Как мы боролись с коррупцией. Юмор и сатира против коррупции

Во время их разговора в кабинет заглянул человек в белом халате. Увидев его, Алексей от неожиданности чуть не упал в обморок: у мужчины вместо головы была козлиная морда с длинной бородой. Попросив Павла Юрьевича зайти к нему, странное существо удалилось.

– Почему у него козлиная голова? – растерянно произнес Алексей, находясь под сильным впечатлением от увиденного.

– Какая голова? – удивился доктор. – Вы о чем? Это был главный врач. Что с вами? Как вы себя чувствуете? – быстро произнес взволнованный Павел Юрьевич.

– Нет, мне показалось, – выдавил из себя Алексей. Его бледное лицо, отстраненный взгляд и несвязная речь еще больше обеспокоили врача.

Алексей даже не заметил, как оказался на кушетке, где медсестра ловко воткнула ему укол ниже спины. Врач в это время пытался его успокоить, рассказывая о нежелательных последствиях стресса для организма.

Минут через пятнадцать Алексею стало легче. Он отказался от предложения Павла Юрьевича отвезти его домой, ответив, что живет недалеко и прогулка по свежему воздуху пойдет ему только на пользу. Тем более этому способствовала и погода: немного мрачная, сродни его чувствам и настроению, но зато теплая и безветренная. Прогулка действительно повлияла на Алексея благоприятно: он успокоился и собрался с мыслями.

После ужина Алексей занялся редактированием статьи для газеты. Он работал журналистом в независимом печатном издании, и завтра у него была масса дел: утром – подготовка аналитического обзора, редактирование очерка, встречи и беседы с людьми, а после обеда – посещение пресс-конференции в мэрии, где хотелось получить ответы на интересующие вопросы.

На следующий день все складывалось удачно: управившись с делами в редакции, Алексей приехал в городскую администрацию, где в ожидании пресс-конференции в коридоре толпились его коллеги, правозащитники и просто любопытные граждане из числа пенсионеров.

Алексей общался со знакомым журналистом, как вдруг увидел… да, с чем-то подобным он уже сталкивался. По коридору навстречу ему уверенным шагом шел мужчина в строгом светлом костюме, но вместо головы у него была морда свиньи. Да, Алексей не ошибся: большие розовые уши торчали в разные стороны, нос в виде пятачка дергался вверх, обнажая желтые клыки, а небольшие глаза внимательно рассматривали находящихся в коридоре людей.

Это выглядело так странно, что Алексей прервал разговор и замолчал. Он неотрывно смотрел на этого непонятного ему человека, тот же, не дойдя до Алексея несколько шагов, зашел в один из кабинетов.

– Кто это? – осторожно спросил Алексей, пытаясь оценить реакцию коллеги, но ничего странного в его поведении не заметил.

– Это же Хрюкин Степан Петрович, начальник жилищного отдела, коррупционер еще тот!

– Странно, а почему его не посадили? – удивился Алексей; он знал, что на Хрюкина в прошлом году завели уголовное дело по махинациям с жильем. Поначалу этот факт взорвал общественное мнение, но потом все затихло.

– Дело в отношении его прекратили; оказалось, что он просто подписывал документы и не знал о незаконной продаже квартир, а всем заправляла какая-то учетчица из его отдела, – ее и посадили.

– Что у него с лицом? – осторожно спросил Алексей, боясь сообщить увиденные им особенности внешности Хрюкина.

– Лицо как лицо, и ничего в нем не отражается: ни стыд, ни совесть. И кто его только здесь держит? – грустно произнес коллега.

В этот момент всех пригласили в зал, где Алексея ожидал похожий сюрприз. За столом сидели несколько высокопоставленных чиновников местной администрации. В центре с головой быка расположился мэр, на что указывала табличка с его фамилией и должностью. Справа от него находились двое мужчин – нормальных, именно так подумал о них Алексей, узнав их в лицо. А слева сидел мужчина с головой собаки непонятной породы. Алексей внимательно разглядывал его черную морду с завалившимся на бок правым ухом, пытаясь понять, кто этот человек. Ясность внесла табличка на столе, сообщавшая, что это – начальник отдела муниципальных закупок Шкуркин. Именно ему и задал Алексей неприятный вопрос, связанный с заключением ряда невыгодных для мэрии контрактов на приобретение детского питания для дошкольных учреждений. Его почему-то закупили дороже рыночной цены почти в два раза.

Шкуркин говорил много, но по существу не сказал ничего. Добиться от него чего-то конкретного вместо льющегося рекой пустословия Алексею не удалось. Но стало ясно, что в этом странном деле надо разбираться в прокуратуре. Похоже, это понял и мэр, внезапно предложивший перейти к другому вопросу, где речь зашла о двух извечных проблемах: плохих дорогах и раздутых штатах в мэрии. Далее обсуждали социальные льготы, после чего мероприятие закончилось.

Вечером Алексей обдумывал, что же с ним случилось и почему некоторых людей он видит таким странным образом. Ничего определенного в голову не приходило, но внезапно его осенила мысль: все эти люди были коррупционерами, – об этом твердила народная молва, писала независимая пресса, по ним возбуждались уголовные дела. Он вспомнил, как внешне изменился после получения взятки главный врач, и не мог поверить в такое открытие, – этого просто не могло быть! Наверное, на фоне стресса, связанного с дачей взятки, у него что-то произошло с психикой. Ведь именно после этого ему было не по себе: сильно болела голова, а душу мучили и терзали страшные мысли.

Для проверки этого предположения Алексей решил посмотреть программы криминальных новостей, где среди преступников разных мастей показывали и коррупционеров. Он судорожно искал пульт телевизора, затем перебирал кнопки. Ему повезло – на одном из каналов шла передача о незаконных сделках с государственным имуществом.

То, что он увидел, полностью подтвердило его открытие: на скамье подсудимых сидели бывший министр и компания подчиненных ему девиц. Дамы были с головами каких-то мартышек, а министр, известный по глуповатому выражению лица, вообще имел ослиную голову, что, в принципе, и объясняло его поведение в период работы.

Теперь Алексею стало ясно, что после дачи взятки с его психикой произошли какие-то странные изменения. Он даже испугался за свое здоровье, но, поразмыслив, успокоился: никаких отклонений в организме не произошло и опасных последствий не наступило. Все было, как и прежде, за исключением приобретенных им необычных способностей да беспокойства, возникшего по этому поводу.

Прошло две недели. Супруге удачно провели операцию, и она пошла на поправку. У Алексея тоже все складывалось хорошо. Да, он изредка встречал людей с головами животных: две мартышки были полицейскими, еще одна – заместителем губернатора по социальной политике, абсолютно не умеющая разговаривать с людьми. Ректором местного университета был солидный мужчина с мордой хомячка. Постоянно путая свой карман с казенным, хомячок жил на широкую ногу, так, что за пару лет ободрал образовательное учреждение как липку, за что и получил три года колонии.

В силу профессии журналиста, возможность видеть коррупционеров представляла интерес, и Алексей начал составлять список таких лиц. По вполне понятным причинам он не подлежал публичному оглашению, зато позволял правильно определять направление журналистского расследования.

– Да у тебя просто нюх на коррупцию, – удивлялись коллеги, а редактор потирал руки в предвкушении очередного коррупционного разоблачения.

И все у Алексея получалось; после сенсационного журналистского расследования было возбуждено уголовное дело в отношении начальника налоговой инспекции. Человек с головой крокодила постоянно пугал предпринимателей страшными карами за налоговые нарушения, хотя сам был нечист на руку. По иронии судьбы его звали Геной, но, в отличие от сказочного персонажа, чиновник добрые дела делал не безвозмездно, а главное – незаконно: он помогал нужным людям освободиться от налогов, используя какие-то серые схемы и пробелы в законе. Одна фирма, обиженная налоговиком, до этого докопалась и поделилась информацией с Алексеем. По результатам проведенного им журналистского расследования печально известный чиновник был арестован и впоследствии осужден на четыре года. Кстати, следом за ним (и тоже по результатам журналистского расследования) в колонию отправился на пять лет и сотрудник мэрии Шкуркин.

Но самым главным испытанием для Алексея стало осуждение за многочисленные взятки главного врача. Его прибыльный промысел закончился трагически, он лишился всего: должности, работы, уважения людей, получив вдобавок еще судимость и громадный штраф. В период расследования этого дела Алексей стоял перед нелегким выбором: явиться в прокуратуру и добровольно заявить о даче взятки или молчать, оставив все на своей совести. Он выбрал первый вариант, понимая, что нельзя писать о коррупции, будучи причастным к ней, пусть даже и косвенно. Его освободили от уголовной ответственности, и теперь у Алексея было моральное право бороться с коррумпированной властью, используя свои способности. К ним он относился спокойно: на здоровье они не влияли, на работе и в быту помогали, а порой даже забавляли своей необычностью.

В один из летних дней коллектив редакции отмечал в ресторане юбилей сотрудника. Было весело, но настроение Алексею испортила компания из троих мужчин, сидевших рядом, точнее – небольшое стадо свиней, судя по их головам. И если три веселых поросенка из детской сказки только резвились и смеялись, то эти поросята еще и пили по-взрослому водку, раскованно танцевали с женщинами, в общем, вели себя так, что их затуманенные алкоголем глаза были наполнены неподдельной радостью и счастьем.

«Да, времена нынче другие, поросята уже не живут в соломенных домиках, да и каменные дома у них покруче: у каждого элитная квартира или хороший коттедж из красного кирпича», – подумал Алексей. Он вспомнил, как однажды, проезжая по Лесному поселку – местной Рублевке, видел в распахнутом окне шикарного трехэтажного особняка поросенка с блестящим пятачком, смотревшего на него маленькими злыми глазами.

А поросята тем временем заказали еще спиртного и попросили оркестр за тысячу рублей исполнить песню «Синий туман». Зазвучала музыка, поросята засуетились с бутылками, выпили и в припеве громко подпевали солисту. Вообще, пили они здорово, так, что вскоре один поросенок упал мордой в тарелку, а второй – под стол.

Алексей и сам хорошо набрался; алкоголь развязал ему язык, и он поделился своей тайной сначала с главным редактором, а потом и с остальными коллегами. Показав им компанию поросят, он рассказал, как их видит. Сначала ему не поверили, но потом, сопоставив факты, сомнения у коллег отпали.

– Да ты же, – редактор, немного задумавшись, произнес, – талант! Тебе надо на сцене выступать!

Но Алексей по-прежнему не мог определиться со своими способностями, хотя и склонялся к тому, что это дар, позволяющий ему правильно определять ориентир в поисках тайн и сенсаций для журналистских расследований.

– Нет, его надо в тюрьму, – еле выговорил один из коллег.

Алексей непонимающе посмотрел на журналиста.

– Тебе надо работать экспертом при тюрьмах, – уточнил тот, – чтобы выявлять незаконно осужденных за корру… – заплетающийся язык не позволил ему выговорить слово.

Вскоре вечер в ресторане закончился. Странные способности Алексея перестали быть тайной для сотрудников редакции, а вскоре после публикации в одной из газет о них узнала и общественность. В статье содержался комментарий специалиста, затрагивающий исключительно медицинские аспекты необычного проявления психики Алексея. Вопрос же, связанный с прикладным характером странного дара, врач из этических соображений оставил открытым.

После этого жизнь Алексея изменилась. У него брали интервью, к нему неформально обращались сотрудники правоохранительных органов для подтверждения правильности своих версий по уголовным делам. Они даже проверили его способности. Для этого Алексею предложили отобрать из сотни фотографий неизвестных ему лиц пятерых осужденных за коррупцию.

Удивительно, но Алексей выбрал шесть фотографий: пять – тех, кого надо, а шестым оказался свидетель по одному коррупционному делу. Его вину на следствии не доказали и дело прекратили, и вот на тебе, – оказывается, он коррупционер, но без юридических к нему претензий. Прокурор, изучив материалы дела в отношении этого лица, усмотрел, что следователь просто-напросто скрыл отдельные факты его преступной деятельности. По ним провели новое расследование, и впоследствии виновное лицо было осуждено.

Так способности Алексея были признаны не только правоохранителями, но и широкой общественностью, хотя он заметил, что друзей у него не добавилось, а количество недоброжелателей выросло в геометрической прогрессии. От коррумпированных сотрудников ГИБДД, пытавшихся докапываться до него по разным мелочам за его разоблачающие статьи, он с легкостью отбился, используя свои связи в прокуратуре. Труднее оказалось с медициной; здесь все было сложно и непонятно для простого человека. Медики просто горели желанием поставить Алексея на какой-нибудь учет, ссылаясь на инструкции Минздрава. Ему объясняли, что все это формально и в его же интересах.

Такая инициатива Алексею была понятна, – уж больно ненавидели его коррупционеры и всеми силами хотели его изолировать. Вначале они даже пытались действовать через ветеринарный надзор, где у них были свои люди. Врач-ветеринар, по виду скользкий и неприятный тип, будучи осведомленным о том, что Алексей видит людей с головами крупнорогатого и мелкого домашнего скота, пытался все это логически увязать с ветеринарией и даже предлагал ему принять какое-то импортное средство для вакцинации.

«Это несерьезно!» – Алексей сразу дал понять, что он не скотина и вакцинации не подлежит. И если проводить ее, то только в отношении коррупционеров, имеющих головы животных. Ветеринар с этим был категорически не согласен и продолжал настаивать на своем. Кончилось тем, что Алексей послал его подальше и ушел.

Однако проблемы возникли с психоневрологическим диспансером, где Алексея все-таки поставили на учет. Об этом ему стало известно случайно. Выяснилось, что он не ходил на профилактический прием к врачу-психиатру и оказался лицом, чуть ли не уклоняющимся от обследования и лечения, при этом никаких извещений о вызове Алексей не получал. В диспансере в отношении его была заведена медицинская карта, где отражались факты неявки его к врачу, а впоследствии, когда он узнал о постановке на учет, и нежелание сдавать анализы. Ему не раз предлагалось пройти обследование в психиатрической больнице, и, когда он отказывался, это воспринималось как проявление опасной прогрессирующей патологии. Через пару лет больничная карта Алексея от всяких медицинских бумаг набухла и походила на досье. Там и фразы были соответствующие: «не понимает важность профилактического осмотра», «игнорирует вызовы к врачу», «на предложение врача реагирует неправильно», «стал вспыльчив».

Все это заставляло Алексея нервничать, однако успокаивало то, что принудительно лечить его от психического заболевания, не имеющего опасного проявления и не влекущего вреда здоровью, медицина не могла, – здесь закон был на его стороне. Жизнь продолжалась: Алексей по-прежнему работал в газете, и все складывалось у него хорошо… до определенной поры.

В один из промозглых октябрьских дней, будучи в командировке, он сильно простудился и попал в больницу. Врачи диагностировали воспаление легких, назначили лечение, но болезнь протекала тяжело, и вскоре его перевели в специализированную клинику. Вначале он не понял куда, но через пару недель догадался, что это психиатрический стационар. Алексей возмутился, но назначенные ему лекарства сделали свое дело: вместо агрессивности появились равнодушие и расслабленность, хотелось лежать и тупо смотреть в одну точку. Думать не получалось, мысли обрывались или путались в цепи элементарных рассуждений. От чего его теперь лечили, Алексей не знал. Врачи успокаивали, уверяя, что он обязательно поправится. Встречи с женой были редкими, да и толку от них не было, – он безразлично смотрел на ее опухшее от слез лицо и молчал.

Где-то в глубине его души что-то пыталось бунтовать, но преграда из лекарственных препаратов наглухо закрыла все возможности для проявления чувств и протеста. Как и почему он оказался в диспансере, Алексей не знал. Он жил своей странной жизнью: утром заканчивалось действие лекарств, и он потихоньку оживал и приходил в себя, но очередная партия таблеток закрывала его сознание плотной стеной, заставляя уходить в себя и молчать. При этом никаких людей с головами животных он уже не видел. Врачей такое поведение Алексея устраивало, и они открыто говорили об улучшении его состояния и возможности выписки через несколько месяцев.

Однажды Алексей неподвижно сидел на кровати, уставившись потухшим взглядом в окно, где разыгравшаяся декабрьская метель закрашивала белым цветом осеннюю серость городской окраины, словно давая понять, что начинается новая, другая жизнь, – жизнь с чистого листа, где все будет иначе. Но об этом Алексей не думал, его голова гудела от принудительно принятых, непонятных ему лекарств.

Внезапно Алексей услышал нарастающий звук телевизора и голос соседа по палате: «Слушай, слушай, – кричал он, – про тебя говорят!»

Алексей медленно повернул голову к телевизору и увидел на экране президента России, отвечающего на вопрос журналиста из зала:

– Да они что, совсем с ума сошли? Это их самих надо в психушку посадить. Если человек видит коррупционеров и нетерпим к ним, – что здесь плохого? Нам бы всем такими стать, – тогда бы и жизнь другая была!

Президент еще что-то говорил. По выражению его лица, по резкой манере разговора было видно, что он огорчен этим событием.

Только сейчас Алексей понял, что речь идет о нем.

– Я обещаю вам, что обязательно во всем разберусь, – продолжил президент, обращаясь к журналисту. В нем Алексей узнал редактора своей газеты.

Затем президенту стали задавать другие вопросы, и пресс-конференция продолжилась.

Алексей пытался понять и осмыслить произошедшее, вспоминал слова и особенно реакцию президента на помещение его в психиатрическую больницу. На его глазах навернулись слезы, а в груди от нервного волнения появились дрожь и холод.

Алексей не знал, сколько прошло времени, но внезапно распахнулась дверь, и в палату вошли незнакомые люди в штатском. За ними стоял врач в белом халате, с головой не то барана, не то козла.

«Значит, я остался таким, как был, – то есть самим собой, – подумал Алексей, и это вызвало у него тревожное ощущение беспокойства. – А что дальше?»

Один из людей в штатском объяснил Алексею, что он свободен, а с его помещением в диспансер обязательно разберутся и виновных накажут. Услышав эти слова, человек в белом халате поспешил удалиться.

Процедура выписки заняла всего несколько минут, после чего Алексея на служебной машине непонятного ему ведомства привезли домой, где его уже ждали жена и дети.

Вечером Алексею позвонил редактор газеты, поинтересовался состоянием здоровья и сообщил, что никто его не увольнял.

Жизнь продолжалась…

Жуткий сон коррупционера

Рассказ

Все изложенное в рассказе касается исключительно недобросовестных и коррумпированных чиновников. К честным и принципиальным муниципальным служащим это не имеет никакого отношения.

Степан Жабин к своим сорока годам достиг немало. Помимо высокой должности в местной мэрии, он имел хорошую квартиру, добротный загородный дом, престижную иномарку и еще много чего. Его материальное благополучие, успешная карьера удачно сочетались и с личным счастьем – с красавицей-женой, свившей из роскошной недвижимости уютное семейное гнездышко.

В городской администрации, куда Степан попал по распределению молодым специалистом, он за пятнадцать лет из скромного работника технического отдела дослужился до первого заместителя мэра, отвечающего за все городское хозяйство. За это время Степан усвоил особенности муниципальной службы, понял специфику взаимоотношений между чиновниками и удачно встроился в этот сложный, во многом непонятный простому обывателю механизм местной власти.

Послушный и исполнительный, он уверенно двигался вперед по служебной лестнице, поняв, что главное в его работе – не высовываться и не переходить дорогу влиятельным лицам, и не важно, откуда они: из власти или из бизнеса. Связанные между собой множеством невидимых нитей, и те и другие порой прямо указывали, какое следует принять решение.

Казалось странным, но такие качества, как профессионализм, принципиальность, а самое главное – умение разговаривать с людьми и понимать их, почему-то оказались второстепенными. В этом Степан не раз убеждался, видя больших чиновников, полностью лишенных этих качеств. Они годами сидели в своих кабинетах, а когда вскрывалась их полнейшая некомпетентность или обнаруживалось головотяпство, они с занимаемой должности уходили, но благодаря связям оказывались в другом высоком кабинете. Как говорится, их за дверь, а они в окно!

В чиновничьей иерархии Жабин хотя и не был тяжеловесом, но и мальчиком на побегушках не считался, так как мог принимать самостоятельные решения. К нему на прием шли разные предприниматели и руководители предприятий для получения разрешений и согласований, где его подпись была последней и самой главной.

Конечно, не все было в его власти; иногда палки в колеса вставляли представители общественности. Но для опытного чиновника пустить им пыль в глаза большого труда не составляло. Общественной палатой, контролирующей местную власть, руководил послушный ветеран муниципальной службы лет семидесяти. В силу возраста, он любил тишину и спокойствие, поэтому превратил палату в тихую гавань, полностью лишив ее дееспособности. Жалобы граждан на местную власть в палате, конечно, прочитывали, но разводили руками, давая понять, что ничего не решают.

В городской думе, несмотря на сопротивление отдельных депутатов, особых проблем с принятием нужных решений тоже не возникало. Жабин уже понял, что в любом деле главное – его правильно подать: что-то приукрасить, о чем-то умолчать, а при необходимости использовать и властный ресурс.

Наверное, из Жабина вышел бы неплохой артист, – настолько хорошо владел он собой в разных ситуациях. На встрече с недовольными жителями он вместе с ними возмущался и обещал сделать все от него зависящее. Однако на следующий день Жабин по-дружески общался с виновником людских бед, пил с ним коньяк и обсуждал не спорный вопрос, который уже был решен так, как надо, а совместный отдых за границей.

Правда, иногда настроение портил прокурор, вечно выискивающий что-то в работе администрации. Публично позиционируя себя жестким борцом с коррупцией, он категорически отказывался от застолий, прочего отдыха с власть имущими, стараясь везде и во всем держаться независимо.

Вместе с тем прокурор надзирал только за законностью и вмешиваться в хозяйственную и управленческую деятельность мэрии не мог. И каким бы нелепым ни было решение местной власти, – если оно не противоречило закону, прокурор был бессилен. Например, строительство высотного дома вплотную к зданию средней школы, на небольшом участке земли, без места для двора и автостоянки.

Бестолковщина полнейшая, посчитали недовольные жители близлежащих домов, обжалуя такое решение мэрии; это – коррупция, вынесли свой вердикт правозащитники. Понимал это и прокурор, но подступиться к чиновникам, формально прикрывшимся разными разрешениями, не мог. И на самом деле, земля муниципальная, за школой не зарегистрирована, поэтому мэрия вправе была ею распорядиться и передать застройщику в собственность. Это – первое, а второе – директор школы со строительством дома полностью согласна. А как ей возражать, если контракт с ней заключал сам Жабин. Вот такая простая, в отличие от шахмат, трехходовка, где возмущенные жители играли пешками, а предприниматель, построивший дом, более важными фигурами.

С таким подходом к службе Степан за несколько лет оброс нужными связями и знакомствами. Слово «взятка» он не любил, – уж больно резало оно слух, звучало некрасиво, а главное, криминально. Наиболее подходило слово «благодарность» за оказанную услугу.

Да, порой приходилось жертвовать чем-то казенным или общественным, но таковы были негласные правила, сложившиеся в его среде уже не один десяток лет. И ломать их никто не собирается, разве что придет новый губернатор и выгонит со службы грязных и нечистоплотных чиновников, невзирая на их звания и заслуги.

С ужасом представлял Жабин и тотальный контроль общественности за местной властью. «И как тогда работать? – думал он. – Ведь придется отказывать нужным людям, отчитываться перед общественностью и объяснять мотивы принятых им непопулярных решений. И если сейчас отдельных граждан можно обвести вокруг пальца, то с широкой общественностью такое не пройдет, – уж больно умный у нас народ, все видит и понимает, хотя порой и молчит. А попробуй допусти его до решения городских проблем».