Сумеречные лучи

10.

Знакомый запах из кухни ударил ей в лицо, едва она переступила порог. Кто-то невидимый заботливо положил ей на плечи несколько тонн железа, которых она не видела, но ощущала.

– Прилетела наша бабочка! – Воскликнула ее мать, вытирая мокрые руки о потасканный фартук, – залетела на огонек!

Олеся покосилась на нее и устало скинула с плеч пальто, еще сильнее почувствовав вес, давивший на них.

– Что, пропела лето красное, попрыгунья-стрекоза? – Продолжила женщина, закрывая своим массивным телом проход в кухню. – Ты время видела?!

– У меня были дела, – Олеся с раздражением сняла сапог с левой ноги.

– Какие такие дела, м? – Лидия Михайловна всплеснула руками, – по лужам прыгала, что ли? Ноги, вон, все в воде!

– Там было грязно, – девушка сжала пальцы на высвобожденной правой ноге и осторожно поставила ее на теплый пол.

– Грязные дела, я поняла, – кивнула ее мать, скрываясь на кухне, – иди ужинать, нахлебница!

– Я скоро съеду! – Крикнула Олеся, на секунду замерев перед своим раскрасневшимся отражением в зеркале, висевшим рядом со стойкой для обуви.

– Рассказывай больше, – хмыкнула она, гремя тарелками, – руки помыть не забудь, сказочница!

Ответ застрял в ее горле, и Олеся молча зашла в тесную ванную комнату. Она открыла кран с холодной водой и пристально посмотрела на воду, исчезающую в сточной трубе. Выждав несколько секунд, она закрыла кран, и вышла.

– Куда ходила-то? – Мягче спросила Лидия Михайловна, ставя перед ней тарелку с борщом, в самом центре которой медленно таяла горка сметаны.

– На кладбище, – Олеся без энтузиазма взяла ложку в руки.

– И чего это ты туда ходить удумала, м? – Женщина кинула на стол тарелку с нарезанным хлебом и, не выдержав столкновения, кусочек бородинского покатился по скатерти, весело подпрыгивая.

– Я же вчера говорила, – вздохнула девушка, – я веду журналистское расследование.

– Вчера не поверила и сегодня не поверю, – отрицательно потрясла вторым подбородком ее мать и тяжело опустилась напротив, – чего-ж у них других нет, поспособнее? Или ты ножки перед кем надо раздвинула, а?

– А тебе то что с того? – Пожала плечами девушка, опустив глаза.

– И правда, мать, какое твое собачье дело? – Передразнила ее Лидия Михайловна, – ты только мужика нормального выбери, уж на третий-то раз. Я ж еще одного такого позора не выдержу, ты знаешь.

– Выдержишь, – огрызнулась Олеся, бросив ложку на стол.

– А ты, давай, матери не хами! – Фыркнула женщина, складывая руки на груди, – ешь давай, борщик, вон, наваристый получился. Сама бы съела, если бы не диета эта чертова, сами бы посидели на ней, убийцы в белых халатах, чтоб их! Понапокупали дипломы эти Пилюлькины сраные, сидят теперь, самые важные, по записи к ним ходи, ага, как же. Разбежалась, бегу и падаю! А ты чего смотришь, ешь давай! За моим борщом когда-то весь курс бегал, ей Богу.

– Отец тоже? – Спросила девушка, не поднимая глаз от растворившейся сметаны.

– Вот не начинай, а! – Табуретка скрипнула под ее весом, – нет у тебя никакого отца, и не было никогда.

– А я его помню, – слабо возразила она, – помню его руки.

– Направление тебе в психушку выписать? – Гоготнула Лидия Михайловна, хлопнув ладонью по столу, – не было никаких рук у него, у папаши твоего сраного! Потому что он нас бросил, когда ты еще писалась каждые пять минут как кран сломанный!

– Тебя, – поправила ее Олеся, – он бросил тебя.

– Меня? – Мать удивленно уставилась на нее, на мгновение потеряв дар речи, – совсем что ли сдурела? То есть я виноватая теперь? Может, он и ушел из-за того, что ты по ночам горланила, как резаная? У всех ребенок ребенком, а я как поросенка выращивала на убой! Сколько я твоих истерик вытерпела, чтоб сейчас это про себя выслушивать, а?! Вот как знал папашка твой, что вырастешь такой дрянью, так и сбежал, пока не поздно! Да знаешь что – хер с тобой! Благодарности от тебя не дождешься, лучше б не рожала!

– ТАК УБЕЙ МЕНЯ! – Олеся вскочила из-за стола, и табуретка с грохотом ударилась об пол, – УБЕЙ!

– Ты совсем сдурела? – Лидия Михайловна испуганно уставилась на нее, схватившись рукой за сердце, – ТЫ СОВСЕМ СДУРЕЛА?!

Олеся забилась в беззвучной истерике и медленно опустилась на пол.

– Господи, истеричка ты моя… – женщина осторожно положила руку ей на плечо, – пореви, пореви, глядишь – полегчает. Может, тебе водочки налить? Там вон борщик стынет, а?

Тонны железа надавили сильнее, легкие отчаянно затребовали больше воздуха, а в пальцах закололо так же, как когда ей было пятнадцать, и она хотела убежать из дома так далеко, чтобы ее никто никогда не нашел. Вот она бежит от разъяренной матери и запирается в своей комнате:

– Открой дверь! – Властно кричит Лидия Михайловна, добавляя к возгласу несколько тяжелых ударов в дверь.

Олеся не отвечает и стоит в одной короткой футболке и больших поношенных белых трусах посередине комнаты, не зная, что ей делать. Она чувствует острую тянущую боль внизу живота и с ужасом смотрит на расплывающееся кровавое пятно. Ей становится страшно, у нее еще никогда этого не было, но она заставляет себя бежать к шкафу и трясущимися руками достать большой походный рюкзак, кажущийся ей невероятно тяжелым, хоть он и пуст. Мать что-то невнятно кричит за дверью, а Олеся вытаскивает одежду из бельевых ящиков, пытаясь не обращать внимание на то, что происходит с ее телом.

– Дрянь малолетняя! – Кричит разъяренная женщина из-за двери, – открывай сейчас же!

Девушка начинает плакать, но продолжает бросать вещи в рюкзак. Она кидает туда паспорт и всю мелочь, которую успела найти в выдвижном ящике своего письменного стола. Олеся хватает рюкзак, забыв про то, что на ней нет штанов, а белые трусы стали красными, и резким движением руки открывает дверь. Когда она пытается выбежать, Лидия Михайловна цепким движением руки хватает её за волосы и со всей силы бьет головой о дверной косяк.

– Дрянь! – Кричит она, крепко хватает дочь за шкирку и тащит ее обратно в комнату.

Голова кружится, и девушка что-то бессвязно кричит, пытаясь вырваться. Мать бросает ее на кровать, и в ту же секунду Олеся ударяется головой об стену.

– Ты у меня получишь, шаболда малолетняя! – Визжит Лидия Михайловна, откуда-то вытаскивая старый ремень для наказаний с тяжелой металлической бляшкой посередине.

Девушка приходит в себя от первого удара и умоляет свою мать прекратить.

– Ты у меня эти дурости бросишь! – Ремень со свистом рассекает воздух.

Все взрывается тысячами искр боли, и Олеся кричит снова.

– Решила, что все можно?! – Откуда-то издалека прогрохотал голос матери.

Девушка делает последнюю попытку вырваться, но теряет сознание от третьего удара. Она проваливается вниз и летит в черную пустоту, отдавшись тянущей боли внизу живота. Где-то в другом мире ее мать крутит цифры на диске домашнего телефона.

– Марина Николаевна, это мама Олеси, – с жеманной интонацией щебечет женщина, – звоню, чтобы сказать спасибо за вашу бдительность. Теперь она даже близко к сигаретам не подойдет. Что? Что вы говорите? Не она? Ах, одноклассница? Что ж, лишним не будет.

Она продолжает падать, пока не видит перед собой очертания земли. Удар.

– Добавки положить? – Заботливо поинтересовалась Лидия Михайловна.

Олеся очнулась перед пустой тарелкой, в которой не так давно растворялась сметана, а сейчас одиноко лежала грязная ложка. Девушка рассеянно посмотрела на мать и безразлично пожала плечами.

11.

Женщина мельком взглянула на дешевые наручные часы и возле сваленного дерева ускорила шаг, прокручивая в голове фразы, которые она скажет своей подруге. Сначала она решила, что будет уместным купить для нее открытку, но ни в одном магазине Северного микрорайона не нашлось ни одной поздравительной карточки, подходящей для такого случая. Тогда ей пришлось заплатить пятьдесят рублей за полчаса пользования интернетом в компьютерном клубе и отыскать там несколько неплохих, на ее взгляд, стихотворений. Потный толстяк в очках вынудил ее заплатить ему десять рублей (как будто они из нее все деньги хотели вытрясти, до копейки) за печать черно-белого изображения. Пятнадцать минут она ждала рейсовый автобус, опаздывающий из-за чертовой аварии где-то на перекрестке улиц Ленина и Металлургов, и вот она уже опаздывает на сорок минут. Цифра с болью отдалась в ее голове лишним напоминанием о возрасте, и от волнения Света Дягилева по привычке схватилась рукой за свои жидкие каштановые волосы. Она нерешительно замерла у входной двери, подумав, что когда-нибудь она почувствует тяжесть обручального кольца на безымянном пальце, что сейчас касался ее головы.

– Светка, мы тебя уже заждались! – Анна Владленовна рывком распахнула дверь и вместо приветствия затолкнула подругу в квартиру. На ней была безвкусная бордовая блузка, поверх которой женщина навешала дешевые бусы разных цветов, отчего стала походить на цыганку.

– Аня, не успела тебе сказать во время похорон, что я так сочувствую! – начала Света, но ее подруга нетерпеливо махнула рукой.

Алексей Петрович робко выглянул из-за двери в гостиную и, слабо улыбнувшись, едва заметно махнул ей рукой.

– Ты чего там своими ластами размахался? – Грозно спросила Анна Владленовна, – шел бы лучше на кухню, водку из морозилки достал, пингвин.

Света сняла свое черное пальто и осторожно повесила его на пластиковые плечики, заботливо валявшиеся на полу в ожидании гостей.

– Анна! – Прокаркал из кухни старик, – это что за херня тут на столе? Где бутерброды нормальные?!

– Зачем так грубо? – Пискнул Алексей Петрович откуда-то из коридора.

– Отец сегодня не в духе, – покачала головой Анна Владленовна и зашла в гостиную, – а у нас, между прочим, будет настоящая польская закуска! Я, значит, на той неделе видела по телевизору, что поляки делают какие-то маленькие бутербродики и запивают все это охлажденной водкой!

– Типа канапе? – Уточнила Света, приоткрыв рот. Она вошла следом за подругой и пробежала глазами по фотографии Кости, одиноко стоявшей в центре стола. Женщина подумала, что если бы не черная лента в углу снимка, то могло бы показаться, что они собрались на его день рождения.

– Да черт его знает кто! – Рассмеялась Анна Владленовна, – давай, скорее мой руки, сейчас будем за стол садиться. Говорю же – тебя одну ждали.

– Больше никого не будет? – Подняла накрашенные брови женщина.

– А кого звать? – Пожала плечами она, – Лешкина мать из своей…

На кухне кто-то прогремел тарелками.

– …не поедет, прости за мой французский, – закончила Анна Владленовна, – патлатые дружки Костика мне здесь не сдались, знаешь ли. А эту барышню, которая пару раз у нашего подъезда терлась, я и на сто метров близко не подпущу! А кого еще звать? Вон дядька его, брат Лешкин, хоть раз бы нам на Новый год открытку отправил! Я его как дура первые пять лет поздравляла, а он хоть бы что! Спрашивается, на открытку разориться жалко? Деньги бережем на звонок телефонный? Нет, я вот ни за кем бегать не собираюсь, я себя не на помойке нашла. Ну все, заболтала я тебя, иди, давай, руки мой, там курица стынет в духовке. Раскошелились сегодня, будь здоров.

– Может, тебе…нужна помощь? – Заботливо спросила Света, – я имею в виду, финансовая…

– Господь с тобой! – Отмахнулась она, – вон, Лешка на двух работах шарашит, совсем плохо будет – так третью пусть берет. Я ему все время говорю – что ж ты увалень сидишь на печи – видишь же, денег в семье нет! Он мне ноется, что он и так на три пота исходит каждый день, но я-то знаю, чем он занимается.

– Чем? – Вздрогнув, спросила Света.

– Сидит свои судоки целыми днями решает, чем же еще, – хмыкнула Анна Владленовна, – ой, я, значит, вчера альбом с фотографиями смотрела, ну чтоб выбрать Костику на могилу, ну и нашла наши свадебные фото с Лешкой. Ой, какой он раньше был! За ним же все девочки бегали в школе, можешь поверить?

– Да и ты та еще красавица была! Какой-то, помню, конкурс выиграла, да? – натянуто улыбнулась она.

– Что значит «была»! – Нахмурилась женщина, – и сейчас еще ничего!

– Конечно, это я не так выразилась, – поправила себя Света, – у Леши же тогда еще бизнес был…

– Был да сплыл, – вздохнула Анна Владленовна, – как сейчас помню – ходил весь такой из себя важный, в отцовском пиджаке на три размера больше, все носился со своей автомастерской, каждую машинку целовал, с утра до ночи там пылинки сдувал. Мы ведь тогда даже подумали о том, чтобы и нам машину купить, можешь поверить? А потом пришли эти чертовы…

Кто-то громко хлопнул дверью в туалет.

– …и отжали у него мастерскую, – женщина помрачнела, – можешь себе представить, чтобы в Советском Союзе у тебя какие-то бандиты последнее отбирали? Я давно говорю – верните ГУЛАГ и смертную казнь, и будет у нас все снова хорошо.

– Пойду, руки помою… – неуверенно кивнула Света и вышла в коридор, где тут же столкнулась с испуганным Алексеем Петровичем, подслушивавшем их разговор.

– Света… – робко произнес он, затаскивая их в ванную комнату.

– Что за дурдом, Леша? – Шепотом возмутилась женщина, закрыв за ними дверь. – Я думала, что иду на поминки, а тут какие-то польские закуски! Я как дура в темном платье пришла, не накрасилась!

– Аня не в себе, прости ее, дорогая! – Он сжал ее руки и с волнением заглянул в глаза.

– Не сейчас, Леша! – Женщина испуганно открыла кран с водой, чтобы заглушить их голоса – она же увидит!

– А может мне все равно, пускай смотрит! – Шепотом закричал Алексей Петрович, качнувшись.

– Ты ее до припадка хочешь довести? – Возмутилась Света, отталкивая его, – у твоей жены сын умер, как ни как!

– Светлана, что за неуважение! – Пробормотал мужчина, хватая ее за руки, – это и мой сын тоже!

– Вы что здесь делаете?! – Анна Владленовна уронила тяжелый взгляд на их сцепленные руки, – вы совсем…

В дверь громко постучались.

– …а? – Она раздраженно обернулась, – кого еще нелегкая принесла?

– Ну и что ты натворил? – Прошипела Света, когда Анна Владленовна отправилась открывать.

– Я, может, в трауре! – Напыщенно воскликнул Алексей Петрович и огляделся по сторонам в поисках рюмки водки.

Света вздохнула и поспешно вышла в коридор, где услышала незнакомые голоса.

– Проходите, раз пришли, – безрадостно бросила Анна Владленовна и прошла мимо своей подруги, не удостоив ее взглядом, – вот к нам уже милиция приехала, дожили! Где ж вы были, когда у кобеля моего бизнес отбирали?

– Ходили в школу, я полагаю, – хмуро ответил Казанцев, разуваясь.

– Это был риторический вопрос, – вполголоса поправила его Женя, вешая пальто на одну из вешалок, лежавших на полу.

– Почему у нас дома милиция?! – Оттолкнув Свету, в узкую прихожую протолкнулся Алексей Петрович, успевший найти стопку, – Почему вы здесь, я спрашиваю? Предъявите ордер, мать вашу!

– Там мусора, что ли?! – Прокричал с кухни старческий голос, – гоните нахер!

– Это уже статья… – раздраженно начал Казанцев, но осекся, увидев портрет Кости, стоявший посреди гостиной.

– Мы, кажется, не вовремя, – озвучила его мысли Женя.

– Вовремя только кошки рожают, – вздохнула Анна Владленовна, садясь на диван, – а я вас вспомнила, мисс Марпл! Что, нашли сыночка-то моего, а?

– Анна Владленовна, я полагаю, – кивнул Казанцев, заметив, как сошел румянец с щек его будущей супруги.

– Ну уж не царица Савская! – Жеманно воскликнула женщина и оглядела взглядом присутствующих, ожидая от кого-то из них комплимента за меткую фразу.

– Если вы не возражаете, я хотел бы задать вам пару вопросов, касательно вашего сына, – Андрей подошел к столу и, не дожидаясь приглашения, опустился на один из стульев.

– Только полы помыли, а вы тут ходите… – проворчал Алексей Петрович, увидев обувь на ногах Жени.

– А этот уже набрался, скотина, – пробормотала Анна Владленовна, провожая мужа гневным взглядом.

– Где у вас уборная? – С плохо скрываемым недовольством спросила Женя.

– Ой, а что, с нами не посидите? – Она состроила расстроенную гримасу, – или вы у нас с крестьянами одним воздухом не дышите, княжна?

– Прямо по коридору и налево, – подсказал услужливый Алексей Петрович и тут же отшатнулся в сторону, пропуская в коридор побледневшую девушку.

– Вы уж за своей дочерью белого эмигранта последите, а то мой муж тот еще мачо! – С противной усмешкой хмыкнула Анна Владленовна, засовывая сигарету в рот.

– Аня, не при гостях! – Нерешительно промямлил мужчина.

– Анечка, ты просто нервничаешь сегодня много, ты все не так поняла! – начала оправдываться Света.

Андрей неловко поерзал на стуле, пытаясь не встретиться взглядом с Анной Владленовной, замершей на диване, словно волчица в кустах.

– Дуру из меня не делай! – Женщина выпустила дым из своего рта, – думали, что я не замечу, голубки! Даже не постеснялись того, что у меня сын умер, мать вашу!

– ЭТО И МОЙ СЫН ТОЖЕ! – Алексей Петрович замахнулся руками, и дешевая стеклянная ваза, подаренная его тестем на десятую годовщину их свадьбы, упала на пол и вдребезги разбилась. Испуганный мужчина скакнул в сторону, запнулся об ковер и повалился на пол.

Портрет Кости покосился.

– Твой сын?! Чего ж не уследил то за ним, а?! Клоун! Вы поглядите на него, а! Да нужен ты мне такой! – Анна Владленовна вскочила с дивана, нервно стряхивая пепел с сигареты на ковер, – давай…

На кухне громко засвистел чайник.

–…. жить к своей шлюхе! – Топнула ногой женщина.

– Да как ты смеешь! – Не замедлила с ответом Света, – ты на себя посмотри – совсем из ума выжила, больная старуха! Думаешь, я не знаю, как ты мне завидуешь?!

– А чему завидовать-то? – Хохотнула Анна Владленовна, – морде твоей лошадиной? Или тому, что тебя никто замуж брать не хочет, а?

Казанцев присвистнул, но тут же опустил глаза в стол.

– Все, хватит! – Закричал Алексей Петрович, пытаясь подняться с пола, – ты коварная, алчная ба-ба! Я сваливаю, собираю вещи! Пакуйте чемоданы, седлайте мою лошадь!

Мужчина дернулся и завалился на один бок, упав у ног Светы, которая тут же отпрыгнула в сторону.

– Ба-ба! – Он замер, словно раздумывая над значением этого слова, – точно! Ты не достойна называться женщиной!

– Ты мне еще покричи, истеричка! – Анна Владленовна схватила подушку с дивана и со всей силы начала бить ей своего мужа, – импотент чертов! Все просрал! Мастерскую не удержал! Денег нет! Тряпка!

Портрет Кости упал на стол.

Женя услышала крики из гостиной, но не спешила возвращаться. По дороге в ванную она увидела неприметную дверь, спрятанную в дальнем конце коридора. Табличка «Не входить», вырезанная из подросткового журнала, подсказала ей, что это была комната Кости. Она сама не заметила, как оказалась внутри, но услышав очередное ругательство, донесшееся из гостиной, решила, что ее не будут искать. Женя посмотрела на деревянную кровать, стоявшую у стены, и тусклое окно за которым темнело мартовское небо. На потертом коричневом столе лежали разбросанные бумаги – распечатанные тесты для экзамена с аккуратными карандашными пометками. Она подошла поближе и взяла в руки учебник по химии за одиннадцатый класс. Девушка открыла первую страницу и едва заметно улыбнулась надписи: «Собственность Кости В.», стоявшей в самом углу. Женя представила Костю за этим столом, когда он читал этот учебник и решал задания, и волна невыносимой тоски накрыла ее с головой. Она с остервенением сложила бумаги в аккуратную стопку, чтобы попытаться успокоить свои нервы, и оглядела взглядом полупустую комнату. Легкая вибрация в кармане прервала ее размышления, и девушка достала маленький раскладной телефон, нажала на кнопку ответа и приложила его к уху.

– Вы обещали позвонить, – произнес голос на другом конце трубки, и комната наполнилась едва уловимым ароматом сладких персиков.

– Я… – Женя в растерянности запнулась, не зная, что ответить, – сейчас не могу.

– Разговаривать или…? – раздался осторожный голос Сергея Кузнецова в динамике ее телефона.

– Или. – Выдохнула девушка и сбросила звонок.

Она быстро засунула телефон в карман брюк и внимательно огляделась, пытаясь понять, что ее смущает в этой пустой комнате, в которой как будто никто не жил.

– Ванная не здесь, – прохрипел суровый голос позади нее.

Женя испуганно обернулась и уперлась взглядом в сморщенного старика, опиравшегося на кривую палку с железным набалдашником.

– Я просто…

– Ищите, что стащить? – Сузив глаза спросил он.

– Просто хотела посмотреть на то, где жил ваш внук, – договорила Женя, пытаясь выдержать тяжелый взгляд дедушки Кости, в чертах лица которого смутно угадывалось родство с Анной Владленовной.

– Это вам не сюда, – старик покачал головой, – Костик жил у меня, по большей части.

– Почему? – Девушка подняла брови домиком, и в ту же секунду крики из гостиной усилились.

– Спросите у него, – пожал плечами он и шагнул обратно в коридор.

– Женя! – Раздался голос Андрея из-за двери.

Девушка вышла из комнаты и прошла в прихожую, где на нее вывалилась Света Дягилева, едва не упав под ноги.

– Вы уж ее простите! – Простонала женщина, умоляюще посмотрев на Андрея, – она просто переживает!

– Пусть переживает молча, – раздраженно ответил Казанцев.

– Она не может! – Света растерянно развела руками, – она ведь женщина!

– Милиция! – Алексей Петрович с круглыми глазами выскочил следом и спрятался за плечом любовницы, – моя жена заперлась в спальне с бутылкой водки! Это ничем хорошим не кончится, помяните мое слово!

– Вызовите участкового, – посоветовала Женя, надевая пальто.

– Нет! – Мужчина яростно замотал головой, – может, вы мне пистолет для самозащиты, так сказать, оставите? Исключительно для самообороны!

– Что у вас, ножа дома нет? – недовольно бросил ему Казанцев, зашнуровывая туфли.

– Есть, – растерянно кивнул Алексей Петрович.

– Ну, так и пользуйтесь, – предложил Андрей, открывая входную дверь, – для самообороны, или что вам там надо.

Они вышли в подъезд и захлопнули за собой дверь. В нос ударил противный запах сырости, напомнивший Жене душевую детского дома. Они молча окунулись в бодрящий вечерний воздух, прошли мимо сваленного дерева до парковки и сели в служебный автомобиль. Запах сырой душевой усилился. Андрей больше не делал попыток заговорить с ней – она почувствовала, что это только придает ей уверенности. За окном мелькали вывески ночных магазинов с алкоголем, только начинавших прием своих постоянных покупателей, и на секунду ей показалось, что в одном из них она заметила Андрея, выходящего с полным пакетом бутылок с водкой. Вонь стала невыносимой, и Женя опустила стекло. Девушка не заметила, как они оказались в их квартире. Казалось, что запах сырости не отпустит ее, но Женя знала, что это ненадолго. Пока Андрей возился с чайником на кухне, она вошла в спальню и все тело напряглось в ожидании того, что будет дальше.

Синяя сумка стояла на том же месте, где она и оставила ее сегодня утром – осталось только проверить, на месте ли паспорт и деньги. Паркет тихо скрипнул, и Женя обернулась.

Казанцев настороженно замер в проходе, вопросительно посмотрев на нее.

Женя отвела взгляд и шагнула назад.

Андрей перевел взгляд на открытую спортивную сумку, лежавшую рядом с кроватью, и его руки полезли в карманы в поисках сигарет.

Девушка быстро наклонилась, коротким движением застегнула молнию и подняла свои вещи в воздух, крепко ухватившись за ручку. Она сделала несколько шагов вперед, не поднимая головы, и замерла перед ним.

Казанцев, помедлив, шагнул в сторону. Его щеки покрылись румянцем, а ноздри яростно вздулись.

Женя осторожно прошла мимо, боясь коснуться его руки. Сердце бешено стучало в груди, и на мгновение ей показалось, что ее голова сейчас взорвется от усилившегося давления.

– Когда ты стала такой эгоисткой? – Слова вылетели из его рта в царившей тишине.

– Когда ты убил моего сына, – сумка упала из ее рук, шлепнувшись на пол.

– Как ты смеешь… – руки сжались в кулаки, – КАК ТЫ СМЕЕШЬ ТАК ГОВОРИТЬ?!

– НЕ ПРИТВОРЯЙСЯ! – Голова взорвалась. – ТЫ ВСЕ ЗНАЕШЬ!

Он сделал шаг назад.

– Я видела, я все видела, я видела! – Слезы побежали из глаз, – я видела…видела твои анализы! Пока я лежала в больнице, я все видела!

Его руки задрожали.

– Превышено допустимое содержание алкоголя в крови… – в глазах зажегся огонь, – ты сел пьяным за руль. ТЫ СЕЛ ПЬЯНЫМ ЗА РУЛЬ! ТЫ ПОСАДИЛ СВОЮ БЕРЕМЕННУЮ НЕВЕСТУ В МАШИНУ И СЕЛ ЗА РУЛЬ!

– Мне…

– Там в лесу…я хотела сказать тебе, чтобы ты бросил меня там умирать! Потому что тогда я почувствовала, как он умер. Я ПОЧУВСТВОВАЛА ЕГО СМЕРТЬ! И ты даже не можешь представить себе, что это за чувство! Я лежала там и хотела умереть, потому что не представляла, как буду жить дальше, что я буду делать! Знаешь, что заставляет меня жить сейчас? Моя ненависть к тебе.