Тим Ясный

– Нет. Вы скажите все, что в вас есть плохого. Я пойму, я приму. Только скажите, а не то я останусь той же беспомощной птичкой, запертой в клетке мечтаний.

– Ладно. Во-первых, я атеист.

– Вы за новую власть? – спросила героиня.

– Да. Я считаю, что наша жизнь сильно устарела. Нам пора избавляться от оков привычек и обрядов. Нам пора жить свободно. Всем пора жить свободно. Вы понимаете, что ваши предки, да и мои предки веками эксплуатировали ни в чем не повинных людей? А почему? Да так повелось бить и унижать бедных, вот и продолжаем. А то, что они сделаны из той же плоти и крови, что и дворяне-белоручки, никто не берет во внимание. А религия во всем потакает помещикам: мол, грех на хозяина жаловаться, человек должен страдать, и ему где-то там на небесах зачтется.

– Вы правы, – девушка расплакалась. Она понимала, что говорит Марк, но ее привычки и догмы разжигали ненависть к словам героя.

– Простите, как вас зовут? – спросил юноша.

– Лариса. А вы не помните даже моего имени?

– Нет. К сожалению, не помню. Вам достаточно моих мыслей?

– Нет. Говорите. Я должна знать все.

– Я ценю только истину. Я не признаю лжи и масок. Я предпочитаю видеть людей насквозь. Без украшений одеждой и лоском манер. Вы сейчас сидите рядом со мной такой естественной. Мне это нравится. Мне все равно, чистые ли у вас руки, главное, чистая ли у вас душа.

– Это прекрасно. Я как раз сегодня так естественна, даже до неприличия.

– Не бойтесь. Мне это только приятно. Я не знаю, что еще сказать про себя.

– Если это все ваши недостатки, то… – Лариса задумалась.

– Что? Вы разочаровались во мне? – герой смотрел в заплаканные глаза девушки и понимал, что она не сможет этого сказать, ведь не привыкла быть настолько откровенна с незнакомыми людьми.

– Я, я, – гостья терялась в словах и не могла выдавить из себя что-то внятное.

Она зарыдала, а Марк подошел к ней и прижал к себе. Лариса была такой нежной, ее женственная стройная фигура манила к себе, растапливая сердце сурового реалиста-правдоруба.

“Неужели судьба? – думал юноша, – Она не в моем вкусе. Она… а что она? Что я о ней знаю? за что клею ей на лоб штамп изнеженной особы? Если она пришла ко мне в таком виде, сама, значит, она уже не так плоха.”

Герои простояли в этом странном положении статуи около минуты, прежде чем хозяин дома разорвал объятия гостьи под предлогом чая.

Он налил себе и ей чашечку горячего напитка. Девушка успокоилась, и герои продолжили разговор уже на другую тему.

Марк рассказал о своем главном хобби – письме. Лариса была поражена тем, что ее ку мир не просто красив, но и талантлив. Он зачитал ей несколько стихов, но она вопреки ожиданиям заявила, что они слишком грубы и сложны в понимании.

Но Марк знал, что его стихи как раз понятны всем, кто умеет думать, но она просто не хотела понимать смысл его пропагандистских революционных стихов.

– А у вас есть стихи о природе или скажем, любви? – спросила она.

– О природе есть, но он мне не нравится. А про любовь я не писал. Чтобы написать о любви, надо любить. А я никогда в своей жизни не любил женщину так, как это описывают романтики. Я не романтик. Я реалист. И оптимист, конечно. Я всегда смотрю на все с лучшей стороны, что конечно не дает права закрывать глаза на проблемы и темную сторону того или иного явления. Соглашусь, и у революции есть масса минусов. Моя семья, да и ваша семья это хорошо прочувствовала, но все же плюсов больше. Просто это надо осознать и верить в то, что поступаешь правильно.

– А как же бог? Я все могу понять, но не это. Как можно не признавать очевидного?

– А вы его видели? Говорили с ним? Или может живете с ним в одном доме? – с насмешкой и осуждением произнес юноша.

– Нет. Но я чувствую его присутствие. Бог есть. Он всех нас видит и слышит.

– Правда? Тогда почему я еще жив? – удивился герой.

– Наверное потому, что вы заслуживаете жизни. Он ждет, пока вы покаетесь и поверите в него.

– Да? Вот тебе, а не покаяние! – Марк показал фигу в потолок, – видишь? Боженька, тоже мне!

Лариса вновь зарыдала и упала под стол. Березин понял, что наговорил и наделал лишнего, но ведь это была правда. Она же сама попросила рассказать про все его минусы.

Вот он и рассказал.

***

Лариса вскочила с пола и побежала прочь. На пороге она сказала:

– Прощайте. Может быть мы еще встретимся, но я больше не буду смотреть на вас так, как полчаса назад. Вы разбили мне сердце!

– Вы сами влюбились в меня, я лишь станцевал с вами свой первый танец! – окликнул Марк девушку, но она уже скрылась за дверью и побежала на улицу.

Юноша видел из окна, как она убегала вся в слезах.

“Разве я виноват? Что я сказал? Что не признаю бога? Таких сейчас полно. Не зря ведь мы побеждаем над консерваторами,” – подумал герой.

Глава 5 Грех на душу

Встреча с Ларисой осталась в памяти юноши как страшный мимолетный сон. Но совесть все-таки начинала мучить Березина. Это было его особенностью: он не мог долго терпеть раздора с кем-то, принимал вину на себя и первым приходил извиняться.

Но тут ситуация была очень непростой. Парень формально был виноват только за свой хулиганский жест и свое обращение к всевышнему. А за остальные слова он не несет вины.

Нельзя же винить человека за его мировоззрение. Он таким вырос, его таким воспитали. Правда атеизм в Марке развился сам, но не только ведь по его персональной воле. На это повлияло общество и обстоятельства.

Но Марк мог бы и не упускать такой хороший шанс познакомиться с девушкой, которая, к тому же, без ума от него. А может и плохо, что без ума. Все-таки герой ценил в людях разум и рациональность в поведении. А любовь, тем более такой порыв страсти и чувств не мог продолжаться долго. А зачем Марку были нужны кратковременные отношения?

Сюда можно добавить стихотворение, которое Марк написал через несколько дней после встречи с Ларисой:

“Страсть как бенгальский

Огонь,

Быстро сгорает –

И чувства вон.

Любовь же как пламя

Свечи,

Долго греет

Две близкие души.

А дружба как лампа

Накаливания,

Долго греет она

Без таяния.

Поэтому цените

Друзей,

А не страстно влюбленных

Людей!”

Надо заметить, что стихи Марка писались и произносились по-особенному. Одна строчка делилась на две, а в том месте, где она прерывалась, следовало ставить паузу. Таким образом Тим Ясный имел собственный ни на что не похожий стиль стихосложения.

***

Марк долго не мог отойти от странного и тяжелого разговора с Ларисой. Часто, идя по улице, герой оборачивался. Ему казалось, что девушка стоит рядом и ищет в толпе его взгляд. Иногда ему мерещился силуэт Ларисы, но он не придавал этому особого значения, принимая это за остаточные явления от пережитого потрясения.

Но все же в какой-то момент юноша решил прийти к Ларисе и извиниться. Он помнил, что она живет на Большой Тверской. Но она длинная, и искать девушку будет так же сложно, как когда-то было ей искать Марка.

***

Березин еще утром купил коробку с хорошими пирожными, после обеда он надел шляпу и вышел на улицу в этот промозглый мартовский день.

Герой шел долго по улице и спрашивал у прохожих, не знают ли они девушку с серебристыми волосами по имени Лариса.

Но никто о ней не знал. Самое обидное заключалось в том, что парень даже не знал ее фамилии. Почему он был так невнимателен на первом балу?

Пройдя почти до конца улицы, герой уже разочаровался в поисках, но вдруг заметил на крыльце одного из подъездов старого облезлого дома пожилую на вид женщину. Она плакала и вздыхала, иногда переводя взгляд в небо. Сначала юноша хотел подойти к ней и задать стандартный вопрос про Ларису, но потом решил, что не стоит тревожить бедную женщину.

Он лишь подошел поближе, как будто изучая табличку с номером дома. Из неразборчивых междометий и всхлипов Березин смог расслышать: “Что ж ты, девочка моя? Зачем повелась на этого безбожника? Зачем перед Господом богом унизилась? Не пустят тебя в рай, Ла… Ларисочка”.

“Ларисочка?! – Марк аж закашлялся, – Что? Она мертва?”

Герой понял, что пора ему уходить, пока его не обвинили в том, чего он не совершал, но было поздно. Женщина обернулась и спросила у парня ненавязчивым тоном:

– Вам кого надо? Что вы тут стоите?

– Никого. Я ошибся домом.

– А что это у вас, сударь в руке? Никак подарок кому-то? – зацепилась женщина, постепенно напрягая тон.

– Да. Простите, а что у вас случилось? Может вам помочь? – постарался сгладить обстановку герой.

– Дочь моя, царствие ей небесное, руки на себя наложила. Из-за дурака одного. Влюбилась в него по уши с первого взгляда. Пришла к нему недавно, а он, – женщина вздохнула, – а он оказался таким гадом! В бога не верит, верит в коммунизм! Дурак одним словом! А еще из дворянских кровей!

– Ужасная история. Хотите, возьмите пирожные. Может вам от этого хоть немного легче станет? – предложил юноша.

– Спасибо, – мать Ларисы взяла подарок, – только мне это никак не поможет. Мне бы найти того гада, что мою кровиночку со свету сжил, да придушить.

– Держитесь. Бог вам в помощь, – сказал специально Марк, чтобы прикинуться “своим”. Он развернулся и хотел пойти прочь.

– И вас бог храни. Стойте, я вас где-то видела! – заявила женщина, – а вы случайно не из дворян?

– Из них из самых. Мы могли видеться на балу или еще где-то. А теперь, простите, мне пора.

– Точно. На балу! – ахнула мать Ларисы, – точно. Это не вы случайно с моей Ларисочкой вальс кружили?

– Не помню такую. Мне вообще балы не нравятся, – Марк понимал, что ходит по острию ножа. Сердце забилось, в глазах начинало мутнеть.

“Пора идти” – понял Березин.

– Помнишь, гад. Помнишь! Это ты и есть тот самый Марк Львович, – воскликнула женщина.

– Нет, что вы, прости господи, я не мог! Что вы? Я не Марк П-петрович или как вы его назвали, – пытался отговориться юноша.

– Да он самый. Я-то тебя помню! – стала наезжать мать Ларисы, – Ну Господь тебе судья. Не буду грех на душу брать, а то бы покончила с тобой. Но помни: молиться тебе на смертном одре долго-долго. Тебя кара настигнет и никакое красное знамя тебя не спасет! И пирожные свои забери! – женщина кинула в Марка коробкой, но он увернулся и побежал.

“Что я наделал? – с горем и стыдом подумал Березин, – как так? Как она смогла наложить на себя руки из-за меня? Неужели можно с первого взгляда приковать себя навеки к одному человеку? А вдруг это была любовь всей моей жизни? Хотя что за глупости? Полюбил бы я эту верующую? Но все равно. Как жаль. Загубил невинного человека”.

Придя домой, Марк налил себе коньяку, который стоял за стеклом в шкафу скорее для декора, ведь в его семье пили мало, и налил себе хороший стакан. Выпив, он лег на кровать, и глазах все потемнело…

Глава 6 Творчество

Проснулся Марк в самом поганом настроении. Он не знал, что теперь делать с фактом доведения до самоубийства несчастной девушки. Хоть оно и не было доказано, но совесть героя этого и не требовала. Юноша чувствовал себя виновным в случившемся.

Если бы Марк был верующим, он бы пошел в храм и стал бы долго молиться во искупление своего греха. Но он был реалистом и “человеком нового поколения”, как он сам себя называл, поэтому в таком случае он бы мог разве что пойти в милицию и признаться в преступлении. Правда тогда бы за ненадежностью улик дело закрыли, а парня скорее всего отправили домой, или что хуже, на лечение в психиатрическую клинику.

Такой путь Марк не стал выбирать. Он решил отвлечься от проблемы и сел за написание повести. Ее сюжет был в скором времени прописан в дневнике молодого писателя по главам, он хорошо продумал все детали и приступил к работе.

Повесть шла хорошо. Язык пера, что называется, “не заплетался”, мысли выстраивались в предложения, а предложения в страницы нового произведения.

Надо заметить, почерк у Березина был своеобразным: наклон вопреки привычным канонам письма был в левую сторону, хотя он писал правой рукой. Да и буквы были не похожи на привычные их изображения на бумаге другими людьми. Так букву “ж” он писал как три палочки, а “х” именно так, как и в печатном варианте.

***

Надо сказать, 1918 год стал для Марка, то есть для Тима Ясного важной датой.

Во-первых, была проведена реформа языка. Из письма были изъяты такие буквы как “i” и “ѣ”. Также в конце слова на твердую согласную перестали писать “ъ”. Но изменениям подверглись и такие случаи: вместо “синяго” или “чистаго” стали писать “синего” или “чистого”. Но не буду вдаваться в подробности орфографии начала ХХ века.

Так вот, эта реформа затронула писателя как никого другого. Теперь приходилось переделывать написанные страницы новой повести, а также учиться по-новому писать, иногда даже переделывать привычные рифмы. Например, вместо “ея книг” теперь было положено писать “ее книг”.

Четверостишие из одного стихотворения пришлось переделать:

“Нам от церкви ничего

Не надо,

Мы не читаем

Книг ея,

И истории о рае

С адом

Мы не слушаем

С этого дня”.

(Эх, жаль, что нет в текстовом редакторе курсива в другую сторону).

С этим стихом изначально было все хорошо. Но реформа заставила героя начать переделывать его. Но ничего не получалось. Тогда юноша плюнул на это и оставил стихотворение таким.

***

Повесть, над которой так усердно работал Марк, была готова к зиме. Ее прочитали родители героя и были в восторге.

В ней описывалась жизнь простого горожанина, который однажды встретил красивую девушку из дворянского рода. Он пытался показать себя с лучшей стороны, но он был слишком мелок и невзрачен в глазах этой дамы. Однако революция сделала свое дело: семья девушки была сослана и убита, а она сама оказалась одна в большой Москве. И лишь наш герой смог приютить ее и помочь освоиться в простом мире без привычной фальши и роскоши.

Повесть была романтической, хоть это и не было свойственно для Тима Ясного. Но ему захотелось написать эту историю, и он ее написал. Он говорил, что сейчас пишет только то, что думает и чувствует. История была практически не выдуманной. За основу образа дворянской особы была взята Лариса, а главного героя – с самого Марка. Герой был рад, что увековечил память о напрасно погибшей девушке в своей книге. Он посчитал это выполненным долгом перед ней.

Он часто писал о людях, похожих на себя, ведь во время написания повести он превращался в этого героя, думал за него и принимал от его лица действия. А писать о человеке, не похожем на себя, герой не мог. Он просто не мог представить, как мыслит такой человек.

***

Марк давал прочитать свою повесть однокурсникам, и они по-разному, но в целом положительно оценили его труд.

Лучший друг Марка Максим заявил, что это почти что классика ХIХ века, и что это произведение стоит того, чтобы его напечатали.

Однокурсница Березина Ангелина тоже прочитала повесть. Она была довольно неплохим человеком. В последнюю очередь для Марка, она была достаточно неважной внешне: у нее были острые черты лица, длинный нос, зеленые обычно поникшие глаза, худая и без пышных форм фигура, но она была умна и, что главное, честна во всем. А это Марк ценил больше внешности, поэтому Ангелина была для него неплохим товарищем.

– Эх. Тяжело, конечно, было Людмиле, но как красиво закрутился у нее роман с Макаром! – заявила девушка, – Скажи, как ты смог так чувственно и реалистично описать их отношения? Насколько я помню, ты еще не испытывал подобных чувств. Мне кажется, такое надо пережить, чтобы описать.

– Ты права. Но я этого не проживал в реальности. Я просто представлял себя на месте Макара, а на месте Людмилы одну девушку, с которой я виделся всего пару раз, но я успел запомнить ее черты и особенности.

– А почему только пару раз? Она уехала?

– Да. Очень далеко вместе со своей семьей. Я больше ее никогда не увижу, но я представил, если бы она не уехала, и написал вот это, – заявил Марк.

– Молодец, Марк. Занимаешься хорошим интересным делом. А я раньше любила рисовать. Когда еще совсем маленькая была. Рисовала плохо, помню, вся в краске была, – Ангелина улыбнулась, – но рисовала. Я помню, как старалась показать действия и движения, но у меня плохо выходило. Вернее только я могла понять, что там нарисовано. Но родители мое дело не одобрили и решили занять меня литературой. С тех пор я люблю стихи, да и прозу люблю. Но больше всего в книгах я люблю картинки, если они бывают. А еще я очень люблю, когда автор дает такое полное описание картины, что ты полностью погружаешься в нее.

– Да. Это безусловно очень эффектно и интересно, но я не люблю много лирических отступлений и приукрашиваний. Я стараюсь писать по сути. Чтобы больше действий было, я не художник, чтобы показывать момент, а писатель, я показываю действия, – сказал Березин.

– У каждого свое мнение о литературе. Твой стиль, быть может тоже понравится народу. Желаю тебе творческих успехов. Правда, от чистого сердца, – заявила Ангелина.

– Спасибо. Я верю в искренность твоих слов, – улыбнулся Марк.

***

Жизнь в семье Березиных нормализовалась. Мать Марка нашла работу в магазине тканей. Работа была несложной, (хоть и немного пыльной), но главное, что не грязной.

Марк продолжал обучение и делал успехи в литературном деле. Декан однажды пообещал отнести его рукописи в редакцию к знакомому издателю, но это не дало никаких результатов. Повесть была слишком большой, чтобы печатать ее где-нибудь в журнале. А стихи о новых взглядах на жизнь пока никого из старых издательств не интересовали.

“Когда же выйдет уже какой-нибудь новый советский журнал или хотя бы газета, где мои стихи будут только кстати, и где мои мысли смогут прочитать все?” – думал с нетерпением юноша.

Глава 7 Начало карьеры

Мечта Марка сбылась лишь в 1920 году. Он однажды увидел в газетной лавке новое издание – газета “Страна атеизма”. Юноша приобрел свежий, уже второй выпуск еженедельной газеты, и принялся читать. Он занялся этим, как пришел в институт. Его не интересовали занятия, а только газета.

Это был хоть и второй, но все же пилотный выпуск издания, поэтому там пока не было постоянных рубрик. В этом номере рассказывалось о пороках священнослужителей из рассказов простого люда.

Так, например, один житель села N заявил, что во время великого поста поп из сельской церкви не стеснялся есть мясо и птицу. В другом селе поп был жутким пьяницей и однажды случайно чуть не прибил кадилом мальчика, попавшемуся ему на пути во время службы.

Далее в газете упоминалось о мудрых цитатах великих людей относительно веры. В том числе и знаменитое: “Религия – опиум для народа”.

В конце газеты было объявление: “Приглашаем авторов, принимаем заявки. Подавать по адресу … с 9:00 до 12:00 понедельник-пятница.”

Березин понял, что это его шанс. Он посмотрел на часы и понял, что уже поздно. Он решил завтра опоздать на занятия и прийти в редакцию со своими лучшими стихами.

Родителям об этом он ничего не сказал, вернее и не собирался с ними разговаривать. Он не шел к ним вечером в тот день.

В сердце теплилась надежда на начало творческой карьеры писателя. В газете, тем более такого пропагандистского формата, его мысли будут как нельзя кстати, и их смогут прочитать все без исключения. Ведь газеты – привычный для народа жанр светской прессы.

***

Наутро юноша собрался, взял свой кожаный планшет с рукописями, надел любимую желтую рубашку и красный галстук, любимый серый пиджак и шляпу.

Герой направился в другую сторону от университета, к редакции “Страны атеизма”.

Марк подошел к обычному трехэтажному зданию середины ХIХ века и с волнением постучал в дверь. На ней не было никаких обозначений редакции. Казалось, будто Березин ошибся адресом. Но через пару секунд дверь приоткрылась, и оттуда высунулся невысокий мужчина лет сорока, в очках, висящих на краю его длинного горбатого носа. Его немногочисленные волосы были приглажены по макушке. Он был гладко выбрит и выглядел солидно, но не гордо. Скорее просто прилично.

– Вы по объявлению? – спросил незнакомец.

– Да. Я бы хотел отдать вам свои стихи, – произнес с легкой запинкой герой.

– Хорошо. Проходите, – мужчина открыл дверь нараспашку и впустил юношу.

Березин попал в просторный кабинет, заполненный стеллажами с бумагами и книгами.

Посредине стоял дубовый лакированный стол и два стула. Тот, что гостевой – попроще, а другой – с подлокотниками и мягкой обивкой.

– Присаживайтесь, – пригласил гостя редактор.

Они сели за стол, и мужчина сказал:

– Ну, показывайте, что вы мне принесли.

– Вот, – герой протянул стопку стихов.

Редактор взял первый стих. Он был самым любимым, и на взгляд Марка, самым информативным. Он отражал все мнение героя о религии.

Пока мужчина читал, Березин качал ногой под столом и ждал ту секунду, когда проверявший стихи эксперт наконец вынесет свой вердикт.

– Что я вам скажу, смело. Рифма тяжелая, строчки необычные, но все понятно. Думаю, это можно напечатать в новом номере.

– Что касается строчек, – начал герой, – это моя авторская черта. Согласитесь, это будет выглядеть и звучать как-то по-новому. А насчет ясности, это главная цель моих высказываний в стихах.

– Это хорошо. А то помните, как у Пушкина: “У Лукоморья дуб зеленый, златая цепь на дубе том…” ну бред какой-то. А у Толстого что: три листа про дорогу, три листа про березу, – редактор рассмеялся каким-то сиплым смехом похожим на крик чайки, – время наше тянет. А в газете все должно быть четко и понятно без всякой лишней писанины.

– Значит, по рукам? – спросил герой.

– По рукам. Как вас подписать?

– Тим Ясный. Это псевдоним.

– Это хорошо, что псевдоним, как еще раз? Тим Ясный? – редактор взял авторучку и начал записывать.

– Да, – ответил парень.

– Мы вот пока решили не вешать табличку редакции. Сами понимаете, сейчас времена непростые, и лучше пока открыто не заявлять о своем мнении. Народу еще надо привыкнуть к новой идеологии.

– Ясно. А я подумал, что ошибся адресом, – заявил герой.

– Нет. Просто мы пока маскируемся. Вам я советую пока не светить свое настоящее имя. Будьте скромнее.

– Простите, вы не представились. Как вас зовут? – спросил Марк.

– Виктор Корнеевич. А вас?

– Я для вас пока что Тим.

– Я оставлю у себя ваши стихи? – спросил редактор.

– Конечно. У меня дома есть вторые экземпляры.

– Пока что я приму только одно стихотворение. Вы получите за него… – Виктор Корнеевич полез в портмоне, – вот столько, – он протянул герою несколько бумажек с крупными номиналами, которые однако стоили мало в те годы.

– Спасибо. Для меня этого более чем достаточно.

– Сегодня да. А вот через месяц… сами знаете, какая инфляция, – вздохнул редактор.

– Главное, что обо мне узнают читатели. Спасибо вам, – Марк пожал руку мужчине, – мне пора на занятия.

– Вы студент?

– Да. И я уже опоздал на первое занятие, – герой посмотрел на часы.

– Прогульщик, – усмехнулся редактор, – до свидания. Приходите через пару дней. Я прочту все ваши стихи и скажу вам, что будет. Приходите в то же время, если вам удобно.

– Всего хорошего. До свидания, – сказал Березин и закрыл дверь.

Он вздохнул с облегчением и радостью, но учеба заставила его вернуться к реальности и бежать скорее, хотя на первую пару он все равно уже не собирался. Не хотелось ему встречаться глазами с профессором и объясняться, почему опоздал. Обычно он так не делал. Но этот день был особенным. Можно сказать, ключевым в жизни Тима Ясного.

Глава 8 Главный агитатор

И в самом деле тот день стал для Марка, как для автора, ключевым. Через два дня герой вновь пришел в редакцию и узнал о том, что она берет все стихи по цене …цать рублей за строчку. Марк попросил, чтобы деньги ему дали не все сразу, а по актуальной цене за каждое опубликованное стихотворение. Это было сделано, чтобы избежать обесценивания общей суммы денег, потратить которую сразу юноша не собирался, а также, чтобы лишний раз можно было зайти в редакцию и в случае чего на месте разобраться с возможной проблемой.

Получив свой первый гонорар за стихотворение, парень решил, что его нужно потратить на что-то знаковое. Не придумав, что можно купить себе, Березин решил сделать подарок родителям. Он купил коробку хороших конфет и приехал к ним в гости на трамвае. Этот вид транспорта герой почему-то очень любил. Неверное за его тихую езду по сравнению с поездом, и плавную по сравнению с каретой.