«Я вам пишу…»

Щебечут первоклассницы…

О юбочках и фантиках.

О песенках и мальчиках.

О двойках и пятёрках.

О стихотворных строках.

О новогодних праздниках,

О том, кто чем порадует.

На волосы их льется от солнца тёплый свет

И ничего смешнее, нужнее и важнее тех разговоров нет.

Щебечут старшеклассницы о поцелуях в августе.

О море, о свиданиях, о разочарованиях.

О дискотеке в среду,

О том, кто где обедал.

О брате, папе, личном,

Об этом и о том.

О том, кем стать им в жизни,

Чтоб не жалеть потом.

А вот тридцатилетние

Лишь на денечки летние

Встречаются с подружками,

Ведь все почти замужние.

И вновь они щебечут уже о своих детях,

Квартирах, ипотеках, косметике и спа…

Мужьях их нерадивых, любили-не любили,

Кого зачем простили, впустили, отпустили,

Женили, развелись.

О том, что в мире тесно, и сложно найти место

"Красивой не родись…" А вот пенсионерки щебечут

О невестках, о внуках и зятьях.

Они ещё активны,

Подтянуты, спортивны.

Встречаются почаще, пьют красное вино.

И что, что стали старше? В душе им 18 все равно…

Бабулечки на стульчиках,

На лавочках подъездных,

На рынках и на въездах,

Щебечут деловито о вьехавших соседях,

О "девках малолетних", О Путине и Грымове,

И кто кого лоббирует,

О Крыме и ИГИЛе*,

О вредной Украине.

О внуках, что без совести,

О влюбчивости в молодости....

Щебечут первоклассницы…

Ну чем ещё похвастаться?

За чтоб такое взяться,

Чтоб лучше всех казаться!!

Щебечут первоклассницы…

Смеются первоклассницы,

Ведь вновь пришла весна.

И жизнь такая разная,

Чудесная, и ясная

И впереди она.

*Организация ИГИЛ запрещена в РФ.

О пути в журналистику

Закончила ВУЗ. Схватила диплом.

В редакцию смело шагаю.

"Возьмите меня, я лучший собкор!"

Редактор: "А опыт-то где, дорогая?"

Проходит три года, внештатно мотаюсь

Газеты, тиви, "интернеты".

На пресс-конференции собираюсь,

Встречи, поездки, сборы, банкеты.

Работаю в штате. Московский собкор.

Лежит в пиджаке моем ксива.

Теперь журналист. Слово-топор.

Все кратко, по делу, ни точечки мимо.

Случился декрет и двое детей.

Но опыта целый вагон.

Редактор нахмурился: "Много идей?

Но дети болеют… давайте потом!"…

Дети взрослеют. Заботы, дела.

Младшенький в школу пошёл.

Танцы, бассейн, верчусь, как юла.

Пишу потихонечку в стол.

Работаю там, работаю здесь,

Ведь надо семью содержать.

Не журналист. Вдохновение есть....

Есть силы, надежды, желание писать.

Выросли дети… портфолио жмёт.

На крыльях лечу в электронное СМИ.

Теперь-то уж точно семья подождёт…

Но сухо редактор: "Стары, вы увы!»

Поздно

Ах, кому рассказать? Таки поздно…

Четверть века сорвалась на дно.

Я считала упавшие звезды.

Что считать? Упадут все равно.

Так же тихо, как с век ресницы,

Также ясно, как твоя ложь.

Все равно тебе буду я сниться,

Даже если со мною порвешь.

Ах, кому рассказать? Все так сложно…

Много надо успеть и в тон!

Перестать жить увесистым прошлым.

И скопить на полет в Габон.

Только денег на мази фрукты,

На квартплату, раздачу долгов.

Вместо пряников только кнуты.

Вместо злости отсутствие слов.

Самым режущим – равнодушьем

Ты меня от себя отделил.

И таким невозможным удушьем

К этим стенам провинций прибил.

У поэтов же рифм океаны,

Вдохновение будут искать…

Небо, горы, ущелья, лиманы…

Чтобы все уместить в тетрадь.

Альпинистам кидать канаты.

Молодым бунтарям дерзать.

Яркой лентой гореть закату.

Ну а мне горевать, горевать.

Трагедии в Кемерово

Ну вот и все? Я умираю?

На проводе мы плачем в унисон.

Горим мы, мама, в кинозале,

Мы заперты со всех сторон…

А сзади вьются ушлым змеем

Клубы чернеющего дыма…

Дверь не открыть. Но все же верим…

Придет к нам помощь. Мы ведь живы…

Ну, вот, наверное, прощайте.

Ты, мама, брата поцелуй.

Себя виною не терзайте…

Я буду рядом, не горюй.

Держались долго, как могли.

Теперь так сложно сделать вдох.

Там паника, сирены и шаги…

Но помощь где? Никто не смог…

Один бумагу подписал …

Закрыл глаза на беспредел.

Второй на кнопку не нажал…

А третий просто не успел.

Уже неважно кто… зачем …

И для чего мотает срок

Ушли в кино мы насовсем…

Им всем статья… а нам – венок.

Ну, вот и все. Я умираю.

Не знаю, что там впереди…

Лишь об одном я умоляю…

Ты, мама, милая, живи…

Так тихо…

Так тихо, что слышны тики часов.

Я простилась с тобой. Закрыла дверь на засов.

Я ушла от тебя ногами. Душой – не могу.

Так боюсь, что, покинув тебя, я умру.

Так тихо, что слышно в подъезде шорох шагов.

В одиночестве давит отсутствие слов.

Как банально, ты сердце разбил молотком.

Ненавидеть сумею оставшимся сердца куском.

2017-19 гг.

Ты будешь петь

Ты будешь петь, ты будешь жить,

Ты будешь жизнь свою любить.

Ты будешь видеть белый свет,

Сиянье слез сквозь опыт лет.

Ты посмотри –  года бегут.

И растворяются в дожде…

И жизнь, как вакуумный сосуд,

Где каждый на своей луне.

Мне, как гадалке, дашь ладони

Позволишь к сердцу их прижать.

Я никого уже не помню.

И нет уж смысла вспоминать.

А ты, я верю, будешь жить…

И будешь жизнь свою любить.

Не  встретишь больше никогда…

Такой беспамятной, как я.

Позволь

Позволь мне снова возродить

Тоску измученной души,

Любви твоей святую нить.

Убереги меня от лжи!

Позволь глядеть в твои кулисы

И плотный занавес открыть…

И твои чувства, что забыты.

Позволь мне снова возродить!

***

Прощай, моя земная радость!

Мне вдоволь хватит сладкой боли!

Сегодня вдруг настигла ясность,

Что я наделала с собою.

Кого ждала, кому писала.

Ведь это просто мой фантом.

Как жаль, что поздно осознала,

Чем обернется он потом.

Так грустно в жизни не бывает.

Да и никак не пережить

Тоску, что сердце разрывает

С таким напором, хоть кричи!

Прощай, дыханье музы вешней

И вдохновение любви.

Язык отрезала бы грешный

Проклятой всей людской молвы!

И зачем…

И зачем только люди, беззлобно,

Сколиозный хребет оголяя?

В бытии своем ищут опору…

Всем подряд напоказ доверяя…

Вот зашла в мастерскую тела.

«Дайте новую голову, дядя!»

Поняла – я в конец отупела,

На других несомненно глядя…

Я нарисую

Я нарисую плоскость выси

Глухонемой и мертвой в 20 вольт.

И отзовется жажда мыслью

В потоке бесконечных слов.

Тогда мне станет очень грустно.

Тебя запомню – рук движенья,

Румянец щек, младые скулы,

Сиянье глаз, шальную нежность.

А я рисую… сую всуе

Я головой в святую правду.

Не плачь, мой ангел, я колдую –

На сердце дую часто, жадно.

Я нарисую наши встречи.

Разлуку брошу в акварель.

Я буду помнить тебя вечно.

Твой запах, голос, твою тень.

Но ты отнимешь мои краски.

Ты скажешь мне, что я больна.

Я на такое не согласна.

Я кровью напишу: «Люблю тебя!»

***

Не возомни себя игрушкой

В моих неопытных руках.

У  дьявола на побегушках,

У  Бога я на небесах.

Но знай, что значишь очень много,

Теперь тебе могу признать…

Увы, не верю больше в Бога,

Я стал все чаще людям лгать.

Не будь моей марионеткой,

Ведь у тебя есть кукловод.

Не будь пустышкою-таблеткой

И песней, что лишилась нот.

Не истязай меня, богиня.

Я власть теряю над собой.

Я дьяволу служу отныне

В аду тоскливо-голубом.

Ужасной правды не узнала.

Ну, как такое рассказать?

Такое я начну сначала,

Чтобы успешней отыграть.

Не возомни себя, родная.

Мне вдоволь хватит всех преград.

И с дьяволом стою у рая

И к Богу направляюсь в ад.

***

Я ухожу и возвращаюсь

Сырым и белым, словно мел.

На раны снова нарываюсь,

Как будто раны – мой удел.

И в небо сизое врываюсь

Еще горячим ото сна.

И на колени опускаюсь

Перед тобой, моя звезда…

Прекрасны руки, губы, профиль.

Да как же я люблю тебя.

Какие будничные строки…

И недостойные слова…

Я завяжу и брошу в море

Напрасно прожитую жизнь,

Где нет обманчивее боли.

Лгу. Брошусь на руки – вернись!

И греет сердце вдохновенье,

Где вновь к ногам твоим кидаюсь.

Прости меня за наважденье.

Я каюсь, каюсь, каюсь, каюсь…

***

Чего бы мне это не стоило.

Что бы мне это не грезило.

Как мне не было больно бы.

Как бы сильно не верил я.

Я отрекаюсь от серости,

От прошлых, неправильных дней,

Чтобы ты больше надеялась

Стать в этой жизни моей,

Чтобы другие не думали,

Возможно б меня ненавидела?

Солнцами, звездами, лунами.

Все в этой жизни ты видела?

Что бы мне это не грезило.

Чего бы мне это не стоило.

Дай потомиться сомнением,

Оно бы меня  успокоило…

Бабушке

Я пишу тебе из жизни,

Но мне смерть теперь знакома.

Обнажаясь в бурой пыли,

Я к тебе лететь готова.

Встреть меня и обними

Нежно, жарко, обреченно.

Нужных слов не говори.

Грей своей слепой любовью.

А письмо к тебе по свету

Бог-жонглер передает.

Долетает только эхом

И обратный ход дает.

Ты уже меня не слышишь,

Растворяясь в глубине.

Ты все больше, ты все выше,

Помнишь обо мне?..

Не пугай ветра ты в поле.

Облака не строй в ряды.

И до слез, поверь, довольно,

Не тревожь, терзая сны.

Я одно лишь только знаю -

Как Высоцкий говорю…

Смерть всех лучших выбирает.

Дергает по одному…

2005 г.

***

Обнять бы, старушка, ладони твои.

Прижать бы их к самому сердцу,

Чтоб эти чудесные руки твои,

Открыли  ту закрытую дверцу…

Где желтый песок на улице той,

Где толстый турник под солнцем.

Где речка-Кубань с живоносной  водой,

Где бабочка в синем оконце.

Где пахнет алой сочной клубникой.

Где густо  сирень распустилась.

Где дочка любимая, взрослая Вика

Опять тебе ночью приснилась.

Где бабушка – «ба» первое слово,

Где первые книги – твои словари.

Где ночью молитва прочитана снова:

«О, праведный Бог, прости за грехи!»

Бегу я из школы, жара сеет свет.

А ты встречаешь меня на пороге:

«Скорей, моя внуча, остынет обед!

Совсем не устала. Болят только ноги».

Опять бы  увидеть глаза мне твои.

Опять  бы услышать твой голос родной.

Опять бы раскрыть тех вот лет буквари.

К тебе прикоснуться, как будто к живой.

Цветных аппликаций альбомы с тобой,

С тобой разучены первые ноты,

И песня про свадебный день золотой,

И первые книги анкеты, блокноты.

Летит на Благоева стайка синиц,

Запели сверчки, не прячась в траве…

И ты увлеклась, с вязанием спиц,

А я засыпаю на нежном плече.

Троллейбус спешит к остановке на свет.

Запер охранник дверь в магазине.

Накрасила губы в морковный ты цвет

И вышла на лавочку к сплетнице-Зине…

Мне б самые добрые в мире глаза,

Они никогда не умели лгать.

Опять бы на краешек южный земли,

Где всё бы успеть и наверстать.

Обезоружена

Обезоружена тобой.

На миг потерянный контроль.

Мне предначертано судьбой –

Вести с самой собою бой.

Обезображена игрой.

Мне так знакома эта грусть.

И так глупа здесь моя роль.

Где сердцу пусто… пусто, пусть.

В висках рассеянная боль.

Не вырвать с корнем. Не поймать.

Ты был и умер. Черт с тобой.

Уже не больно – наплевать…

***

Кипучая вонь подвала.

Прокуренный рот до кишок.

Однажды меня моя мама

В сырой положила мешок.

И я, как ненужная утварь,

Рос около мусорных баков,

Где каждые третьи сутки

Жизнь нагибала раком.

Где каждая встречная с**а

Плевала в мое лицо.

И грязь – круговая порука…

Как копоть, марала всего.

Глаза плесневели  от боли.

Гудели от холода руки.

Но я оставался спокоен,

Терпел я с достоинством муки.

Меня по чуть-чуть убивали,

Пытаясь извлечь все живое.

И страх в мои жилы вгоняли,

Чтоб горше казалось горе.

Унылая жизнь подвала,

Дырявый карман у дорог.

Когда-то меня моя мама

В сырой положила мешок.

2007 г.

Чернобылю

Я дежурила ночью в палате.

Руки желтые, сеточка вен.

Ты шептал: «Ты рискуешь. Ну, хватит –

Во мне тысяча адских рентген!»

Ты сгорел за четырнадцать суток,

Кожей приняв смертельную дозу.

Твое тело в ожогах над уткой…

И в глаза мои просятся слезы…

Для меня был единственным счастьем…

Тот малыш, что внутри меня жил.

Умер утром мой маленький мальчик

Прям во мне… просто к папе спешил.

Мой любимый, мой нежный, мой милый.

Защищая чернобыльский прах,

Ты оставил меня в это мире

В одиночестве, где боль и страх.

Схоронили тебя, как убийцу.

И засыпали черной землей.

Я глядела в чиновничьи лица.

Да прибудет с тобою покой.

От молений опухли колени.

От страданий не видят глаза.

Бог жестокий, наверно, бездельник,

Если отнял тебя у меня…

Доченьке

Колется и ладится.

Спи, моя красавица.

Будет скоро странствие,

Если постараешься.

Сны ведь – долголетие.

В жизни без неверия

Некуда деваться.

Только притворяться.

Любится и нравится.

Не грусти, красавица.

Папка твой ревнует –

Кто ж тебя полюбит?

Ягодка и солнышко.

Мир весь для тебя.

Нежный мой воробушек,

Девочка моя.

Верится и плачется.

Маме твоей кажется…

Спи, моя красавица.

Все придет. Все станется.

Дочке

Засыпай, родная

Девочка моя.

Пусть тебя ласкают

Лучики тепла.

За окном качнется

Небо ледяное.

Пусть тебя коснется

Бережной рукою.

Засыпай, малышка.

Я тебя держу.

Тельце тяжко дышит.

Сон твой сторожу.

Заболел мой цветик.

Уморился, спит…

В снах летает где-то…

Носиком сопит.

Засыпай, мой птенчик.

Завтра встанем рано.

Обнимаю крепче.

Чувствую, устала…

Холодно и снежно.

Заметает лес.

Спи, котенок нежный.

Я с тобой, я здесь.

Только укачала.

В комнату иду.

А сама зеваю.

По дороге сплю.

Провалилась в сон я.

Долгий и горячий.

Открывает томно

Двери моя доча.

И тоскливо просит

«Поиграй со мной!».

Сладкий мой ребенок.

Долгожданный мой.

Ну, никак не спится

Маленькой такой.

Подняла ресницы,

Машет головой.

«Спать не буду, мама.

Я хочу играть.

Ты скажи, где папа?

Буду его ждать!»

И придет Сережка

Он с работы… злой!

Но увидит крошку:

«Ты зайчонок мой!»

На отца посмотрит

Девочка моя.

Улыбнется кротко,

Заблестят глаза.

Станет вдруг спокойной.

На его колени,

Заползет довольно,

Словно на качели.

По головке гладит

Девочку свою.

Шепчет тихо «Майя,

Я тебя люблю…»

И малыш безвольно

Канет в царство снов.

Как нужна ребенку

Отцовская любовь

2010 г.

О любви

Другие люди, как слепые.

Им угождая от неверья,

Я тосковала по святыне,

По самой первой и нетленной.

А ноша стала вновь тяжелой

И так приноровит упасть.

Но мне не сжечь свои оковы.

Терзая, верность, не распять.

Другие девы, как богини,

А я давно кажусь рабой.

Я просто берегу святыню,

В которой вечная любовь.

2003 г.

России

Как больно били прямо в сердце,

Купая его стан в дерьме.

Сегодня под венец невестой,

А завтра я в щенячьей конуре.

Мне ваши опостыли рожи!

Тошнит от скользкого вранья.

Мне наплевать, что мы похожи.

Я не такая. Вы – не я.

Вы, вечно думая о деньгах.

Об изобилии, изыске.

Прочь забываете о вере,

О том, что стоит жить здесь.

Как вы жестоко били в сердце,

Что я, распухшая, блевала.

Сегодня я сортира место

Бесцветным спиртом помечала.

А завтра на потеху вашу

Распнут наивность, доброту.

И легкомысленность на плаху.

На эшафотах, как в аду.

Я никогда такой не стану,

Жестокой, твердой и тупой.

Я оторву дерьмо от сердца стана,

Пойду совсем иной тропой.

Вам, бессердечным, приземленным

Побольше желчи бы во рты.

Где жрете «шоу-биз» зловонный,

Глотните дегтя, где бомжи,

Где во дворах гниют сироты.

С наживой вырубка лесов…

Где аферисты и уроды,

Детей насилующие в рот.

Где спекулянты, наркоманы

И уходящие в запой,

Порнодельцы, бисексуалы,

Где самый смертный, рвотный слой.

Вы в думе задницы нагрели,

Минуя вмиг капитализм.

Большие животы отъели,

А здесь уже снует нацизм.

Слащаво, даже пошловато

Все публикуют СМИ на утках.

Увозят русских женщин в штаты

И превращают в проституток.

На рынках рвутся бомбы злые.

Неофашисты на подходе к власти.

А вы уже мильонами набили

Свои расплющенные пасти.

Как сильно били прямо в сердце,

Прикатывая катафалку.

Вы все из одного же теста.

Взяла б, размазала бы скалкой!

2008 г.

Во имя жизни

Она  хотела так родить.

Все безуспешно. Третий год.

У них семья. Налажен быт.

Хватает денег и забот.

Она хотела мамой стать.

И если скажут, то лечить

Анализ, клиника. Как знать –

Вдруг ошибаются врачи?

Она бесплодна. Горько, больно.

Все безуспешно. Пятый год.

А в той же клинике сегодня

Девчонка делает аборт.

Мне надо…

Мне надо научиться жить

Без этой пристальной опеки.

Мне надо прошлое убить.

Пусть буду самою жестокой.

Мне нужно вырвать душу с корнем,

Запеленать тугую плоть.

И притвориться, что не помню

Такую странную любовь.

Мне нужно выявить пороки,

Что больно жалят изнутри.

Прощенье вымолить у Бога,

На небе сжал он кулаки.

Терпимей стать, забыть обиды.

В лицо смеяться всем врагам.

И жизни предъявить лимиты,

Не расслаблялась, чтобы там.

Ведь нужно было слишком мало…

Я не прикладывала сил.

Пока я время выжидала,

Ты сам мне больше не звонил.

Мужу

Далекий, далекий.

Наверно, жестокий.

Наверно, глубокий, как снег.

Его мне так мало. Во что я играла?

Сама себе врала? Уверена – нет.

Похожи, но все же.

Сережа, Сережа.

Не знаю я тоже куда мы придем.

По встречам, по рифмам,

По собственным титрам,

Изучены фибры, которые шлем.

Все просто, все ясно.

Все пишется краской.

По черному красным.

Ты не уходи…

Нет, все-таки сложно.

Щеку щиплют слезы.

Стихами иль прозой…

Чтоб ты их ловил…

Где в ярусах ярость,

Где слезы и радость.

Влекущая слабость к тебе одному.

Уж очень похожий.

Сережа, Сережа.

Прохожий по жизни…и бах…

Мне в голову…шепот…

«Насколько похожи»…

И сердцем, и кожей.

Сложилось вот так.

Далекий, далекий.

Наверно, жестокий.

Но мир мой сорвался с горы.

Кого было мало?

Горела, сгорала.

Искала, теряла.

Сжигала мосты.

Похожи, похожи.

Но все же, Сережа

Спешить нам не стоит,

Спешить нам нельзя.

По всем совпаденьям,

Сомненьям, неверьям…

Мое наслажденье, мое наважденье,

Живу теперь, чувствуя только тебя.

2008 г.

* * *

Лю-би-мый… я вырываю эти слоги

Из глубины своей души.

Тебя обязана я многим

За то, что понял меня ты.

Во мне увидел мою детскость

И полюбил меня такой –

И переменчивой и дерзкой

Подвижной, смелой и живой.

Любимый… я подбираю эти ноты,

По жизни рядом наиграть.

Я, как пчела на липкой соте.

Что в меде навалялась всласть.

Ты позови меня тихонько,

Прижми меня к своей груди.

И я не вырвусь больше бойко.

Свободно не хочу идти!

Любимый… до ночи жду я неустанно,

Чтобы коснуться твоих губ.

Ты мой единственный, желанный…

И без тебя я не дышу.

И без тебя я не надеюсь,

Не верю, не молюсь, не сплю…

Я вся в тебе… тобой болея,

Самоотверженно люблю.

26.08.2008 г.

Одиночество

Одиночество с того края.

Нервной поступью наступает.

«Не тревожь меня! Я другая!»

О любви теперь много знаю…

Непростительным было прощанье.

Мне лицо твое ночью снится.

Мякоть сердца от слез сырая…

Дам склевать ее жадным птицам.

* * *

Стану скоро я самоубийцей.

Я сама себя накажу.

Легче будет сейчас застрелиться,

Чем примеривать завтра петлю.

Скоро стану я самоубийцей.

Разом взяв и покончив собой…

Больше не к чему стало стремиться.

Просто смертная скука с тобой.