его английский акцент – такой сексуальный. Я думаю, вся женская половина нашего института неравнодушна к нему. Но мистер Говард неприступный и непокоримый, как Эверест. Мне и правда, казалось, что «Говард» созвучно с «гордая гора».

Я зашла на кафедру и села рядом с Кристиной. Мистер Говард вышел из-за стола и начал лекцию. Его низкий приятный голос подействовал на меня возбуждающе. Я мечтательно закрыла глаза и представила нас с Мистером Гордая Гора ночью, одних на кафедре. Он снимает свою белоснежную рубашку, оголяя свое натренированное тело. Я провожу рукой по его накачанным плечам, спускаюсь ниже, залезаю под брюки, глажу его бугорок, прижимаюсь к нему и тянусь к его сладким губам…

– Жарская, Вы спите? – вернул меня в действительность Говард. Англичанин стоял возле меня, чуть наклонив голову. О, этот взгляд, в нем мелькают огоньки. Вы меня не проведете, мистер Гордый.

– Нет, что Вы. С закрытыми глазами я лучше усваиваю лекцию, – оправдывалась я.

– О чем только думаете накануне сдачи диплома! – он покачал головой и продолжил лекцию об истории иностранного языка.

Я должна сдать ему зачет по грамматическим основам языка. Меня не было – болела. После пары я подошла к нему узнать, когда можно пересдать.

– У меня занятия на вечернем отделении до семи вечера в 517 аудитории. Подходите, – не отрываясь от тетрадей, произнес он.

В семь вечера я подъехала к институту на маминой Хонде «Цивик». Решила произвести впечатление на педагога и надела самое лучшее платье: сиреневый трикотаж чуть выше колен, рукава до запястья, глубокий вырез, широкий кожаный пояс. На улице конец апреля, но по-прежнему холодно. Мы живем в городе, где весна начинается не раньше июня. Лишь недавно растаял последний снег, и деревья до сих пор стоят голые. Я торопливо выбежала из машины, забыв накинуть пальто. Съежилась от холода и побежала внутрь. Надеюсь, мистер Гора еще не ушел. Добежала до лифта и поднялась на пятый этаж. Оказавшись в 517 аудитории, я облегченно вздохнула. Сидит за столом и читает методический материал. Все студенты разошлись.

– Опаздываете, Жарская, – он равнодушно смотрит на меня. Впечатления не произвела, или он умело скрывает желания под маской безразличия? – Присаживайтесь, и можете начинать. Грамматические основы языка.

Я присаживаюсь и заплетающимся языком рассказываю весь материал. Он меня внимательно слушает с тем же беспристрастным видом.

– Ок, Виктория, очень хорошо, давайте зачетку.

Достаю из сумочки зачетку, кладу на стол. Он расписывается в ней и встает. Улыбаюсь своей завораживающей улыбкой, но он не завораживается. Гора Гордости… Мы идем к лифту и беседуем о предстоящей итоговой контрольной. В здании погасли практически все лампы, никого уже нет. Неприличные мысли кружат мне голову. В лифте он смотрит на неоновую табличку и молчит. Интересно, о чем думает?

Внезапно лифт дернулся и остановился. Англичанин выругался на своем языке. Я испуганно мямлю:

– Мы что, застряли?

– Не волнуйтесь, Виктория, – он нажимает на желтую кнопку вызова диспетчера. – Я полагаю, мы между первым и вторым этажом. – Тишина. Он нажимает снова и снова. Нас никто не слышит.

– Россия! – возмущенно восклицает он, и мне даже становится обидно за свою страну. Но что поделаешь, здесь, действительно, работать не любят. Говард достает телефон и пытается набрать номер. Хмурится и направляет мобильник во все углы лифта, видимо, пытаясь найти заветную антенну. Тоже достаю сотовый и, конечно, антенны у меня тоже нет.

– Зачем писать телефон диспетчера, если отсюда невозможно дозвониться?! – раздраженно спрашивает он, обращаясь скорее к дверям лифта, чем ко мне. Я вздрагиваю от холода и с сожалением вспоминаю, что забыла пальто в машине. Температура здесь, наверное, максимум пять градусов. И почему так рано отключают отопление? Обхватываю себя руками и усердно растираю.

– Вы почему совсем раздетая? – обратил он на меня внимание. – Где Ваша верхняя одежда?

– В машине оставила, – с досадой обронила я, от холода уже стуча зубами. – Торопилась, опаздывала… К Вам…

Говард снял с себя пиджак и накинул его на меня.

– Oh,my God! Эти легкомысленные девушки! – он повернулся к дверям и принялся громко стучать. Кто нас может услышать? Все ушли. Я поплотнее запахнулась в пиджак и вдохнула его запах. Божественный аромат мужчины. Сам он остался в белой футболке с коротким рукавом, и наверняка мерзнет. Глядя, как играют мышцы на его руках, на миг забыла о холоде. Но в следующее мгновение снова вздрогнула и присела на корточки. На мне тонкие капроновые колготки и ботильоны. Я принялась растирать ноги. Вижу, как сводит у него челюсть от холода. Черт. Наверное, он меня ненавидит.

– Я окоченела уже, ног не чувствую, – пожаловалась я. – Нажмите еще раз вызов диспетчера.

Говард несколько раз нажал кнопку, и все также без ответа.

– Да мы же тут перемерзнем скоро! – в отчаянии выпалила я. – Мистер Говард, что делать?

Гора немного поколебался и вплотную подошел ко мне.

– Мы можем согреться, только одним способом: обнявшись, – он заставил меня подняться, распахнул пиджак и прижался ко мне, обхватив руками. Я прислоняюсь к стене лифта от неожиданности. Вот это да! Мне действительно становится тепло. Его горячее тело будоражит меня. Это так волнительно! Решаюсь тоже обнять его за спину, начинаю делать круговые движения, чтобы его согреть. Его лицо рядом, над моим плечом. До сих пор не верю в происходящее. Недоступная Гордая Гора крепко обнимает меня в лифте. Волна возбуждения начинает накрывать меня с головой. Я чуть поворачиваю голову и тяжело дышу ему в ухо.