Я вас не звал!

– Чуешь? Гарью тянет, – Санек втянул воздух.

– Есть такое. Нормальным биноклем бы разжиться, а то в ПОСП, хоть и шестикратный, много не насмотришь, – ответил я, припадая к резиновому наглазнику прицела.

Я разглядывал ржавую, с задранным от ветра кровельным железом на грибке, караульную вышку. Когда-то давно, наверное, тут бдил часовой. Но когда разваливалось всё, и служба на ЗКП тоже развалилась. Уже много лет здесь не было часовых, только сторожи. Единственное, что там можно было сторожить, так это резервный узел связи. Да и так добра хватало, которое сторожили от сдачи на металл, не всегда удачно, конечно, а порой и сами сторожа увозили что потяжелее на пункт приема металла. Только на время учений всё в относительный порядок приводили, но баню, которая здесь была, содержали в идеальном порядке. Хорошая, говорили, баня, в нее попариться штабные шишки часто ездили, да и не только они.

Я еще раз осмотрел подходы к ЗКП – вроде чисто, во всяком случае с этой стороны склона.

– Потихоньку пошли выше, – скомандовал я, чувствуя, как начинается шум в ушах и пульсация адреналина в висках.

Прошли еще метров пятнадцать, я опустился на одно колено.

– Кац, смотри фронт, я справа обойду.

– Принял.

Прошел еще метров двадцать, забирая постепенно вбок. Вроде тихо. Хотя… был еле слышен приглушенный разговор. Я пытался сообразить, откуда звук.

– Кац, какая-то болтовня слышится, но непонятно откуда. Продвинься еще на десяток метров вперед, я пока прикрою.

– Принял, пошел…

– На месте, – через несколько секунд доложился Сашка.

– Принял, я дальше.

Начал продвигаться дальше, вот уже видны насыпь входа в бункер самого ЗКП и бетонный гриб вентиляционной шахты метрах в двадцати от меня. На сорок пять градусов левее будка сторожа – в прошлом будка с военной коломбины. Там открыта дверь, и болтовня, судя по всему, оттуда. Дальше склон вниз. Поднятый шлагбаум КПП, далее железо-бетонные блоки в стиле антитеррор, три штуки в шахматном порядке. Поднимаюсь медленно выше… Видно крышу машины, точнее две – первая военный УАЗ, вторая… твою ж мать! «Хаммер»!

– Кац, замри! – сказал я сдавленно в микрофон гарнитуры и сам почти рухнул на брюхо то ли со страха, то ли от переизбытка адреналина. Не то чтобы я никогда не видел «Хаммера», у нас в городе их штуки три катается, но это был реальный натовский военный «Хаммер» или «Хамви» – черт их разберет!!! С люком в крыше и с какой-то убер-пушкой на вертлюге… Автоматический гранатомет, наверное.

Отдышался, успокоился, попытался привстать… хрен там! Ноги трясутся, дробовик бросил, потому как руки тоже ходуном. Да… а какая еще могла быть реакция, чего я ожидал? Вот он, потенциальный противник, иди и круши направо и налево!!! А вот нет, не Рембо я ни хрена, испугался одного вида вражеской техники. М-да, дела. Боюсь. И правильно делаю, что боюсь! Ибо только дурак ничего не боится.

– Кац, на ЗКП натовцы, погоди минуту, мне надо штаны вытряхнуть, – попытался я шуткой сам себя взбодрить.

– Херово.

– Погоди, дай сообразить.

Повалялся так приходя в себя еще минут пять. Сашка не выдержал:

– Док, ну что там, вытряхнулся?

– Ага, почти, сейчас повнимательнее всё осмотрю через прицел. А ты постарайся подползти ближе на горку, чтобы видеть, что происходит внутри.

– Принял.

Я подобрал прицел, который уронил с перепуга, и начал изучать.

Железная дверь в ЗКП открыта, оттуда кабели метров на пять выходят и скучены в бухту, рядом с дверью какие-то ящики – явно натовские, разных размеров. Наверное, какая-то аппаратура связи, судя по сложенной антенне. Будка сторожа, дверь открыта, за дверью темно. У машин никого, в машинах тоже. Ноги чьи-то торчат из-за бетонного блока… стоп! Как-то неестественно эти ноги лежат… так, берцы наши, штаны – общевойсковая «флора». М-да, видать, «двухсотый», и видать, кто-то из наших вояк. Между КПП и входом в бункер та самая баня – небольшой домик с верандой из вагон-стойки, дверь закрыта снаружи на незамкнутый висячий замок – значит, там никого нет… наверное. Ну что, спуститься в сам ЗКП? Если вот так овражком проползу, то из будки сторожа меня не увидят.

В будке продолжается приглушенный разговор.

– Кац, занял позицию?

– Да, нормально за корнями тут пристроился, всё просматривается хорошо. Тут, это, похоже, два трупа за будкой, с твоей стороны их не видно.

– Еще один на въезде за блоком лежит. Саня, я сейчас спущусь в ЗКП, ты паси, если случится ситуация, в которой ты мне ничем не поможешь, отползай и тикай.

– Так, может, я уже прям сейчас свалю? Что мы тут навоюем? Ты что удумал там?

– Не ссы, я сам уже почти обделался от страха тут. Надо проверить, «Хаммер» всего один, значит их тут четверо – шестеро, не больше. Видишь, аппаратура какая-то в ящиках – может, инженеры какие-нибудь.

– Может, и инженеры, а троих уже вон положили.

– Ну так а мы тобой что, пальцем деланные? Не ссы, у нас фактор внезапности! Я пошел.

– С Богом.

– С ним самым, аминь.

Откинулся на спину, снял с шеи патронташ и прицепил на пояс – так удобней, расстегнул клапаны патронных секций. Так, в «мурке» пять картечи, нормально… но стрелять и поднимать шум не хочется. Прополз овражком до входа в бункер, быстро просочился внутрь. Вот блин, со света во тьму… не вижу ничего. Так, спокойно, пока тишина. Глаза начали привыкать, я находился в тамбуре, дальше еще одна железная дверь и слабо освещенная лестница вниз, метров на двадцать. Пригнувшись, стараясь не скрипеть берцами по бетонным ступенькам, начал спускаться, держа ствол дробовика на уровне глаз, чтоб, если что, можно было быстро за одно движение выстрелить, лишь прижав приклад. Нащупал пальцем позади спусковой скобы предохранитель, утопил его – всё, готов стрелять. Внизу лестницы еще дверь, кабели змейками уходят вглубь. Быстро заглянул за дверь – никого. Еще коридор, метров пятьдесят. Выдохнув, осторожно пошел по нему, еще приоткрытая толстая железная дверь, стали слышны голоса. За дверью помещение, из которого было три двери. Одна закрыта, во вторую уходят кабели, третья открыта, и из-за нее слышен вражий говор и смех. Весело им, сукам! Там три трупа наших, а им весело… миротворческая миссия, говорите? Быстро заглянул в проем – еще коридор метров десять и приоткрытая дверь. Так, крадемся дальше. Сердце готово выскочить, и мне кажется, что его стук как звук барабана разносится по всему подземелью. Медленно подкрадываюсь, в приоткрытую дверь вижу помещение примерно пять на четыре метра, вдоль одной стены стойка с оборудованием, посередине стол, спиной ко мне и склонившись над столом над какими-то схемами стоят два молодых парня… не наших парня! Так, где оружие? На стуле рядом со столом. У стены два броника и две каски лежат. У каждого натовца на бедре кобура с пистолетом.

Отшатнулся к стене. Соображай! Соображай… до них четыре метра, не больше, картечью-восьмеркой не промахнусь, такой фарш будет, на улице точно не услышат выстрела, глубоко и далеко коридорами. Еще раз аккуратно заглянул и, мягко говоря, обалдел… Что-то вкрадчиво говоря и улыбаясь, один положил другому руку ниже талии, а тот аж цветет в улыбке. Тьфу, бля… Однако, у нашей армии одни проблемы, у этих совсем другие… расслабились, голубки… И что-то такая злоба и отвращение меня взяли, глядя на эту гомосятину… Не раздумывая сделал шаг в проем и, целясь куда-то в район их голов, два раза нажал на спуск. Два красных стекающих пятна моментально образовались на противоположной стене, они даже не поняли, что случилось, не успели испугаться и рухнули вниз. А я, оглушенный двумя выстрелами двенадцатого калибра, так и замер в проеме. Звон в ушах, стук пульса в висках – мне казалось, что голова вот-вот лопнет. Секунды тикали. Плохо соображая, я дозарядил в магазин два патрона, развернулся в коридор и присел на одно колено, направив ствол вперед. В таком положении я пробыл, может, минуту, может, час, борясь с подкатывающей тошнотой. Время как-то расслоилось, и я его совсем не чувствовал.

– Mike, Steve… what happened? – донеслось со стороны коридора, и я услышал приближающиеся шаги, прислушался. Один идет.

«Иди-иди. И посмотри, что хапенд с твоими друзьями-педерастами», – подумал я, выцеливая начало коридора, куда быстрым шагом вывернул сильно размахивающий руками здоровенный натовский вояка, его карабин висел спереди на трехточечном ремне. Так он дошел до середины этого темного коридора, пока не понял, что за силуэт в проеме. Встал, как вкопанный, и даже не пытаясь потянуться к оружию.

– Do not shoot please, – сказал он и стал медленно вытягивать вперед дрожащую руку, при этом пятясь назад…

– Не угадал, – сказал я и нажал на спуск.

Ему просто снесло голову, он рухнул и завалил собой проход, и когда я наступил ему на грудь, чтобы пройти, он еще был в агонии. Почувствовав шевеление под ногами, я сорвался – меня все-таки вывернуло, да так, что чуть не задохнулся. Утерся, отдышался и пошел на выход. Ноги были как ватные. Выйдя в комнату с тремя дверями, закинул в магазин еще патрон и с дробовиком наизготовку вошел в помещение, куда заходили кабели. Понятно, щитовая и генераторная – уж в этом я соображаю. В углу помещения в неестественной позе – на коленях, посиневшие руки за спиной перетянуты пластиковыми наручниками, упираясь головой в пол, лежал человек… без лица, точнее без верхней части лица. Вероятно, он стоял на коленях, когда ему выстрелили в затылок. Судя по одежде, какой-то работяга наш, может электрик местный был, или сторож.

– Твари, – произнес я вслух. И заметил, как дрожит у меня голос.

Закрытое помещение было действительно закрыто, точнее заварено, причем давно, по сварочному шву виден не один слой краски.

Поднялся к выходу.

– Кац…

– Ну, ты скотина! Ты что творишь? Я думал, всё уже…

– Сколько меня не было?

– Одиннадцать минут, но как будто сутки прошли!

– Стрельбу было слышно?

– Нет, всё тихо… а ты что там – стрелял?

– Да.

– Мля, да ты чего?

– Всё… успокойся. А здесь что происходило?

– Да ничего, вот только эти в будке бубнят. Их двое. Типа караул, что ли. То один выйдет походит, то второй. Потом опять там пару минут сидят бубнят. Один из них поссать выходил, паскуда, прям на мертвых за будкой. Еле сдержался, чтобы не выстрелить, он еще потом к «Хаммеру» подходил, что-то по рации говорил.

– Вот и молодец, что сдержался. Подожди, сейчас доползу до тебя.

Я, пригнувшись, перебежал по дну овражка и вернулся на место в низине, где вначале с Сашкой разошлись, и затем по его следам поднялся, сначала пригнувшись, потом ползком. Этот маневр меня добил, жуткая одышка и сильное сердцебиение заставили меня ткнуться лбом в толстый корень дерева и пролежать так неподвижно минут пять.

– Ну что, курилка, отошел? – позлорадствовал напарник и ткнул меня прикладом в плечо.

– Ага.

– Что с этими делать будем?

– Ну, штурмовать эту будку, как «шпицназ», не осилим, – констатировал я неоспоримый факт.

– Надо их выкурить как-то.

– Есть мысль одна, не знаю, сработает ли.

– Какая?

– Дождаться, когда они там оба будут в будке, и запустить им в окно сигнальную ракету, у меня одна с собой. Зеленая – мой любимый цвет, – сыронизировал я, скопировав известного мультяшного персонажа, пытаясь хоть как-то развеселить и взбодрить и себя, и Сашку.

– Да, вариант, – согласился Санек. – Ну, иди, пусти им зеленого петуха, а я дверной проем на прицел возьму.

– Не, давай лучше ты, у меня запас резвости кончился, да и пять зарядов в полуавтомате.

– Давай. Тогда я делаю так: обхожу, вон в то окошечко пускаю ракету, обегаю вагончик и падаю вон за ту клумбу-покрышку. Ты меня только не подстрели.

– Хорошо, так и сделаем, должно сработать.

Сашке пришлось повторить в обратную сторону мое предыдущее перемещение, чтобы его не обнаружил кто-нибудь вышедший из будки, например, до ветру. Всё по тому же овражку он переместился до входа в бункер, затем мимо ящиков с аппаратурой, присел и осмотрелся. Из будки сторожа вышел солдат, постоял, прислушался, махнул рукой и зашел обратно. Сашка перекинул ремень двустволки через голову, чтобы бежать не мешала, и в три прыжка оказался у вагончика, успев на ходу открутить предохранительный колпачок и дернуть чеку, направив ракету в окошко. С шипением и свистом та влетела в вагончик и начала биться внутри о стены, потолок и пол, наполняя тесное помещение дымом и искрами. Сашка уже лежал за клумбой из покрышки, направив ружье в сторону будки. Спотыкаясь и что-то крича, из будки поочередно вывалились два натовца с оружием, пытаясь сообразить, что происходит и найти укрытие.

От меня до них было не более двадцати метров.

Бам! Бам! Бам! Бам! Бам! Пять картечных зарядов перемолотили врагам ноги, чего я в принципе и добивался. Отчаянно крича и матерясь, один катался по земле, держась за висящую как тряпка конечность, а второй то ли оказался покрепче, то ли ему меньше досталось – уже отползал в сторону бетонных блоков.

Бам! Бам! И через десять секунд снова – бам! Бам! Это Санек добил этих калек. Ракета в будке уткнулась в деревянный топчан, и занялся пожар.

– Саня, смотри вокруг! – крикнул я, трясущимися руками загоняя патроны в подствольный магазин.

Сбежал к будке, зашел внутрь и, скинув на очаг возгорания матрас и одело с топчана, затушил огонь. Огляделся. На столе были разложены какие-то консервы, пара пластиковых боксов с сухим пайком, даже несколько банок пива, и еще какая-то вражеская еда в вакуумной упаковке. Ага, перекусывали, значит. Почти у двери лежали два АКМС, два подсумка на четыре магазина и кобура на ремне пээмовская. От наших убитых пацанов, наверное, трофеи. Выволок всё оружие на улицу. Санек сидел на клумбе и смотрел себе на руки, его всего колотило.

– На, глотни, только мне оставь, – я протянул ему фляжку.

Сашка сделал несколько больших глотков и даже не поморщился, словно компот выпил.

– Я их убил… людей убил, – сказал он дрожащим голосом и закрыл лицо руками.

– Саня, ты не людей, а врагов убил, люди вон там за будкой лежат, а еще один человек вон на дороге, и четвертый там внизу – сначала был поставлен на колени, а потом застрелен в затылок. Это люди, наши люди. А те, кого мы с тобой убили, это враги и оккупанты, они б точно тебя не жалели. Помнишь? «Кто с мечом к нам придёт…»

– Ага, тот в орало и получит, – грустно улыбнулся Сашка. А потом зажал рот рукой, резко развернулся, нагнулся, и его вывернуло.

– Ну и тебя с почином, – я похлопал его по плечу. – Всё, давай соберись, времени мало.

– Прости, – ответил он, утираясь.

– Проехали, сам такой же, давай еще по глотку, проверяем тут всё и сваливаем.

Меня, конечно, тоже трясло, но уже гораздо меньше, чем в подземелье. И этот старик перед глазами стоит, с простреленной головой. Твари, мочить буду вас, пока жив!

Отхлебнули еще по паре раз из фляги.

– Пошли будазик и «Хаммер» глянем.

По пути к машинам посмотрел на тело, лежащее за бетонным блоком. Это был капитан. Спокойное лицо и мертвые глаза, глядящие в небо… грудная клетка вся в запекшейся крови. Как тут всё вышло у них с натовцами, уже, наверное, и не поймешь. Я присел и закрыл ему глаза.

– Похоронить бы их, – сказал Сашка.

– Саня, некогда.

– Да не по-людски как-то.

– Сейчас всё не по-людски у нас будет. Ладно, сейчас управимся с трофеями, вытащим деда снизу, всех сложим в этой будке и подожжём. Согласен?

– Хорошо.

– А выживем – кончится этот бардак, вернемся сюда и на месте будки крест поставим. Сань, и кстати, посмотри у них, может, документы какие найдешь.

– Ладно.

Я подошел к УАЗу – ключи в замке зажигания. Борт в нескольких местах прострелен, боковые стекла высыпаны. Заглянул под низ – вроде не течет ничего. Стряхнул стекла с сиденья, сел, повернул ключи. Машина прочихалась и завелась. Топлива, если верить приборам, треть бака. За задними сиденьями обнаружились две полные канистры с бензином. Я достал одну и отнес к будке сторожа. Теперь вражеский трактор. Сразу полез в багажник. Какие-то коробки с инструментом и провода, здоровенный брезентовый баул, открыл – подарок, упакованная маскировочная сеть. Туда же в УАЗ. Два металлических ящика – ага, гранаты для этой херни, что на крыше. Ну-ка, как снять-то? Я вылез в люк. Ясно, больше возиться будем – на хер. Еще сумка, вот это уже хорошо – магазины к вражеским автоматам, и судя по всему, патроны в коробках, несколько гранат.

Сашка подошел.

– На, это в уазик, – передал ему сумку.

В общем, поснимали мы с убиенных врагов всё, что снималось, и обувью не побрезгали – хорошие ботинки, к слову, – перекидали в УАЗ. Также в «Хаммере» обнаружили две здоровенных аптечки, желанный бинокль с дальномером (разобраться бы, как пользоваться), вражеские сухпайки, хорошую лопату и ломик, набор инструментов всяких. Еще нашли какие-то мины, но брать не стали – нафиг, неграмотные мы по части такого вооружения. Нашли еще всякие кофры, коробки и коробочки… Покидали, в общем, что плохо лежит, в здоровенную сумку, в которой была еще какая-то снаряга. Также нашли контейнер длиной под полтора метра. Открыв, увидели в нем карабин, только длинный и с оптикой, с кучей причиндалов в формованных поролоновых ячейках – и это приватизируем.

– Ну, вроде всё собрали, пошли за дедом.

– Идем, – вздохнул Санек.

Сложили всех наших погибших в вагончик сторожа. При всех нашлись документы – с собой забрали.

– Ну-ка погодь, – сказал я, пошел к уазику, покопался в сумке с трофеями и извлек оттуда гранату, М-26 чем-то похожа на нашу РГО. «Держите подарок», – разогнул усики предохранительной чеки, выдернул и, придерживая предохранительную скобу, подсунул под труп одного из убиенных оккупантов. Теперь вроде всё.

Полили обильно бензином. Ящики с оборудованием и «Хаммер» тоже облили, подожгли и поехали на уазике пробираться к Басику. Не доехали метров триста, что-то стукануло и движка встала, видно что-то прострелили все-таки машине. Быстро перетаскали всё в микроавтобус, подгоняя друг друга. Завел движку, посмотрел на часы – 13:00, отхлебнул еще из фляжки коньяка, предал Сашке допить остатки, достал из бардачка последнюю сигарету и закурил.

– Санек, я предлагаю вернуться на поляну.

– Ага, только хотел сказать, попадемся со всем этим барахлом – расстрел на месте, однозначно.

– Да не только об этом, я устал… сильно устал.

– Согласен… давай. Заночуем, а с утра поедем, а то действительно, слишком много мы за сегодня на себя взяли, причем и в прямом, и в переносном смысле.

– Нормально взяли, и еще возьмем! Только отдохнуть надо.

Дорога обратно заняла часа полтора, сделали несколько хитрых зигзагов, пару раз ехали прямо по мелким речкам. У одной из рек, когда проверял брод, заметили нескольких фазанов в кустах, трех удалось подстрелить – вот и доказательство охоты.

Добрались до места. Гостей не было.

– Сань, надо бы какие-нибудь «контрольки» придумать.

– В смысле?

– Ну, в смысле, как сейчас, например. Приехали мы такие все из себя уставшие и невнимательные, а тут раз – и засада. И как засадят, не спиливая мушки.

– Да, что-то не подумал.

– Ладно, завтра придумаем и «контрольки», и по сигнализации периметра надо что-то придумать. Давай, вываливаем трофеи.

Инвентаризация показала следующее: лопата, ломик, два чемоданчика с красными крестами – серьезные такие вражеские аптечки, приличный ящик с инструментом, две двадцатилитровых канистры – одна пустая, вторая с бензином.

С каждого бойца НАТО мы поимели: каска с прибором ночного видения, бронежилет, налокотники и наколенники, штык-нож, переговорное устройство, «Кэмелбэк», противогаз.

Из трофейного оружия: пять карабинов М4 – компактный вариант автоматической винтовки М16А2, и одна винтовка М110 – та, что из контейнера, она была под 7,62х51. Пять пистолетов – девяносто вторая «Беретта», несколько коробок с патронами, куча магазинов, двадцать пять гранат.

Да, разбираться еще с этими вражескими железяками… От наших погибших ребят нам досталось два АКМС, к ним восемь магазинов, причем все пусты, и ПМ с двумя магазинами, тоже пустой.

В общем, толку пока от этих трофеев не много, надо разбираться. Справились только с пистолетами, нашли к ним около двух сотен патронов «9х19 парабеллум», удобные пластиковые кобуры на бедро или на пояс – как хочешь. В целом пистолет мне понравился. Кобуру примостил на пояс, туда же два дополнительных магазина в подсумке.

Поужинали, заварив бульон из кубика и какую-то розовую субстанцию вроде мяса из натовского сухпая. Я достал из «тревожного рюкзака» флягу со спиртом, отлил грамм двести в котелок и разбавил водой один к одному.

– Давай помянем наших мужиков.

– Давай, – согласился Санек, достал из кармана стопку удостоверений и паспортов.

– Запакуй герметично и вон – между корней спрячь.

– Ильин Тимофей Андреевич, Захаров Николай Петрович, Немченко Иван Тарасович, Фомин Игорь Сергеевич, – открывая каждый документ по очереди, читал Санек.

– Ну, помянем…

– Давай дежурить по два часа, сил нет, – сказал я.

– Хорошо.

– Иди ложись, я еще посижу.

Санек побрел, пошатываясь, к Басику, поправляя кобуру с трофейным пистолетом.

Я продолжал копошиться в трофейной мелочевке, вытряхнутой из подсумков и кармашков.

Нашел бумажник, открыл. Внутри было несколько пластиковых карточек, какие-то документы, деньги – целых двести баксов, и фотография… С нее на меня смотрели тот самый здоровенный мужик, который остался лежать в коридоре подземелья, полная женщина с красивым лицом, мне показалось, что она латиноамериканка, и две девочки, наверное, трех и пяти лет. «Господи… ну зачем… – подумал я, как бы обращаясь к этому солдату. – Кто тебя сюда звал, зачем ты пришел на мою землю убивать? Кто вас всех сюда звал? Я вас не звал!!!» Я с остервенением начал рвать фото на мелкие куски, чувствуя подкатывающий комок досады, боли и обиды. Сидел, прислонившись спиной к колесу прицепа, смотрел на обрывки фотографии у себя под ногами… молча… навернулись и текли слезы. В состоянии такой молчаливой истерики я просидел, немного раскачиваясь и тихо подвывая, с полчаса. Потом спустился к ручью, умылся ледяной водой. Отпустило. Выпрямился и, посмотрев на чистое звездное небо, глубоко вздохнул. На небе не было облачности, не было ветра… Хорошо.

Решил себя занять на время дежурства. Пополнил патронташ, перебрал и пересчитал все патроны и магазины. Получалось, что у нас есть тридцать магазинов для М4, и 860 патронов 5.56x45. Я от скуки начал набивать магазины патронами. Пару раз слышал шум вертолетов. Далеко. Когда закончил с магазинами, уже пора было будить Сашку. Чтобы не пугать его, как в прошлый раз, просто сказал в рацию:

– Саня, вставай, твое время.

– Угу, всё нормально?

– Да, всё спокойно.

В Басике послышалось копошение. Санек вышел, опять неловко поправил кобуру.

– Иди, ложись, я вроде немного отдохнул, через четыре часа разбужу.

– Хорошо, – согласился и пошел спать.

Проснулся от стука по стеклу окна.

– Что такое? – спросил я, ожидая чего то нехорошего.

– Да аккумулятор на рации сдох.

– У меня справа, в кармане рюкзака несколько пачек батареек, поставь вместо аккумулятора.

– Спокойно всё было, – сказал Санек, вскрывая пачку батареек.

Я посмотрел на свою рацию – индикатор заряда тоже мигал.

– И мне достань, – сказал я Сашке, извлекая аккумулятор из рации. – Завтра, когда поедем, от прикуривателя зарядимся, у меня переходник с собой.

Санек, пока дежурил, зря время не терял: на столе «во дворе» лежала стопка баксов, всего шестьсот двадцать, видеокамера, ноутбук, несколько мульти-тулов, шильно-мыльные принадлежности, какие-то блокноты, ручки, маркеры и… карта! В мягком прозрачном планшете. Посмотрел на карту – ни черта не понятно. Не понятно мне, но не Сашке – геодезисту с высшим образованием.

– Разобрался? – спросил я его.

– Вот тут мы, вот ЗКП, вот федеральная трасса, а вот наши палестины, – тыкая лезвием штык-ножа показывал Санька. – Ну, основное понятно, но тут куча обозначений и символов – в общем, не для нашего ума.

– Отлично, – обрадовался я. – А ум, который разберется, думаю, найдем.

Тринадцатое октября

Возвращение с охоты

Мое дежурство тоже прошло спокойно, как будто кто-то всемогущий нас пожалел и не дал никому нас беспокоить. Ну, вот и спасибо ангелам-хранителям.

Завтрак у нас был буржуйский. Попили растворимого кофе с галетами и арахисовым маслом. Собрали всё, аккуратно сложили в сарай, в машине оставили только то, что вроде как брали на охоту. «Беретты» три штуки взяли с собой и по три магазина к каждому – припрятал их за панелью в обогревателе салона. Ружья почистили и сложили в чехлы. Сняли камуфляж и вернулись к аборигенному состоянию. Глянули друг на друга – две заросшие обезьяны, ну вроде ничего не упустили.