Полная версия
Ада
В конце улицы они уперлись в толпу стоявших людей, которая то немного продвигалась вперед, то надолго замирала.
Ада решительно отобрала у Витьки узелок.
– Всё. – Сказала она. – Идите отсюда. Оба. Проводили и хватит.
Витька без сопротивления отдал ей узелок и понурив голову, повернулся и пошел обратно. Следом за ним отправился и Семка. Сначала Витька все оглядывался, но потом затерялся в потоке прибывающих людей.
Солнце поднималось все выше и стало ощутимо припекать. От столпотворения огромной массы людей было душно и напряженно.
– Мама, я пить хочу. – Жалобно пролепетала Ганя.
– И я тоже хочу. – Встрепенулся Даниил.
Мама не говоря ни слова, достала припасенную бутылку с водой и дала детям напиться.
– Потерпите. – Строго сказала им она. – В следующий раз нескоро дам.
Поток людей медленно продвигался вперед. Аде было интересно – а на чем их будут вывозить. Железнодорожный вокзал был в другой стороне города. Может тогда на машинах? Только вот почему так страшно? И эти непрестанно гудящие над головой самолеты, и издалека доносятся приглушенные выстрелы – одиночные и очередями.
По краям улицы по двое, по трое, а то и группами, стояли немецкие солдаты. Оружие они держали за спинами, и поглядывая на людей, бредущих мимо, улыбались. Особенно выделяли девушек помоложе и посимпатичнее. К одной из них, идущей впереди Левитиных подошел солдат и что-то негромко сказал. Девушка недоуменно посмотрела на него и раздраженно отмахнулась. Немец пожал плечами и отошел.
– Что он тебе сказал? – Спросила её другая, идущая рядом.
– Предложил мне спать с ним. И полы у него мыть. А он меня за это отпустит. – Ответила девушка.
– Странно. – Заметила вторая. – С чего бы это ему предлагать?
– Не знаю.
На этом разговор сам собой прекратился. Наконец, спустя несколько часов, они добрались до своеобразного входа. Прямо поперек улицы стояло проволочное заграждение, с проходом посередине, за ним выстроились цепями солдаты, с оружием наперевес, в касках и бляхами на груди. От прохода шеренгами стояли украинские полицаи, в черной форме с серыми обшлагами.
На входе распоряжались двое – один был высокий, рослый и сильный мужчина в расшитой украинской сорочке и пышными вислыми усами. Второй был невысокий, неприметный, в сереньком костюме и надвинутой на глаза кепке. Люди шли мимо них, но обратно никто не выходил. Лишь изредка выезжали пустые повозки, сгрузившие вещи и выезжающие назад. Они ехали против течения людей, создавая толкучку и ругань и возницы громко кричали, размахивая кнутами.
Какой-то пожилой, авторитетного вида еврей, громко говорил кучке столпившихся рядом с ним людей:
– Немцы – это да. У них не забалуешь. Такой порядок. Вот война, и они решили вывезти всех нас подальше отсюда. Туда, где спокойнее.
– А почему только евреев? – Спросила какая-то маленькая, потрепанного вида женщина.
– Все потому, что мы для них родственная нация, самая близкая. Поэтому и вывозят в первую очередь. А потом и до других дело дойдет.
Левитины прошли вход и подошедший незаметно маленького роста чиновник во весь голос прокричал.
– Не задерживаемся! Проходим дальше! Вещи складываем налево, а у кого есть продукты – направо!
– А как же без продуктов и вещей? – Выкрикнула седенькая старушка.
– Вещи повезут в другом транспорте, а еду выдадут и накормят в дороге. – Ответил ей чиновник, записывая что-то на бумаге.
– Ну конечно же, – успокаивающе проговорила какая-то женщина. – Такой порядок – багаж поедет отдельно. А там, на месте, и разберёмся.
Все складывали узлы, чемоданы и сумки налево, в большую кучу. А узелки и корзины с продуктами уложили направо, в большой ящик.
– У кого теплые вещи – все сдать! – Громко приказал офицер в высокой фуражке, и указал плеткой, которую держал в руке на другой ящик.
Люди принялись снимать с себя и складывать в ящик кофты, свитера, кто-то бросал перевязанные узлы. К Аде подошел солдат и, подмигнув ей, ловко отобрал пальто. Сзади напирали и толпа людей потащила их дальше. Немного погодя опять все остановились, но уж перед невысоким, по пояс, заграждением, за которым цепью стояли солдаты. Офицер, громко выкрикивая, отсчитал группу людей и пропустил в проход. Немного погодя снова отсчитал и пропустил. И снова. Наконец очередь дошла и до Левитиных.
Они прошли в группе людей и увидели выстроившихся двумя шеренгами солдат, так что образовывался узкий, метра полтора коридор. Все солдаты стояли плечом к плечу, держа в руках дубинки, закатив высоко рукава.
Едва люди вошли в коридор, как на них посыпались со всех сторон сильные, разбивающие в кровь, удары. Солдаты били дубинками, не разбирая, кто перед ним – мужчина или женщина, старик, старуха или ребенок. Для них это был аттракцион, развлечение. И они хохотали, стараясь ударить больнее – в живот, пах или по лицу. Уклониться или спрятаться от удара было невозможно, люди кричали. Кто-то падал и тогда спускали собак на поводке, которые моментально начинали рвать человека. Кто-то оставался лежать на земле и тогда люди шли прямо по нему, растаптывая упавшего. Все бежали вперед, стараясь избежать ударов и не задерживаясь в проходе.
Наконец толпа обезумевших, окровавленных людей вывалилась на большую поляну, оцепленную двойным кольцом вооруженных солдат. Здесь распоряжались украинские полицаи, судя по разговору и акценту неместные. Они как хищные животные налетели на людей.
– Роздегайтеся! Швидко! – Они били людей дубинками, и насильно срывали одежду. Если кто-то медлил, его валили с ног и начинали бить ногами, пока человек не переставал двигаться. – Быстро! Шнель! – Кричали они, и люди сбрасывали с себя платья, штаны и бросали все это на землю. Все вокруг было усыпано бельем, одеждою и обувью.
На глазах Ады одна женщина замешкалась, раздевая своего малыша, и рассвирепевший полицейский подскочил к ней, вырвал из её рук ребенка и широко размахнувшись, перебросил его через оцепление за ограду. Обезумевшая мать повисла у него на руках и тогда изверг в униформе, свалив её ударом кулака, принялся избивать ногами. Наконец он отбросил окровавленную женщину в сторону.
Подбежал офицер и закричал.
– Быстро! Быстро! – По его команде, полицейский выстроились цепью и орудуя дубинками погнали людей в сторону разрыва в оцеплении, к узкой траншее, уходившей вниз. Люди толкались и цеплялись друг за друга, и Ада потеряла из виду отца, прижимавшего к себе Ганю. Она покрепче сжала руку Даниила и старалась не отставать от матери.
Сверху траншеи стояли солдаты. Они смеялись и плевали вниз, и орали что-то на немецком, перемежая речь русскими словами. Наконец траншея закончилась. Впереди распахнулся стороны глубокий карьер, с отвесными стенами. Справа была площадка, чуть дальше уходил узкий выступ. Подгоняющие сзади полицейские быстро, по одному, загнали всех на выступ.
Ада посмотрела вниз и судорожно ухватилась за мать. Внизу возвышалась груда окровавленных тел. Некоторые из них шевелились, кто-то пытался привстать, и тогда сверху раздавался одиночный выстрел. Откуда-то слышалась музыка – завели патефон. Люди все напирали, толпясь на площадке и тогда раздалась команда.
На противоположной стороне неширокого карьера, на мешках с песком, стояли пулеметы. Вокруг них, лениво развалившись на ящиках, сидели солдаты. Было хорошо видно, как они что-то ели из своих котелков, пили из железных кружек. Стоявший около мешков офицер что-то произнес, похлопывая по сапогу стеком, и один из солдат, отставив котелок, вытер рукой рот и присел за пулемет.
Он принялся стрелять справа налево, неторопливо ведя ствол пулемета. Ада увидела, как люди срываются с выступа вниз, и почувствовала, как строчка пуль приближается к ней. Она смотрела на невозмутимое лицо солдата, сидевшего за пулеметом. Толпа людей надавила ещё сильнее, ручка Даниила выскользнула у нее из ладони и она полетела вниз, в карьер. Удар ошеломил её. Девочка врезалась в пологую стенку откоса и наполовину съехала вниз. Рядом с ней ворочались тела, кто-то стонал, утробно икал, плакал. Осыпавшийся песок присыпал Аду сверху и она потеряла сознание.
Глава 4
«В течение 29 сентября наши войска вели упорные бои с противником на всём фронте.
Немецкие фашисты убивают, терроризируют и обирают мирное население в захваченных районах. В деревне Басманово Смоленской области гитлеровцы забрали у колхозников весь скот и всё продовольствие. Грабёж сопровождался дикими издевательствами. У старика Василия Пахомова забрали 9 пудов ржи, трёх поросят, овцу, два тулупа и три пары валенок. Всё это немецкий ефрейтор погрузил на телегу. Лошади поблизости не было. Тогда фашистский изверг запряг Пахомова и его жену и, угрожая пистолетом, приказал везти повозку до ротной кухни. Телега проехала несколько десятков метров и остановилась. Пахомов и его жена не могли двигаться дальше. Ефрейтор начал избивать крестьян. Пахомов не выдержал и резко оттолкнул немца. Тогда собравшиеся около воза фашисты тут же растерзали Пахомова, а дом его сожгли. Зверски замучили немцы также члена правления колхоза Алексея Демидова. Его били плётками, прикладами, а затем прикололи штыками.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.