Остров бабочек

– Ну вот, – задумчиво произнесла Ирина. – Кое-что друг о друге мы уже узнали. С моей стороны, конечно, не очень хорошо заводить знакомство с женатым мужчиной. Но статус дружбы, обозначенной мной, оградит вас от возможных глупостей.

Мы немного помолчали. Вокруг расстилался луг, шелестящий травами, гудящий насекомыми, благоухающий цветущими злаками и цветами. Над головой вздымался купол безмятежного голубого неба, где пел звенящий гимн мирозданию невидимый жаворонок. Оказывается, жаворонки могут петь и вечером. Место, где мы сидели с Ириной, было хорошо продуваемо, поэтому ни зной, ни комары особенно не донимали.

Я ещё раз взглянул на книгу.

– Вот, – сказала Ирина и показала мне книгу обложкой вперёд, чтобы я увидел имя автора. – Знакомлюсь с российской современной прозой.

– И нравится? – поинтересовался я, уже успевший прочитать несколько произведений этого современного Чаадаева, и ценившего его за своеобразное изложение материала, где особенно мне нравилось сопоставление мифологического элемента с реалиями пришибленной рыночной действительности, реалиями которой сам автор, будучи всё-таки русским писателем, независимо от позиционируемого им либерализма, едко высмеивал.

– И да, и нет, – ответила Ирина. – У Пелевина много чего навороченного, лишнего. Форма подчинена капризам его изощрённой игры, и ничтожно мало, в отличие от русской классики, подлинных чувств. Интересные мысли – да. Но не создаётся впечатление цельности. В некоторых местах просто устаёшь от его нелепых логических построений. Стоило ли, право, всё усложнять и запутывать, ради одной мысли, что мы живём в мире иллюзий? Доморощенный буддизм во всём этом. Хотя автор, несомненно, очень талантливый и оригинальный.

– Вы весьма категоричны в своих оценках, Ирина, – сказал я, впервые назвав её сегодня по имени.

– О, это да, – вдруг рассмеялась Ирина. – Критиканша из меня ещё та!

– Вы любите читать? – спросил я, растирая в пальцах пучок колосков ежи и поднося его к носу, чтобы уловить пресновато-травянистый запах.

– Да, люблю, – спокойно ответила она. – Когда есть время, всегда читаю.

– Это похвально, – одобрил я, сыпля размолотой ежой себе на джинсы. – Сейчас молодые люди мало читают.

– Ну вот, Дионис! – воскликнула она. – И вы туда же! Поймите же, сейчас время такое. Зачем осуждать? Надо верить, что всё вернётся на круги своя.

– Ну, раз это говорите вы, – улыбнулся я. – Так непременно и будет. А сейчас, Ирина, нам обязательно нужно прогуляться.

И я уверенно поднялся на ноги и оправил белую майку.

– Да, я тоже как раз об этом подумала.

С этими словами она положила роман в белую дамскую сумочку с блестяще рамой и застёжкой и, опираясь на мою руку, проворно встала. Хотя она, как только встала, сразу же ладонь отняла, я благословил те мгновения, в течение которых держал её за руку с крупной синей веной на запястье.

– Какая у нас нынче культурная программа? – весело спросила Ирина.

– Интеллектуальная беседа на свежем воздухе, – рассмеялся я. – Точнее продолжение её.

– А бабочек ловить уже не хотите? – лукаво улыбнулась она.

– А зачем, когда в руках у меня сейчас самый прекрасный образец.

– Ой ли! – наигранно воскликнула Ирина. – Дионис, то, что я рядом, это ещё не значит, что я в ваших руках.

– Ну, уж и помечтать нельзя, – шутя, упрекнул я.

– Не-ль-зя, – отчеканила Ирина и жеманно сжала губки.

– Сакраментальная фраза Воланда, – продолжал я в том же духе. – Будьте осторожны со своими желаниями – они имеют свойство сбываться.

– Вот именно. Ведь вдруг потом жалеть будете. А?

– Если я о чём-нибудь и пожалею, так это о том, что исполнение желания будет отложено на неопределённый срок.

– А вы хотите прямо всё сразу?

– Угу.

– Нет, уж, – смялась Ирина. – Сначала помучайтесь, а там видно будет.

Не плохо для начала, подумал я, это дружба уже начинает приобретать форму лёгкого флирта.

Мы уже брели по травам и вовсю шутили, свернув в трубочку идею интеллектуальной беседы.

– Кстати, – спросил я. – Тётя осталась довольна вашим собирательством?

– Конечно. Она вообще от меня без ума. Так. А куда мы направляемся?

– Никуда. Просто прохлаждаемся. Можно заглянуть на речку. Она вон в той стороне.

Я показал пальцем левее той просеки, которая вела в Загородный парк.

– Ага! Утопите меня ещё, – сказала Ирина и сделал забавный жест рукой, что-то типа нервного отмахивание от слепня. – Может, вы маньяк.

– Да, маньяк, – подыгрывал я девушке. – Давно можно было бы догадаться.

– А что до речки далеко? – спросила Ирина.

– Нет. Не дальше, чем до домов Загородного парка.

– Надо будет как-нибудь искупаться.

– Для меня это будет большим соблазном, – испуганно воскликнул я и закрыл ладонями глаза.

– А вы мечтаете, что я купаться при вас буду? – фыркнула она.

– Даже не надеюсь. Но я буду незаметно подсматривать за вами, – сказал я громким шёпотом. – Вы даже не заметите.

– Фи, какой вы извращенец. Клинический случай. Это, между прочим, называется вуайеризмом.

– Так, уже пошла сексологическая терминология. Замужний опыт пошёл вам явно на пользу.

Она на минуту задержалась с ответом, видимо, что-то прикидывая. Потом единым духом выпалила:

– Если будете меня задевать, то вскоре пожалеете об этом.

В интонации Ирины я неожиданно для себя услышал нотку раздражения. Срочно нужно было менять тему. Как раз на моё счастье над лугом пролетал Ан-2. Надсадно гудя и вращая лопастями допотопного пропеллера и этим напоминая работу таких же допотопных комнатных вентиляторов, кукурузник делал разворот, открывая взору брюхо фюзеляжа с не убираемыми шасси и нижние плоскости спаренных крыл. Внимание своенравной девицы сразу переключилось на него. Она закинула голову и помахала ему рукой.

– Герои полярники летят покорять северный полюс, – пошутил я. – Пожелать им счастливого полёта никогда не лишне.

– Не остроумно, – отреагировала Ирина. – Я всегда либо поездам, либо самолётам машу рукой. Эта привычка у меня с детства.

– Машете даже тем, которые летят на уровне облаков?

– Слушайте, что-то вы много говорить стали, – серьёзно сказала она.

Мда. Уросливая, как необъезженная лошадь. То её занимать нужно, то молчать в тряпочку. Но чтобы нам не поссорится, я решил благоразумным для себя не спорить с ней.

– Извините. Я, правда, не хотел вас обидеть, – промямлил я, стыдясь своего малодушия.

Ирина не ответила. Она о чём-то думала. Вдалеке, где находилось высокотравье, начал «бить» перепел. Вскоре к нему присоединился другой. Мы стояли совсем близко друг к другу и, казалось, наши фигуры вырастали из самой земли, словной рослые стебли диковинных трав, и отбрасываемые нами тени сливались в одну. На мгновение мне показалось, что нас что-то объединяет, или, по крайней мере, должно объединять, только мы этого отрадного факта, ещё не уразумели. Мне вдруг захотелось сделать к ней шаг навстречу и заключить её свои в объятия, крепко, нежно, цепко! Я смотрел на неё с напряжением. И ждал, что она скажет.

– Хорошо, – наконец прервала она молчание, понизив голос. – Давайте договоримся так. Мы не должны больше так легкомысленно вести себя. Не должны!

– А что должны? – не удержался я, чтобы не задать этого каверзного вопроса.

Она странно поглядела на меня. Я отчётливо увидел, что она злится. Только не понятно на кого, на меня, или на саму себя?

– Вообще, не нужно нам было… сходиться, – раздумно ответила Ирина.

– Ирина, вы меня пугаете, – и чуть слышным голосом сказал я, и тут же докончил. – Не отнимайте у меня надежды.

– Ох, – вздохнула она. – Ну поймите же! Вы женаты. И говорите, чтобы я у вас не отнимала надежды. Горе луковое… Это я не про вас. Это я про себя.

Неспешно ступая рядом ней, я понимал, что, в сущности, Ирина права. Надо сразу и грубо оборвать нить. Чем болезненней ощущение, тем эффективней следующая за ним анестезия. Недалеко собирали землянику ягодницы из автобуса. Нагнувшись, они споро и радостно работали руками.

– Дионис, поймите, – вдруг необычно сочувственно проговорила Ирина. – Всё это до добра не доведёт.

Она остановилась, сняла очки с овальной оправой, подышала ни них и протёрла подолом платья. Потом двумя руками надела. Опять глубоко вздохнула и проникновенно воскликнула:

– Как всё-таки здорово жить на свете! Сколько всего много интересных вещей на земле! Ну, зачем я вам нужна? Я же знаю, что вы не примитивный Ловелас, который лишён истинной привязанности. Зачем вы взращиваете в себе глубокое чувство? Вы только сами потом изведётесь. Честное слово, мне вас жалко. Боже мой, какое у вас сейчас несчастное лицо! Умоляю, не переживайте так! Я этого не выдержу. Нельзя всё принимать так близко к сердцу. Дионис, милый, всё будет хорошо. Я больше не буду ходить на этот луг, и вы меня забудете. Тем более через месяц я уеду. Я для вас буду только сновидением. Занимайтесь вашим любимым делом, читайте книги, слушайте хорошую музыку, больше бывайте в семье, и ваша рана исцелится. Правда– правда. Вот у меня тоже была подобная ситуация. Хотела руки на себя наложить, а теперь видите? Господи, да что же я вам всё это говорю, будто вы сами не знаете? Фу-у! – Ирина дунула на прядь, которая упала ей на лоб. – Да что вы стоите как столб? Я вас хоть немного убедила?

Она выжидающе посмотрела на меня.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Когда писал название книги, то в начале описа̒лся, и написал не Остров бабочек, а Остов Бабочек. Улавливаете разницу? Тоже неплохо! Великолепный образ. Надо будет его как-нибудь развить. Об этом говорит и выше обозначенный эпиграф. Представляете? На уже осеннем лугу лежат скелеты прекраснейших существ на свете. Но об этих последствиях, вызванной естественной трансформацией можно порассуждать и попозже. Теперь же об идее, связанной с моими переживаниями на самом острове и об этом острове.

2

Остров радости. (фр.) Фортепианная пьеса К. Дебюсси.

3

Секст Тарквиний (сын древнеримского царя Тарквиния Гордого), пленившейся красотой добродетельной патрицианки Лукреции, изнасиловал её. Лукреция рассказала обо всём мужу, и заколола себя при нём.

4

Под этим именем Катулл называет свою возлюбленную.

5

Супруга Юстиниана. Жизнь была по-своему трагична этой «Феодоры из борделя». Ей принадлежат слова: «Царская власть – лучший саван». Канонизирована константинопольской церковью.

6

Франкская королева (VII в.), жена Хлодвига II.

7

Англо-саксонская графиня, жена Леофрика, эрла Мерсии, проехала обнажённой на коне по улицам Ковентри ради того, чтобы её муж снизил непомерные налоги своих подданных.

8

Именно в память о ней Шах-Джахан соорудил мавзолей-мечеть Тадж-Махал.

9

Судили за колдовство в Кёльне в 1627 г. Подверглась пыткам, но ни в чём не призналась. 28 июня 2012 г. муниципальный совет Кёльна восстановил честное имя Хенот.

10

Екатерина Трубецкая, последовавшая за мужем декабристом в Сибирь.

11

Отец был индийским принцем, мать – белой американкой. Во время Второй Мировой Войны работала разведчицей на оккупированной Франции. Расстреляна в концлагере.

12

Одесская укротительница, растерзанная тиграми.

13

Если китайская Инь предстаёт пассивным женским началом, то в индийской доктрине санкхья женская ипостась Пракрити по отношению к мужскому пассивному Пуруше предстаёт активной и деятельной.

14

Немец – это Шиллер, написавший гениальную драму о Марии Стюарт.

15

«Рай и ад».

16

«Волки окружают Владимир».

17

Напомню, развалины Карфагена находятся на территории Туниса.

18

– Как папа? – спросил Муми-тролль.

– Получше, – улыбнулась мама. – А теперь, малыши, не шумите, потому что с сегодняшнего дня папа начинает писать мемуары. (Туве Янссон. «Мемуары Муми-папы»).

19

Эту идею можно дополнить образом Чио-Чио-Сан, прозванной Мадам Баттерфляй (из оперы гениального Пуччини), прелестного и наивного японского мотылька, которого легкомысленно погубил беспринципный лейтенант американского военного флота мистер Пинкертон. Симптоматично, что действие происходит в Нагасаки (начало ХХ-го в.); меньше чем через полвека подобные Пинкертоны превратят цветущий Нагасаки в огненный ад, опаляя огнём и облучая радиацией мириады невинных мотыльков.

20

Знаковая битва между семьями Кауравами и Пандавами, описанная в Бхагавадгите. Именно там Кришна наставляет принца Арджуну. «Если ты кшатрий, не бойся поднять руку на родичей».

21

Zigfried (искаж. нем.) – Зигфрид (Siegfried).

22

Порядок в государстве обеспечивать не за счёт репрессивных мер, а за счёт устранения социальных противоречий.

23

«Но страшно мне: изменишь облик Ты…» А. Блок.