Убийство в Литл-Медоу

Обе женщины тяжело вздохнули, видимо, вспомнив покойного мужа Донны Браун, и вдова, достав маленький платочек, приложила его к глазам.

– Что правда, то правда, – наконец ответила она. – Но я совсем забыла, что хотела зайти к Хелен Ховард. Ее служанка Барбара печет удивительно пышные кексы, хочу посмотреть, как она это делает.

– Наверное, Хелен хочет пригласить на чай Нору Грей и ее приятельницу из Лондона, которая должна сегодня приехать.

– Из Лондона? – оживилась миссис Браун. – Нужно будет обязательно с ней познакомиться.

Женщины обсудили еще парочку вопросов и, расставшись в прекрасном расположении духа, отправились каждая по своим неотложным делам.

2

Лаура Скотт спешно покинула мясную лавку и через несколько минут оказалась у дома номер десять по Флит-стрит. Оттуда ей хорошо было видно дорогу, по которой работники фермы Фоксхед возвращались домой в Литл-Медоу.

Сегодня утром Лаура видела, как Энни Ховард подходила к дому своей тети с чемоданом в руках. Это было довольно странно, потому что Энни работала в Риджес-Холле уже несколько месяцев и возвращалась в Литл-Медоу только раз в неделю в свой единственный выходной, но для этого ей не нужно было тащить с собой все вещи. «Значит, ее уволили, – подумала Лаура и презрительно усмехнулась. – Ну и поделом! Скорее всего, хозяева раскусили ее и отказались от ее услуг. Может, миссис Лоуренс наконец заподозрила, что Энни крутит роман с ее сыном, и решила это пресечь? Бедный Поль ничего не знает, но наверняка догадывается, иначе почему в последнее время у него такой озабоченный и отрешенный вид?»

Было уже шесть часов вечера, мужчины возвращались с работы: кто парами, кто поодиночке. Лаура с надеждой всматривалась в приближавшиеся фигуры, но тщетно: тот, кто был ей нужен, не появлялся. Минуты ожидания тянулись бесконечно долго. Лауре так хотелось, чтобы кто-нибудь был сейчас рядом, тот, кто мог бы успокоить и подбодрить ее.

У нее никогда не было подруг, а настойчивые кавалеры не осаждали ее дом и не дарили ей цветы. Единственным близким человеком для нее был Поль. В детстве они вместе ходили в школу, делали уроки, а после бегали рыбачить на небольшое озеро Файн-Уотер. В любую погоду они подолгу купались, катались на старой ржавой лодке, ловили головастиков и бросали камешки на зеркальную водную гладь. Лаура всегда дорожила этой дружбой с Полем, и он был для нее как старший брат. Когда они оба повзрослели и, работая целыми днями, могли не видеться по нескольку недель, Лаура вдруг поняла, что стала скучать без этого веснушчатого парня, но скучать не так, как раньше, а по-особенному. Перед сном она закрывала глаза и пыталась вспомнить, как он невзначай касался ее руки или поправлял пряди волос, выбившиеся из ее прически. И если Лауре это удавалось, то она много раз прокручивала эти волнующие моменты в голове, стараясь вновь ощутить тепло и нежность от прикосновений его таких сильных и заботливых рук.

Постепенно это вошло в привычку. Девушка уже не могла заснуть без того, чтобы не вспомнить Поля. Она поняла, что теперь их связывает нечто большее, чем просто дружба. Лаура почувствовала, что влюбилась. Между ними ничего не изменилось: они также гуляли по лугу, плели венки и надевали их друг другу на голову, лежали на свежескошенной траве и наслаждались звенящей тишиной лугов. Но теперь все это значило для Лауры гораздо больше, чем раньше. Девушка была рядом с любимым человеком, и это окрыляло ее, давало силы жить. Она никогда не говорила Полю о своих чувствах. Лаура считала это лишним, у них и так все было прекрасно, все свободное время они проводили вместе, делились самыми сокровенными мыслями, и ближе Поля у нее никого не было на всем белом свете. Девушка верила, что в один еще более прекрасный день молодой человек вдруг поймет, что тоже любит ее. И потом, конечно же, они поженятся, и у них будет много-много детей.

Но однажды Лаура заметила, как Поль стоял и разговаривал с Энни, девушкой, недавно переехавшей в Литл-Медоу. Как и всякая влюбленная женщина дочь мясника почувствовала волну ревности, вмиг захлестнувшую ее. Поль совсем перестал заходить к ней, они почти не виделись, и девушка ужасно страдала. Но она отгоняла от себя дурные мысли, утешая себя тем, что Поль, возможно, просто дружит с Энни.

А Энни Ховард была очень красивой: даже Лаура, которая искренне недолюбливала ее, не могла не признать, что ее соперница похожа на ангела. Все в ней, начиная от волос и заканчивая манерой ходить и говорить, было безупречно. Лаура знала, что и сама была далеко не простушкой, но в сравнении с Энни она казалась себе просто серой мышкой. Когда Энни шла на работу, то обычно собирала волосы, скручивая их на макушке, и это необычайно шло ее свежему личику с ярким румянцем на щеках. Она носила обтягивающие темные брюки и белую блузку с глубоким вырезом, что также сильно раздражало Лауру. Влюбленная девушка перестала спокойно спать и думала только о том, что же ей теперь делать, и как отвлечь Поля от нового знакомства.

Позже она снова увидела их вместе, и сердце сжалось в мучительной тоске. С первого взгляда было понятно, что Поль влюблен в Энни. Как он восхищенно смотрел на нее, как бережно придерживал за талию, как пытался ловить ее взгляд. Лаура не могла в это поверить: ее Поль, тот, за которого она могла убить или умереть, теперь ей не принадлежит! Скрывая свои слезы, она продолжала улыбаться посторонним, но, оставаясь одна, плакала и молилась, чтобы Энни Ховард исчезла навсегда.

Вдруг Лаура встрепенулась и подалась вперед. Ей показалось, что она увидела Поля. И она не ошиблась: это был действительно он. Молодой человек не спеша шел в сторону деревни. Он был болезненно худым, имел слишком впалые щеки и выделяющиеся скулы, а взгляд его бледно-голубых глаз исподлобья был немного напуганным. Несмотря на то, что теперь они редко виделись, Лаура заметила, что Поль сильно переменился за последнее время. Его взгляд стал тревожным и обеспокоенным, а сам он, казалось, сгибался под непосильной ношей. Девушка быстро посмотрелась в маленькое зеркальце и спрятала его обратно в сумочку. В свои двадцать три года она выглядела довольно мило: большие серые глаза, густые каштановые волосы, которые спадали на плечи и завивались на кончиках, тонкий изящный носик.

Когда парень поравнялся с ней, Лаура сделала вид, что смотрит в другую сторону, и только, когда он подошел совсем близко, она как бы невзначай повернулась к нему. Сделав удивленный вид, как будто только что заметила молодого человека, девушка радостно воскликнула:

– Привет, Поль! Вот уж не ожидала тебя встретить! Ты идешь с фермы?

Молодой человек вздрогнул, очнувшись от каких-то своих мыслей, и приветливо поздоровался:

– Здравствуй, Лаура! Да, сегодня пришлось поработать больше обычного. Давно мы не виделись с тобой, кажется, несколько дней?

– Да, уже больше недели, – торопливо проговорила она, – а точнее, девять дней.

Поль улыбнулся и присел на скамейку.

– Что нового?

– Да все по-прежнему, – ответила Лаура и радостно примостилась рядом с ним. – Отец почти никуда не выпускает меня, целыми днями торчу в его лавке как пленница, а вечерами приходится убираться в доме, готовить еду.

– Бедняжка! – Поль нежно погладил девушку по запястью.

Когда рука Поля коснулась ее, Лауре показалось, что все, что случилось за последние месяцы, – это просто сон, ночной кошмар, а сейчас она проснется, и все будет как прежде, когда они с Полем были только вдвоем без этой выскочки Энни Ховард.

– Ты ничего не хочешь мне рассказать? – Лаура старалась говорить безразличным тоном, но голос ее все равно дрожал.

– Что ты имеешь в виду? – Поль удивленно посмотрел на девушку.

– Ну как, мы с тобой почти не видимся, ты все где-то пропадаешь! Наверное, тому есть определенная причина? И ее имя Энни? – бросив последнюю фразу, Лаура отвела взгляд: ей не хотелось, чтобы Поль заметил, с каким трудом дается ей этот разговор.

– А-а, ты об этом, – безразлично протянул Поль и стал пинать лежавший на земле камешек носком ботинка.

– Значит, это правда, – тихо произнесла Лаура и убрала свою руку из-под его руки, – вы все-таки поженитесь.

– Ты что, обиделась? Ты расстроилась, что мы с тобой теперь редко видимся? Ну не дуйся, Лаура, я же по-прежнему люблю тебя!

– Любишь? – лицо Лауры неожиданно просияло.

– Глупенькая! Ну конечно, люблю! Ты же мне как сестра, у меня нет никого роднее тебя и мамы. Мы с тобой с детства лучшие друзья, неужели ты сомневаешься?

– Нет, не сомневаюсь, мы действительно лучшие друзья. Ладно, мне пора. Надеюсь, пригласишь на свадьбу, – с горькой усмешкой бросила Лаура, встала со скамейки и быстро пошла в сторону Грин-Бенк-роуд. Сердце девушки обливалось кровью, ей хотелось обнять Поля, закричать, как много он значит для ее, но не могла сделать этого. Поль не любит ее. Он сходит с ума от Энни Ховард, и они скоро поженятся. Обернувшись, Лаура увидела, что молодой человек даже не смотрит в ее сторону. Закрыв лицо руками, дочь мясника заплакала и, вытирая слезы, быстро побежала прочь.

Поль, казалось, даже не заметил того, что девушка ушла. Его мысли были заняты совсем другим. Лаура была права: причиной его теперешнего состояния была Энни Ховард, которая взялась из ниоткуда и ворвалась в его серую жизнь легким свежим ветерком.

Поль никогда раньше не видел такой красоты: длинные волосы до пояса, тонкая талия, невесомая походка. Поначалу он боялся говорить Энни о своей симпатии, так как думал, что она не испытывает к нему того же. Они просто разговаривали, гуляли у озера, иногда он приходил к ней домой, и они пили чай с ее тетей мисс Ховард. По ночам молодой человек плохо спал и просыпался в поту от кошмаров. Ему чудилось, что Энни вдруг заболела или умерла, и он ее никогда больше не увидит. Утром Поль скорее бежал к ее дому, чтобы убедиться, что с девушкой все в порядке. Он не знал, что с ним происходит, но в один прекрасный момент понял: это и есть любовь. Таких сильных чувств ему не приходилось еще испытывать, и каждый час в разлуке приносил ему страшные мучения.

Так продолжалось несколько месяцев. Пришла весна, и Энни скоро должно было исполниться двадцать четыре года. Поль хотел преподнести девушке кольцо в подарок на день рождения и предложить руку и сердце. Больше терпеть эти муки он был не в силах. «Если она откажет мне, – решил тогда молодой человек, – то я уеду навсегда, чтобы не видеть больше ее лица, не слышать ее голоса».

И вот этот долгожданный день настал. Они сидели у озера, Поль и Энни. Как же чудесно она выглядела в простом белом платьице и туфлях-лодочках на небольшом каблуке!

– Ты выйдешь за меня замуж? – спросил он.

Энни ответила «да», и Поль надел ей на палец маленькое золотое колечко. Оно так много значило для него. Если бы он только знал тогда, как мало оно значит для Энни.

И теперь он начал это понимать. Все началось, когда его любимая переехала в поместье Риджес-Холл, куда ее взяли в качестве горничной. Полю это совсем не понравилось, они стали редко видеться, только в ее единственный выходной один раз в неделю. Он сам себе боялся признаться, что страшно ревновал Энни. Молодому человеку казалось, что она обязательно влюбится в Джефри Лоуренса и бросит его, Поля. Это стало у него навязчивой идеей, он не мог спокойно спать и думал только о том, как поскорее забрать свою невесту из этого дома и начать подготовку к свадьбе. Даже сейчас, когда они разговаривали с Лаурой, Полю показалось, что она тоже все знает про Энни и Джефри Лоуренса, и мало того, об этом знает уже вся деревня. Неизвестность была невыносима, Поль хотел получить доказательства измены, и вот тогда он будет действовать. Он отомстит. Да, если Энни бросит его, он будет решителен и не испугается последствий. Поль наконец встал со скамейки и пошел на Роуз-стрит к дому номер четыре, где жила девушка.

Подойдя к небольшому двухэтажному коттеджу, Поль вспомнил, что сегодня пятница, а значит, скорее всего, его невеста еще в Риджес-Холлe, поскольку выходной у нее был по воскресеньям. Окно в гостиную было открыто, и оттуда он вдруг услышал знакомый голос Энни. Воодушевленный и обрадованный, молодой человек толкнул дверь, и та открылась сама. Когда он вошел в гостиную, Энни разговаривала по телефону. Она не видела Поля и сказала собеседнику на другом конце провода: «Да, конечно, все как мы договорились, я буду ждать у мостков в восемь часов. Хорошо. Но у меня будет мало времени».

Не дослушав разговор, Поль выскочил на улицу, от злости сжимая кулаки. Энни договаривалась о встрече с Джефри Лоуренсом, он был уверен в этом. Как он мог так обмануться в этой с виду невинной девушке? Неужели она польстилась на деньги Лоуренса, на его положение? А как же он, Поль? Как же любовь, которая их связывала? Его просто трясло от негодования. Поль почувствовал, как кровь прилила к его вискам. Он сам испугался за себя, вдруг осознав, что еще немного, и он просто убьет кого-нибудь. Нужно было обязательно успокоиться и подумать, что делать дальше.

В это время в пригороде Эдинбурга Ребекка Каррингтон прогуливалась по лужайке перед домом и с тоской смотрела на дивные цветущие петунии, которые были гордостью их садовника и самой баронессы Каррингтон. Девушка тяжело переносила разлуку с Джефри Лоуренсом, которого не видела уже несколько месяцев.

Будучи очень чувствительной, Ребекка сильно переживала из-за того, что они с матерью теперь остались одни после смерти ее отца барона Каррингтона. Девушка понимала, что рано или поздно ее выдадут замуж, и не противилась этому. Выбор ее будущего супруга она возложила на свою мать, ибо полностью ей доверяла, и когда узнала, что это будет Джефри Лоуренс, втайне обрадовалась, хотя внешне ничем не показала свой восторг. Она знала Джефри еще с детства, когда их семьи встречались на светских мероприятиях. И он всегда отличался от других мальчиков, был более спокойным, рассудительным, много и увлеченно читал. Потом Джефри уехал в колледж, и она почти не видела его до того вечера, который устроили его родители в честь возвращения любимого и единственного сына. Ребекка старалась не подавать виду, но эта встреча значила для нее гораздо больше, чем могло показаться со стороны, поэтому девушка ждала ее с таким нетерпением. Джефри почти не изменился с тех пор, когда они играли еще детьми, был такой же серьезный и спокойный. Они мало разговаривали, в основном об искусстве, но, даже несмотря на это, Ребекка почувствовала, что не ошиблась в нем. Да, она хотела выйти замуж за него и ни за кого другого. Она не могла сказать, что была влюблена в Джефри, но в том, что он сильно нравился ей, девушка была уверена. Как считала ее мать баронесса и как думала она сама, для крепкого брака этого было вполне достаточно.

Известие о том, что Джефри слег и не сможет приехать к ним, Ребекка восприняла крайне болезненно. Почему-то ей показалось, что это нехорошо, как будто судьба дает ей знак, что кто-то или что-то мешает их будущему счастью. Она почти все время проводила в своей комнате под предлогом плохого самочувствия, а сама иногда тихонько выходила в коридор и, стоя на лестнице, слушала, о чем ее мать беседовала по телефону с Амандой Лоуренс. В основном женщины обсуждали предстоящую свадьбу. Они говорили об этом как об уже решенном деле, и эта уверенность передавалась Ребекке. В конце концов, Джефри скоро поправится, и она сможет снова его увидеть. А там, возможно, и все решится с их женитьбой и дальнейшим будущим.

Так думала девушка, пока вновь не оказалась в поместье Риджес-Холл, когда они с матерью приехали навестить миссис Лоуренс. Джефри тогда был еще нездоров, и, к большому сожалению для Ребекки, увидеться с ним ей не удалось. Но когда она увидела их новую молодую горничную, сердце Ребекки сжалось от боли и отчаяния. Служанка была вызывающе красивой и сексуальной, было видно, что она чувствует себя в Риджес-Холле как дома. Это сразу не понравилось дочери баронессы, она поняла, что Джефри находится в большой опасности, если такая девушка ухаживает за ним. Злополучный вечер наконец закончился, но потом Ребекка всю ночь не смыкала глаз и думала, как же ей ускорить свою женитьбу с Джефри и избавиться от этой ненавистной женщины.

Она и сейчас, спустя три месяца, думала об этом, но радости такие мысли не приносили.

– Как бы я хотела, чтобы ее просто не было! – в сердцах воскликнула Ребекка и, сорвав несколько цветков, в отчаянии бросила их на землю.

Глава 3

Присцила Бланш ехала первым классом в поезде из Лондона и с большим удовольствием наслаждалась великолепными видами, проносившимися за окном. Она никогда раньше не была в Озерном крае, но много читала о нем, особенно ей нравились стихи и лирические баллады Уильяма Вордсворта, поэта эпохи романтизма, воспевавшего красоты этой чудесной местности. Будучи поклонницей его поэзии, миссис Бланш уже успела заочно полюбить здешние края. Женщина давно не покидала Лондон и искренне обрадовалась, когда неделю назад получила приглашение от своей давней подруги Норы Грей, несколько лет назад переехавшей в Озерный край. Деревня Литл-Медоу, где теперь жила Нора, располагалась у небольшого живописного озера Файн-Уотер, которым местные жители по праву гордились, ведь по красоте и прилегающему пейзажу оно не уступало более популярному у туристов озеру Грасмир.

Нора Грей была незамужней пожилой дамой, как и многие подруги Присцилы Бланш, что было довольно грустно, потому как одиночество больше всего пугало нашу путешественницу. Сама миссис Бланш жила в счастливом браке уже более тридцати лет, и ее два сына и дочь были ярким тому доказательством. Все они уже давно выросли и жили далеко от родителей, что, несомненно, являлось для заботливой матери поводом для огорчения. Именно поэтому эта поездка доставляла ей столько удовольствия, жизнь наполнялась новыми впечатлениями и эмоциями, и это так радовало энергичную женщину! Присциле было уже за пятьдесят, но чувствовала она себя удивительно молодой и легкой, как и много лет назад. Густые темно-русые волосы даже не были подернуты сединой и, уложенные в элегантную прическу, придавали их обладательнице шарм и обаяние.

С детства миссис Бланш мечтала стать известной пианисткой, много занималась игрой на фортепиано, любила классическую музыку и хотела поступать в Лондонскую академию музыкального и драматического искусства. Но когда началась война, Присциле Бланш, как и многим другим молодым девушкам, пришлось работать медсестрой в Красном Кресте. Там она получила серьезное ранение руки, после которого она уже не могла даже думать о музыкальной карьере.

Помогая раненым и спасая жизни других людей, Присцила поняла, что хочет продолжать служить медицине и в мирное время. Она с отличием закончила медицинский колледж при Госпитале Святого Варфоломея, в котором затем проработала процедурной медсестрой больше тридцати лет. Теперь она жила в тихом районе Лондона со своим супругом Виктором, давно закончившим службу в армии и большую часть времени проводившим в закрытом клубе для отставных военных. Для поддержания формы мистер Бланш часто катался на велосипеде, потому как одним из его увлечений был велоспорт. Размеренная жизнь семьи Бланш уже много лет не менялась, и это не могло не расстраивать Присцилу, энергия и бодрость которой требовали покорять все новые горизонты. Многочисленные знакомые миссис Бланш были разбросаны по всей Англии, и это давало ей повод для очередных путешествий. Женщина часто выезжала за границу, например, когда навещала свою старшую дочь Лорейн, вышедшую замуж за художника и уехавшую с ним во Францию. Сыновья Алан и Роберт жили в Эссексе, оба женились, и старший Алан уже успел подарить своим родителям двух замечательных внуков.

Время в пути пролетело незаметно, и вскоре миссис Бланш уже стояла на железнодорожной станции Литл-Медоу. Когда Присцила выходила из вагона, она заметила, что поезд покинул еще один человек, мужчина, по всему виду турист. Его никто не встречал, и весь его багаж состоял из одного только рюкзака невероятного размера, как будто он умудрился запихнуть туда целый чемодан. Посмотрев на указатели на столбе, мужчина водрузил свою поклажу на спину и бодрой походкой направился по дороге на Литл-Медоу. Он так комично шел, прогибаясь под своей, казалось, непривычно тяжелой для него ноши, что миссис Бланш невольно рассмеялась. Отдав прощальный гудок, поезд быстро умчался в гущу лесов, а любительница путешествовать, взяв в руки свою дорожную сумку, отправилась по дороге вслед за туристом. Не пройдя и нескольких шагов, она услышала позади восторженный возглас:

– Присцила!

Обернувшись, миссис Бланш к своей несказанной радости увидела знакомый силуэт Норы Грей. Та удивительно хорошо выглядела для своих лет. Волосы были аккуратно подстрижены и уложены, красиво обрамляя ее круглое лицо. Цвет волос уже многие годы неизменно оставался каштановым. Обычно нора добивалась этого смешением хны и басмы в пропорции, секрет которой был известен только ей одной. Как и все жительницы сельской местности, она носила удобный сюртук, широкие брюки и грубые ботинки на толстой подошве. Подруги обнялись и недолго думая сели в небольшой комфортабельный автобус, отходивший от станции каждые два часа.

– Боже, Нора, как же я рада тебя видеть! Сколько времени прошло! А ты совсем не изменилась.

– Ты мне льстишь, Присцила. Хотя не скрою, мне приятно это слышать, даже несмотря на то, что я каждый день смотрю на себя в зеркало и вижу, что годы берут свое. Вот ты действительно хорошо выглядишь, такая стройняшка! Надо отдать Виктору должное: он тебя бережет.

– Мы давно живем одни, поэтому приходится ухаживать друг за другом. В последнее время спина что-то стала подводить, осанка уже не та. Но что поделаешь, время идет, и мы не молодеем. Хорошо еще, что у вас здесь ходит автобус, я боялась, что придется идти всю дорогу пешком с поклажей и останавливать попутные автомобили.

– Нет, что ты, автомобили в нашу сторону ездят крайне редко, да и я ни за что не села бы к незнакомцу, – мисс Грей решительно замотала головой и с улыбкой добавила: – Как же я рада, что ты приехала! Я смотрю, ты продолжаешь играть в настольный теннис, даже вон ракетку с собой взяла. Здесь вряд ли кто-то сможет составить тебе компанию, разве что хозяин гостиницы «Лисья нора»: у него, по-моему, стоит стол для игры.

– Да, Нора, ты же знаешь, настольный теннис – это моя страсть. Надеюсь, что когда-нибудь сумею выиграть соревнования и показать, на что я способна в этом увлекательном виде спорта. А пока, видимо, придется мериться силами с вашим хозяином гостиницы.

Оставшуюся часть пути подруги вспоминали старых знакомых, обсуждали политику и новинки кинопроката. Время пролетело быстро, и женщины даже не заметили, как автобус остановился и водитель объявил нужную им остановку.

– Присцила, мы уже приехали, пошли скорее!

Взору миссис Бланш открылся удивительный вид: маленькая деревушка была словно затеряна среди полей и лесов, небольшие уютные домики были рассыпаны по обе стороны широкой асфальтовой дороги.

– Там еще есть озеро: небольшое, но удивительно красивое, – дополнила картину мисс Грей.

– Чудесное место, – тихо прошептала миссис Бланш. Она была так очарована: пение птиц, свежий ветерок – все это заставляло подумать, что перед ней самый безопасный и миролюбивый уголок на земле. Ей тут же вспомнился отрывок из стихотворения Вордсворта:

«Помедли путник! Одинокий тис

Здесь от жилья людского отдален

Как льнет пчела к нагим его ветвям!

Как радостно блестит в траве ручей!

Дохнёт зефир – и ласковый прибой

Сознанье убаюкает твое

Движеньем нежным, чуждым пустоте».

И ни ей, ни Норе Грей и в голову не могло прийти, что смерть уже витала в воздухе.

Глава 4

1

Энни Ховард сидела в своей комнате в доме тети Хелен и разбирала вещи, которые брала с собой в Риджес-Холл, устроившись туда работать. Конечно, большую часть всего этого придется выкинуть. Теперь она сможет купить себе много хорошей одежды. Поначалу, приехав в Литл-Медоу, девушка решила, что уже никогда не сможет выбраться из этой глуши. Здесь все было размерено и скучно, каждый занимался своим делом изо дня в день.

Все здесь раздражало Энни. А больше всех – этот Поль Залески с его улыбочкой, он смотрел на нее как на божество, готов был сделать все, что бы она ни захотела, но разве гуляния под луной и томные взгляды были способны возбудить в ней настоящее чувство? Энни иногда даже становилось смешно: как он представлял их будущую жизнь? Она согласилась выйти за него замуж из жалости – так беспомощно он выглядел, когда просил ее руки! Но жить в их убогом доме с его престарелой матерью, которой, вероятно, скоро потребуется уход, Энни не собиралась. Судьба дала ей такой шанс, который, возможно, выпадает раз в жизни, этим надо обязательно воспользоваться, нужно только дождаться подходящего момента, набраться терпения – и все получится, должно получиться, иначе никак.