Взгляд в прошлое. Книга 2. На краю Руси обширной

Делали и самодельные луки из вязовых веток без их ошкуривания длиной в наш рост. Стрелы делали из сухого ровного стебля рогоза, оснащая их наконечниками, сделанными из треугольного куска консервной банки и свёрнутыми длинным конусом (кульком). Острый конец – затачивался напильником до острия иголки, крепился наконечник к стреле с помощью столярного клея. Это было уже серьёзным оружием, стрелявшим на расстояние тридцать – сорок метров и за счёт острого металлического наконечника, наносившего серьёзный урон цели, в которую они попадали. Охотничьими трофеями были воробьи, вороны и изредка дикие голуби, куропатки и крупные кулики, водившиеся в изобилье по берегам рек и озёр. Воробьёв для насадки на крючки перемётов – на сомовью рыбалку мы стреляли чаще всего из рогаток, мелкими камешками, собранными на берегу Урала. Их перед насадкой обжаривали на костре и чего греха таить часто сами ели их довольно вкусное и нежное мясо, когда воробьёв было добыто больше, чем требовалось для насадки. На рыбалку, мы – пацаны, часто выезжали на лодке с ночёвкой – с кострами и ухой из пойманной нами рыбы и запечённой на углях картошкой, а если повезёт – то и голубями, куликами и редко – куропатками. А ведь нам было тогда лет по семь – десять и родители не боялись нас отпускать из дома одних. На вопросы соседей – казачек – не боится ли она отпускать меня – малолетку с ночёвками на рыбалку, моя мама спокойно отвечала: – «Под стеклянным колпаком из мальчишки не вырастить – нормального мужика! Если «царь в голове есть»» ничего страшного не случиться, а если нет – никакая опека не поможет!»

Осенью, когда через уральный мост потянутся подводы и грузовики – доверху нагруженные арбузами и дынями – на базар. Переезжая мост – грузовики и телеги вытягиваются в шеренгу (мост одноколейный и порядок въезда на него регулируется – самими участниками движения), что всегда сопровождается спорами и ссорами. Машины и телеги движутся – медленно и это давало нам – пацанам, – возможность воровать арбузы и дыни с проезжающих по мосту машин. Да и воровством это не считалось. Ребячьей «доблестью» – да! Телеги мы не трогали потому, что возница мог достать «грабителя» кнутом. Техника «грабежа» такова – пока один из нас перебегает поперёк моста перед едущей медленно машиной, заставляя шофёра тормозить и отвлекая его внимание от наблюдения в зеркало заднего вида, что делается сзади, другие – пацаны залезают через задний борт в кузов и, схватив арбуз или дыню, кидают их через перила моста в реку. Потом и сами прыгают в реку с моста и плывут, за уплывающими по течению реки арбузами и дынями. Выплывая по течению на отмель Валькова острова, собираются вместе и принимаются за пир – съедают эти такие вкусные – арбузы и дыни на глазах у людей, находящихся на мосту в 200 х метрах. Уральские коренные казаки относятся к этому – «разбою» терпимо, говоря с усмешкой:

– «Озарничают – пацаны!»

Арбузов и дынь везут многие тысячи, и урон от этих набегов не большой – вместимость ребячьих желудков ограничена, а запасаться впрок или на продажу было не принято по негласному мальчишескому – кодексу (считалось – западло). И казаки только усмехаются или хохочут, когда особо ловкий малец исхитряется бросить в реку сразу по два арбуза или дыни и потом ловко прыгает прямо с борта машины через перила моста в реку головой вниз, избегая поимки. И тогда казаки, расщедрившись, дают со своей телеги малым ребятам, не участвовавшим в набегах и просто находящихся на мосту, арбуз или дыню. А на шофёра, открывшего дверцу машины и громко проклинающего похитителей сыплется с издёвкой: – «Жмот! Арбуза (дыни) пацанам – пожалел? Сквалыга!» Весной после разлива, когда Урал входил в привычные берега на Бухарской стороне напротив Уральска, появлялись кочевые – цыгане. Кочевники останавливались табором со своими кибитками, шатрами и лошадьми до конца лета (в СССР указ об оседлости цыган вышел только – 5 октября 1956 года). Среди кочевников – цыган этого табора были хорошие кузнецы, и уральские казаки их ценили и охотно несли им на починку старые замки, лемеха и бороны. Заказывали у цыган и подковы – для лошадей, кованые топоры, мотыги (тяпки), ломы, пешни, решётки и засовы. С приездом цыган нас – пацанов, так и тянуло к ним на костры и песни, к лошадям, на которых цыгане давали нам покататься. Уральские казаки относились к цыганам терпимо, зная точно, что где они живут – там не воруют и не хулиганят. А цыганки с детьми пропадают в городе – на базаре, где зарабатывают на жизнь гаданием на картах и по линиям на ладони (к староверам они не подходили – зная, что они им не «клиенты» и могут и наказать за навязчивость). Промышляют и продажей сшитых и сделанных ими же носильных вещей – платьев, платков, изделий из металла и украшений из монет, серебра и золота. Цыгане, в отличие от казахов, рыбу – ели и казаки часто, расплачиваясь за работу кузнецов – частично рыбой и металлоломом, рыба шла в пищу цыган, а металлолом использовался кузнецами как сырьё для изделий. Однажды утром я рыбачил на Бухарской стороне и ко мне подошёл маленький цыганёнок и, присев на корточки, – молча и долго, с интересом наблюдал за моими действиями во время лова. Я прервался, чтобы перекусить и угостил его рыбным пирогом, который мне дала мама, провожая меня на рыбалку. Он, с аппетитом, съев кусок пирога, попросил меня показать, как правильно привязывать крючок к леске. Я показал ему несколько различных узлов привязки крючка к разным лескам – из «жилки» (прозрачный монофильный нейлон) и плетёного капронового шнура. Но он сказал, что у него нет «жилки» и я дал ему метров пять – десять «жилки» диаметром 0.5 мм. – из своих запасов. Он удивился такой щедрости и сказал, что пойдёт и спросит своего отца – можно ли взять такой дорогой, как ему казалось, подарок. Ушел в табор и вернулся с отцом, который был лучшим кузнецом в таборе – дядей Иваном (он даже делал кованные амбарные замки). Так мы с ним и познакомились. Первое, что он спросил – не украл ли его сын леску у меня. Я ответил, что это мой подарок его сыну и прибавил ещё и три крючка разного размера, объяснив на какие – крючки, какую рыбу, можно ловить и на какую насадку. Сын дяди Ивана – Вася так благодарил меня, как будто я преподнёс ему драгоценности. А дядя Иван тоже поблагодарил меня за подарки и пригласил приходить к нему – в кузницу, чему я был несказанно рад. Мост через Урал ещё не был наведён и за мной – пришла лодка, чтобы перевезти меня домой на Самарскую сторону, и мы расстались с цыганами. Через два дня я собрался в табор, чтобы посмотреть, как работает кузнец – дядя Иван. Друзья перевезли меня через Урал и, спросив, когда я буду возвращаться, уплыли назад, договорившись, что я дам знать им (криком или свистом), когда мне нужно будет вернуться домой. Не успел я подойти к табору как показался мой новый знакомец – цыганёнок Вася и сразу похвастался мне, какую рыбу он сам поймал на моём месте на новую снасть. Пришли в отдельно стоявшую палатку, где оказалась кузня дяди Ивана – с самодельным горном, сложенным из огнеупорного кирпича с мехами для раздувания угля и большими чурбаками на, которых были закреплены большие тиски и большая – наковальни. На красивой – кованой подставке, стоящей на земле – висели разного размера – щипцы, клещи и ножницы для металла, а рядом на большом столе лежали в рядок – большие и малые кузнечные молоты, и молотки. Около наковальни стояла большая бочка с водой для охлаждения и большая банка с маслом, для закалки готовых изделий. Было и точило – большого диаметра точильный камень с ручным приводом в виде кривой ручки.

На красивой – кованой подставке, стоящей на земле – висели разного размера – щипцы, клещи и ножницы для металла, а рядом на большом столе лежали в рядок – большие и малые кузнечные молоты, и молотки. Около наковальни стояла большая бочка с водой для охлаждения и большая банка с маслом, для закалки готовых изделий. Было и точило – большого диаметра точильный камень с ручным приводом в виде кривой ручки. Дядя Иван со старшим сыном – Сашей в это время ковали малый лемех. Я заворожённо смотрел – на раскалённый металл, как он сыплет искрами и меняет форму под ударами молота.

Дядя Иван никогда не пускал посторонних в кузню, когда он работал, но мне он сделал исключение из правил и даже давал пояснения к тому, что делали они со старшим сыном. От него я узнал, до какого – цвета нужно разогревать – тот или другой метал, прежде чем начинать его ковать. Узнал я и технику сварки двух кусков металла ковкой. И даже попробовал поработать малым молотом. Он ударял маленьким молотком в нужную точку на раскалённом металле, лежащим на наковальне, а я изо всех сил ударял в это место малым молотом – видя, как метал, изменяет форму после моего удара. Увидел и как работают меха, подавая кислород в горящие угли горна, и как металл меняет цвет при разогреве. Кузнец выковал цветок в виде розы из металла и просил передать моей матери её в качестве его подарка. Всё мне в кузне было интересно, и я задавал множество вопросов, на которые кузнец охотно отвечал. Я заметно устал – малый молот был достаточно тяжёл для меня – малого пацана, и кузнец, заметив это, сказал:

– «Хватит! А то ты завтра – не сможешь рук поднять! Пойдём – ка к лошадям. Ты умеешь сидеть на лошади верхом?» Я ответил, что умею.

–«Тогда пойдём – посмотрим, как ты – это умеешь!» – И мы, умывшись, пошли в загон к лошадям. Цыганёнок – Вася сразу забрался на вороного коня и поскакал по кругу загона галопом.

– «Так смогёшь?» – спросил дядя Иван. Я замотал головой – «Нет! Так – не смогу!»

– «Тогда начнём с самого начала!» – промолвил кузнец и стал показывать, как нужно садиться на лошадь, как нужно держать уздечку левой рукой и ровную спину, как давать «шенкеля» голыми пятками управляя лошадью. В общем, за час занятий я усвоил азы верховой езды, и в конце занятий мы с Васей даже самостоятельно – верхом съездили на берег Урала напоить коней и искупать их. День клонился к вечеру, цыгане стали разводить костры и готовить обед, а мы пошли в шатёр дяди Ивана – сделанного в виде большой круглой палатки с центральным опорным шестом, где нас встретила жена кузнеца тётя – Лала (цветок тюльпана). Мы сели перекусить домашними лепёшками, супом свекольником, тушёным мясом с рисом и чесночным соусом с брынзой, на десерт подали сдобные пирожки с медовой начинкой и крепко заваренный чай, нам – детям тётя Лала налила в чай молока. Осмотрелся, шатер изнутри обвешен яркими коврами с отгороженной занавеской кроватью для хозяина и хозяйки там же висит кованая – люлька с младенцем и иконостас с иконами и тлеющей лампадой. По краю шатра на возвышении широкая постель, где спят, видимо, в рядок дети, укрытая стёганными тоже яркими одеялами. Посередине – шатра круглый низенький стол, за которым мы сели обедать, свернув ноги калачиком, у входа в шатёр печь – «буржуйка» с трубой, выведенной наружу на, которой стоит большой самовар. На полу кошмянный ковёр и дополняет обстановку большой сундук – окованный металлом, стоящий у изголовья хозяйской кровати. Всё чисто убрано, везде – порядок. Семья у дяди Ивана большая – восемь детей, из которых – двое старших сыновей живут отдельно со своими семьями в своих шатрах, стоящих рядом. Отобедав, выходим из шатра в табор, где начинаются приготовления к празднику – дню рождения старейшины рода – дедушки Якова – ему сегодня исполнилось 80 лет. По этому случаю у большого костра расстелили большой брезент, на который постелили яркие ковры – ведь соберётся весь табор. И каждая семья несла свои закуски приготовленные для этого праздника. Появилось и красное вино в глиняных кувшинах.

Вечерело, но мне не хотелось уезжать домой – не, посмотрев праздника цыган в таборе, и я остался – будь, что будет. Весь табор пришёл к костру и столу, одев – праздничную одежду. Женщины – цыганки и девчонки были одеты в яркие платья, на шее монисты из серебряных и золотых монет, пальцы и кисти рук украшали золотые и серебряные кольца и браслеты, на плечах яркие платки и шали. Мужчины и мальчишки – цыганята одели красные, синие, зелёные вышитые рубашки – подпоясанные ремнями отделанные серебром или шёлковыми витыми шнурами с кистями на концах. На ногах хромовые сапоги – в, которые заправлены шаровары чёрного, синего или иного цвета у некоторых мужчин на поясах ножи в ножнах украшенных серебром. Волосы у большинства цыган черные и кудрявые, но были и светлые, и рыжие, у взрослых мужчин – бороды и усы, у молодых только усы. В ушах многих мужчин серебряные или золотые серьги, на пальцах рук большие и малые золотые или серебряные перстни. Появились и гитары, украшенные яркими лентами. Все уселись на ковры вокруг импровизированного «стола» – освещённого светом костра. Произнося первый тост за новорождённого – все встали, цыгане говорили на своём немного гортанном языке, а мне переводил на русский цыганёнок – Вася. Виновник торжества – дедушка Яков (одетый в гимнастёрку с боевыми орденами и медалями) поблагодарил собравшихся за тёплые поздравления и предложил выпить за здоровье хозяев здешних мест – уральских казаков, которые позволяют им – цыганам останавливаться здесь – вблизи Уральска поставить табор на берегу Урала и пожить здесь всё лето. После тостов, закусив цыгане, взяв гитары, запели. Меня поразило то, что все песни были – грустные так непохожие на то, что мы привыкли слышать на концертах цыганских коллективов. И только, когда начались весёлые пляски – я услышал привычную цыганочку и заздравную песню – в честь, приплывшего из Уральска на день рождения к дедушке Якова – старейшины здешних мест – деда Петра. Коренного уральского казака, полного Георгиевского кавалера (награжденного до революции четырьмя Георгиевскими крестами всех степеней – полный бант). Они знали друг друга ещё по Великой Отечественной Войне, когда сражались вместе в коннице Доватора – в разведке. Он привёз подарок от уральских казаков – большой кинжал в красивых ножнах и дедушка Яков, полуобнажив его, поцеловал лезвие кинжала, обнял и расцеловал троекратно деда Петра.

Привёз он и неприятное известие о том, что готовится Указ об оседлости цыган, обязывающий прекратить их – кочевую жизнь, но дедушка Яков просил Петра не говорить об Указе – всем, чтобы не портить сегодняшний праздник. Они долго ещё шептались, обсуждая эту новость, но настроение дедов было испорчено и они, вскоре – удалились в шатер Якова. Песни и пляски продолжались, и цыганёнок Вася под гитарную музыку выдавал чечётку вместе с цыганками, которые в такт музыки трясли плечами, заставляя – монисты на груди звенеть. А я, вернулся домой вмести с дедушкой Петром на пришедшей за ним лодке, переполненный впечатлениями от дня, проведённого в цыганском таборе. Дед Пётр всю обратную дорогу сокрушался и жалел цыган, привыкших веками к кочевой – не лёгкой жизни, и приговаривал:

– «Вот и до цыган добрались и им – как и уральским казакам в своё время – жисть через колено ломают!»

В таборе продолжали веселиться, не зная ещё о новом Указе, готовом в корне изменить жизнь кочевых – цыган. Мне, тогда этого было не понять, но и я загрустил – понимая, что уже скоро таборы перестанут приезжать на лето на берега Урала, но в том году я часто бывал в таборе и очень подружился с семьёй дяди Ивана. Через месяц кузнец выковал легкий лук из рессорной стали и подарил мне на день рождения, он отлично стрелял на расстояние до семидесяти метров, и я этим луком долго пользовался и очень им гордился. Таруса, 2017 г.

Один день уральского пацана

Проснулся рано, по тёмному (сегодня я с утра решил порыбачить), но не открываю глаза – зная, что мама разбудит вовремя, когда пойдёт давать запарку борову. И действительно через минуту слышу– знакомое: – «Вадюшка – сынок, вставай, а то всю рыбу проспишь!»

Рывком поднялся с постели и выскочил в тёмный двор, посмотрев на восток, отметил про себя, что небо на востоке уже посветлело и через час взойдёт Солнце, побежал в уборную. Уборная (выгребная) в углу двора – типа «сортир», где, подходя нужно громко спрашивать: – «Есть кто-нибудь?» и только не получив ответа можно заходить. Но мне навстречу из уборной вышел сосед снизу – мой товарищ по ватаге – Сашка Сайгаков. В это время во дворе появляется его мать тетя Нюра и, не видя его в темноте, громко кричит: – «Ляксандра, слетай – ка по воду в колодец, а то вода в бачке кончилась» – это она даёт задание моему другу Сашке Сайгакову наносить воду в большой пятидесятилитровый бак. Сашка отвечает ей довольно грубо:

– «Чаво разбазлалась! Слышу я, стяс сгоняю, дай только вёдра, да сразу два давай и без коромысла, а то с одним я проваландаюсь долго»

«А, иде я табе другое – то найду, другое – то занято опарой для хлебов. Ни чаво – не развалисси натаскаешь одним, али у дружка сваво – Вадьки спроси, у них этого добра много».

Дал Сашке чистое ведро и, взяв с вечера заготовленные удилища и наживку (навозных червей и распаренную кукурузу), пошёл к дому, Сашка с завистью в голосе спросил: – «Чё, рыбалить сбираесси?» Я кивнул ему головой и предложил пойти на рыбалку вместе. Он огорчённо сказал:

– «Да, пойдёшь тут! Отец на косьбу свежей травы на Бухарску наладился и меня берёт с Пашкой (младшим братом). Ладно, до вечера, потом про рыбалку расскажешь». Оставляю удочки у крыльца и захожу в кухню, где мама должна накормить меня завтраком, но время поджимает – и я говорю: – «Мам, – опаздываю, заверни мне завтрак в бумагу – на берегу поем! А в термос я сам чай заварю». Собравшись, беру сумку с завтраком, китайский литровый термос с чаем и удочки с мешочком червей и распаренной кукурузы и быстро бегу на берег Урала к пристани, где под ярами выше по течению от строившегося моста есть глубокая яма, в которой всегда есть крупные сазаны, судаки, лещи и сомы. Проходя мимо стоянки перевозчиков, здороваюсь дежурившим с ночи перевозчиком – дядей Ваней Бегунком, он ждёт женщин, чтобы перевезти их через Урал на утреннюю дойку коров.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.