Культура Урала

Возникает острая потребность в нахождении баланса между дальнейшей регионализацией и сохранением единства как отдельных государств, так и Европы в целом. Это предполагает новую концептуализацию самого понятия «регионализм» на современном этапе.

Проблема паритета глобальных, региональных и локальных тенденций характерна не только для всего миропространства, она все более выходит на первый план при обращении к современному состоянию отдельных стран, мультикультурность которых исторически обусловлена. Особенную актуальность эти вопросы приобретают в ситуации перехода или трансформации общественных отношений.

При анализе микроуровня мир-системы (в рамках одной страны) проблемы глобализации и регионализации могут быть интерпретированы в контексте проблемы единства страны, состоящей из множества не похожих друг на друга регионов, областей, национальных республик. Именно в таком ракурсе можно рассматривать ситуацию, сложившуюся в России последнего десятилетия.

Если обратиться к географическому пространству России, то становится очевидным, что мы имеем дело, по сути, с микромоделью мира: различия между отдельными составными частями Российской Федерации носят природно-географический, экономический и этнокультурный характер.

Само понятие регионализации РФ увязывают с постепенным перераспределением ответственности «от центра (федерального уровня власти) к региональному уровню и далее к местному самоуправлению, что сопровождается резким обострением противоречий между существующей организацией управления регионами и новыми требованиями к ней»10. Регион рассматривается как составная часть федерации как формы государственного устройства.

Рассматривая регионализм как систему административной децентрализации, можно было бы говорить об одной из форм территориально-административного деления государства, если бы не разгорающиеся каждый раз с новой силой баталии, связанные с болезненной проблемой «разграничения властных полномочий субъектов РФ», чреватых новыми «парадами суверенитетов». Именно представление о «независимости» региона от целого, связанное с использованием региональных ресурсов (от природных до производственных) и проблемами «власти», приводят к тому, что у слова «регионализм» сложилась явно негативная семантика, его нередко путают с «сепаратизмом», угрожающим распадом страны и утратой ее целостности.

В «Основных положениях региональной политики в Российской Федерации» (1996) практически отождествляются понятия «регион» и «субъект Федерации». Понимая под субъектом некое образование, чья деятельность направлена на изменение или развитие условий существования внутри большого федеративного государства, скорее акцентируются проблемы правового регулирования взаимоотношений «части» (субъекта Федерации – региона) и «целого» (российского государства). Современное административное деление России на области, республики, объединенные в федеральные округа с учетом сугубо административно-территориального основания, также обращает к пониманию региона как подсистеме хозяйствования и политического устройства, организованной на определенной территории.

В утвержденных Указом Президента РФ от 16 января 2017 г. № 13 Основах государственной политики регионального развития Российской Федерации на период до 2025 года наряду с понятием «регион» (территория в границах субъекта РФ) вводится понятие «макрорегион» (часть территории Российской Федерации, включающая в себя территории двух и более субъектов Российской Федерации, социально-экономические условия в пределах которой требуют выделения отдельных направлений, приоритетов, целей и задач социально-экономического развития при разработке и реализации документов стратегического планирования). Обе категории акцентируют прежде всего характер социально-экономических связей, определяющих роль субъекта Федерации как хозяйственного субъекта.

Если ранее макрорегионами называли Дальний Восток и Северный Кавказ, то в доработанной Минситерством экономики РФ «Стратегии пространственного развития» выделяются еще 12 макрорегионов и закрепляется представление об их экономической специализации11.

Вариантом такого подхода является представление о регионе как о месте действия субъектов геополитики, связанном с геополитическими стратегиями развития мировых систем. В этом случае понятие «регион» не коррелирует ни с географическими, ни с политическими границами. Его рассматривают лишь в качестве «фактора ситуации»: «Регион понимается как центр действия и уравновешивания, где обстоятельства мира вовлекаются, дабы быть рационализированными в качестве фактора ситуации»12.

Подобная «факторная» оценка, на наш взгляд, нивелирует представление о пространстве как о закрепленном на географической карте месте жизни конкретных людей и различных этнокультурных систем.

Понимание ценности природной среды для формирования определенного типа культуры, характерного для конкретной территории, заставляет искать новых подходов к исследованию региона и феномена регионализма. Наиболее плодотворными становятся междисциплинарные исследования, рассматривающие регион как систему, возникшую в результате взаимодействия различных сторон и условий общественной жизни на данной территории. Насущный характер приобретает осмысление специфики существования регионов, рассмотрение их связей с единым целым и друг с другом, понимание особенностей этнокультурного своеобразия, типа личности, форм самопроявления человека в определенных природно-географических условиях.

Такая трактовка лежит в основе концепций гуманитарной географии. Сфера гуманитарной географии, как ее определяют современные исследователи, находится в тесной связи с проблематикой культурологии. Так, Е. Ковалев пишет: «Понятие гуманитарной географии шире, чем социально-экономическая география, поскольку включает еще и политическую географию, этногеографию, географию культуры и культурных ландшафтов, географию религий, медицинскую и рекреационную географию»13. Это не только расширяет сферу собственно географических исследований, но позволяет обозначить одно из важных направлений целостного гуманитарного подхода к явлениям социальной жизни. Необходимость «гуманитарного», а точнее – «культурного», подхода к географической среде позволяет осознать регион как особое единство политических, социальных, культурных, этнических связей.

В то же время отметим, что проблема регионализации страны носит не столько административно-территориальный, сколько социально-культурный характер. Осмысляя различия регионов и отмечая общность их судьбы, мы тем самым можем приблизиться к новому пониманию, что есть Россия сегодня (и, возможно, найдем другие решения сложных и зачастую конфликтных ситуаций внутрироссийского развития).

Особое место при таком подходе занимает изучение регионообразующих факторов. Наряду с традиционными знаниями о географических и климатических условиях, изучением природных ресурсов, проблем демографии и заселенности определенных территорий, среди регионообразующих факторов все большее значение приобретают этнокультурные факторы, анализ культурных реалий, связанных с историческим прошлым, с одной стороны, и «вписанностью» региона в общий контекст развития страны и мира, с другой. Таким образом, в современной российской социокультурной ситуации актуальным становится рассмотрение проблем, связанных с регионализацией, в контексте развития культуры.

В нашей работе мы будем понимать регион как целостное геокультурное пространство, со своими природно-географическими и историко-культурными реалиями.

На протяжении достаточно длительного времени регион был объектом исследования в разных науках (географии, истории, этнологии, культурологии, политологии, социологии и др.). Сегодня возможности региональной аналитики видятся по-новому: внешние характеристики региона должны сочетаться с глубокой саморефлексией. Как отмечает В. Каганский, сегодня речь должна идти о региональной герменевтике, постижении культурных, идеологических и политических контекстов и смыслов, столь разнообразно представленных в современном мире.

Вероятно, мы находимся на пути осмысления региона как ценностной категории, где интерпретация региональной истории и современного бытия будут тесно связаны с личностью воспринимающего-интерпретатора, скорее переживающего и понимающего, нежели знающего и объясняющего. Погружение с культурно-историческую традицию должно дать исследователю возможность осознания глубинных основ исследуемого феномена, «выстраивание» фактов истории и современности должно привести к постижению «смыслов региона», а осознание системы ценностей разных исторических эпох может помочь в оценке своеобразия его развития.

В логике герменевтического анализа особое место занимает личность интерпретатора, его способность к реконструкции исторических реалий развития региона, его ценностных ориентиров, его способности быть «настроенным» на постижение смыслов и значений. Попытки такого подхода к описанию культуры существуют. Вспомним работы Г. Гачева, посвященные национальным образам мира. Попытка проникновения в инокультурную среду, стремление осознанно и рефлексивно отнестись к «образу» конкретной инокультуры, закрепленной в сознании современного россиянина, через воссоздание системы ценностей «другого мира», через его символы и знаки демонстрирует продуктивность такого анализа. Можно вспомнить и попытки другого рода (условно объединенные под названием «понять Россию»), где авторы различных национальных принадлежностей стремились «разгадать тайну» нашей страны (Д. Биллингтон, И. Берлин и др.). Опыты саморефлексии также хорошо известны: в трудах русских философов ХХ в. довольно детально рассматриваются онтологические проблемы России, делаются попытки понимания и осознания ее судьбы (см., напр., работы В. Соловьева, Н. Бердяева, С. Булгакова, П. Флоренского или работы современных авторов В. Кожинова, А. Панарина14).

Насущной проблемой современной науки видится необходимость осмысления локальных целостностей. И в том числе в логике предложенных в качестве возможных подходов герменевтики и «понимающей философии».

Сегодня мы находимся только в самом начале осмысления и апробации новых подходов в регионалистике. Реальные события, произошедшие на протяжении исторического развития отдельной страны или территории, причины, их обусловившие, артефакты, в которых воплотились те или иные идеи и т.п., давно и прочно стали объектами пристального изучения ученых. И если опыт описания инокультуры и или культуры страны в целом в литературе присутствует, то обращение к специфике отдельных регионов России находится в стадии становления.

В настоящее время стоит новая задача, используя накопленный опыт, применить его для анализа региональной проблематики в современной России. Сложность поставленной задачи усугубляется тем, что если национальные культурные общности, проживающие на территории Российской Федерации, в той или иной мере изучались, то регионы, особенно заселенные по преимуществу этнически русским населением целостному анализу практически не подвергались. Во многом это объясняется тем фактом, что «локальные историко-территориальные образования, обладающие ярко выраженной локальной специфичностью», всегда акцентировали «собственную принадлежность к российскому государству»15 и не воспринимались как нечто самодостаточное и обладающее самостоятельной ценностью. В то же время необходимость изучения отдельных составных частей России диктуется реалиями сегодняшней жизни.

Глава 2. Региональная культурология в России: от становления к обретению предметного поля

В настоящий момент региональная культурология в России находится в состоянии становления и определения собственного проблемного поля. Постулируется, что данное научное направление занимается исследованием региональных особенностей социальной, экономической, культурной, политической жизни отдельных территорий, входящих в более общие целостности – национальные культуры.

Однако нет надлежащей рефлексии над методологическими процедурами данного научного направления, недостаточно обоснована дифференциация региональной культурологии, исторического краеведения, этнопсихологии, использующих в качестве объектов исследования одни и те же феномены.

Сегодня можно говорить о складывающихся двух направлениях исследовательских дискурсов в региональной культурологии: региональной культурологии зарубежных стран и региональной культурологии России. Особый интерес, на наш взгляд, имеет именно второе направление. Это связано с реалиями, с которыми страна и ее регионы столкнулись на протяжении последних десятилетий.

В современной культурологии особое место занимают работы, связанные с осмыслением специфического характера культуры, ее противоречивого единства. Воссоздавая образ мировой культуры, исследователи сталкиваются с разнокачественными и противоречивыми явлениями, находящимися в сложном взаимодействии – взаимного влияния, притяжения или отталкивания.

На протяжении XIX–ХХ вв. делались множественные попытки осмыслить логику развития мировой истории культуры: линейные, не учитывающие специфику культур разных народов (т.н. «теории прогресса», европоцентристские по своей сути); «циклические», опирающиеся на представление о замкнутости и непроницаемости культур (О. Шпенглер); синергетические, связанные с представлением о культуре как о саморазвивающейся системе (М.С. Каган). Интерес представляют исследования, обращающиеся не к стадиальному развитию культур, а к их типологии. В этой логике мировая культура рассматривается одновременно как целостность (единство всех существовавших, существующих или будущих культур) и дискретность (то, что Н. Данилевский называл культурно-историческими типами, а А. Тойнби – самозамкнутыми дискретными культурно-историческими единицами). Продуктивность такого рода исследований очевидна, поскольку опирается на реальную множественность культур, присутствующих в едином пространстве мировой культуры. Это разнообразие форм, видов и типов культур обусловлено различными факторами: географическими, историческими, этническими, религиозными, социально-экономическими, политическими.

Сложность описания феномена мировой культуры кроется в его известной двойственности: быть одновременно формой существования отдельных этносов, народностей, социумов и создавать поле для их сосуществования. Мегауровень (мировой культуры), спроецированный на уровень развития национальной культуры (мезоуровень), не упрощает ситуацию. Обратившись к национальной культуре, мы вновь сталкиваемся с единством многообразия, связанного уже с социокультурными различиями, возникающими на разных исторических ступенях развития. Если обратиться к географическим и историческим факторам, то мы обнаруживаем, как на одной и той же территории в разные исторические эпохи возникают разные культуры, иногда генетически связанные с предшествующими, иногда отрицающие их.

В рамках одного политического и социально-экономического целого сосуществуют, вступая в противоречия или сглаживая их, различные культурные миры, с особыми этническими историями или конфессиональной принадлежностью. Говоря о мире национальной культуры, мы постоянно сталкиваемся с дифференциацией на уровне индивидов, обусловленной социальным опытом, системами воспитания, способами самореализации.

Создание моделей функционирования национальной культуры вступает в противоречие с практикой конкретного бытия, обусловленной наличием сложных связей между отдельными социальными или этническими группами, их притяжением–отталкиванием, общностью и различием исторических судеб, разнонаправленностью ценностных ориентаций.

В научной литературе вопрос о региональных различиях имеет большую историю: от анализа регионализма в истории (E. Storm) или рассмотрения «старого» и «нового» регионализма в контексте экономических проблем (M. E. Burfisher, S. Robinson, K. Thierfelder) до частных вопросов региональной культурного наследия, становящихся основой для привлечения туристов в страну (T. Cuccia, R. Cellini). И, может быть, особую трудность вызывает анализ культуры России, которая по разнообразию культурно-исторических типов, живших и живущих на ее территории, типологически близка мировой культуре в целом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Широков Г.К. Облик будущего мира // Глобальное сообщество: новая система координат (подходы к проблеме) / Отв. ред. А.И. Неклесса. – СПб: Алетейя, 2000. – С. 189.

2

См. подробнее: Валлерстайн И. Анализ мировых систем и ситуация в современном мире. Пер. с англ. – СПб.: «Университетская книга», 2001. – С. 208–226.

3

Цит. по опубликованному в Интернете докладу: Валлерстайн И. Глобальная культура: спасение, угроза или миф? – Доклад прочитан на конференции «Новые культурные образования в век транснациональной глобализации», Academia Sinica, Тайвань, 6–7 октября 2001 года. // http://old.politstudies.ru/universum/dossier/01/wall02.htm

4

Проблемы культуры для антиглобалистов, как нам кажется, находятся на периферии их размышлений. На первый план выходит обсуждение экономических реалий современного мира, связанных с долгами «стран третьего мира», их тотальным обнищанием, взаимоотношениями с транснациональными корпорациями и мировыми финансовыми институтами и пр. Особое место, в связи с выше перечисленными проблемами, занимает работа антиглобалистских неправительственных организаций, различных социальных движений.

5

См. подробнее: Зонова Т.В. От Европы государств к Европе регионов // Полис. – 1999. – № 5. – С.155–164.

6

Бусыгина И.М. Регионы Германии. – М.: РОСПЭН, 2000. – С. 4.

7

Большой энциклопедический словарь. – М.: Советская энциклопедия, 1981. – С.1123.

8

Белова В.Л. Регионоведение. Регионообразующие факторы // Социально-гуманитарные знания. – 1999. – № 2. – С. 57.

9

Такой подход осуществлен, в частности, в работе И.М. Бусыгиной «Регионы Германии», посвященной проблеме «культурного федерализма» одной из европейских стран.

10

Попов А.В. Административно-территориальное управление и новая политическая роль регионов // Социально-гуманитарные знания. – 2000. – № 5. – С.259.

11

Россию делят на четырнадцать // Газета «Коммерсантъ». – 2018. – 28 августа. URL: https://www.kommersant.ru/doc/3724754

12

Казарян Л.Г. По ту сторону системы координат (мирополитические и мирохозяйственные процессы через призму западной геополитики) // Глобальное сообщество: новая система координат (подходы к проблеме) / Отв. ред. А.И. Неклесса. – СПб: Алетейя, 2000. – С.122.

13

Ковалев Е.М. Гуманитарная география России. – М.: ЛА «Варяг», 1995. – С. 4.

14

Различные социально-политические ориентации исследователей могут служить еще одним доказательством сложности поднимаемых проблем и их тесной связью с личностью интерпретатора.

15

Косач Г. Оренбург: региональная мифология как фактор взаимоотношений с соседями // Реальность этнических мифов. / Под ред. А. Малашенко и М. Б. Олкотт; Моск. Центр Карнеги. – М.: Гендальф, 2000. – С.78.