Полная версия
Все приключения Элли и Тотошки. Волшебник Изумрудного города. Урфин Джюс и его деревянные солдаты. Семь подземных королей
Самуил Яковлевич одобрил это стихотворение безоговорочно, сказал:
– Очень хорошо!
Впоследствии я вложил эту вещь в уста менестреля в своем фантастическом памфлете «Приключение двух друзей в стране прошлого» (издано в Ташкенте в 1962 году).
В те годы Маршак заботливо сколачивал кадры для детской литературы. Из нашего разговора выяснилось, что он уже рекомендовал меня редакциям журналов «Пионер» и «Костер», советовал Детгизу привлечь меня к работе над «Детским календарем». Такое внимание меня чрезвычайно тронуло, мы расстались друзьями.
Во все последующие годы, вплоть да самой смерти Самуила Яковлевича (1964 год), я делился с ним творческими планами, держал в курсе своей литературной работы и всегда встречал полное понимание и поддержку.
В 1939–1941 годах сказка «Волшебник Изумрудного города» вышла тремя изданиями общим тиражом 227 тысяч экземпляров.
В те же предвоенные годы (удивляюсь, как тогда, при большой педагогической нагрузке в Минцветмете[12], у меня на все хватало времени) я перевел с французского языка никогда у нас не издававшийся фантастический роман Жюля Верна «Необыкновенные приключения экспедиции Барсака». Этот перевод был напечатан в 1939 году в журнале «Пионер» (помогла рекомендация Маршака). Впоследствии «Барсак» (и с ним второй жюльверновский роман «Дунайский лоцман») был издан «Московским рабочим».
Моя литературная деятельность предвоенных лет дала мне смелость просить о приеме в Союз советских писателей. Мою просьбу встретили благосклонно. Моими поручителями, так сказать, «крестными отцами» были Самуил Маршак, М. Ильин[13], Виктор Шкловский. В Союз советских писателей меня приняли 27 января 1941 года.
На дружеской встрече в Центральном Доме литераторов в Москве, где присутствовали Фадеев, Маршак, Гайдар, Михалков, Александр Фадеев сказал:
– Если бы вы знали, сколько раз мы с Маршаком разговаривали о вас, когда беседовали о детской литературе.
– Товарищи, – ответил я, – 1 июля 1940 года исполнилось 30 лет моей научно-педагогической деятельности. Но я намерен проработать еще лет тридцать на писательском поприще…
Может быть, это было принято за пустую похвальбу, но ведь тридцать лет с той поры действительно прошли (и даже тридцать пять!), за эти годы я выпустил два десятка книг, изданных по многу раз, переведенных на тридцать языков народов СССР и зарубежных стран. Их тираж исчисляется почти двадцатью миллионами экземпляров.
Наступили грозные дни Великой Отечественной войны. Страна поставила перед народом новые большие задачи: все нужно было подчинить интересам борьбы с сильным жестоким врагом. Я оставил работу над историческим романом «Два брата» и переключился на военную тематику. В 1942 году Детгиз выпустил в «Военной библиотеке школьника» мою книгу «Бойцы-невидимки». В ней я рассказал о применении математики в артиллерии и авиации. Книга была благожелательна встречена критикой. Вот что писал Вл. Булгаков в «Учительской газете»:
«Книжка поможет будущему бойцу лучше понять замечательные свойства нашей винтовки, постигнуть “секрет” меткой стрельбы, познакомиться с пушкой, гаубицей, мортирой, минометом, осмыслить многие военные термины, употребляемые нашими артиллеристами, водителями военных самолетов. Обо всем этом автор рассказывает занимательно…» (27 января 1943 года.)
1942–1943 годы я с семьей провел в эвакуации в Алма-Ате. Там я написал цикл рассказов «Тыл и фронт», они передавались по казахстанскому радио. Часто выступал с чтением своих произведений перед ранеными бойцами в госпиталях.
Вернувшись в Москву, написал книгу «Самолеты на войне» (рассказы о советской военной авиации). Книга удалась, была отмечена премией на конкурсе детской книги Наркомпроса[14] РСФСР.
Интересно, что одним из иллюстраторов «Самолетов» был К. К. Арцеулов, один из первых русских авиаторов, летавший еще в дореволюционные годы. А редактировал книгу тоже старейший русский летчик А. В. Шиуков, в первые годы Советской власти занимавший высокий пост в Военно-Воздушных Силах молодой республики.
Моя общественная и литературная деятельность в годы войны была отмечена медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.».
Мирное время принесло новые труды и новые книги.
Единством эпохи и некоторых героев с «Чудесным шаром» связан роман «Два брата». Его главными действующими лицами являются братья Егор и Илья Марковы. В «Чудесном шаре» царский токарь Егор Марков – старик, в новом произведении я показываю его молодость, годы учения в Навигацкой школе, встречу с великим преобразователем Петром Первым. Параллельно развивается история старшего Маркова – Ильи.
Это борец с засильем богатых и знатных, неукротимый бунтарь, принимавший участие чуть не во всех народных волнениях Петровской эпохи.
Роман «Зодчие» переносит читателя в XVI век, в нем изображены «потехи брани, дела былых времен и взятие Казани и Астрахани плен…»
Его герои – талантливые русские зодчие Никита Булат и Андрей Голован, боярин Ордынцев, верховный имам Казани Кулшериф, царь Иван Грозный, скоморохи, воины… Но я бы сказал, что центральной темой романа стал рассказ о великолепном создании русских строителей – прекрасном храме Василия Блаженного на Красной площади Москвы.
Храм Василия Блаженного строился не как место для молитв верующих, а как величественный, вечный памятник внушительной победе молодого русского государства над азиатскими ордами, так долго терзавшими Русь.
Размеры этой автобиографии не позволяют мне подробно рассказать о всех моих исторических произведениях. Мною написаны роман «Скитания», повести «Царьградская пленница», «След за кормой».
В «Скитаниях» я рассказал о молодости великого итальянского философа и астронома Джордано Бруно. «Царьградская пленница» посвящена событиям далекой эпохи Ярослава Мудрого, судьбе русской женщины Ольги, проданной в неволю в Царьград, и ее детей Светланы и Зо́ри. «След за кормой» – новеллы о том, как человек покорил водную стихию; книга охватывает период с доисторических времен до первых заокеанских путешествий скандинавских викингов.
Читатели первых изданий «Волшебника Изумрудного города», беспечные мальчишки и девчонки довоенной поры, давно выросли, когда в издательстве «Советская Россия» появилось новое, основательно переработанное и дополненное издание этой сказки с прекрасными цветными иллюстрациями Владимирского. Это произошло в 1959 году. Сказка обрела новую жизнь, получила громадное распространение: в трех издательствах (Москва, Минск, Ташкент) за прошедшие с тех пор годы вышло 1 250 000 экземпляров «Волшебника», не считая переводов на другие языки, а это тоже сотни тысяч книг.
Девочка Элли, ее смешные и милые друзья Страшила, Железный Дровосек, Смелый Лев полюбились ребятам. Они засыпали автора множеством писем, требуя продолжить приключения героев.
«Глас народа – глас божий» – говорит пословица. Автору пришлось подчиниться. На свет появились новые сказки о Волшебной стране. Первым продолжением «Волшебника» стала сказочная повесть «Урфин Джюс и его деревянные солдаты». Сюжет новой сказки несложен. Злой и коварный столяр Урфин Джус, случайно овладевший живительным порошком, создает армию дуболомов, тупых и исполнительных деревянных солдат. Он завоевывает Волшебную страну, становится повелителем Изумрудного города.
На помощь попавшим в беду друзьям приходит Элли и ее дядя, одноногий моряк Чарли Блек. Он удивительный умелец. На построенном им сухопутном корабле Элли и Чарли пересекают Великую Пустыню и вступают в борьбу с Урфином и его дуболомами. Чарли Блек разгоняет деревянных солдат единственным выстрелом из самодельной пушки, Урфина берут в плен, судят, выселяют жить на родину, в страну Жевунов…
«Урфин Джюс» только раззадорил, что называется, юных читателей, поток писем с требованиями продолжить эпопею о Волшебной стране не иссякал. «Зацепка» для создания новой книги нашлась. В «Урфине» было рассказано о том, как Элли и ее спутники пробирались к Изумрудному городу подземельем, увидели колоссальную пещеру, населенную людьми, драконами, странными шестилапыми зверями… Чем не сюжет для новой сказки? Так появилась третья сказочная повесть «Семь подземных королей».
Четвертая сказка, «Огненный бег Марранов», снова ставит в центр событий злого Урфина Джюса.
Здесь я должен сделать небольшое отступление. Намереваясь закончить сказочный цикл на третьей книге, я заставил королеву полевых мышей Рамину предсказать, что Элли больше не вернется в Волшебную страну. Какой горестный резонанс вызвало это предсказание у юных читателей и особенно у читательниц! Многие из них плакали от огорчения и умоляли меня в письмах сделать так, чтобы предсказание Рамины не сбылось, и чтобы Элли снова вернулась к друзьям.
Но я резонно отвечал им, что если сказочник подорвет авторитет феи, то он подрубит сук, на которым сидит. «Феи не могут ошибаться», – писал я юным корреспондентам. Но все же выход пришлось искать, и он был найден. Я послал в Волшебную страну младшую сестру Элли по имени Энни, и с нею ее друга Тима О’Келли. Наряду с многими старыми персонажами сказок они действуют и в продолжающих цикл сказках «Желтый Туман» и «Тайна заброшенного замка»…
Александр Волков,Москва, 1975 г.Александр Мелентьевич Волков скончался от рака кишечника на 87-м году жизни 3 июля 1977 году жизни и был похоронен на Кунцевском кладбище.
В День Победы 9 мая 1945 года Волков записывает: «Вижу мысленным оком: через немного лет после войны восстанешь ты, родная страна, более сильная и могучая, чем когда бы то ни было, и не будет в мире такой угрозы, которая устрашила бы тебя, победоносная Россия!»
Если вы пролистаете объемистый том «Русские писатели 20 века. Биографический словарь», изданный издательством «Большая Российская энциклопедия» в 2000 году, то найдете в нем статьи о многих сотнях советских русских писателей, от самых значительных и знаменитых до мало кому знакомых и ныне напрочь забытых. Авторы словаря утверждают, что в их книгу попали писатели с высоким художественным уровнем своих произведений; учитывалась также «знаковость имен их авторов – в общенациональном и мировом сознании». Но в этой увесистой книге нет ни слова о русском писателе, чьи книги уже восемь десятилетий издаются в нашей стране и за рубежом громадными тиражами, – Александре Мелентьевиче Волкове. И при жизни, и после кончины он не был удостоен внимания литературных критиков и историков литературы, так и остался для них «неизвестным Волковым». По счастью, этого не случилось с миллионами читателей – детьми, многие из которых уже давно стали прадедушками и прабабушками.
Первая публикация Александра Волкова – стихотворения «Сонет» и «Мечты» появившиеся 16 января 1917 года в газете «Сибирский свет» города Томска. Их передал в редакцию дядя автора – священник Петр. Будущий отчаянный оптимист Волков, оказывается, в 16-летнем возрасте был переполнен пессимизмом:
Ничто не радует меня,Не веселит мой взор печальный.На склоне прожитого дняЯ утомлен дорогой дальней.Печально я гляжу вперед:Не встречу ласкового взора.И на закате дней моихНи слова дружбы, ни укора.Не скажет мне мой друг былой —Он скрыт холодный и немойСтеной угрюмой и высокой.А я один с кручиной злойБрожу печальный и больной,И мой конец уже недолог.
Город Усть-Каменогорск, где родился 14 июня 1891 года, провел детство, учился, а потом работал учителем Волков, расположен при впадении в Иртыш реки Улыбы, на востоке Казахстана, среди Алтайских гор. Ныне в городе создан Детский музей имени А. М. Волкова.
Родимый край, далекий, милый, покинутый! Люблю твои широкие солнечные степи, где по седому ковылю, колеблемому ветром, бегут легкие волны… Люблю прохладу горных ущелий и звонкий голос речки, немолчно плещущей по камням, блестящей живым серебром на солнце, таинственно темнеющей в глубоких омутах… Люблю вспоминать одинокие ночи возле угасающего костра на берегу быстрого Иртыша, реки моего давно пролетевшего детства.
Александр Волков
Здание Томского учительского института. Здесь Александр Волков учился и преподавал в 1907–1910 годах.
Это было давно, очень давно, в 1910 году, чуть не две трети века назад, когда я приехал в ваш город учителем городского училища. Я был тогда в расцвете сил и молодости, передо мной развертывалась увлекательная работа – учить и воспитывать девочек и мальчиков, устремлявших на меня со школьных парт внимательные глаза. И я принялся за эту работу со всем пылом юности, не жалея ни сил, ни времени. Я тогда не мыслил себе иного призвания, кроме педагогического, и годы, проведенные мною у вас, в Колывани, остались в моей памяти, как лучшие годы жизни. Я помню широкие безлюдные колывановские улицы, поросшие травой, ее дома старинного северного типа, тихий Чаус под крутым обрывом берега и стремительную Обь, куда с мальчишками-школьниками ходили в половодье…
Из письма А. М. Волкова жителям Колывани, 1974 год
Семья Мелентия Михайловича и Соломеи Петровны Волковых. Конец 1890-х гг. Справа стоит мальчик с книгой – Александр Волков.
Город Колывань Томской губернии. Здесь Волков работал учителем в 1910–1913 годах.
Начну с категорического утверждения: всем, чего я достиг в жизни и, может быть, даже и своим долголетием я обязан тому, что в глубине Сибири, на берегу быстрой Томи стоит город Томск. Земной поклон ему за это – милому старому городу.
Александр Волков
Подспорьем литературного творчества Волкова была семья. Он и Калерия 30 июля 1940 года отметили 25-летие совместной жизни. Волков записывает: «Двадцать пять лет счастливой жизни с моей дорогой Галюсей, моим ангелом-хранителем. Никаких официальных торжеств, ни гостей; мы даже никому не сказали об этом дне и только наедине поздравили друг друга и выразили один другому свои чувства и пожелания».
Впервые Волков увидел свою будущую жену на праздновании нового 1915 года: «Я танцевать никогда не умел, танцевал только один раз в году – именно под Новый год – и танцевал вальс, кружась, как бог на душу положит. Я приглашал подряд всех учительниц и, дурачась, кружил их по залу. Но одну я не осмеливался пригласить. Мне сказали, что это учительница Семипалатинской гимназии Калерия Александровна Губина, приехавшая на зимние каникулы. Она была невысокая, очень тонкая и стройная, и вся какая-то воздушная – казалось, дунет ветерок и оторвет ее от полу. И к этой губернской звезде, блиставшей среди местных девиц и дам, не очень-то элегантных, я, неуклюжий увалень, не решился подойти и пригласить ее на танец».
Грозный и решительный день! Германия напала на СССР без объявления войны… Мы ничего не подозревали часов до 11 1/2, потом Боря сказал, что он слышал передачу из Германии (на английском языке), в которой сообщалось, что Германия минировала Балтийское и Черное моря в ответ на то, что СССР собрал войска на западной границе. В воздухе сразу запахло порохом, и когда через несколько минут Галюська прибежала и сказала, что будет по радио выступать Молотов, то почти не осталось никаких сомнений в том, что происходит…
Гитлер узнает судьбу Наполеона, но война будет жестока и ужасна. В какое тревожное и ответственное время мы живем.
Из дневника А. М. Волкова, 22 июня 1941 гВ Москве 50-летний Александр Волков 2 июля 1941 г. записался в народное ополчение, но через несколько его вызвали в партком института и сказали, что его не отпускают на фронт: «Пишите, это ценнее».
В октябре 1943 года Волков вернулся из эвакуации в Москву. Здесь он продолжает преподавательскую деятельность на кафедре высшей математики Института цветных металлов и золота. Одновременно работает над книгой «Самолеты на войне».
Неожиданно 7 октября 1946 года скончалась жена Волкова – Карелия Александровна. Весной следующего года вдовец записывает: «Вот и май впервые встречаю без тебя, моя бесценная, радость моя, единственное мое сокровище… Настроение у меня все время убийственное, тоска грызет меня неукротимая, неугомонная… Ничего меня не радует, не веселит, все опостылело… Нервы у меня никуда не годны, каждый день плачу по многу раз. Единственное мое прибежище – письменный стол. Но и во время работы то и дело приходят ко мне воспоминания…».
Работая учителем, Волков экстерном закончил за один год Ярославский педагогический институт и за восемь месяцев Московский университет. Он стал доцентом на кафедре высшей математики в Московском институте цветных металлов и золота и вспоминал о своей преподавательской деятельности: «Логичность изложения, четкие и последовательные записи, изящные чертежи – это вело к тому, что студенты записывали мои лекции и по этим запискам сдавали экзамены. Не очень это хорошо с точки зрения серьезной науки, зато практично, и потому студенты любили меня как лектора. Экзаменовал я довольно-таки строго, но справедливо, у меня не было любимчиков».
Я смотрю на Александра Мелентьевича – это математик. Но я же знаю его и другим. Это писатель и отличный рыболов, исключительный энтузиаст и мечтатель, громадный опыт и юношеская душа, это эрудит. Сколькими языками он владеет? Не знаю, по крайней мере, пятью. В сутках 24 часа. Работа над книгами, работа по математике, лекции студентам, поездки по стране… И все одновременно, и все сразу, и все глубоко. Чудеса? Нет, это под силу многим. Но в сутках 24 часа. Вы скажете: талант, талант. Да, но – труд, труд, труд.
Писатель Михаил ФарутинВ январе 1957 года, после почти полувековой преподавательской деятельности, Волков вышел на пенсию. Он записывает: «Скучал ли я по институту? Нет. Как видно, довольно с меня было педагогической работы. А главное, бросив занятия, я не оказался в пустом пространстве, как многие пенсионеры, имеющие одну профессию. Просто я стал отдавать литературе все свое время, и результаты получились поразительные».
Волков 3 августа 1973 года отпраздновал необычный юбилей – 30 000 прожитых им суток. Он вспоминал в этот день: «30 000. Сколько раз в эти дни смерть стояла у меня за плечами, но всегда проходила мимо, устремляясь к другим жертвам. Ведь я жил в такую бурную эпоху. Первая мировая война, гражданская, культ личности Сталина – страшное время, сгубившее сотни тысяч, а может быть и миллионы, невинных жизней, вторая мировая война… Через все многочисленные сциллы и харибды я прошел невредимо, меня провела через них моя благодетельница-судьба, чаще всего даже помимо моей воли. И вот наступил этот странный “математический” юбилей. Я рассказал о нем домашним, и они, смеясь, поздравили меня».
Волков вспоминал о сказке Баума: «Читал я ее впервые, если не ошибаюсь, в 1934 или 1935 году, и она очаровала меня своим сюжетом и какими-то удивительными милыми героями. Я прочитал сказку своим ребятам – Виве и Адику, и она им тоже страшно понравилась. Расстаться с книжкой (очень хорошо к тому же изданной) мне было жаль, и я очень долго держал ее у себя под разными предлогами и, наконец, решил перевести ее на русский язык, основательно при этом переработав. Работа увлекла меня, и я проделал ее в какие-нибудь две недели».
Фрэнк Лиман Браун любил по вечерам рассказывать четырем сыновьям истории, которые сам выдумывал. Главным их героем была девочка Дороти (такое имя он выбрал для своей будущей дочери), которую ураган занес в Волшебную страну.
Свою сказку о приключениях Дороти Баум отпечатал на пишущей машинке и показал своему другу художнику Уильяму Денслоу. Того она заинтересовала, и он нарисовал к ней много иллюстраций. Летом 1900 года вышла их совместная книжка «Мудрец из страны Оз», которая сразу же стала популярной. Дети заваливали писателя письмами, требуя продолжение сказки. Последняя четырнадцатая сказка вышла в 1920 году, уже после смерти писателя.
Волшебник Изумрудного города
Ураган
Среди обширной канзасской степи жила девочка Элли. Ее отец, фермер Джон, целый день работал в поле, а мать Анна хлопотала по хозяйству.
Жили они в небольшом фургоне, снятом с колес и поставленном на землю.
Обстановка домика была бедна: железная печка, шкаф, стол, три стула и две кровати. Рядом с домом, у самой двери, был выкопан «ураганный погреб». В погребе семья отсиживалась во время бурь.
Степные ураганы не раз опрокидывали легонькое жилище фермера Джона. Но Джон не унывал: когда утихал ветер, он поднимал домик, печка и кровати становились на места. Элли собирала с пола оловянные тарелки и кружки – и все было в порядке до нового урагана.
До самого горизонта расстилалась ровная, как скатерть, степь. Кое-где виднелись такие же бедные домики, как и домик Джона. Вокруг них были пашни, где фермеры сеяли пшеницу и кукурузу.
Элли хорошо знала всех соседей на три мили кругом. На западе проживал дядя Роберт с сыновьями Бобом и Диком. В домике на севере жил старый Рольф. Он делал детям чудесные ветряные мельницы.
Широкая степь не казалась Элли унылой: ведь это была ее родина, Элли не знала никаких других мест. Горы и леса она видела только на картинках, и они не манили ее, быть может, потому, что в дешевых Эллиных книжках были нарисованы плохо.
Когда Элли становилось скучно, она звала веселого песика Тотошку и отправлялась навестить Дика и Боба или шла к дедушке Рольфу, от которого никогда не возвращалась без самодельной игрушки.
Тотошка с лаем прыгал по степи, гонялся за воронами и был бесконечно доволен собой и своей маленькой хозяйкой. У Тотошки была черная шерсть, остренькие ушки и маленькие, забавно блестевшие глазки. Тотошка никогда не скучал и мог играть с девочкой целый день.
У Элли было много забот. Она помогала матери по хозяйству, а отец учил ее читать, писать и считать, потому что школа находилась далеко, а девочка была еще слишком мала, чтобы ходить туда каждый день.
Однажды летним вечером Элли сидела на крыльце и читала вслух сказку. Анна стирала белье.
– «И тогда сильный, могучий богатырь Арнаульф увидел волшебника ростом с башню, – нараспев читала Элли, водя пальцем по строкам. – Изо рта и ноздрей волшебника вылетал огонь…» Мамочка, – спросила Элли, отрываясь от книги, – а теперь волшебники есть?
– Нет, моя дорогая. Жили волшебники в прежние времена, а потом перевелись. Да и к чему они. И без них хлопот довольно…
Элли смешно наморщила нос:
– А все-таки без волшебников скучно. Если бы я вдруг сделалась королевой, то обязательно приказала бы, чтобы в каждом городе и в каждой деревне был волшебник. И чтобы он совершал для детей всякие чудеса.
– Какие же, например? – улыбаясь, спросила мать.
– Ну, какие… Вот чтобы каждая девочка и каждый мальчик, просыпаясь утром, находили под подушкой большой сладкий пряник… Или… – Элли грустно посмотрела на свои грубые поношенные башмаки. – Или чтобы у всех детей были хорошенькие легкие туфельки.
– Туфельки ты и без волшебника получишь, – возразила Анна. – Поедешь с папой на ярмарку, он и купит…
