Между нами

Это привлекло мое внимание. Больше, чем было нужно. Такие уловки никогда не действовали на меня. Вокруг меня всегда было много девушек, учитывая мой род занятий, и они пытались. На самом деле попыток и ухищрений было много.

Но для меня всегда стояло четкое разделение между профессией и личной жизнью.

До определенного момента. Одного и единственного.

Я больше не собирался повторять эту ошибку.

– Вы знаете о системе штрафов, – сухо отозвался я, мало тронутый ее увертками. Если это все же были они. Почему-то в случае этой девушки я не мог быть полностью уверен. – Я дам вам второй шанс, но мое терпение очень лимитировано. И вы его исчерпали.

Она быстро закивала, соглашаясь.

– Я больше не желаю слышать ваши размышления о моих методах работы. Вы не поднимаете свой голос на меня, и если вас что-то не устраивает, молча это проглатываете. Или так, или уходите.

На этот раз она кивнула уже медленней. Мои слова ей не понравились, но если она не была глупой (на что я все же надеялся), то смолчит.

– Самое главное, Микаэлла – не заставьте меня пожалеть об этом. И не тратте мое время впустую. У вас есть проблемы с этим?

Я прямо смотрел в ее глаза, ожидая ответа.

Она покачала головой.

– Нет, сэр. Никаких проблем.

– Вот и хорошо. А теперь не буду вам мешать. – Мои губы приподнялись в сдержанной улыбке. – Работайте.

Я развернулся и вышел из зала, дав ответ на ее вопрос.

Я умел улыбаться.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

МИКА

Я поняла, что если не смирю свой крутой нрав и не подстроюсь под правила Дэниела, то у меня ничего не выйдет. Мне уже двадцать шесть – не самый юный возраст для балерин, а я еще не добилась каких-нибудь значимых высот в карьере. Если я не хотела до скончания веков танцевать в массовке, мне придется стать более гибкой.

Во всех отношениях.

В конце концов, я нуждалась в Дэниеле, не он во мне. Найти замену мне куда проще, чем такому, как он.

И когда я это приняла, мне стало легче работать с ним и переносить порой его чрезмерную резкость. Этот человек никого не щадил – с каждого, даже танцора из последнего ряда он спрашивал сполна.

Возможно, это даже было правильно. Только достигнув предела своих возможностей можно было стать кем-то великим; кем-то, чье имя будут помнить и после смерти, а не одним из многих.

Еще одной посредственностью.

Для меня вошло в привычку задерживаться после репетиции на дополнительный час-другой и в одиночестве повторять уже пройденное. В выходные я тоже могла приехать в театр и заниматься, пока силы меня не покидали.

Танец был моей страстью, моей жизнью – всем на свете. Он заменял мне если не все, то многое. У меня, в отличие от Джун, не было семьи и родных, и у меня оказывалось очень много свободного времени.

Джун почти каждые выходные уезжала в Колчестер к родителям, а я отправлялась в театр. Больше, в принципе, мне пойти было некуда.

Но я не считала, что что-то теряю, или намеренно лишаю себя чего-то важного. Я знала, чего хочу и шла к этому.

– Гадство!

Я тихо выругалась себе под нос, когда поздно вечером вышла из театра, под настоящий ливень. Утром погода была солнечной, на небе ни облачка – никакого намека на осадки. Конечно, зонта при мне не оказалось.

Еще и Джун меня «обрадовала» своим смс.

«У меня гость. Задержись на пару часов».

У нас за годы совместного проживания отработалась своя система. Обычно я была не против погулять, пока Джун развлекалась с очередным парнем, но сегодня я очень устала, еще и этот чертов дождь. Я не знала, как добежать до метро – вымокну же до нитки! Да и куда податься? Хотелось только одного – принять расслабляющую ванну и забраться в постель.

Можно сделать вид, что не видела ее сообщения и прямиком отправиться домой. И скорее всего, застать Джун и ее «гостя» в разгар брачных игр.

Ладно, не стану я этого делать. Она ведь меня тоже выручала. Хотя я и не так часто привожу к себе парней.

Я затаилась у одной из колон, удерживающих крышу театра. Не похоже на то, что в ближайшее время дождь планировал прекратиться или ослабнуть. Я могла простоять здесь не один час. Мне все равно придется выйти из своего укрытия. Рано или поздно.

Я могла бы пойти в «Ботинок», но для этого нужно пересечь дорогу. За пару минут под таким потоком на мне и трусы вымокнут. Пока я соображала, что же мне делать, черный Volvo S40 поравнялся со мной и затормозил. Водительское окно опустилось, и я с удивлением увидела нашего хореографа.

– Садись.

Дэниел подал мне знак занять место рядом с ним, и, не мешкая, я выскочила из укрытия, обогнула автомобиль и юркнула на переднее сидение, принеся с собой дождевые брызги.

– Извините.

Мне стало неловко – я не только намочила кожаную обивку сиденья, но и уверена – несколько капель попали на него самого.

Мужчина на это ничего не ответил.

– Где ты живешь?

Он выехал на дорогу, вливаясь в немногочисленный в это время суток поток.

– Я вообще-то пока не собиралась домой. Можете высадить меня возле какого-нибудь паба.

Дэниел бросил на меня странный взгляд, судя по всему удивившись.

Я вдруг поняла, что он мог неправильно расценить мои слова.

– Уже поздно и завтра с утра репетиция. Разве тебе не пора домой?

Я хотела ответить, что это не его дело, но не хотела очередного конфликта с ним.

– Я не могу поехать домой сейчас, – я сделала акцент на последнем слове. – Мы делим квартиру с соседкой и она сейчас не одна.

Я не стала говорить, что это Джун. Не хотела, чтобы он плохо подумал о ней.

Дэниел нахмурился, бросив на меня быстрый взгляд.

– Ты не можешь пойти домой, потому что твоя подружка развлекается?

Я уловила неодобрение в его голосе.

– Это просто соседская взаимовыручка, – пожала плечами я, уже жалея, что села в машину.

Дэниел ничего не ответил, только поджал губы, сосредотачивая все внимание на дороге.

– Можете высадить меня вон у того паба. – Я указала на неоновую вывеску, не собираясь быть для него обузой, но он проехал мимо.

Я взглянула на него с удивлением, но он или не заметил, или проигнорировал.

Внутри заиграло беспокойство. Конечно, я не думала, что он вез меня в лес, чтобы убить и расчленить мой труп, но все же он не был тем человеком, с которым мне было свободно.

Он заставлял меня нервничать и испытывать странные, смешанные эмоции.

– Где мы? – спросила я, когда автомобиль свернул на подземную парковку большого кондоминиума.

Дэниел заглушил мотор и повернулся ко мне.

– Я здесь живу.

– И для чего вы привезли меня к себе? – насторожилась я.

– Я не заметил, чтобы у тебя был большой выбор.

– Вы могли высадить меня у паба, как я и просила.

Я не хотела показаться неблагодарной, но мне казалось это… странным.

– Мог, – соглашаясь, кивнул он. – Но ты намокла, тебе нужно полотенце и тепло, иначе ты можешь заболеть. А если ты подхватишь простуду или что хуже – воспаление легких, пропустишь репетиции, и тогда мы выбьемся из графика, – пояснил он.

Вот оно что. Он просто беспокоится, чтобы моя случайная болезнь не нарушила его графика. А ведь на секунду я поверила, что он проявил заботу.

Дурочка.

– Это очень предусмотрительно, – заставила себя улыбнуться я, пытаясь скрыть язвительность.

Мы с Дэниелом вошли в лифт, и он нажал кнопку последнего этажа. Я могла только предположить, что проживание в таком месте обходится недешево. Очевидно, и оплата у него была внушительная.

Интересно, сколько ему пообещали, чтобы переманить в Лондон?

«Как же классно он пахнет!»

В ограниченном пространстве лифта я без труда уловила аромат его туалетной воды – немного древесный, дерзкий и свежий. Очень подходящий ему.

Обычно я видела Дэниела одетого в майки и тренировочные штаны, но вне зала он одевался с легкой стильной небрежностью. Сейчас он был в джинсах, спортивном темно-синем пиджаке и светлой футболке с глубоким вырезом.

Смотреть на него было приятно – это точно. Уверена, у него не было отбоя от женщин.

И он их, скорее всего, менял как перчатки.

В легком раздражении я выдохнула себе под нос – с чего я вообще стала думать об этом?!

– Ты часто задерживаешься после репетиции, – заметил Дэниел, впуская меня в квартиру. – Почему?

Он включил свет, и я с любопытством огляделась – гостиная, совмещенная с кухней, была большой и просторной. Из мебели самый минимум, всё только функциональное. Но на стенах висели картины – что-то из современного искусства, и это немного смягчало впечатление.

– Потому что хочу стать лучше. – Я посмотрела на него, пожав плечом.

«И доказать тебе, что тоже чего-то стою».

Этого я не стала ему говорить.

Дэниел задержал на мне взгляд, но никак не прокомментировал. Мне хотелось забраться ему в голову и посмотреть о чем он думает.

– Ванная там, вторая дверь слева. – Он указал мне в сторону коридора. – Полотенца в шкафу, на верхней полке.

Мне бы, правда, не помешало обсушиться. Найдя в указанном месте большое, мягкое полотенце, я промокнула волосы, которые пострадали больше всего. Впрочем, блузке и джинсам тоже досталось.

Стоя перед зеркалом, я задумалась. Правду ли сказал мне Дэниел? Он привез меня к себе, потому что действительно не хотел, чтобы я заболела, или у него были другие мотивы?

Я не заметила какого-то особого внимания с его стороны, но что если…

Что, если он рассчитывал на что-то со мной, выходящее за рамки профессиональных отношений? Как мне тогда себя вести? Я, может быть, не большая его фанатка как человека, но он вроде как привлекает меня в качестве мужчины.

И конечно, я не сегодня это заметила. Но все эти противоречивые чувства, что он вызывает во мне, тоже неспроста.

Моя рука с полотенцем замерла. Я смотрела себя в глаза и спрашивала:

«Серьезно? Ты на самом деле хочешь этого?»

Но даже если это и случится, то, скорее всего, будет огромной ошибкой с моей стороны.

Испытывая смущение из-за хода своих мыслей, я вернулась в гостиную. Дэниел, уже без пиджака, разливал кипяток в чашки.

– Подумал, ты не откажешься от чая.

– Только потому, что мы находимся в Англии? – несколько нервно пошутила я.

Шутка вышла не смешной. Дэниел не улыбнулся.

– Ты ведь не англичанка. – Он подвинул чашку в мою сторону, а я опустилась на высокий стул, отметив, что как-то незаметно мы перешли на «ты».

– Я родилась в Чехии, тогда еще Чехословацкой республике. В Англию перебралась восемь лет назад, когда поступила в балетную школу.

Я не знала, интересно ли ему было узнать это, или же мои слова не вызывали ничего, кроме скуки – по его лицу совершенно невозможно было ничего определить. Казалось, он просто слушал, глядя мне в глаза – у него никогда не было с этим проблем. Я заметила, что он всегда смотрел прямо в глаза собеседнику, что лично на меня действовало несколько подавляюще.

Я вдруг подумала, что это человек железного самоконтроля. Да, он мог кричать на нас во время репетиций, но я ни разу не видела, чтобы он по-настоящему выходил из себя.

Он был хладнокровным, но, несмотря на все это, было нечто, что влекло к нему.

– Ты всегда хотела танцевать в балете?

Он поднес чашку к губам, не сводя с меня взгляда. Я заметила, как напряглись мышцы на его руках – он действительно был в прекрасной форме, но я гадала, только ли в этом заслуга танцев, или он занимался дополнительно?

– Почти столько же, сколько себя помню. Мне было лет пять, когда я увидела «Лебединое озеро» по телевизору и влюбилась в то, что происходило на сцене. Я не могла постичь весь драматизм, передаваемый актерами, но их движения завораживали. Они были прекрасны, как ангелы – мне казалось, что стоит им взмахнуть руками, и они взмоют вверх как настоящие лебеди. Мне захотелось стать одной из них. – Я улыбнулась детским воспоминаниям, но вдруг устыдилась своей излишней откровенности.

Наверное, Дэниел принял меня за романтизированную дурочку.

Он внимательно смотрел на меня, но я не увидела в серых глаза ни призрения, ни снисхождения, которых так опасалась.

– Хочешь есть? – отворачиваясь от меня к холодильнику, спросил мужчина.

От столь внезапной смены темы я растерялась. Вот так мы перешли от балета к еде.

Но я на самом деле была голодной – последнее, что я ела – это куриный салат на обед в театральной столовой. Поэтому как бы странно я себя не чувствовала, сидя на его кухне, я согласилась.

– Очень вкусно, – похвалила я, попробовав запечённого лосося с овощами, который Дэниел разогрел в микроволновке. – Ты это сам приготовил?

– У меня нет личного повара, – он сделал глоток воды из стакана, после чего вновь посмотрел на меня.

– А я не умею готовить. Все время что-нибудь порчу. – Нервничая, я говорила, даже не задумываясь, интересно ему это или нет. Но он по большей части молчал, и я заполняла паузы своей болтливостью.

– Но зато ты хорошо танцуешь.

Что-то очень похожее на улыбку отразилось на его лице. Это, и его похвала стали для меня небольшим шоком. Мне едва удалось удержать рот закрытым.

– Не идеально, но хорошо.

– Правда?

Я своим ушам поверить не могла. В мой адрес говорили много хвалебных слов, но отчего-то услышать это от него было приятней всего.

– У меня нет причин лгать. – Он поднялся, взяв свою тарелку. – Закончила?

Я быстро кивнула, и он отнес посуду в раковину.

– Спасибо. Мне очень понравилось.

Дэниел только кивнул.

– Тебе нужно поработать над руками.

– Что не так с ними?

– Ты часто напрягаешь их больше, чем надо. Это заметно. Может потому, что слишком стараешься, но движения должны быть более плавными, естественными.

– Слишком стараюсь? Разве суть не в том, чтобы стремиться к совершенству?

Он меня напрочь запутал! Сначала говорит, что как балерина я мало что стою, теперь обратное. Заставляет работать на износ, а сейчас заявляет, что нужно меньше стараний!

– Суть в том, чтобы танец шел отсюда, а не отсюда. – Он указал на сердце, потом коснулся головы. – Чтобы в том, что ты делаешь на сцене, присутствовала жизнь. Делая шаг, ты думаешь о том, чтобы сделать его правильно и не упасть?

– Нет, – вынуждена была признать я, догадываясь, к чему он клонит.

– Так и с танцем. Как только ты начинаешь бояться провала, ничего не выходит.

Вау! Вау и еще раз вау! Нет, дело было не в его словах – хотя в них и был здравый смысл. Дело было в его лице, в его эмоциях. Я впервые видела столько выражения в нем!

– Может быть, я действительно боюсь. – Я развела руками. – Мне двадцать шесть – возможно это мой последний шанс стать не просто лицом из массовки. Знаю, что в любой другой сфере двадцать шесть – не возраст. Но сколько мне осталось танцевать? Десять лет? Пятнадцать, если очень повезет? У меня нет права на ошибку. – Я покачала головой, в этот момент, представ перед ним – человеком, которого боялась, – в своем самом уязвимом виде.

Казалось, Дэниел над чем-то задумался. Я видела и чувствовала, как внутри него идет некая борьба. Мне было любопытно, о чем он думает, и внимательно наблюдала за ним.

Наконец-то он нарушил молчание:

– Ты все еще занимаешься по выходным?

Я с настороженностью кивнула.

– В субботу, с двух до четырех. Я буду давать тебе частные уроки.

Мне показалось, что он раскаялся в своих словах, еще недоговорив, но была так поражена, что не придала этому значения.

– Что? – Я не удержалась и уставилась на него с разинутым ртом.

– Все, что ты слышала. И Микаэлла – не разочаруй меня.

***

– Вчера не очень хорошо получилось. Извини.

Я не сразу поняла, о чем говорит Джун, потому что, признаться, слышала ее не очень внимательно. Со вчерашнего вечера все мои мысли занимал Дэниел и его предложение. Точнее его скрытые мотивы. Если они были.

Я не была уверена, но мне хотелось думать, что за ним не стояло ничего кроме искреннего желания помочь. Полагаю, если такой человек, как Дэниел Райерс делает подобное предложение, это значит, что он разглядел во мне что-то. Что-то ценное, чему следовало уделить свое время.

Я испытывала волнение по этому поводу, и не могла дождаться наших индивидуальных занятий, потому что уверена – они поднимут меня на уровень выше. А я никогда не упускала возможности научиться чему-нибудь новому.

– А, да не волнуйся. – Я отмахнулась, отправив в рот ложку мюсли, политые низкокалорийным йогуртом. – Я не растаяла.

Хоть вчера я и сердилась на Джун, когда оказалась под дождем без возможности попасть домой, теперь даже радовалась, учитывая, как все сложилось после. Но я не рассказала ей, как провела те часы, и не упомянула вмешательство Дэниела. Я и сама не до конца понимала, отчего мне не хочется говорить об этом подруге.

– Правда? Потому что я здорово переживала.

Джун заулыбалась с облегчением, и я еще раз заверила ее, что не стоит. Скоро подруга убежала – у нее были дела перед репетицией, а я использовала свободное время, чтобы в очередной раз просмотреть видео постановки Дэниела, впитывая в себя каждое движение актеров; каждый элемент танца.

Я дождаться не могла, когда сегодня приду в театр и увижу его.

***

– Микаэлла?

Я обернулась, услышав, как кто-то зовет меня по имени, и к своему удивлению обнаружила, что это Хамфри Старк.

Продюсер шел ко мне своим широким, бодрым шагом, несмотря на то, что был не первой молодости и не самой изящной комплекции.

На его лице светилась приветливая улыбка. Казалось, он искренне рад встретить меня.

– Добрый день, мистер Старк.

Я изобразила ответную улыбку, не выдавая своего нетерпения – мне не хотелось опаздывать, хотя в запасе и оставалось пятнадцать минут.

– Хамфри, дорогая. – Он взял меня за руку, накрыв ее обеими ладонями. Это был теплый, довольно невинный жест – но мне все равно стало как-то некомфортно.

Конечно, я и не подумала о том, чтобы отнять руку.

– Когда молодая, красивая девушка зовет меня «мистер Старк», я начинаю чувствовать себя стариком.

Его живые, темные глаза сверкнули лукавым огоньком. Я пробормотала подобающему такому случаю возражение, хотя подозревала, что он мне в отцы годится.

– Сегодня я решил поприсутствовать на репетиции. Хочу посмотреть, как продвигаются дела.

Он, наконец-то выпустил мою руку, но все равно оставался в зоне моего комфорта. Определенно, мистер Старк не совсем ровно дышал к моей персоне.

Только этого мне не хватало.

– Мистер Райерс настоящий профессионал своего дела и мастерски ведет всю труппу.

Мои слова прозвучали несколько пафосно, но мне захотелось похвалить его. Хотя, безусловно, Дэниел Райерс в моей похвале не нуждался.

И как раз когда я упомянула нашего хореографа, он, собственной персоной показался на лестнице, ведущей в холл, где мы стояли.

– А-а, Дэниел, мы как раз говорили о тебе! – увидев Райерса, заявил Хамфри Старк. – Микаэлла очень хорошо отзывается о тебе. Я рад, что вы сработались.

Я почувствовала, что начинаю краснеть. Глаза Дэниела чуть сузились, но в остальном он ничем не выдал своей реакции на слова продюсера.

– Как оказалось, Микаэлла очень талантливая и трудолюбивая девушка, – в своей суховатой манере ответил мужчина, и невозможно было понять, серьезен он, или это всего лишь насмешка.

Если подтекст и был в его словах, Хамфри его не уловил.

– Согласен.

Он посмотрел на меня, задержав взгляд чуть дольше, чем следовало. Мне стало совсем неуютно. Я не хотела, чтобы подозрения Дэниела на мой счет и Старка вернулись. Особенно сейчас, когда между нами все стало налаживаться.

– Ну, не буду тебя больше задерживать.

И с этим продюсер удалился, оставив нас с Дэниелом в неловком молчании. Неловко было только мне, Дэниел же был просто угрюмым. Я не знала, был ли он уже в плохом настроении, или наша встреча повлияла на него так.

Мне казалось, я должна что-то сказать по поводу того, свидетелем чего он стал, но мужчина опередил меня:

– У тебя осталось мало времени. Иди, готовься.

И он ушел, явно не в настроении для разговоров.

***

Как я и подозревала, любезности Хамфри Старка не прошли даром. Дэниел не особо демонстрировал свое недовольство мной, но это чувствовалось. Появившееся было потепление с его стороны ко мне, исчезло. Я не хотела, чтобы мы вернулись к тому, с чего начинали. А еще меня беспокоило то, что теперь его предложение окажется недействительным. Я ждала этих занятий. Можно сказать, даже жаждала их.

Дэниел просил не разочаровывать его. Выходит, я сделала это всего лишь несколько часов спустя?

Я не могла поговорить с ним, пока все не разошлись, а потом и самого Дэниела не оказалось в театре. С досадой поняла, что упустила его. Но для удостоверения решила проверить на парковке для сотрудников – его авто стояло на месте.

Значит, он был где-то поблизости. Я не собиралась уходить домой, пока не найду и не поговорю с ним.

***

Я вошла в «Ботинок» и тут же заметила Дэниела у барной стойки. Он сидел спиной ко мне и не мог меня видеть, поэтому у меня была возможность уйти прямо сейчас.

Это и стало моим порывом. Я отступила, готовая сбежать, но замерла в нерешительности.

Сегодня днем произошло недоразумение. Я видела, о чем подумал Дэниел и какие выводы он сделал, хотя мне ничего и не сказал. Да ему и не надо было, я все поняла по его взгляду. Это и не удивительно. Я даже не могла винить его, ведь ситуация и правда вышла неоднозначной.

Мне не хотелось, чтобы он думал, будто между мной и продюсером постановки что-то есть, и именно поэтому я должна была подойти к нему и сказать об этом, а не сбегать. Не после того, как он позволил мне пусть немного, но заглянуть в ту часть его жизни, куда, как я была уверена, он немногих пускал. И не после того, как предложил мне свою помощь.

Я просто обязана была внести ясность. Иначе ничего не получится.

Чем ближе я подходила к бару, тем отчетливей ощущалось прохладное волнение у меня на позвоночнике. Мои сильные, натренированные ноги вдруг ослабели и не желали повиноваться. И я только надеялась, что мой голос не будет предательски дрожать, когда я заговорю с ним.

В баре было немноголюдно и место рядом с Дэниелом оказалось незанятым. Хорошо – трудно было бы объяснять ему, что я не сплю с мистером Старком, если бы у нас были слушатели.

Я встала рядом с ним, но вдруг поняла, что не знаю, с чего начать, и первые секунды молчала, лихорадочно ища слова.

Конечно, Дэниел заметил мое присутствие. Он слегка повернул голову в мою сторону – и это была вся его реакция на меня. Более не удостоив меня вниманием, вернулся в свое положение – а именно смотрел перед собой, удерживая в руке стакан с янтарной жидкостью.

Понятно, я в немилости. И мне это не показалось.

– Сегодня случилось кое-что, что ты мог принять как-то превратно, – глубоко втянув в себя воздух, начала я. Я даже не подумала обратиться к нему иначе – хотя в театре он по-прежнему был исключительно «мистер Райерс». Он не подал виду, что мои слова его заинтересовали, или что он меня слушает, поэтому я продолжила: – Между мной и Хамфри Старком нет ничего, о чем ты мог подумать сегодня днем. И не только сегодня, – тише добавила я, памятуя о его ранних выводах.

Я внимательно наблюдала за профилем Дэниела и видела, как напряглась его челюсть, когда он поднес стакан ко рту и сделал короткий глоток, все еще не глядя на меня и не признавая мое присутствие. Но он хотя бы слушал.

– Это правда. Дэниел, – его имя едва слышным шепотом сорвалось с моих губ, и моя рука даже потянулась к нему, но я вовремя одумалась и не прикоснулась к нему – как мне показалось, теперь уже все его тело пришло в напряжение.

Он испугался, что я коснусь его, или в чем дело?

Это было бы непозволительной ошибкой. Я интуитивно чувствовала, что он не тот человек, с которым можно позволить подобную небрежность.

Я начала испытывать отчаянье, потому что он мне не верил, а я не могла – просто не могла допустить, чтобы он думал иначе! Чтобы верил тому, чего не было на самом деле.

– Черт! Это так сложно – допустить, что актриса не трахается с богатеньким продюсером ради привилегий?! – Задетая полнейшим игнорированием с его стороны и моими тщетными попытками воззвать к голосу разума, не выдержала я.

Не сразу, но он все же повернул голову ко мне и посмотрел на меня продолжительным, ничего не выражающим взглядом.

Да уж, он это умел. Мне тут же захотелось, чтобы в полу была дырка, в которую я могу нырнуть.

– Для чего ты говоришь мне все это?

Обычно его голос и так не звучал особой теплотой, но сейчас он был не просто холодным, а сухим и острым от низкой температуры. Меня будто царапнули.

– Потому что… потому что я не хочу, чтобы ты думал о том, чего нет, – запнувшись всего раз, пробормотала я.