Эрис. Пролог

– Мирон, – Гермократ оборачивается к другу, – сдаётся мне, нас удивят.

Мирон касается рукой плеча друга, напускает на себя наигранно удивлённый вид, состоящий из поднятых бровей, округлых глаз и сурово сжатых губ. Граник, оценив гримасу Мирона, громко смеётся.

Писандр без промедлений устремляется к рядам, хватает за руки тёмную фигуру в непонятном рубище, выводит к троице. Торговец грубо, рывком скидывает с головы остатки накидки или головного убора – перед аристократами предстаёт рослая девушка лет девятнадцати, по виду из Скифии. Писандр постарался – хоть лохмотья на товаре грязные, но лицо умыто, каштановые волосы чисты и уложены в косы. Гермократ заинтересованно кивает головой, Писандр полностью обнажает рабыню. Долгий морской переход заметно сказался на девушке – худоба до костей.

– Ничем не больна? – за друга начинает дела Граник. Веселье сменяется тоном сделки. Писандр открывает рот. Все зубы белые и на месте. Рабыню оборачивают в несколько движений на месте, словно в танце. На спине нет следов плётки, рубцов, следов болезней.

– Хороша телом. – Граник одобрительно смотрит в глаза Гермократу. – Здоровье у неё отменное.

– Мы не только за телами пришли… – решительно вступает в разговор суровый Мирон. – Писандр, что умеет рабыня?

Опытный торговец не спешит отвечать на вопрос, его глаза хитро обегают троицу. Ладони складываются, поглаживают друг друга и внезапно раскрываются в сторону друзей.

– Умеет пасти лошадей! – Писандр выпаливает разом ответ на загадку Мирона. Мирон удивлённо, уже по-настоящему улыбается и качает головой точь-в-точь как Гермократ.

– Почём знаешь? – тут же, без промедления летит от Граника вопрос. Суровость Мирона покинула хозяина и вселилась в весельчака Граника.

– Есть толмач. – Писандр готов к таковому вопросу. Раб из сопровождения, с факелом, делает шаг к Писандру. – Спроси у неё!

Толмач, медленно проговаривая слова на скифском языке, дважды проговаривает вопрос рабыне. Рабыня гордо поднимает голову и надменно отвечает – коротко, в нескольких словах. Её слова звучат по тону как вызов. Надсмотрщик распускает плётку, но Писандр выставляет левую руку, закрывая рабыню.

– Говорит, что всех вас научит управляться и с лошадьми, и с колесницами, и с луком. – Толмач-раб с робостью в голосе озвучивает ответ.

– Нагловато… – Писандр едва успевает выговорить, как слышит восхищённые рукоплескания от трёх друзей. Троица рукоплещет нагой рабыне. Писандр часто моргает, оборачивается к рабыне и также хлопает в ладони.

– Так-так, но, дорогой мой… – От «дорогой мой» Писандр расцветает в улыбке, рабыню отводят в сторону от прочих рабов. Гермократ провожает взглядом выбор, не спеша продолжает: – Писандр, мне нужен служка.

Гермократ замолкает, Писандр хлопает в ладоши, второй раб расталкивает ряд женщин и вытаскивает голого мальчика лет десяти-двенадцати. По виду пастушка.

– Умело ходит за скотиной! – Писандр предугадывает будущую профессию раба. – С тех же самых краёв, что и наглая девица. Дознание с пристрастием проводил, ручаюсь за слова!

Гермократ обменивается взглядами с друзьями, Граник и Мирон часто кивают головой. Писандр довольно потирает руки. Как вдруг совершенно неожиданно рабыня-скифянка бросается к ряду женщин, скрывается в нём, кого-то поднимает с камней и под руки вытаскивает скорее умирающего, чем достойный для продажи живой товар.

– Кто это? – Вопрос Граника адресован скорее деве-рабу и толмачу, что участливо поддерживает тело, чем владельцу товара. Писандр напускает недовольный вид, уже было собирается что-то приказать надсмотрщику, как ловит краем глаза запретительный жест Гермократа.

– О почтенные граждане Сиракуз, Писандр никогда бы не предложил вам жалкие останки. – Мирон разочарованно проводит ладонью по лбу. – Она здорова, путешествие не вынесла. Отказывалась есть, и если бы не моё второе предложение… – Писандр поигрывает бровями. – Второе предложение за свой счёт её, неблагодарную, кормило и поило…

– Хорошо, её тоже беру. – Гермократ удивляет не только торговца, но и надсмотрщиков. Четверо мужчин с плётками уважительно прикладывают правые руки к груди.

– За неё плату очень скромную возьму. Вам хоронить её предстоит. Расходы как-никак. – Писандр сочувственно посматривает на суму Гермократа. Широкий взмах рукой. – Даже нет, отдам бесплатно! Дня три протянет и помрёт.

– Начнём торг? – Сурово проговаривает сквозь зубы Граник. Мирон широко, до белых зубов улыбается какой-то непонятной хищной улыбкой.

– Такие виртуозные речи я уважаю! Да вы, никак, заранее подготовились к торгу? – Писандр оценил слаженное «торговое нападение». – Сразу за долгую дружбу с гордостью Сиракуз низкую цену дам. За троих… – быстро поправляет сам себя Писандр. – За двоих живых и дарёный труп…

Смех троицы заразительно передаётся волной к толмачу-рабу, далее к надсмотрщикам и от них к городским уборщикам-рабам. Писандр счёл долгом поддержать веселье. Не уронив достоинства торговца, после всех громко засмеялся – и смеялся уже в тишине. Утерев смешливую слезу, аркадец оглашает цену:

– Две с половины мины серебром за живых.

Троица довольно переглядывается. Цена и вправду низкая. Гермократ протягивает правую руку Писандру. Писандр сжимает обеими руками руку аристократа.

– О чём тут торговаться – цена отличная. Ты не плутовал. Беру. – Гермократ раскрывает суму, отсчитывает монеты. Писандр внимательно следит за монетами, не пересчитывая, прячет плату за товар в пустой кошель.

– Отряжу рабов для переноски «трупа»? – скорее бесспорным утверждением, чем вопросом, проговаривает торговец.

– Сними с неё рубище, сам понесу, для упражнения… – Ответ Гермократа вновь повергает в удивление свидетелей торгов. Уборщик роняет деревянный скребок. Щелчок от падения скребка разносится эхом по агоре. Останки одежд складываются горкой мусора на камнях рабского рынка. Нагое чистое тело смертельной худобы светится белизной, на руках умирающей рабыни замысловатая вязь татуировок. Гермократ подходит к сидящей рабыне и уже собирается её поднять, как вдруг Писандр, выйдя из оцепенения, чуть не криком останавливает аристократа:

– Второе моё предложение не хотите услышать?

Мирон и Граник торжественно подбочениваются, выставляют манерой правые ноги в сандалиях – так, словно выступают перед собранием, для своего друга. Теперь гордые аристократы достойны мрамора. Гермократ улыбается друзьям-насмешникам.

– Со мной на третьем моём корабле, там, где разместились мои наёмные воины из самого Милета… – Писандр наполнился гордостью за себя самого, удачливого и богатого купца. – Пассажирками приплыли к вам, в великие Сиракузы, две флейтистки. Свободные жительницы Милета. Щедро заплатили за перевозку себя и поклажи. Не бедствовали в Милете. – Торговец замолчал, заискивающе посмотрел в глаза Мирону и продолжил осторожно: – Ах, как они чудесно поют! С ними были музыкальные инструменты, выкормили труп, вам мною подаренный. Жалостливые. Такие красивые – у-ух! Да вот беда, негде им остановиться на постой, то есть навсегда… – Торговец зачем-то хитро подмигнул друзьям. – У них есть тайное намерение обжиться в вашем великом городе. С их певческим дарованием они, конечно же, не пропадут. Деньги потекут к ним рекой.

Писандр закончил витиеватый пассаж, вновь торговой привычкой принялся тереть друг о друга ладони.

– Пустует у меня городской дом, здесь за площадью. Немалый, при двух этажах, с небольшим двориком, – неожиданно для Писандра заговорил Мирон. Согласен разместить их за разумную плату. Дам и бесплатный срок аренды для успешного начала музыкальных дел. – Мирон выказал умение вести аренду.

– Приглашу? Флейтисток? – Писандр явно искал дружбы у аристократов Сиракуз. Трое подняли правые руки. Выражения лиц у троицы крайне серьёзные. Только ли доходной арендой дома заинтересовал аристократов аркадец?

Писандр торопливо удаляется, оставляя двух рабов. Гермократ оборачивается спиной к надсмотрщикам. Троица о чем-то перешёптывается. Хозяин живого товара оборачивается, находит взглядом толмача-раба, усевшегося на плиты рынка, и надменным голосом, не терпящим возражений, командует:

– Принеси воды для моих покупок. Да побольше.

Раб с готовностью бросается исполнять приказ важного гражданина Сиракуз. Гермократ оборачивается к надсмотрщикам, прикладывает руку к бороде, хмурит лоб, словно что-то припоминая. Не дожидаясь его слов, ближний к аристократу служивый с плёткой вопрошает:

– Рассказать о торге управителю рынка? Внести отметку в список купленных рабов за вас, почтенный гражданин Гермократ?

– У тебя, милейший, божественный дар читать мысли! – От ласковых слов Гермократа улыбаются все присутствующие. Ожидание воды не затянулось – три кувшина, полные родниковой водой, услужливо, возможно из солидарности к купленным, предоставили городские уборщики. Гермократ уверенно пресёк попытку толмача-раба подать кувшины рабыням. С видом радетельного хозяина взял первый кувшин и сам обеими руками уважительно вручил сидящему «трупу». Затем два кувшина проследовали к стоящей нагой скифянке.

– Как думаете, друзья, я смогу поставить на ноги умирающую? Заключим пари? – Гермократ, предлагая пари, заботливо придерживает простецкий кувшин, помогая пить «трупу».

– Дева красивая. Стоит похлопотать. Может, и какие скрытые дарования всплывут. Пари принимаем. На два кувшина моего вина? Или поднять пари? – за себя и за Граника заговорил силач.

– Два кувшина достаточно. А с меня… – Гермократ привстал, предоставив заботу о кувшине умирающей деве. Но впал в раздумья при виде приближающихся флейтисток. Их оказалось почему-то три, никак не две, как обещал Писандр. Дорожные плащи с капюшонами накинуты поверх простых, тёмных оттенков серого пеплосов, чуть не в пол должностной жреческой длиной. Светило окончательно вступает в права дня. Факелы уже не нужны. Рабы их тушат. Три тонких девичьих тени неслышно следуют за бегущим торговцем.

– Писандр, ты же задыхаться будешь! Ой, не спеши так, друг! – Граник вновь обретает весёлость. За заботливостью в голосе звучат любопытство и интерес.

Писандр, однако, не сбавляет темпа, настырно достигает цели забега и, как предсказывал Граник, сгибается пополам и с трудом переводит дыхание. В тишине три девушки и трое аристократов внимательно изучают друг друга. Те взгляды серьёзны – верно, схожи с взглядами медведей, что случайно повстречались на опушке леса. Девам около двадцати, не больше. Флейтистки очаровательны, красивы, по твёрдым взглядам – с характером и умны.

Писандр поднимает голову и ловит долгие взгляды двух сторон. Встаёт между девами и аристократами, раскидывает в стороны руки, бодрящим тоном восклицает:

– Вы хотите сказать, их тоже три? Да? Мой сюрприз! Писандр тоже умеет шутить! Знакомьтесь, друзья! Мегиста… – Высокая черноволосая дева, в простом сером дорожном пеплосе с тремя полосками по нижнему краю, плаще с капюшоном поверх волос, вскидывает руку в приветствии. – Неэра… – Дева пониже ростом Мегисты, кареглазая, с каштановыми волосами, собранными в замысловатую причёску, поднимает руку. – Тимоклея! – Изящная, хрупкая девушка, слегка пониже ростом двух своих подруг, с серыми глазами, волосами в простой причёске, вдруг разрывает напряжённую тишину и смеётся во весь голос. Три эллинки хохочут в лица застывших, изумлённых и очарованных юной красой аристократов Сиракуз.

– Я рад, что встретился сегодня с вами. Я так рад, так рад, что вы и с арендой сошлись… – Писандр заплетается языком, уже в который раз проговаривая благодарности Гермократу. Перед рабами остались только они. Два друга с флейтистками удалились только что – показывать пустующий дом Мирона. – С солидными людьми Сиракуз так приятно иметь торговые дела!

– Послушай, Писандр… – Гермократ прерывает поток благодарностей. – Знаю, это не последние твои попутчики из Милета.

– Не только из Милета товар вожу… – успевает вставить гордый аркадец. Гермократ уважительно прикладывает руку к плечу торговца.

– Так вот, сообщай мне первому о… – Но Писандр разрывает речь аристократа.

– …о людях, достойных твоего внимания? – доверительно шепчет торговец. Гермократ согласно кивает головой, оборачивается к своим покупкам, пресекает жестом очередную попытку Писандра и услужливого толмача-раба посодействовать в доставке «трупа», наклоняется, подхватывает под руки сидящую деву, легко вскидывает её, невесомую, на крепкое плечо.

– Гермократ рачительный хозяин! – хором выказывают уважение надсмотрщики. Рабы-уборщики прикладывают правые руки к груди.

– И да осветит тебе путь Аполлон, мой Гермократ! – ласково выкрикивает вслед Писандр.

Аристократ важно покидает утреннюю агору с серьёзными покупками. К нему в сопровождение, замыкая шествие, присоединяется раб-полицейский. Служащий полиса важно помахивает в руках увесистой дубиной. Гермократ держит неблизкий путь к своей знаменитой оружейной мастерской, что в трёх кварталах от больших верфей Ортигии, у самой крепостной стены острова, со стороны малой гавани.

Глава 2. Оружейная мастерская гражданина Гермократа

Путь до нарядного синего портика восточных ворот агоры рабы и Гермократ проделывают молча. Молодой аристократ шествует с ношей, на два широких шага впереди живых покупок. Знатный гамор напустил на себя отборно-надменный и даже с оттенком ядовитой спеси самодовольный вид. Юноша хочет выказать немногим зрителям природную силу, и ему это успешно удаётся. Со стороны может показаться, что его нелёгкая живая ноша легка, как дорожный плащ. Едва покинув агору Ахрадины, хозяин и его рабы резко сворачивают на юг, на прямую улицу, что ведёт от малой гавани к плотине, соединяющей прочие районы полиса и укреплённый остров Ортигия.

Ранним утром всегда оживлённая днём широкая улица, полная чинно вышагивающих паломников, как и крепкий мост-плотина, оказываются пустыми. Гамор с сопровождением переходит по плотине к открытым крепостным воротам, обменивается мелодичным пересвистом с юным стражем из всадников7, беспечно свесившим ноги с парапета башни, и чинно входит в Ортигию. Тёмный проход с давно потухшими факелами, недосмотр неопытного стражника, ведёт через башню ворот в старый город. За башней улица имеет лёгкий, со ступенями подъём в гору.

Гермократ останавливается на короткий миг в недрах башни, незаметно утирает пот с лица, переводит дух, сопровождение гамора обгоняет хозяина. Раб-полицейский предлагает помощь, но гамор молча отказывается. Юноша с ношей на плече решительно шагает в проём внутренних ворот с твёрдым намерением вновь возглавить колонну. Едва лишь только вступив в узкую извилистую улицу каменных строений, его процессия тут же сталкивается чуть не лбами с тремя куда-то очень спешащими рабами: двумя женщинами и подростком, держащими пустые плетёные корзины. Рабы удивлённо расширяют глаза, на краткий миг застывают в изумлении и неожиданно резво обегают остановившуюся колонну, чтобы… выстроиться в плотный ряд и прикрыть собой шествие, высоко над головами поднявши корзины. Гермократ снисходительно улыбается и продолжает оставшийся путь до мастерской. Сумрак утра наконец-то наполняется светом.

Встреченные рабы сопровождают торговое шествие, без всякого на то согласия от аристократа. Босоногий подросток бежит далеко впереди, оглядывает пустые по раннему утру улицы, замыкают же растянувшееся шествие две женщины-рабыни, готовые в любой момент повторить манёвр с прикрытием. Гермократ же, совершенно не смущаясь своей голой ноши, напевает под нос весёлую рыбачью песенку.

Подросток-раб знает, похоже, не только именитого гражданина Сиракуз, но и краткий путь к его мастерской. Он устремляется в поворот на север, потом на восток, и вот узкий проход между домами расширяется, являя небольшую площадь, образованную двумя зданиями оружейных мастерских, арсенала и казармой городской стражи. Напевы рыбацкой песенки поднимаются на полтона громче. Подросток-раб вопрошающе смотрит на юношу-аристократа, тот указывает взглядом на среднее строение. Но помощи смышлёного раба не потребовалось, песенку услышали – за воротами шум. Створка отворяется, в проёме показывается мастеровой – наголо бритый мускулистый раб, выходец из страны кельтов, густо перемазанный золой, в тёртом переднике из воловьей кожи, надетом на голое, загорелое дочерна тело.

– Хайре, хозяин! Да даруют тебе здоровье боги! – Мастеровой устремляется на помощь, но Гермократ останавливает его левой рукой. Обратившись назад, аристократ встречается взглядом с каждым из трёх рабов и рабом-полицейским, что добровольно сопровождали в пути. Надменности знати гаморов в том благодарном взгляде нет. Плетёные корзины тут же прикладываются к животам жестом прощания, принятым среди рабов, и трое сопровождающих с рабом-полицейским покидают площадь арсенала, казарм и оружейных мастерских.

– Хайре, Косма! Боги с тобой, мой друг! Вино сготовь. Харчи какие-нибудь вчерашние от ужина остались? – провожая взглядом удаляющихся попутчиков, тихо говорит с площадью Гермократ. В голосе гамора сквозит беспокойство. Косма нарушает порядки и первым исчезает в проёме ворот, из которых только что появился с приветствием.

– Это наш дом? – неожиданно заговаривает скифянка.

– О! Да ты говоришь по-эллински? А то думал – как с тобой общаться? – Аристократ смеётся. – Почему раньше не сказала?

– Никто и не спрашивал. – Скифянка почтительно наклоняет голову.

На площадь из проёма ворот выбегают трое жилистых и крепко сбитых мастеровых-рабов. Особо не интересуясь мнением хозяина, ловко снимают с плеча «труп» и бережно вносят в проём мастерской. Кивком головы Гермократ указывает путь рабыне и юному рабу. Оставшись один на небольшой площади, знатный муж разминает затёкшее от костлявой ноши плечо и шею. Песенка, что негромко напевал, звучит теперь уже в пол певчего голоса. Голос у юноши поставлен хорошо:

Скромен мой улов сегодня:

Всего три рыбки я домой несу.

Из моря выудил бы больше,

Хватило бы еды и вам, мои соседи!

Да только ветер в игры стал играть!

Да только лень сморила-уморила,

И я заснул, и мне приснился

Весёлый-дивный рыбный сон…

– Вино и харчи готовы, почтенный! – голос Космы враз прерывает простонародную песню аристократа. К Косме оборачивается Гермократ – нет, не тот, что шёл с торговой агоры, другой – по-домашнему открытый и насмешливый.

– Ну хоть умылся! А то лезешь обниматься чумазым. – Смех взаимен. Гермократ первым входит в свою мастерскую. У порога на соломенной плетёнке лежит голый «труп». Дева смущённо прикрывает ладонями грудь и промежность.

– Как думаешь, Косма, откачаем? Пари заключил на три кувшина отборного сицилийского за её жизнь.

– Если боги подсобят – откачаем, почтенный хозяин. – Слова звучат наигранно бодро, да только вот вид у управляющего оружейной мастерской без надежды. Трое мастеровых из тех, кто встречал хозяина, подносят разбавленное вино в кувшине, лепёшку и миску с тёплым супом. Скифянка присаживается и усаживает деву с татуировками.

– Начнем с рыбной баланды? – но это не вопрос, а приказ. Миска с наваристой ухой из рук Гермократа «трупом» охотно принята, и дева в три жадных глотка опорожняет простой сосуд.

– Будет жить, – уже уверенно выносит лекарский вердикт управляющий Косма. Гермократ встаёт, с силой хлопает по плечу крепкого мужа.

– Значит, так, мой Косма, накорми, дай чем прикрыться, не обижайте их, и на закате отправляй обеих в мой городской дом. Если не сможет идти сама… – Гермократ властным взглядом обвёл троих старших мастеров. Те молча опустили головы. – Завтра или послезавтра отбуду на рынок скота в Катанию за племенными италийскими лошадьми. Перегоню купленное стадо в поместье. Дней за десять управлюсь. Рабыни из Скифии мне для разведения лошадей нужны. Заказы срочные для арсенала закончи, оплату последнюю прими. Без моих на то разрешений в долг работу от горожан не бери. Обсуди, что да как, мерку, если надо, сними, а с задатком повремени – на меня сошлись. Чтобы обид не возникло, в список очереди впиши при клиентуре.

Владелец оружейных мастерских направился в открытый внутренний дворик квадратного двухэтажного строения, где приготовлялись к новому дню младшие мастера и подмастерья. Посреди деловых разговоров Гермократ замирает, хлопает себя по лбу и властно кричит в сторону входа:

– Скифянка! Подойди!

Не стыдясь наготы, рабыня отважно предстаёт пред десятком работников мужского пола.

– С каким оружием знакома?

Прекрасно сложенная дева упирает руки в бока, тщательно рассматривает двор, заставленный готовыми разновеликими копьями, мечами, кинжалами, дротиками, десятком незавершённых секир, и молчит.

– Ты же говорила на рынке, что научишь нас управляться с колесницей и луком? – Громкий мужской хохот разрывает тишину мастерской.

– Вот с ними… – Правой рукой дева указывает на дальний, тёмный угол с пятью луками и связками стрел. – И с ними управлюсь! Не знаю их имена. – Рука указывает на короткие копья для конного боя.

– Когда отправишь рабынь ко мне, дай ей копьё, на которое она указала, и те два лука. К лукам приложи короба с четырьмя десятками стрел. – Гермократ отпускает деву. Мастеровые с восхищением провожают взглядами нагую скифянку.

– Будет чем сторожить лошадей от опасного люда. – Косма понимающе кивает. – Второй лук для «трупа»?

– Да уже вроде как не «труп». – Гермократ пристально вглядывается из-за плеча Космы в тёмный проём закрытых ворот. – Уплетает хлеб с вином.

– Метить их хозяйским клеймом будем? – Косма с лаской смотрит на тяжёлые копья для гоплитов, но говорит управляющий мастерских явно не об оружии.

– Пока нет. Хочу оценить их в труде. Сомнения в ценности товара определённо имеются. Слишком много выслушал хвалебных речей от продавца. – Гермократ поглаживает ладонью готовое копьё для конного боя. И вновь странные понимающие взгляды управляющего, старших мастеров сходятся на скептической гримасе хозяина оружейных мастерских.

Почти в полдень в ворота шумной мастерской трижды постучались. Первый раз стук почти не услышали за шумом работы, второй раз стук пропустили за перебранкой, кому открывать те самые ворота, а третий стук уже дополнился нешуточными угрозами расправиться за неуважение. Ворота мастерской с молчаливого одобрения мастеров открыла скифянка.

– О-о! – с проёма восторженно поприветствовал новую ключницу Граник, за ним проследовал в мастерскую громадина Мирон. Он же и выкрикнул в затихший внутренний дворик:

– Гермократ, хватит прятаться! Выходи! – Но Гермократ не сразу отозвался. Скифянка указала вытянутой рукой на лестницу, ведущую на второй этаж. Гордость хозяина мастерских – новое веяние в убранстве домов – крытый проход, портик, по всему периметру мастерской окружает комнаты второго этажа. Из внутреннего дворика не видны помещения, даже если настежь открыты двери. Гладкое дерево округлых перекладин заскрипело под нешуточным весом неразлучных друзей. Единственная полуоткрытая дверь второго этажа бесцеремонно распахнута, и двое друзей обнаруживают Гермократа сидящим на резном ложе, напротив него трое незнакомых мужчин в кожаных передниках мастеровых, в двух тёмных и белой театральных масках. Стены комнаты, двухкомнатной спальни управляющего Космы, расположенной на престижной северной стороне дома, свежевыкрашены – подчёркнуто богато, в сине-красно-жёлтый триколор. Не у каждого торговца из Ахрадины дома в андроне8 такие насыщенные цвета.

– Это чем вы тут занимаетесь? Играете в театр? Какая постановка? Кто тут, кто? – шутливо потянул Граник, но Гермократ взглядом попросил прикрыть широко открытую, плетённую из ивы дверь. Сосновый пол полутёмной комнаты оказался удивительно чистым. Двое аристократов заняли места по обоим бокам друга.

– Снова будем петь в ночи? – шёпотом заговорщически заговорил Мирон. Гермократ прошёлся ладонью по бородке. Театральные маски покинули незнакомцев, раскрыв лица старших мастеров и управляющего. – А нам? Нам маски тоже сделал?

– Неужели без нас решил обойтись? – Граник обиженно насупился. – Что, мало нашлось слушателей на наше песнопение?

– Как флейтистки? – не отвечая на вопросы, произнёс хозяин мастерских.

Лёгкая улыбка сменила хмурую серьёзность на лице Гермократа.

– Разместили. Скарб перевезли. Даже посудой посильно помогли. – Мирон охотно переменил тему разговора.

– Посудой посильно он не отделался. – Ироничный Граник выглянул из-за Гермократа на Мирона. – Одолжил кухарку.

– Пристроил в аренду, за умеренную плату, лишнюю кухарку. – Мирон деловито поправил друга. Трое негромко засмеялись. Под смех Гермократ получил тычок локтем в бок со стороны Граника. – Мегиста интересовалась тобой.

– Нас приглашают сегодня вечером! – неожиданно громко сообщил Мирон. – На представление!