Тайны российского престола. Фаворитки и их судьбы

Проведена реформа русского алфавита: введён гражданский шрифт, исключены буквы «омега», «пси», «юс малый» и «юс большой», введены буквы «э» и «я». В Москве, в Сухаревой башне, была открыта школа математических и навигационных наук. В 1703 году вышел учебник Л.Ф. Магницкого «Арифметика». Совершались географические открытия (В.В. Атласов первым составил описание Камчатки и Курильских островов). Первым архитектором при основании Санкт-Петербурга явился Доменико Андреа Трезини, первым русским художником – И.Н. Никитин, первым историком и учёным-металлургом – В.Н. Татищев, первым русским доктором медицины – П.В. Постников.

В продолжение всего XVIII века русская культура и русское искусство развивались под явным влиянием фаворитов у престола и западноевропейской культуры, однако не копируя её, а придавая ей русский национальный, часто даже народный колорит. Такой, несколько даже потешной, иллюстрацией этого может служить царствование Анны Иоанновны вместе с её фаворитом Бироном, когда при дворе было буквально засилье иностранцев, но сама императрица ходила в русском народном платье, при её дворе развлекали её традиционные русские шуты, шутихи, уроды и карлики.

Несмотря на всю нелепость двора Анны Иоанновны, где культура была такова, что её фрейлины спали все вповалку, в её царствование всё же продолжалось исследование Камчатки: была проведена Великая Северная экспедиция (Вторая Камчатская), в которой приняли участие В.И. Беринг, А.И. Чириков, С.И. Челюскин, Д.Я. и Х.Я. Лаптевы, И.П. Гмелин, С.П. Крашенинников, Ж. Делиль, Г.Ф. Миллер, В. Прончищев.

С подачи фаворита Эрнста-Иоганна Бирона в Петербурге была осуществлена испанской труппой постановка первой в России оперы «Сила любви и ненависти» (композитор Франческо Арайя). В 1738 году в Петербурге была основана Ж.-Б. Ланде (тоже благодаря фавориту Бирону) танцевальная школа, положившая начало русскому балету. Работали в те годы придворный поэт В.К. Тредьяковский, князь А.Д. Кантемир, художник А.М. Матвеев и учёные: физик Г.В. Крафт, математик Х. Гольбах.

Елизавета Петровна была большой любительницей театра, музыки, пения, и в этом её с большим энтузиастом поддерживали: фаворитка Мавра Егоровна Шепелева (гр. Шувалова) и фавориты Алексей Григорьевич Разумовский и Иван Иванович Шувалов. Разумовский обладавший красивым голосом и умевший петь весьма задушевно, благодаря чему и стал фаворитом императрицы, очень любил музыку и задавал тон во внимании двора к музыкальному искусству. Его любовь к родной Украине, к её песням и народной музыке, к её обрядам открыли при русском императорском дворе моду на всё украинское.

И.И. Шувалов, образованнейший человек своего времени, прекрасно знавший иностранные языки, особенно французский, был знаком со многими французскими деятелями искусства, выписывал вновь изданные книги и журналы из Франции, покупал картины французских и итальянских художников, был распространителем идей Просвещения в России. В 1750 году при поддержке И.И. Шувалова был открыт Ф.Г. Волковым в Ярославле первый русский театр; в 1744 году учреждена первая Порцелиновая мануфактура (ныне фарфоровый завод им. М.В. Ломоносова). Производство русского фарфора связано с именем Д.И. Виноградова, а первые образцы фарфоровых изделий – с именем маркизы де Помпадур. В 1762 году закончилось строительство Зимнего дворца по проекту архитектора Бартоломео Франческо (Варфоломея Варфоломеевича) Растрелли. В 1755 году был открыт Московский университет, первым куратором которого стал фаворит И.И. Шувалов. В царствование Елизаветы Петровны проявили себя М.В. Ломоносов, Г.В. Рихман, астроном Ж.-Н. Делиль, путешественник и историк Герард Фридрих Миллер, художники Луи Каравака и Луи Жан Франсуа Лагрене, изобретатель и механик А.К. Нартов, врач П.З. Кондоиди.

Время правления Екатерины II, Екатерининский век, носит также название «золотого века» именно потому, что в эти годы в России бурно стали развиваться просветительство, искусство, литература. Екатерина вела переписку не только с европейскими коронованными особами: прусским королём Фридрихом II, австрийским императором Иосифом II, со шведским королём Густавом III, с польским королём Августом-Станиславом, причём эта переписка не ограничивалась только политическими темами, Екатерина узнавала из их писем последние новости в моде, живописи, театре. Но о культуре, о новых веяниях в философии, искусстве, о моде в быту она в большей степени узнавала из переписки с бароном Гриммом, с Вольтером, Дидро, со скульптором Фальконе, с хозяйками аристократических салонов госпожой Жоффрен и госпожой Бьельке, с Циммерманом и другими. И Вольтеру, и энциклопедистам, и многим французским художникам русская императрица помогала материально, а её респонденты покупали за границей произведения искусства для Эрмитажа.

Много внимания было уделено Екатериной II развитию просветительства, о чём говорят: открытие в 1764 году Смольного института благородных девиц в Петербурге (с помощью И.И. Бецкого), в том же году основание Императорского Эрмитажа; открытие в Петербурге Каменного (Большого) театра (1783); открытие Императорской Российской Академии (1783) под председательством фаворитки Екатерины Романовны Дашковой (Воронцовой). По предложению Дашковой была введена в русский алфавит буква «ё»; под её редакцией создан первый толковый словарь русского языка «Словарь Академии Российской» (1789–1794).

Кроме того, в царствование Екатерины II при Московском университете в 1791 году был учреждён «Музеум Натуральной истории» (Зоологический музей).

Все эти культурные нововведения шли в ногу с нововведениями европейскими, например, когда во Франции фаворитка Людовика XIV госпожа Ментенон учредила в Париже институт Сен-Сир (институт для благородных девиц), этот факт нашёл отражение в России, где спустя несколько лет был учреждён Смольный институт благородных девиц, но с более прогрессивными целями и со своей более углублённой программой образования и воспитания. Фаворитка Людовика XV – маркиза де Помпадур, желая увековечить себя своими портретами и скульптурами, украсить свои замки, приблизила к себе самых талантливых живописцев, скульпторов, художников-дизайнеров, заказывала у них произведения искусства, в том числе и прикладного, тем самым значительно обогатила искусство новыми формами и направлениями и даже создала названный её именем новый колорит у фарфоровых изделий.

Екатерина II последовала её примеру и также заказывала свои живописные и скульптурные портреты наиболее талантливым российским и французским художникам, многих из которых она поддерживала материально.

В Австрии императрица Мария-Терезия под влиянием французских инноваций провела реформу, в которой предусматривались новшества в культуре и просвещении. И этот шаг был замечен в России.

Фавориты и фаворитки в основном были людьми образованными, способными внести вклад в российскую культуру: так, например, бывший фаворит Екатерины II Завадовский занимался просвещением, по велению Екатерины II его стараниями были открыты Казанский, Харьковский и Дерптский университеты, при Александре I он стал первым российским министром народного просвещения. Потемкин, строя на юге города, уделял внимание и учреждениям культуры в них. Ланской коллекционировал картины знаменитых художников. Даже фаворит Иван Николаевич Римский-Корсаков, певший «как соловей», если сам ничего не предпринимал, то для его пения на достойном уровне Екатерина II окружила его приглашёнными к императорскому двору итальянскими певцами, что имело большое значение для развития в России оперного искусства; Александр Дмитриев-Мамонов был любителем музыки, поэзии, сам писал стихи, много читал, особенно книги на французском языке, который он знал превосходно.

XIX век – век расцвета русской национальной культуры, «золотой век» русской литературы, великой поэзии, живописи, театрального искусства, научных и географических открытий. В конце XIX – начале XX века Россия прославилась особым всплеском, расцветом новых форм и направлений в искусстве, который получил название «серебряного века».

И это бурное развитие российской культуры было связано с фаворитизмом у престола.

А потому, естественно, возникают вопросы: отличался ли фаворитизм в Западной Европе, в частности во Франции, Англии, Шотландии, Испании, Дании, от подобного явления в России? Какие конкретно наиболее знаменитые лица стояли у трона в качестве фаворитов и фавориток как в странах Западной Европы, так и в России и как складывалась их судьба? Какова была степень влияния каждого из них на государственные дела, на развитие культуры и искусства? И каковы были особенности и различия фаворитизма у престолов стран Западной Европы и у трона Российской империи? «Всё познаётся в сравнении», а потому, чтобы ответить на последний вопрос, необходимо противопоставить и сравнить явление фаворитизма в западноевропейских государствах с таким же явлением в России, что и попытался сделать автор книг о фаворитизме у престолов Западной Европы, с одной стороны, и у престола России – с другой.

Фаворитки великих княгинь и императриц

Аграфена Фёдоровна Челяднина – наперсница великой княгини Елены Глинской

Во времена царствования Василия III (1505–1533) и правления великой княгини Елены Васильевны Глинской (1533–1538) слова «фаворит» и «фаворитка» в русской речи ещё не употреблялись. Вместо этих слов использовались синонимы «галант», «любимец» («любовник»), «любимица», «наперсник», «наперсница», «метресса», «метреска».

Великая княгиня Елена Глинская держала в своём приближении целый штат придворных, называвшийся тогда дворовым чином: несколько заслуженных верховых боярынь, боярынь-казначей, боярынь-постельниц, боярынь-светличных, боярынь-мам, кормилиц и других служительниц и служителей дворового чина. Но среди них она выделяла только одну любимицу и наперсницу, которой она могла доверять свои интимные тайны, – вдову-боярыню Аграфену Фёдоровну Челяднину, рожденную Телепневу-Оболенскую, родную сестру Ивана Фёдоровича Овчины-Телепнева-Оболенского, её фаворита-любимца.

Боярышня Аграфена Фёдоровна Телепнева-Оболенская была выдана замуж в семью бояр Челядниных, семью весьма уважаемую и считавшуюся высокородной: двое Челядниных носили при Государевом дворе Василия III звание конюшего, то есть занимали второе после Великого князя положение в государстве. Звание конюшего при Василии III имел и отец Аграфены – Фёдор Телепнев-Оболенский. Так что боярышня Аграфена Фёдоровна Челяднина считалась представительницей двух высоких и известных родов и вполне была достойна быть принятой на «верх», то есть в дворовый чин Великой княгини, ставший впоследствии Царицыным дворовым чином.

К сожалению, сведений о боярыне Аграфене Челядниной сохранилось немного, потому что в разрядных книгах того времени регистрация боярынь «верха» ещё не велась, она стала вестись начиная с середины XVI века, с Царицына дворового чина Анастасии Романовны, первой жены Иоанна Грозного. Однако мы можем предположить, что Аграфена Челяднина появилась в дворовом чине великой княгини Елены Глинской, став вдовой, потому что традиционно принимались в дворовый чин прежде всего боярыни-вдовицы. Есть сведения, что во время бракосочетания Василия III с Еленой Васильевной Глинской отец Аграфены, конюший Фёдор Телепнев-Оболенский, в силу своего чина, в том числе и свадебного, всю ночь с саблей наголо объезжал вокруг той части дворца, где помещалась великокняжеская опочивальня. Выполняя предписания свадебного чина, верховая боярыня Аграфена Челяднина со своей боярыней-напарницей всю ночь дежурила рядом с опочивальней, куда вечером от свадебного стола привели молодых, жениха и невесту. В соответствии со свадебным чином, вместе с еще тремя детьми боярскими дежурил на лестнице, ведущей в опочивальню, и её родной брат Иван Овчина-Телепнев-Оболенский (Г. Котошихин).

Еще при жизни Василия III великая княгиня Елена общалась с Иваном Овчиной-Телепневым-Оболенским: великий князь назначил его конюшим после смерти его отца, Фёдора Телепнева-Оболенского. Но помимо государственных дел, у Ивана были дела родственные: ему дозволялось приходить в теремные покои к его сестре Аграфене. Такое посещение терема мужчиною считалось непредосудительным ввиду близких родственных связей. Вполне возможны предположения, что Аграфена, зная о взаимной приязни брата и великой княгини, устраивала им свидания в своих комнатах.

Четыре с половиной года у великокняжеской четы не было детей. Но вот, наконец, родился сын, будущий первый русский царь Иоанн IV Васильевич, по отцу потомок Дмитрия Донского, по матери – потомок Мамая. Радости, как говорится, не было конца. Счастливый великий князь Василий III в честь рождения сына велел в селе Коломенском построить башню. Она и теперь стоит там на радость туристам. Встал вопрос о том, кого из верховых боярынь назначить боярыней-мамой к младенцу, великому князю Иоанну IV Васильевичу. Конечно же, только своего близкого, доверенного человека – боярыню Аграфену Фёдоровну Челяднину. Великая княгиня Елена просила мужа назначить на эту ответственную должность верховую боярыню Аграфену Челяднину, и великий князь согласился с выбором Елены.

Боярыня-мама к младенцу-наследнику назначалась только из числа верховых боярынь. В её обязанности входило следить за здоровьем и развитием младенца, за его обслуживанием кормилицей, постельницей и другими служителями дворового чина великой княгини. В те времена детская смертность была очень высокой (она и теперь в отдельных районах в значительной степени высока), поэтому роль и ответственность боярыни-мамы были особенно велики. Но и уважение к боярыне-маме в тереме тоже было большим, и её жалование было выше, чем у многих других верховых боярынь. Иногда боярыня-мама пестовала своего «ребёнка» всю его жизнь, даже после его женитьбы. Так, например, боярыня-мама Царицына дворового чина царицы Марии Ильиничны, супруги царя Алексия Михаиловича, некая Хитрово (Хитрая), всю жизнь ухаживала за царевичем Феодором Алексиевичем, даже когда он стал царём, женился на польской пани Грушецкой, она постоянно находилась в его комнатах и ухаживала за ним, больным, вместе с царевной Софьей.

Аграфена была не только любимицей Елены, она была её подругой, её наперсницей. Без неё была бы невозможна любовная связь Елены с Иваном Овчиной, которая началась, возможно, еще при жизни великого князя Василия Иоанновича.

Кстати сказать, на эту тему имеется много всякого рода полемических публикаций, в которых ставится вопрос: ввиду связи Елены с Иваном Овчиной-Телепневым был ли Иван, будущий царь Грозный, сыном Василия III или не был? В пылу этих споров никто не подумал о том, что, возможно, великий князь, отправивший в монастырь свою первую, неплодную жену Соломонию Сабурову, теперь уже знал, что причиной отсутствия детей являются не жены его, а он сам. Желая иметь наследника и не желая огласки о своей неполноценности, Василий III приблизил к себе Ивана Овчину, молодого, умного, статного, красивого, чтобы у Елены мог родиться достойный сын. А потому, зная о связи Елены с Овчиной, не только не препятствовал этому, но и держал это в глубокой тайне. Василий III Иоаннович с великой радостью воспринял рождение сына, пышно его отпраздновал, чтобы никому не позволить усомниться в невеликокняжеском происхождении младенца. Перед самой своей смертью он назначил Ивана Овчину конюшим вместо его умершего отца, чтобы конюший, который по закону должен возглавлять недавно учреждённую Боярскую думу, был бы надёжной опорой для Елены и наследника, его сына. Но чтобы не вызывать толков и зависти среди бояр, великий князь назначил в помощь Елене еще несколько ближних бояр. Василий III при этом не учёл смелости Елены в её поступках и гордой оценке своей личности как правительницы и не предполагал, что Елена в течение очень короткого времени недипломатично отстранит рекомендованных ей бояр.

Даже если кто-то из ближних бояр знал тайну рождения царевича Ивана, он не посмел бы об этом даже заикнуться: ведь великий князь признал младенца своим сыном, доказательств обратного у бояр не было никаких, да и скандал при великокняжеском дворе никому не был нужен, потому что это могло привести к великим распрям по вопросу о престолонаследии. Поэтому мудрые бояре решили этот вопрос в пользу законного царевича, великого князя Иоанна. А современные толки на эту тему слишком запоздали. Примечательно, что при жизни Иоанна Грозного ни он сам, ни его окружение, даже враги, о его незаконном рождении не упоминали. Ходили слухи о том, что у Соломонии Сабуровой родился сын, который должен был стать великим князем всея Руси в силу своей первородности, и это Великий князь знал и, возможно, переживал. Зачем же нам теперь бездоказательно возбуждать этот вопрос?

После смерти великого князя Московского Василия III, последовавшей в Москве 4 декабря 1533 года, Елена стала, по его завещанию, регентшей, правительницей Московского государства. У неё не хватило ни дипломатической осторожности, ни такта, и в помощники себе она избрала не ближних бояр, которых ей рекомендовал великий князь, а своего любимца, своего фаворита, конюшего Ивана Фёдоровича Овчину-Телепнева-Оболенского. Его она предпочла своим родственникам Глинским, даже дяде Михаилу, который возвел её на великокняжеский престол и которого она, несмотря на все его заслуги лично перед ней, заточила в темницу, где он и умер, находясь в несовместимых с жизнью условиях. Теперь уже без утайки, в открытую у неё в фаворе было два самых верных, самых доверенных человека: Иван Овчина и его сестра Аграфена Челяднина. Иван соблюдал государственные интересы Елены, Аграфена блюла, как зеницу ока, сына Елены, младенца Иоанна, будущего государя Руси. Чтобы оградить наследника Ивана от предполагаемых претендентов на Московский престол, Елена с Иваном Овчиной уничтожили всех братьев Василия III, не брезгуя никакими средствами, даже обманом. Пришлось отбиваться и от внешних врагов, желающих занять Московский престол. Так продолжалось около пяти лет, возбуждая недовольство и злость ближних бояр.

Но вот совершенно неожиданно 3 апреля 1538 года великая княгиня Елена Васильевна, с утра будучи здоровой, после полудня умерла. Есть предположение, что она была отравлена солями ртути. Этот исход можно было ожидать: народ не любил Елену, видя в ней иностранку, а стало быть, еретичку, да ещё женщину развратную, позволившую себе открыто иметь любимца (любовника). Ненавидели её и бояре, которых она отстранила от управления государством, заменив их всех Овчиной. Особенно Шуйские, всегда рвавшиеся к власти и впоследствии всё-таки до неё дорвавшиеся.

После смерти великой княгини Елены Васильевны для князя Ивана Фёдоровича Овчины-Телепнева-Оболенского и для боярыни-мамы Аграфены Фёдоровны Челядниной наступил час расплаты за любовь и фавор. Ивана арестовали, заточили в темницу, где он, в колодах, прикованный железными цепями за руки и за ноги, в скором времени умер от голода, холода и физических мучений. Аграфена была сослана в далёкий северный монастырь с суровыми условиями проживания, где и скончалась.

Так печально закончился первый опыт фаворитизма при русском Государевом дворе.

Матрёна (Модеста) Монс (Балк) – фаворитка-наперсница Екатерины I

Матрёна Ивановна Монс, в замужестве Балк, старшая сестра Анны Монс, фаворитки Петра I, дочь немецкого уроженца Иоганна Монса, виноторговца (по другим данным, золотых дел мастера), служила в качестве камер-фрау (статс-дамы) при дворе царицы Екатерины Алексеевны, а затем императрицы Екатерины I.

Она была замужем за Фёдором Николаевичем фон Балкен, или Балк (1670–1739), который имел чин генерал-поручика и впоследствии, в царствование Анны Иоанновны, с июня 1734 по 1738 год был московским генерал-губернатором.

Матрёна, которую называли также в её немецкой среде Модестой, оказалась при царском дворе не потому, что её сестра Анна была фавориткой царя (к этому времени Анна Монс была уже в опале), а по протекции членов семейства Балк, служивших Петру I верой и правдой и весьма уважаемых царём. Царица Екатерина Алексеевна знала, что Матрёна Балк родная сестра Анны Монс, однако общие немецкие корни, родной язык, обязанности Балк при дворе сблизили царицу с её камер-фрау, и Матрёна стала пользоваться расположением Екатерины, её доверенностью во всех делах и вскоре стала её подругой-наперсницей. Этому особому сближению способствовало то, что Матрёна сумела устроить своего красавца-брата Виллима Монса камер-юнкером в свиту царицы. А Виллим сумел очаровать, пленить Екатерину настолько, что она поручила ему ведение всего своего личного хозяйства: и финансов, и поместий, и дворцовых ценностей. Как и его сестра Анна, Виллим Монс стал широко пользоваться своим положением фаворита царицы Екатерины, возведённой 7 мая 1724 года Петром I в императрицы и ставшей Екатериной I. По законам фаворитизма он, как фаворит, стал беззастенчиво обогащаться за счёт своей покровительницы и брать взятки с тех, кто имел просьбы к царю, устраивая эти дела через Екатерину.

Матрёна Балк, ставшая наперсницей царицы, помогала встречаться Екатерине с Виллимом, передавая их записочки и любовные послания, при этом тщательно сохраняя их тайну. За свой «труд» она получала вознаграждение как от императрицы, так и от её фаворита. Она брала взятки и от просителей, потому что все знали, что она самая близкая подруга Екатерины, что царица не откажет ей в любой её просьбе и сумеет добиться от царя исполнения этой просьбы.

Обогащаясь за счёт своих просителей, желавших получить придворное звание, Виллим не забывал и о себе. В 1724 году, благодаря сестре и своей возлюбленной-благодетельнице, ему удалось испросить для себя звание камергера при Императорском дворе. Екатерина получила на это согласие Петра I, уже был составлен приказ о назначении Виллима Монса камергером, но царь не подписал этот документ, который так и остался лежать в царском архиве, явившись для многих историков основанием для того, чтобы считать, что Виллим Монс был камергером. А Пётр не подписал этого назначения потому, что уже ходили слухи об обогащении Монса за счёт царицыных денег и кто-то из придворных донёс ему об измене его жены и о месте её встречи с Виллимом на берегу Финского залива. Есть предание, что Пётр, привыкший считать свою Катю абсолютно ему преданной, не поверил доносчику, но решил сам проверить, правда ли это. Он один, никому ничего не говоря, подплыл на лодке к указанному ему месту и воочию убедился в предательстве Екатерины и Виллима Монса. Пётр понял, что об измене жены знал и его самый близкий друг, его «Алексашка», Меншиков. Горько было сознавать, что самые близкие ему люди, которых он считал самыми верными, оказались предателями, изменниками. Ни с кем не обмолвившись об этом ни словом, особенно с Екатериной и Меншиковым, Пётр отдал приказ проверить все дела Виллима Монса. Убедившись в казнокрадстве Монса, в декабре 1724 года Пётр, уже будучи больным, всё же пригласил камер-юнкера императрицы к себе на обед. Он мирно и даже дружелюбно беседовал с ним, угощал его, но когда Виллим вернулся домой, то был арестован по обвинению в лихоимстве и казнокрадстве, воровстве дворцовых вещей, во взяточничестве. Виллим Монс был приговорён к отсечению головы. Он был обезглавлен, и голова его, водружённая на кол, демонстрировалась людям для того, чтобы было неповадно обворовывать казну и царские дворцы. Все знали, как ненавидел царь лихоимцев и взяточников, и потому официально объявленная причина казни Монса ни у кого не вызывала сомнений.

По делу брата своего была арестована и Матрёна Ивановна Балк. Её обвинили в воровстве и пособничестве брату в хищении царской казны.

Екатерина не стала заступаться за свою близкую подругу, она сделала вид, что вообще ничего об этом деле не знает. В день казни Монса Екатерина разучивала новые танцы со своими дочками Анной и Елизаветой, была очень радостна и весела.

Пётр не стал обезглавливать Матрёну Балк. Её били батогами, а потом отправили в ссылку, в дальний северный монастырь.

Но императрица не забыла свою наперсницу-подругу.

Когда после смерти Петра Великого, последовавшей 28 января 1725 года, Екатерина I стала Всероссийской императрицей, она в том же году приказала вернуть Матрёну Балк из ссылки. Однако вернуть её в придворный мир Высочайшего двора Екатерина I поостереглась, но пожаловала свою бывшую камер-фрау (статс-даму) более высоким званием – гофмейстериной малого двора герцогини Мекленбургской Екатерины Ивановны с её дочерью принцессой Анной Леопольдовной, что не помешало Матрёне Балк оставаться близкой подругой и наперсницей императрицы Екатерины I.

Слухи о том, что Матрёна Балк якобы была казнена и что её голова вместе с головой её брата Виллима Монса была заспиртована и хранилась в подвалах царского дворца, реализованные, например, в пьесе современного драматурга А.М. Кравцова, не соответствуют действительности. Судьба фаворитки Екатерины I Матрёны Ивановны Балк (Модесты Иоганновны Монс) была определена фаворитизмом у престола Российской империи.