Чёрный плащ немецкого господина

Настоящая работа! Утренняя мечта о месте охранника казалась просто ничтожной, по сравнению с реальностью и открывшимися перспективами. А что – он и в школе и в институте был не хуже других. Звезд с неба не хватал, но никто на него никогда и не жаловался. На работе у него и благодарности и премии были, в шкафу больше десятка грамот в папке лежит.

Он огляделся по сторонам и вдруг ужаснулся. Внезапно увидел себя со стороны – опустившийся, ничем не интересующийся сорокалетний мужик, обитающий в грязной, запущенной холостяцкой норе. И в самом деле, почти бомж. Точнее, как говорили одно время, «бич» – бывший интеллигентный человек. И как он дошел до жизни такой? Надо что-то делать, и делать прямо сейчас! Сбросил плащ, снял ботинки, и с отвращением натянул изношенные спортивки и старую фланелевую рубашку, милее которой еще утром ничего не было. Руки чесались просто немедленно положить конец этому жизненному бардаку. Открыв дверь на балкон, вгляделся в темноту – где-то здесь валялся старый веник. Вот он, голубчик, грязный, в паутине. Промыв его под струей холодной воды, Павел начал выметать из углов комнаты накопившийся за долгое время мусор. Потом, не найдя никакой подходящей тряпки, намочил старую майку и вытер пыль на полках серванта и книжного шкафа. Но и этого не хватило, чтобы погасить забурлившую в нем, видимо, от жизненных перемен энергию. Пожалуй, пора и окна помыть. А завтра обязательно их заклеить, чтобы тепло не выдувало. Дернул старый шпингалет и распахнул рамы. В комнату влился холод октябрьской ночи. Ничего, свежий воздух не помеха, выветрит застоявшуюся атмосферу. Начинается новая жизнь. Положению инженера надо соответствовать.

Когда стекла заблестели, он, сам себе удивляясь, помыл еще и полы, и остатками соды, хранящейся с незапамятных времен в шкафчике ванной, вычистил туалет и ванну. В три часа ночи, порядком уставший, стал, наконец, под холодный душ. Горячую воду уже отключили. Ничего, он и холодной может помыться.

Всю следующую неделю он делил рабочее время между цехом, где изучал поэтапную сборку, и кабинетом Иннокентия, который преподавал ему азы компьютерной грамотности. Кешка оказался талантливым педагогом. В первый день, показав, что и как включать, исчез, оставив Павла одного наедине с хитроумным монстром. Разыскивать неуловимого Кешку по всему зданию было неудобно, и, пыхтя и потея, Павел читал главку за главкой самоучитель «для чайников» и осваивал азы компьютерной грамотности методом тыка. Через несколько дней занятий компьютер монстром уже не казался. Больше всего поражали, возможности интернета. Конечно, он не раз слышал о нем и раньше. Но думал, что это приспособление работает главным образом для того, чтобы переписываться, для почты, то есть. «Это, что же, я и в самом деле, могу куда угодно залезть и найти все, что мне надо? Все материалы?» – снова и снова спрашивал Кешку. «Не все, – терпеливо объяснял Кешка, удивляясь непонятливости бывшего советского инженера. – А только те, которые в интернете выложены».

– Ты давай, приглядывайся и вникай. Вникай в процесс, но и не теряй свежего взгляда со стороны, – наставлял Неверский. – Ты же инженер, и можешь увидеть то, что я со своим медицинским образованием никогда не увижу.

Павел вникал. Каждый день ровно в восемь он уже был в сборочном цехе.

– Да по тебе часы можно сверять, – пошутил начальник цеха.

– Сам себе удивляюсь, – улыбнувшись, пожал плечами Павел, – какой пунктуальный сделался! Раньше таким не был. Похоже, это ваше производство на меня так повлияло.

Шутки шутками, а работать ему и в самом деле, было интересно. Уходил, когда не оставалось никого, кроме охранника.

Знакомясь с чертежами и схемами, понял вдруг, как всего этого ему не хватало в последние годы. В процессе работы он нашел еще одну нестыковку, которая тормозила процесс сборки, и могла быть причиной частых поломок «Диагностика». Кроме того, придумал вдруг, как его усовершенствовать, процесс этот. В троллейбусе ехал и вдруг понял, что к чему. Как озарение явилась одна очень оригинальная мысль. Которой осторожно поделился с Неверским, специально подстерег того утром в коридоре. Тот в Пашкины расчеты и объяснения вникать на ходу не захотел, спешил, сказал, что снова уезжает в один из своих филиалов.

– Ты, вот что, изложи мне все это в письменном виде, а я по дороге посмотрю, – сказал он.

– Похоже, у тебя вся жизнь дорога, – пошутил Павел.

– А ты что, думал, у бизнесменов деньги в саду на деревьях растут? – приподнял брови Неверский. – Пашу, как вол, – пожаловался.

Павел хотел сказать, что вот и он тоже в последнее время только о работе думает, но вовремя прикусил язык. Пригласив его работать, Неверский, тем не менее, приятелем не стал. Никаких разговоров о старых временах, никаких воспоминаний. И правильно – таких, как Пашка, школьных знакомых у Неверского полгорода. Что же, всех в друзьях числить? Он поднялся, а Пашка остался внизу. Пашка все правильно понимал и держал дистанцию. Но и подобострастия не выказывал, нечего расстилаться. Поэтому он просто протянул папку, расчеты и описания были при нем, составлял до глубокой ночи, и утром уже на работе еще раз все просмотрел на свежую голову. Захочет Неверский, ознакомится, а забудет или не захочет посмотреть, Павел убиваться не будет.

Но Неверский посмотрел. И вернувшись через несколько дней из командировки, сразу же позвонил Павлу домой.

– Идея и в самом деле интересная. Я тут рассказал о ней одному зубру из института точной механики. Он говорит, очень оригинальное решение. Так что зайди завтра, обговорим, как лучше внедрить его в производство. Молодец… – в голосе Неверского звучало уважение.

Следующее утро Павел провел у Неверского, разъясняя детали своего проекта, после чего отправился в цех. Спускался по лестнице в самом прекрасном расположении духа, когда сверху, перегнувшись через перила, его окликнула секретарша Наташа: Алексей Иванович просит вернуться.

В кабинете помимо Неверского уже сидел его зам, Бакатин. Почему-то он с первого дня знакомства был Павлу неприятен. Неестественный какой-то. При встречах вроде бы как посмеивается, а взгляд все равно остается неприятным, смотрит, как будто ощупывает.

– Тут такая ситуация возникла, – скороговоркой произнес Неверский, перебирая какие-то документы в красной папке. – Не хотел тебя вовлекать, поскольку это не входит в твои обязанности инженера, но как говорится, не в службу, а в дружбу, не мог бы выручить? Факс пришел из «Фармы», требуют срочно забрать товар из Будапешта. А у нас в отделе сбыта и доставки на сегодняшний день все, как назло, по командировкам разъехались. Вообще-то, аптеками у нас Иван Сергеевич занимается, – кивнул на заместителя, – но…

– Я бы и поехал, – вздохнул Бакатин, – но как раз в эти дни не могу. Делегацию немцев ждем, нужно марафет навести. Документы подготовить. Просто безвыходное положение…

– Из «Фармы»? – Павел наморщил лоб, пытаясь сообразить, о чем идет речь.

– Ах да, ты же не в курсе. Это фирма такая, международная, лекарствами занимается, – пояснил Неверский, продолжая копаться в бумагах. – И куда я этот факс дел? А вот, нашел. Так вот, у нас сеть собственных аптек, для которых мы закупаем лекарства. В разных местах, в том числе, время от времени, берем и у этой самой «Фармы». Надо съездить к ним в качестве экспедитора, – он мельком взглянул на Павла.

– Ничего сложного, – подхватил Бакатин, – там встретят, отвезут куда надо. Всей-то работы – подписать бумаги, подтверждающие, что лекарства получены. И вернуться, естественно, с грузом.

Проехаться за казенный счет за границу, да еще в качестве главного представителя! Здорово было бы… Но было одно «но».

– Я, конечно, с радостью бы, – с сожалением сказал Павел, – только я…

– Не волнуйся, не один поедешь, – поднял руку Бакатин. – Но в качестве главного представителя. Туда на поезде, ну, а оттуда прийдется ехать на одном из грузовиков. Загранпаспорт имеется?

– Об этом я как раз и хотел сказать. Я же в почтовом ящике работал. Невыездной, – признался Павел.

– Был невыездной, – уточнил Бакатин. – Давай срочно фотографируйся. Сделаем тебе загранпаспорт.

Неверский взглянул на зама.

– Успеем? А виза?

– Раз надо, значит, сделаем, – усмехнулся Бакатин.

– Вот и отлично, – кивнул Неверский, снова зарываясь в бумаги и давая понять всем своим видом, что аудиенция окончена.

Бакатин повернулся к Пашке.

– Иди к секретарю, Наташа скажет, что делать и оформит тебе все документы.

Дальше все было как в сказочном сне. Через несколько дней Павел сидел в мягком вагоне фирменного поезда и смотрел в окно на перрон, все еще не веря, что едет в Будапешт. И не просто так, а по важному поручению. Во внутреннем кармане в новеньком бумажнике лежала, грея душу, солидная сумма командировочных в иностранной валюте. Господи, да кто бы мог поверить в такое – всего две недели назад он шел наниматься в сторожа, а сегодня его самого охраняют, как ценную личность! Он покосился на соседнюю полку, где спал богатырским сном, похрапывая, Николай. Ну, положим, Николай не его лично охранять будет, а ценный груз, за которым они и едут, но все равно приятно.

На вокзале их встретил хмурый лысый мужичок хорошо за пятьдесят. Представитель компании.

– Михаил, – представился, не подавая руки. – Мне поручили отвезти вас в офис.

И развернувшись, быстро потопал к автомобильной стоянке. Не очень-то разговорчивый.

– Из эмигрантов, ясное дело, – тихо констатировал Николай, пока они шли следом. – Сбежал, видно, в свое время, а потом понял, что зря. Ничего ему и тут не обломилось, раз баранку на дядю крутит. Такие на бывших соотечественников волком смотрят. Таким везде плохо, и дома плохо было, и тут невезуха.

Павел хотел было спросить, откуда у Николая знание таких тонкостей закордонной жизни, но не успел, подошли к машине, расселись и покатили, в полном молчании.

Но ничего не могло испортить праздничного настроения. Мало ли какие обстоятельства в жизни этого Михаила. Может быть, голова у человека болит после вчерашней пьянки. Вот ему и плохо. А Пашке очень даже хорошо. Он жадно вглядывался в незнакомые улицы, красивые дома, мелькавшие за стеклом. Жаль, что только один день у него на Будапешт, вечером их машины выезжают обратно. Ничего в этот раз он не успеет посмотреть. Но в нем росла непонятная, но твердая уверенность, что это не последняя командировка. Что он еще погуляет по этим самым за границам.

Вернулся он в пятницу рано утром и, хотя ночь почти не спал, – какой там сон в дороге – тут же отправился на работу. Доложить Неверскому, что задание выполнено, три машины лекарств доставлены в полном порядке и точно по расписанию. Да и вообще, рабочий, все-таки, день.

Несмотря на ранний час – было только половина восьмого, – Неверский уже был в своем кабинете и, казалось, ждал его. Усадив Павла на диван, он быстрыми шагами начал мерить свой кабинет, задавая один вопрос за другим.

– Значит, все прошло гладко? Таможню как проходили? Без задержек? Документы смотрели, машины?

Просто забросал вопросами.

– Документы смотрели, а машины нет, – сказал Павел.

– Без досмотра пропустили? – не поверил Неверский, останавливаясь перед ним. – Вообще, что ли, не смотрели? – переспросил.

– Вообще, – кивнул Павел. – Ночь же была. Устали, наверное.

Неверский посмотрел на него странным долгим взглядом, потом, наклонившись, похлопал по плечу.

– Ты тоже, похоже, устал. Можешь идти домой, отсыпаться. Даю день на отдых.

– Да я поработаю до обеда, – не согласился Павел. – Хочу посмотреть, что они в цеху без меня сделать успели.

– Ну, посмотри-посмотри, – Неверский, успокоившись, сел за стол. – Только, думаю, что ничего сверх обычного они не сделали. Слушай, а какие у тебя планы на завтра?

Никаких планов у Павла не было, разве что отоспаться после поездки, но об этом и говорить не стоит, если есть срочная работа. Но Неверский поработать не предложил. А сказал совсем другое.

– Приходи на обед. О своей поездке расскажешь. Бакатин будет и директор нашего филиала из Новосибирска. Заодно дом покажу, с женой познакомлю.

Приглашение было неожиданным и, чего скрывать, приятным.

7

Дом Неверского стоял в престижном районе. Высокий трехметровый забор скрывал от посторонних глаз мощеный фигурным камнем двор, все еще зеленую, несмотря на первые заморозки, лужайку с круглым бассейном под голубыми елями. Из-за куста выдвинулся огромный пес и тихо зарычал, когда Павел двинулся к дому следом за хозяином.

– Тихо, Рекс! Свои, – шуганул его Неверский, пропуская Павла вперед. Они поднялись по ступеням и вошли в холл, каких Павлу еще не приходилось видеть. Это была не просто большая прихожая, как в обычных домах – это был средних размеров зал, весь отделанный мрамором. Белый мрамор на полу, две мраморные колонны, хрустальная люстра и лестница с мраморными же ступенями. Раздвижные двери, ведущие вглубь дома, были украшены витражом. Переступив порог, Павел слегка затормозил. Необычная обстановка подействовала. Было бело как в царстве Снежной королевы. Он беспомощно огляделся, не решаясь ступить дальше.

– Чего отстаешь? – удивился Неверский, оглянувшись.

Хорошо Неверскому, он городскую грязь не месит, у него и туфли чистые.

– Пошли, – улыбнулся хозяин. – Топай, не стесняйся. Ну, наследишь немного, вытрут.

Павел взглянул на свои грязные ботинки.

– Может, все-таки мне лучше разуться?

– Даша! – крикнул Неверский повелительным тоном. В то же мгновение откуда-то из-под лестницы материализовалась невысокая женщина средних лет в белом переднике.

– Даша, возьмите у гостя плащ, дайте тапочки и помойте ему ботинки.

От последнего распоряжения Павел пришел в ужас.

– Не надо! Не надо мыть ботинки. Я сам…

Неверский засмеялся.

– Не надо – так не надо. Дайте ему тапочки, Даша.

Бросив мимолетный взгляд на его ноги, Даша исчезла, чтобы через мгновение появиться снова – с новенькими тапочками в руках. Как раз его размера. Как только угадала? И откуда они здесь, сорок шестого размера? Похоже, для гостей у них целый шкаф запасной обуви, все размеры. Он снял плащ и неловко сунул в руки горничной, которая тут же его куда-то унесла, потом разулся, поставил ботинки у входной двери и, вздохнув, последовал за Неверским. Нет, он никогда бы не согласился жить в таком доме со спортивным залом вместо нормальной прихожей, да еще с прислугой! Чтобы чужой человек день и ночь наблюдал за его личной жизнью? Это же с ума сойти можно, такое напряжение.

Следующая комната была еще больше мраморного холла. Гостиная, наверное. В огромном камине горели дрова, одна из стен была стеклянной. За ней просматривался осенний сад. Еще одна витражная дверь. И еще одна, поменьше в углу… в таком доме запросто можно заблудиться. А диван какой! Ну, просто из каких-то королевских апартаментов. Посреди комнаты был накрыт стол. Такого стола Пашка даже в ресторане не видел. Посреди закусочного великолепия цветы в низких вазах, свечи – пока еще не зажженные – в причудливых подсвечниках, белые, пока еще пустые, тарелки, сверкающие бокалы и рюмки. Похоже, его ждет шикарный обед.

Из одного из кресел, стоявших перед включенным телевизором, наверное, с метровой диагональю, поднялась женщина, которую он вначале и не заметил. Глубокие были кресла.

– Павел, наш новый инженер. А это Элеонора, моя жена, – скороговоркой представил их друг другу Неверский.

Рассматривать жену шефа было неприлично, но и мимолетного взгляда оказалось достаточно, чтобы оценить ее пышные формы, темные волосы и огромные черные глаза. Похожа лицом на восточную красавицу. Прямо-таки Нефертити, только поупитаннее. Элеонора руки не подала, только головой кивнула и тут же заспешила к двери.. Не очень, похоже, приветливая у Неверского жена. Или очень занятая. Такой стол накрыть, да обед приготовить, пусть даже и с помощницей этой, Дашей, не шутка. Наверное, и мясо будет.

– Посиди пока. Телевизор посмотри, – сказал Неверский и тоже исчез.

Павел остался в гостиной один. Рано пришел, наверное. Стол накрыт – он посчитал приборы – на пятерых, а никого из гостей пока нет. От нечего делать принялся рассматривать картины на стенах. Изучив огромное безымянное полотно над камином, изображавшее яхты в заливе, перешел к следующему, с надписью «Цветение миндаля в Бельбекской долине», потом осторожно опустился в мягкое кресло, где до этого сидела жена Неверского, и стал смотреть телевизор. Шла какая-то музыкальная передача, то и дело прерываемая рекламой. Хорошо бы на таком экране какой-нибудь хороший фильм посмотреть. У Пашки телевизор отечественного производства, старый, к тому же, цветопередача хреновая, сколько не настраивай, все равно цвета неестественные. Нежно затренькал звонок и через минуту, сопровождаемый хозяином, в гостиной появился еще один гость. Крепкого сложения, в отличном темно-синем костюме с галстуком.

– Вот это и есть наш новый инженер, о котором я тебе говорил, – произнес Неверский, указывая на Пашку. – Надеюсь решить некоторые проблемы с его помощью. Классный спец!

Пашку так еще никто не характеризовал. Он почувствовал, что краснеет – от удовольствия. Вошедший внимательно, даже как-то слишком внимательно, посмотрел на «классного спеца». Потом протянул руку.

– Александр Петрович. Директор новосибирского филиала. – Рука цепкая, жесткая. – А кто вы по своей основной, так сказать, специальности?

Пока Пашка отвечал, звонок опять зазвонил, сообщая о прибытии новых гостей.

– Жена не смогла, – услышал Павел голос Бакатина.

– Не смогла или не захотела? – с усмешкой поинтересовался Неверский.

– Ну перестань… В самом деле, простудилась, температурит. Ездила со своими подружками в горы, ванну молодости принимать. Вот и омолодилась. Лежит третий день. Хочешь, наберу, сам услышишь, какой у нее голос!

– Ладно, ладно, – не оправдывайся…

В течение всего обеда, пока гость из Сибири, Неверский и Бакатин говорили о сибирской охоте, продажах лекарств и аппаратуры, и прочих неизвестных Павлу вещах, Элеонора не проронила ни слова. Почти не поднимая глаз, вяло ковыряла вилкой салат в тарелке. Странная какая-то. Может, вообще, немая? – подумал он, взглядывая украдкой, время от времени, на хозяйку. Ни с кем ни слова – ни полслова. Ладно, он в этом доме впервые, но и директора филиала она-то знает. Впрочем, остальные, занятые разговором, не обращали никакого внимания на ее молчание. Как и Неверский. Поссорились, что ли? Или принято у них так? Чужая семья – потемки. Впрочем, и сам Павел тоже почти не участвовал в разговоре, поскольку был не в теме. Сначала ощущал от этого некоторую неловкость, но после первого бокала почувствовал себя комфортнее. В самом деле, никто не виноват, что он не может участвовать в разговоре. Он новый человек в их коллективе. Спасибо, что вообще пригласили. Обед был вкусным, вино прекрасным, – чего еще желать? Поев, он слегка осоловел, а еще после пары бокалов, глядя на яркие языки пламени, лижущие поленья в камине, совсем расслабился.

Встав из-за стола, Неверский повернулся к нему и извинившись, сказал, что ему надо срочно переговорить с Бакатиным и Александром Петровичем наедине по нескольким важным вопросам. Павел не обиделся – надо так надо. Он знал свое место и в фирме и в этом доме.

– Но ты не вздумай уйти, – предупредил Неверский. – Посиди пока, выпей еще чего-нибудь. Дом посмотри. У нас и зимний сад есть. Элеонора покажет. Я быстро переговорю, и мы продолжим о твоем изобретении.

Неверский, Бакатин и директор ушли, оставив Павла наедине с Элеонорой.

– Сигарету? – подала она, наконец, голос.

– Не курю, – ответил Павел, и сам удивился своему ответу. Потому что курил. Правда, в последнее время не больше двух-трех в день – решил окончательно, что пора бросить. Дорогое удовольствие. Да и не улыбалось как-то умереть от рака легких.

– Тогда пройдем в зимний сад, – Элеонора поднялась и, направляясь к двери неверным шагом, жестом пригласила его следовать за ней. И тут он понял, откуда такое сдержанное поведение за обедом. Судя по походке, дама хорошо наклюкалась. И сделала это, видимо, еще до обеда, поскольку за столом пила не так уж много, только вино и только вместе со всеми.

Зимний сад располагался на огромной, крытой стеклянными рамами, террасе. Окна во всю стену смотрели в сторону соснового леса. Низкие тучи сыпали мелким дождем на последнюю листву на деревьях, на унылые ели, а здесь было светло, тепло как летом, нежная зелень, цветы вокруг. Просто рай. Элеонора подошла ближе и стала рядом, благоухая духами, как цветущий куст. За столом Павел этого запаха не чувствовал. Похоже, пока он глазел на все эти лианы и лимоны, успела надушиться. Постояв немного молча, Элеонора вдруг положила ему руку на плечо и, поглядывая сбоку, сказала:

– Люблю осень. Красивый отсюда вид, правда?

– Красивый, – согласился, не зная как реагировать на эту руку на плече. Точно, выпила лишнего. А надушилась сверх меры, чтобы не чувствовалось запаха спиртного. Только все равно слышно. Ему захотелось как можно скорее убрать руку Элеоноры. Что Неверский скажет, если вдруг зайдет?

– Он не зайдет, – словно прочитав его мысли, произнесла Элеонора. – Они теперь не меньше двух часов будут обсуждать свои темные делишки. Ты в этой компании недавно, а я их хорошо знаю. Но ты, ведь, никуда не торопишься? Хозяин велел ждать.

Ему не понравилось это «хозяин», и тон ее не понравился. Прозвучало так, словно он собака, которой дали команду «сидеть». Кольнуло острое чувство неприязни, и он слегка пошевелил плечом, жестом требуя, чтобы она сняла с него руку. Бестактная, все-таки, у Неверского жена. Нахмурившись, он продолжал молча изучать осенний пейзаж за стеклом.

– Не обижайся, это шутка. – Элеонора убрала руку.

Тихо засмеявшись, приспустила бретельки платья, и прижалась к нему большой обнаженной грудью. Это было так неожиданно, что Павел потерял дар речи. Что было потом, он бы и лучшему другу не рассказал. Ситуация окончательно вышла из-под контроля…

Потом, как ни в чем не бывало, они сидели в белых кожаных креслах в гостиной и, в ожидании Неверского и его гостей, пили чай из тонких фарфоровых чашек. Опять же, молча. Без единого слова. Украдкой наблюдая за Элеонорой, Павел спрашивал себя, не приснилось ли ему то, что только что произошло? Может, слегка переборщив с вином, он просто вздремнул у камина?

Прошло еще не меньше получаса, прежде чем Неверский и Бакатин, проводив сибирского гостя, снова присоединились к ним. Элеонора поднялась, чтобы принести и им чая.

– Ну, что, не скучал тут? Посмотрел дом? – рассеянно поинтересовался Неверский, усаживаясь в кресло рядом. – Понравился?

– Замечательный, – торопливо кивнул Павел.– Я таких домов еще не видел.

– Кучу денег в строительство вложил. Для семьи строил, для детей. Думал, вот построю, налажу бизнес и заживу тихо и спокойно. Да только зря старался, – Неверский махнул рукой.

– Почему это? – удивился Павел.

– Сам, что ли, не видишь? Мотаюсь туда – сюда. А если и здесь, то все равно целый день на работе. Бизнес это бизнес. Да и семьи-то уже, по сути дела, нет.

Павел оглянулся на Элеонору, которая несла поднос чашками.

– Как это – нет?

– Дочь в Лондоне в частной школе учится, а сын в Шотландии, в школе бизнеса, – объяснил Неверский. – Непонятно только, чему он там обучается. У них там, на Западе, в бизнесе свои правила игры, а у нас здесь свои. Вернутся дети, их, что, заново обучать?

Зачем же ты их туда послал, завертелся вопрос у Павла на языке. Но произнести его вслух он не решился. Не его это дело, в конце концов.

– Впрочем, скорее всего, они и не вернутся, – угрюмо продолжил Неверский. – К моему делу с их стороны никакого интереса не наблюдается. Так что дети как будто есть, но, в то же время, их как будто и нет, – подытожил. – Скорее всего, в этой самой Англии останутся. Дом у меня под Лондоном…

Помолчали. Что мог сказать Павел? У него не было ни бизнеса, ни детей, ни дома под Лондоном. Некоторое время он смотрел на огонь, а потом вдруг совершенно неожиданно для себя произнес:

– А я бы, если бы пришлось выбирать, поехал бы в Германию. Кельн замечательный город.

– Почему именно Кельн? Ты, что, там был? – удивился Неверский.

– Я? В Германии? Нет, конечно, – пришел в себя Павел, с трудом оторвав взгляд от огня. В самом деле, что за идиотские фантазии? – Читал много. И фильмы смотрел.

– А почему бы тебе туда и не съездить, и не посмотреть этот Кельн в натуре? – пожала плечами Элеонора, подавая мужу чай. – Я в Германии раз десять, наверное, была, но вот в Кельне никогда.

– Какое упущение! – насмешливо бросил жене Неверский и повернулся к Павлу. – Ладно, давай пройдем в кабинет, объяснишь нам с Иваном Сергеевичем еще раз, что там надо менять при сборке. И во что это фирме выльется.