Крестный отец

Клеменца вздохнул. Голубой «Кадиллак» уже сверкал, точно огромное яйцо, а он так и не приблизился к решению вопроса. И вдруг его осенило – вот оно, логично и в самую точку. Разом объясняет и присутствие Рокко Лампоне, и зачем им с Поли ехать вместе, и почему так важно действовать тихо.

Он скажет Поли, что им сегодня предстоит подыскать помещение на случай, если семейство решит «залечь на тюфяки».

Когда война между семейными синдикатами обострялась, противники тайно снимали помещение и устраивали там штаб-квартиру, где боевики, «солдаты», спали вповалку на тюфяках, разложенных на полу. Делалось это не столько для того, чтобы уберечь родных, жен и детей, – никто и так никогда не смел поднять руку на «мирное население», непричастное к побоищу. Это таило слишком большую обоюдную опасность. Просто здравый смысл подсказывал зарыться в нору, подальше от вражеских глаз, а может, и от полиции, ежели ей вдруг придет в голову вздорная мысль вмешаться.

Обычно потайное помещение снимал испытанный caporegime, завозил в него тюфяки. Отсюда совершались вылазки в город, когда переходили в наступление. Клеменцу первого послали бы с таким заданием, это нормально. И нормально, что он берет себе на подмогу Гатто и Лампоне, – устроиться, обставиться. Кроме того – Клеменца усмехнулся этой мысли, – корыстолюбивый, как выяснилось, Поли сразу начнет соображать, сколько Солоццо ему отвалит за столь ценные сведения.

Рокко Лампоне приехал загодя, и Клеменца растолковал ему, что им требуется исполнить и каково будет распределение ролей. Лампоне взглянул на него с изумлением и благодарностью – это было заметное повышение, ему давали возможность оказать семейству услугу. Он почтительно поблагодарил Клеменцу, и тот еще раз похвалил себя за верный выбор. Он потрепал Лампоне по плечу.

– С завтрашнего дня тебе будет перепадать не только на хлеб насущный, но и на масло. Хотя об этом успеем после. Сам знаешь – сейчас семейству не до того, сейчас есть более неотложные заботы.

Лампоне протестующе поднял руку, словно бы говоря, что готов подождать, – он знал, что вознаграждение ему обеспечено.

Клеменца зашел к себе в мастерскую, открыл сейф. Вынул оттуда пистолет и дал его Лампоне.

– Возьмешь этот, – сказал он. – Происхождение установить невозможно. Бросишь его потом в машине рядом с Поли. Сделаем дело – бери жену и детей и двигай с ними во Флориду. На свои деньги – я тебе потом возмещу. Отдыхай, грейся на солнышке. Остановитесь в нашем отеле в Майами-Бич, чтоб я знал, где тебя найти в случае надобности.

В дверь мастерской постучались – жена Клеменцы сказала, что приехал Поли Гатто. Его машина у подъезда. Клеменца пошел из гаража, Лампоне – следом. Caporegime плюхнулся на переднее сиденье рядом с Гатто, досадливо буркнул что-то в ответ на приветствие. Придирчиво взглянул на часы, как если бы Гатто опоздал.

Острая мордочка Поли настороженно приглядывалась, принюхивалась в усилии оценить обстановку. Едва заметно покривилась, когда на заднее сиденье сел Лампоне.

– Пересядь направо, Рокко. В зеркале за тобой ничего не видно – здоровый черт.

Лампоне, словно не видя в этой просьбе ничего особенного, с готовностью передвинулся и сел за спиной Клеменцы.

Клеменца желчно процедил, обращаясь к Гатто:

– Санни, псих, перетрухал. Уже собрался залечь на тюфяки. Велено подыскать квартиру в Уэст-Сайде. Поли, вы с Рокко завезете тюфяки и провиант, и чтобы все было в ажуре, когда подвалят солдатики. У тебя нет на примете чего подходящего?

Так и есть, глазки у Гатто загорелись, жадность пересилила. Поли заглотал наживку и, прикидывая, сколько можно слупить с Солоццо за эту информацию, об опасности и думать забыл. Кстати, Лампоне играет свою роль отлично, поглядывает в окно с равнодушным, скучающим видом. Клеменца снова поздравил себя с удачным выбором.

Гатто пожал плечами:

– Надо будет подумать.

– Думать думай, а машину веди, – проворчал Клеменца. – Мне в Нью-Йорк сегодня надо, не завтра.

Поли Гатто был классный водитель, движение к городу в этот час было умеренное, так что доехали засветло, когда только-только начинали спускаться по-зимнему ранние сумерки. Ехали молча. Клеменца показал Поли, как проехать в нужную ему часть района Вашингтон-Хайтс. Оглядел там расположение нескольких жилых домов, потом велел Поли припарковаться невдалеке от Артур-авеню и ждать его. Рокко Лампоне он тоже оставил в машине. Сам же пошел в ресторан Веры Марио, заказал там легкий обед – телятину, салат, – перекинулся словцом кое с кем из знакомых. Через час, пройдя пешочком несколько кварталов, вернулся к тому месту, где стояла машина, сел в нее. Гатто и Лампоне ждали.

– Вот гадство, – пробурчал Клеменца. – Обратно вызывают, в Лонг-Бич. Другая срочная работа, загорелось. А с этой, Санни сказал, можно повременить. Рокко, ты живешь в городе, тебя подбросить?

Рокко спокойно отозвался:

– Я оставил машину у вашего дома, а жене она завтра с утра нужна.

– Все правильно. Тогда едем вместе, ничего не поделаешь, – сказал Клеменца.

По дороге назад в Лонг-Бич снова ехали молча. На ответвлении шоссе, ведущем в городок, Клеменца сказал внезапно:

– Поли, останови, я выйду помочиться.

Гатто за время службы порядком поколесил со своим тучным caporegime и знал его слабости. Такая просьба была ему не внове. Машина свернула с шоссе на грунтовую дорогу, уходящую в глубь болот. Клеменца вылез наружу и зашел в придорожные кусты. Постоял, действительно справил малую нужду. Вернулся и, открывая дверцу, как бы затем, чтобы сесть назад, быстро огляделся. На шоссе справа и слева не было видно ни огонька; кромешная тьма.

– Давай, – сказал Клеменца.

Внутри машины грохнул выстрел. Поли Гатто словно бы прыгнул вперед, навалился грудью на баранку, потом сполз на сиденье. Клеменца поспешно отступил, чтобы его не забрызгало кровью вперемешку с осколками черепа.

Рокко Лампоне неловко выбрался с заднего сиденья, все еще держа в руке пистолет. Размахнулся и зашвырнул его в болото. Они с Клеменцей торопливо зашагали к другой машине, которая стояла поблизости, сели в нее. Лампоне пошарил под сиденьем, нашел спрятанный там ключ, включил зажигание и повез Клеменцу домой. Сам он после, вместо того чтобы вернуться тем же кратчайшим путем, проехал по-над дамбой вдоль Джоунз-Бич, свернул на город Меррик и выехал на парковую дорогу Медоубрук, впадающую в Северное шоссе. Оттуда дал крюк к востоку, до ближайшей развязки, и по Лонг-Айлендской скоростной автостраде достиг моста Уайтстоун-Бридж, переехал на другую сторону Ист-Ривер, а уж оттуда, через Бронкс, покатил к себе в Манхэттен.

Глава 7

Вечером, накануне того дня, когда стреляли в дона Корлеоне, самый сильный, самый верный и грозный из его подданных готовился встретить врага. Несколько месяцев назад Люка Брази установил связь со сторонниками Солоццо. Приказал ему сделать это сам дон Корлеоне. Люка стал завсегдатаем ночных клубов, состоящих в ведении семьи Татталья, свел там знакомство с одной из лучших девиц. Лежа с ней в постели, он ворчал, что в семье Корлеоне его затирают, не ценят по достоинству. Через неделю с Люкой начал заговаривать Бруно Татталья, администратор ночного клуба. Бруно был младший сын Таттальи и формально не имел отношения к доходному занятию своего семейства – проституции. При этом не одна девица с нью-йоркской панели прошла выучку в знаменитом цветнике длинноногих «герлс» из ночного клуба Бруно.

Первая встреча по внешней видимости прошла невинно – Татталья предложил Люке место вышибалы в одном из семейных заведений. Его обхаживали около месяца. Люка Брази разыгрывал роль одуревшего от страсти пожилого простака, Бруно Татталья изображал дельца, задумавшего переманить у конкурента ценного работника. Во время одной из бесед Люка сделал вид, что поддается. Он сказал:

– Но только одно условие. Против Крестного отца я не пойду никогда. Я уважаю дона Корлеоне и понимаю, что в делах он, конечно, всегда будет ставить на первое место не меня, а своих сыновей.

Бруно Татталья причислял себя к новому поколению и на представителей старой гвардии вроде Люки Брази, дона Корлеоне и даже родного отца посматривал с пренебрежением, пряча его за преувеличенной почтительностью. Сейчас он сказал:

– Мой отец и не ждет, что вы пойдете против Корлеоне. Да и кому это надо? Сегодня все предпочитают жить в мире, былые времена прошли. Просто если вы подыскиваете другую работу, я могу это передать отцу. Такой человек, как вы, нам всегда пригодится. Занятие у нас серьезное, и, чтобы дело шло гладко, требуются серьезные люди. Так что, если надумаете, скажите.

Люка повел плечом:

– Да мне в общем-то и там неплохо.

На этом и разошлись.

Суть действий Люки Брази сводилась к тому, чтобы создать у Татталья впечатление, будто он знает о прибыльной затее с наркотиками и хочет в ней участвовать самостоятельно. Таким образом ему, возможно, удалось бы что-то услышать о планах Солоццо, если таковые существуют, а кстати, и о том, собирается ли Турок наступать на пятки дону Корлеоне. Два месяца прошли без событий, и Люка доложил дону Корлеоне, что Солоццо как будто принял свое поражение беззлобно. Дон велел ему и дальше вести ту же линию – но уже в качестве побочной работы, не особо усердствуя.

В канун покушения на дона Корлеоне Люка, по своему обыкновению, наведался в ночной клуб. Почти сразу же к нему за столик подсел Бруно Татталья.

– С вами хочет потолковать один мой знакомый, – сказал он.

– Давай его сюда, – сказал Люка. – Раз твой знакомый, отчего не потолковать.

– Нет, – сказал Бруно. – Он хочет говорить без свидетелей.

– А он кто такой? – спросил Люка.

– Да так, знакомый, – уклонился Бруно Татталья. – Хочет вам предложить кое-что. Вам сегодня попозже неудобно?

– Почему же, удобно, – сказал Люка. – Когда и где?

Татталья понизил голос:

– Клуб закрывается в четыре утра. Хотите, можно здесь, пока будут убирать зал.

«Знают мои привычки, – подумал Люка, – интересовались, стало быть». Вставал он обычно часа в три-четыре дня, завтракал, потом коротал время за картами или иной азартной игрой в компании друзей, состоящих на службе у семейства, или проводил его с женщиной. Мог посмотреть кинофильм по программе для полуночников, а после пропустить стаканчик в ночном клубе. Спать никогда не ложился до рассвета. И потому предложение о встрече в четыре утра было не столь уж диким, как может показаться.

– Ну-ну, – сказал он. – Загляну в четыре.

Он вышел из клуба, взял такси и поехал к себе в меблированную квартиру на Десятой авеню. Он снимал жилье с пансионом у итальянской семьи, с которой состоял в дальнем родстве. От остальной квартиры, построенной анфиладой, его две комнаты отделяла особая дверь. Это устраивало его: с одной стороны – ощущение, что он отчасти живет по-семейному, с другой – какая-то защита от неожиданностей там, где он наиболее уязвим.

Итак, думал Люка, хитрый лис Турок собрался все же высунуть хвост из норы. Если дела основательно продвинутся и Солоццо нынче откроет карты, возможно, все это обернется неплохим рождественским подарком дону Корлеоне. У себя в комнате Люка выдвинул из-под кровати сундучок, отпер его и вытащил тяжелый пуленепpобиваемый жилет. Разделся, натянул жилет на шерстяное белье, надел поверх рубашку и пиджак. Подумал было, не позвонить ли дону в Лонг-Бич и не сообщить ли о развитии событий, – но он знал, что дон Корлеоне сам никогда не говорит по телефону, а так как задание было дано ему секретно, то, следовательно, дон не хочет, чтобы кто-либо узнал о нем, будь то даже его старший сын или Хейген.

Люка всегда был вооружен. У него было право на ношение оружия – оно стоило таких бешеных денег, что, возможно, второго такого не выдавали еще нигде и никому. Десять тысяч долларов, сказать стpашно, – зато при личном обыске оно спасло бы Люку от тюрьмы. Как высшей в семейной иерархии фигуре по оперативной, исполнительной части, такое право полагалось ему по чину. Однако сегодня, на тот случай, если представится возможность решить вопрос с Солоццо окончательно, Люка предпочел взять «безопасный» пистолет. Такой, по которому нельзя выследить владельца. Впрочем, прикинув все «за» и «против», он склонялся к мысли, что этой ночью только выслушает предложение и доложит о нем Крестному отцу, дону Корлеоне.

Люка снова вернулся в клуб, но только больше уже не пил. Дождался ночи и побрел на Сорок восьмую улицу, где не торопясь поужинал у Патси, в своем любимом итальянском ресторанчике. Ближе к назначенному часу, так же не торопясь, зашагал в клуб. Швейцара за дверью уже не было. Гардеробщица тоже ушла. Его встретил Бруно Татталья и повел к опустевшему бару у боковой стены. Впереди рассыпались по залу столики, посредине, точно желтый алмаз, сверкала вощеным паркетом площадка для танцев. Безлюдные подмостки для оркестра тонули в полумраке, и над ними, точно цветок на металлической ножке, замер микрофон.

Люка подсел к бару, Бруно Татталья зашел за стойку. От выпивки Люка отказался и закурил. Он допускал, что Турок здесь, возможно, ни при чем, что разговор будет о другом. И тут увидел, как из сумрачной глубины зала возник Солоццо.

Солоццо пожал ему руку, сел рядом. Татталья поставил перед ним стакан, и Солоццо кивком поблагодарил его.

– Вы знаете, кто я? – спросил Солоццо.

Люка кивнул, зловеще усмехнулся. Спугнули зверя – все-таки вылез из норы. Приятно будет заняться этим сицилийцем, провонявшим туретчиной.

– И знаете, о чем я хочу вас просить? – продолжал Солоццо.

Люка помотал головой.

– Мы начинаем серьезное дело, – сказал Солоццо. – Каждому, кто будет наверху, оно сулит миллионы. С первой же партии товара могу вам обещать верных пятьдесят тысяч. Я говорю о наркотиках. За ними будущее.

Люка сказал:

– Почему вы обращаетесь с этим ко мне? Хотите, чтобы я передал дону?

Солоццо поморщился.

– С доном я уже говорил. Его это не интересует. Что ж, обойдемся без него. Но мне нужен сильный человек для физического прикрытия операции. Вам, насколько я понимаю, не очень сладко в семействе Корлеоне – так, может быть, есть смысл сменить работу?

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.