Симфония хруста

Такой я и запомнил ее навсегда.

Мы расстались через десять дней после начала нашего бурного романа (точнее, после начала ее романа с пекарней моего отца). Причины разрыва были самые прозаические – я отказался делиться с ней пончиком (я, черт побери, имел на него право, и не смейте меня осуждать)! Признаться, Бёр быстро утешилась с Луисом, отец которого был владельцем шоколадной фабрики.

P.S. Иногда я вспоминаю об этой своей первой любви и, признаться, жалею о том, что был не так умен, как Луис. Он-то первым делом потрогал ее грудь, а уж потом угостил шоколадкой.

* * *

Так или иначе, за время моей школьной жизни произошел миллион миллионов событий: мне купили велосипед (я обменял его у Жана на цветные стеклышки), кто-то утопил мой ранец в сточной канаве, я начал встречаться с худышкой Жюстин, ее унесло ветром (шутка), я научился печь караваи и круассаны, Мускат вышла замуж и через пять месяцев родила двойню, Патэ собрал свой первый мотоцикл (я обменял его у Сержа на калейдоскоп и коллекцию жуков), Патэ оторвал мне голову и родителям пришлось потратиться на новую, с мозгами (тоже шутка), Бриош начал помогать отцу на кухне и качать мускулы, чтобы производить впечатление на девчонок, я сломал левую ногу, я начал встречать с веснушчатой Катрин, меня случайно вырвало на нее, мы расстались, ее старший брат сломал мне правую ногу, Патэ открыл маленькую автомобильную мастерскую, девушка Бриоша забеременела, и они поженились, я построил домик на дереве, отец схватил ветрянку, я нашел в лесу заброшенный ручей… Что же еще… Ах да, в конце концов, я закончил школу! Это было непросто, учитывая закостеневшие умы мадам Прудонс и месье Абеляра, но два ящика медовых крендельков сделали свое дело.

В общем, по большому счету, все это мелочи! По-настоящему важными, мало того, судьбоносными я могу назвать только три события.

Первое из них произошло 21 сентября (мне в то время было 13). Я зашел в комнату Бриоша, чтобы позвать его к обеду и, открывая дверь, успел заметить, как он смущенно прячет что-то под матрас. Само собой, мое любопытство было разбужено. В голове прокручивались мысли одна интереснее другой: быть может, Бриош шпион? Может, у него под матрасом маленькая установка для слежения за незаконными эмигрантами с Марса? Может, он сам оттуда? Само собой, чем больше я размышлял, тем более вероятным казалось мне именно третье предположение. Бриош, он, знаете, частенько запирался у себя в комнате, громко включал музыку и часами рассматривал в зеркало свои ненормально огромные мускулы. Разве это вам не кажется подозрительным? Нет? Ну, что ж, в таком случае, вы не тринадцатилетний подросток с чудовищно развитым воображением.

В общем, я с трудом дождался того момента, когда он и его подружка снова уединились в моем домике на дереве (кстати, они его сломали в итоге) и отправился на поиски улик. Друзья мои, правда оказалась куда скучнее и прекраснее. Бриош прятал под матрасом порно-журналы. Понятное дело, это был великий день! Именно тогда я впервые понял, зачем нужны…э-э-э… определенные части моего тела. Если можно, обойдемся без подробностей, я думаю, они вам тоже ни к чему…

Кхем…

P.S, Если вы решили, что я сейчас покраснел или смутился, вы само собой ошиблись. Кхем-кхем…

* * *

Второе Событие (именно так, с большой буквы) произошло в апреле, кажется, десятого или одиннадцатого. Я опять сбежал из дома, потому что к нам приехали дальние родственники из Парижа. Не знаю, как так получилось (мне казалось, отец оповестил о кунжутном семечке на моей заднице всю планету), но они ее не видели. Так что мне пришлось скрываться бегством, едва без пятнадцати восемь зазвенел дверной колокольчик. Я выскочил на улицу через заднюю дверь прямо в пижаме, тапочках на босу ногу и с зубной щеткой во рту и застыл, рассматривая весьма тоскливую картину. На улице уныло моросил дождик, мелкий и противный, пахло землей и немножечко плесенью. Город был пустым и серым, идти к нему не хотелось ужасно, тем более, я еще помнил, каким теплым было одеяло и как вкусно пахли круассаны…

Я чихнул, поежился, посмотрел на то, как ручьи подхватывают и разносят в разные стороны капли зубной пасты, падающие с моего подбородка, и приготовился возвращаться домой, но… Именно в этот момент на кухне загремели столовым сервизом, свистнул чайник и раздался радостный голос моего отца: «Как, вы еще не слышали о том, что мой сын осенен божьим знаком?»

Все, сработали рефлексы. Я пулей вылетел из-под навеса и, перепрыгивая через кусты и клумбы, понесся в сторону леса, петляя между соседскими заборами и стуча зубами от холода. Через пару минут моросящий дождик превратился в самый настоящий дождь, потом, минуту спустя, в дождище, затем в ливень и, наконец, в самый настоящий водопад ледяной воды. Я промок до нитки и замерз, как сосулька. Ноги в тапках безнадежно скользили по коричневой жиже под ногами – в общем, побег потерпел фиаско! Я заметил открытую калитку и, забежав в чей-то дворик, метнулся к крыльцу. К моему удивлению, дверь открылась еще до того, как я успел подумать о том, будет ли наглостью позвонить и напроситься на чай к незнакомцам. На пороге меня встретил бледный и почти прозрачный мальчик лет 11, который показался мне смутно знакомым. Он был укутан в толстое одеяло, на голове – вязаная шапочка, а на ногах – огромные шерстяные носки.

– Привет, – прошелестел он, пропуская меня в комнату и торопливо закрывая за мной дверь. – Чаю?

Я быстро кивнул и стуча зубами протянул ему руку:

– Бенджамин.

– Я знаю, – грустно улыбнулся мальчик. – Мы вообще-то учимся в одном классе, меня зовут Джереми.

Что ж, ситуация получилось неловкая… Но, думаю, многие в нашем классе весьма смутно помнили о том, как выглядит Джереми Пессон.

– Ты весь в микробах, так что иди сначала помойся. Ванная направо…

Я пожал плечами, засунул руку в карман пижамных штанов и, оставляя на полу мутноватые лужицы дождевой воды, прошлепал к ванной комнате.

Джереми разрешил мне надеть шелковый китайский халат его матери (со смущением вынужден признаться, что я в нем отлично выглядел) напоил меня чаем, угостил пригоршней разноцветных таблеток, которые я, от греха подальше, смыл в унитаз, и стал моим лучшим другом.

* * *

Я не знаю, как это случилось.

Магия?

Химия?

Ведь мы всегда были мы – ходили в одну и ту же школу, на одни и те же уроки и даже не любили, кажется, одних и тех же учителей – но никогда друг друга не замечали. А потом вдруг р-р-раз, и вот я уже несусь к нему домой, торопливо мою руки и с разбегу запрыгиваю на его огромную кровать. Джереми испуганно шепчет: «Микробы!», натягивает одеяло до самых ушей и улыбается. Что-что, а улыбаться Джереми умел, как никто другой.

Мы говорили часами. А если бы не необходимость спать, есть и ходить в школу, болтали бы, наверное, и вовсе сутками. О чем? Ну, вы спросили! Само собой, обо всем на свете: о наших мечтах и взрослых, об инопланетянах и красках, о спорте и других городах, о шрамах и девчонках…

Джереми все время чем-то болел, а кашлять, кажется, и вовсе не переставал никогда. Из-за этого мы выбирались на улицу от силы раза три-четыре! Но один из таких исключительных дней запомнился мне особенно, ибо это был день, когда мы решили совершить подвиг. Черт, нам было по четырнадцать, и наши сердца требовали приключений! Мы были гордыми рыцарями, Ланселотом и Гвинивером, которые жаждали спасти прекрасного дракона от коварной принцессы!

И снова увы. Ни я, ни Джереми так и не нашли ничего стоящего нашего героического внимания. Вконец отчаявшись, мы решили хотя бы пару бабушек перевести через дорогу, но именно в этот день и в этот час они как сквозь землю провалились! Двадцать минут мы простояли на самом оживленном перекрестке нашего городка, где из-за снующих туда-сюда старушек обычно ступить некуда, но ни одна из них почему-то не пожелала стать благодарным объектом нашего подвига. Несколько парочек, мамаша с коляской, пятеро рабочих, зеленщик и стайка младшеклассников – вот и все, кто попался нам на глаза в этот день.

Я не сомневался в том, что это был какой-то заговор. В душе моей пылал праведный гнев, всполохи которого скрывали от меня погасшее бледное лицо моего друга. В пять часов с работы должна была придти его мама, а это означало, что к четырем нам нужно было вернуться домой и стереть с лица земли все следы несанкционированного побега. А все потому, что мама Джереми, как вы понимаете, свое добро на наши подвиги не давала.

Наручные часы на запястье моего друга показывали 15:39. Оставалось всего двадцать минут: слишком мало, чтобы куда-то отправиться, и слишком много, чтобы пренебречь ими и пойти домой пораньше, так что нам ничего не оставалось, кроме как спуститься к местной речке-вонючке. Это была, в общем-то, и не река вовсе, а просто затхлое озерцо, куда раньше, пока не было канализации, сливались все помои. Унылое место: грязное, дурно пахнущее и отчего-то безумно привлекательное для малышни в возрасте от пяти до тринадцати. Но нам-то было уже по четырнадцать! Так что мне, признаться, было немного неуютно торчать там средь бела дня. Вдруг бы кто заметил, к примеру, Поль или Нана, которые вечно задирают нос. Конечно, мне плевать было на их мнение, и все-таки… все-таки я нервно оглядывался по сторонам и ерзал, как заведенный, сидя на берегу. Джереми же стоял у самой кромки зеленой воды и думал о чем-то важном, что было мне не доступно, ибо я был здоров, бодр и весел.

– Эй, Джереми… – окликнул я друга, когда терпение мое совсем истощилось (к слову, понадобилось на это всего восемь минут). – Пойдем уже, а? Ты замерз, кажется.

Джереми повернулся ко мне и обреченно вздохнул. Он подобрал с земли свою оранжевую кепку, напялил ее на голову, бросил последний взгляд на мутную плоскость озера и вдруг вздрогнул.

– Бенджамин, смотри! – закричал он, указывая пальцем на какой-то странный бугорок на воде, который я поначалу принял просто за горку плавучего мусора. Но горка это шевелилась и… поскуливала!

– Это же… – начал было я, вскакивая на ноги, но плеск воды заглушил окончание моей фразы. Джереми, как был, в одежде, в кепке, прыгнул в воду и неуклюже, по-собачьи поплыл к центру озера.

Увиденный нами «бугорок» оказался мешком из-под муки, в котором без надежды на спасение барахтался крохотный щенок. Тесемка, которой была завязана его тканевая темница, зацепилась за бревно, и только потому малыш до сих пор был жив. Джереми спас его. Мокрый и обессиленный, он вылез на берег, прижимая к себе скулящий комочек, который вырос потом в огромную псину, готовую горло перегрызть за своего двуногого спасителя. Не знаю, какими словами мой друг уговаривал маму оставить щенка, но она все-таки сдалась, и Подвиг (так мы его назвали) остался жить с ними.

Иногда я думаю о том, что он был, наверное, лучшим другом для Джереми, нежели я. По крайней мере, он оставался с ним до самого конца. А я – нет.

* * *

«Ля Прованс Газет», номер 14, год 1972

Колонка уважаемого редактора месье Дюпона

Спасен друг человека!

Все-таки зря мы с вами, дорогие мои читатели, дурно отзываемся о современной молодежи. Зря! Ибо несмотря на то, что среди молодых людей действительно частенько встречаются пустомели и бездельники, достойные юноши еще не перевелись.

11 августа сего года Джереми Пессон и Бенджамин Лавелло, ученики школы святого Иоанна, спасли божью тварь от смерти. Прогуливаясь по берегу канала Мартен (более известной среди жителей Пон де Шерв как, pardonner12, речка-вонючка), они заметили в воде щенка, которого чья-то безжалостная рука бросила в воду. Не волнуйтесь, madame и mademoiselle, у этой истории прекрасный конец: животное было спасено и теперь обживается в семействе Пессон.

Честь и хвала маленьким героям! Они по праву могут служить достойным примером для всех молодых людей в нашем славном городе!

* * *

Что ж, пришло время наконец-то рассказать вам о третьем Событии, которое изменило мою жизнь. Месье Симонэ назвал моего отца неучем.

По-правде сказать, это была правда, потому что отец действительно не закончил школу, отсидев за партой всего-то 6 классов, и уж само собой нигде не учился пекарскому делу. О, это была больная, кровоточащая мозоль! И месье Симонэ безжалостно наступил на нее, хвастаясь тем, что сын пошел по его стопам и теперь учится на цирюльника где-то в Неаполе. Вот что он сказал, подкручивая напомаженные усы:

– Я знаю, некоторые не считают своим долгом дать детям достойное образование и растят из них простачков без манер и лоска, – выразительный взгляд в сторону моего отца. – Но только не я. Мой Поль еще сотрясет этот мир. В отличие от чокнутого сынка кое-какого неуча!

Признаться, мне даже польстило, что он считает меня чокнутом. А вот моему отцу, судя по всему, нет. Другой на его месте, скорее всего, отправил бы хвастуна в нокаут, но он вместо этого гневно жахнул своим пухлым кулачком по барной стойке. Сморщился от боли в ушибленной руке, покраснел и пулей вылетел на улицу.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

фр. попа

2

фр. да

3

фр. багет

4

фр. крендель (м)

5

фр. пирог (м)

6

фр. мускат (м)

7

Фр. пекарня

8

Фр. восхитительно

9

Фр. великолепно

10

Фр. изумительно

11

Фр. beurre – сливочное масло

12

Фр. Прошу прощение